ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 199

Гитлер мне оказал, что причина такого решения заключается в том,
чтобы воспрепятствовать тому, чтобы поляки внезапно напали с се-
вера и чтобы, кроме того, на всякий .случай завладеть наиболее модер-
низированным прокатным заводом. Все это он привел мне в качестве
причины операции.

Рудснко: Но в это же время президент Гаха ехал в Берлин, чтобы
вести переговоры с Гитлером?

Кейтель: Да, это правильно.

Рудснко: Это вероломство!

К.ейтель: Мне не кажется, что я должен давать свою оценку этих
событий. Правильно то, что эта оккупация состоялась в указанный ве-
чер. Причем я уже указал, что президент Гаха узнал об этом лишь
тогда, когда он приехал в Берлин.

Руденко: Я имею к вам несколько вопросов в связи с агрессией
против Советского Союза. Вы вчера давали уже Трибуналу по этому
поводу показания. Вы изложили свою позицию по поводу нападения на
Советский Союз. Но вы заявили Трибуналу, что распоряжение о под-
готовке варианта «Барбаросса» последовало в начале декабря 1940 года?

Кейтель: Да.

Руденко: Вы точно это припоминаете и утверждаете?

Кейтель: Я не знаю, как точнее сказать, я не вспоминаю о каком-то
определенном приказе главного командования вооруженных сил, которое
издало бы соответствующие распоряжения о плане, названном просто
«Барбаросса». Правда, в сентябре было издано указание, в котором го-
ворилось о транспорте и железных дорогах и тому подобных вещах.
Подписал ли я такое указание — я сейчас не помню. Тогда действи-
тельно было издано такое подготовительное указание, которое ставило
своей целью улучшение средств сообщения между Западом и Востоком.

Руденко: Впервые вы узнали о замыслах Гитлера о нападении на
Советский Союз летом 1940 года?

К.ейтель: Нет. Записанный в дневнике Иодля разговор относится
к лету 1940 года. Вы, очевидно, имеете сейчас в виду тот разговор, кото-
рый записан в дневнике Иодля, но я не присутствовал на этой, оче-
видно, очень краткой и беглой беседе. Размышления, которые у меня были
в то время, подтверждают то обстоятельство, что я не слышал этого
разговора, потому что я в то время постоянно находился в разъездах, летал
на самолете и не присутствовал на совещаниях, где обсуждалось воен-
ное положение.

Руденко: А когда у вас происходила беседа с Риббентропом?

К.ейтель: Это было, очевидно, в последние дни августа или в начале
сентября. Точной даты я, однако, сообщить не могу. Я восстанавливаю
этот период в моей памяти, исходя из того, что приблизительно 10 авгу-
ста я вновь прибыл в Берхтесгаден и в последующее время составил
гот меморандум, о котором я говорил.

Руденко: Итак, вы утверждаете, что впервые о замыслах Гит-
лера напасть на Советский Союз вы узнали из беседы с Риббен-
тропом?

Кейтель: Нет, дело в том, что после того, как я 14 дней отсутствовал
в Берхтесгадене, находясь частично в отпуску, частично при исполнении
служебных обязанностей в Берлине, я возвратился в главную ставку и
затем в один из следующих за моим прибытием дней, приблизительно

200 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ

в середине августа, я услышал впервые об этих планах Гитлера. После
этого мной был составлен меморандум.

Руденко: Таким оиразом, правильно я вам ставлю вопрос, что вы
летом 1940 года узнали о замыслах Гитлера?

Кейтель: Да.

Руденко: Я хотел бы напомнить вам показания свидетеля Паулюса,
которые он дал здесь, перед Трибуналом, 11 февраля сего года. Пау-
люс. как вы припоминаете, сообщил Трибуналу, что йри поступлении на
службу в ОКХ 3 сентября 1940 г. он среди прочих планировок застал
там еще незаконченный предварительный оперативный план нападения
на Советский Союз, известный под названием «Барбаросса». Вы припо-
минаете это свидетельство Паулюса?

Кейтель: Я помню лишь то, что он сказал, что там имелся план про-
ведения маневров, что, когда он был переведен на должность в ОКХ
в генеральный штаб, он обнаружил там соответствующий документ. Этот
документ мне неизвестен и не мог быть известным, так как документы и
материалы генерального штаба никогда не находились в моем распоря-
жении, и я никогда не видел их.

Руденко: Стало быть, я хочу установить одно обстоятельство: вы
отрицаете, что в сентябре 1940 года в ОКХ уже велись разработки
в связи с вариантом «Барбаросса»?

Кейтель: Если имеется свидетельство генерал-фельдмаршала Пау-
люса, то я не могу сказать, что оно неправильно, потому что я не могу
знать, было ли это так в действительности. Я не могу этого ни оспари-
вать, ни утверждать.

Руденко: Вы заявили Трибуналу, что вы были противником войны
с Советским Союзом?

Кейтель: Да.

Руденко: Вы заявили, что вы специально входили с предложением
к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского
Союза?

Кейтель: Да, не только изменить этот план, но вообще отказаться
от этого плана и не вести войны против Советского Союза. В этом
заключался смысл моего меморандума.

Руденко: Сейчас я хочу вас спросить об известном вам, очевидно,
совещании, которое произошло через три недели после нападения Гер-
мании на Советский Союз, о совещании 16 июля 1941 г. Вы припоми-
наете это совещание, которое было посвящено вопросу о задачах войны
против Советского Союза?

Кейтель: Нет, я сейчас не помню.

Руденко: Я не намерен вам сейчас предъявлять этот документ. Если
вспоминаете, я его предъявлял подсудимому Герингу, когда речь шла
о расчленении' Советского Союза, вспоминаете?

Кейтель: Да, этот документ я знаю. Я уже здесь, во время моего
допроса охарактеризовал этот документ как запись рейхслейтера Бор-
мана.

Руденко: Правильно.

Кейтель: Я тогда также показал, что меня пригласили участвовать
лишь во второй половине этого совещания, я не присутствовал на пер-
вой половине совещания. Я также показал, что этот документ не являет-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 201

ся протоколом, а свободной продиктованной записью рейхслейтера
Бормана.

Руденко: Но вы припоминаете, что уже тогда — 16 июля ставился во-
прос о присоединении к Германии Крыма, Прибалтики, волжских райо-
нов, Украины, Белоруссии и других территорий.

Кейтель: Нет, мне кажется, что об этом говорилось на первой поло-
вине совещания. Я помню о той части совещания, когда обсуждался
вопрос о кадрах, об определенных лицах, которые должны были быть
назначены. Это я припоминаю. Эту запись я увидел только здесь, раньше я
не знал о ней, на первой половине этого совещания я не присутствовал.

Руденко: Тогда позвольте спросить вас иначе. Какие конечные цели
ставил Гитлер и его окружение в войне против Советского Союза?

Кейтель: Я считал, основываясь на тех заявлениях, которые мне сде-
лал Гитлер, что более глубокие причины этой войны заключались в том,
что он был убежден, что в течение ближайших лет между великой сла-
вянской коммунистической империей и великой германской империей
национал-социализма так или иначе вспыхнет война и если столкновение
между этими двумя народами неизбежно, то гораздо лучше, чтобы оно
произошло сейчас, а не позже. Вот, как я могу приблизительно все это
сформулировать.

Руденко: И вы утверждаете под присягой, что вам было неизвестно
о гитлеровских планах захватить территории Советского Союза и коло-
низировать их?

Кейтель: Нет, в такой форме это не говорилось. Я, конечно, созна-
вал, что предполагалось сделать прибалтийские провинции зависимыми
от Германии, установить между Украиной и Германией тесные эконо-
мические отношения в области снабжения продуктами питания, но мне
не были известны конкретные объекты, которые должны были быть за-
воеваны, и если эти вопросы когда-нибудь и затрагивались, то я к ним
не относился серьезно.

Руденко: Известно ли вам было, что на этом совещании 16 июля
Гитлер заявил о необходимости стереть с лица земли Ленинград?

Кейтель: Я действительно знаю документ, изданный военно-морскими
силами. Мне также известен 2-й документ, который содержал краткую
директиву, мне кажется, по поручению Иодля, относительно Ленинграда.
Меня уже допрашивали по этим двум документам. Я могу по этому
поводу лишь констатировать, что ни действия германской авиации, ни
обстрел осадной артиллерией не произвели тех разрушений, какие имели
место позже в других местах. До этого дело не дошло, этого в действи-
тельности не было. Насколько мне известно, систематического обстрела
Ленинграда не было. Поэтому можно констатировать лишь то, что я ска-
зал тогда под присягой представителям советской делегации.

Руденко: Вы утверждаете, что Ленинград никогда не обстреливался?

Кейтель: Конечно, артиллерия действовала в районе Ленинграда.
Но обстрел не ставил своей целью разрушение города, до этого дело
не дошло.

Руденко: И вам известно, что в приказе за подписью подсудимого
Иодля говорится также о разрушении города Москвы?

Кейтель: Сейчас я этого точно не знаю, так как тогда, как я сам
видел, речь шла только о Ленинграде. Если это имеется в протоколе,
го я не хочу оспаривать.

202 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ

Руденко: Я вас спрашиваю: приказы по линии ОКВ издаются для
того, чтобы их исполняли?

К.ейтель: Во-первых, директива или указание, изданное военно-мор-
скими силами, не является приказом, исходящим от ОКВ, и его происхо-
ждение мне неизвестно, а короткий приказ Иодля, исходящий от ОКВ,
был составлен, когда я отсутствовал, как я уже говорил. Если бы я
в тот момент находился там, то я, вероятно, подписал бы его, но меня
тогда не было и я не знаю предпосылок и обсуждений, обусловивших
это указание.

Руденко: Вы не ответили на мой вопрос. Я спрашиваю: приказы
издаются для того, чтобы их исполняли?

Кейтель: То, о чем мы сейчас говорим, указание, а не приказ. При-
каз может быть издан только руководящей на данном участке инстанцией
сухопутных сил. Это была директива, где излагалась цель и наме-
рение.

Руденко: А указания, исходящие из ОКВ, подлежат исполнению?

Кейтель: Конечно, они должны выполняться.

Руденко: Что касается вашего заявления по поводу того, что никто
не обстреливал Ленинград, то оно не нуждается в опровержении, ибо
разрушения Ленинграда — общеизвестный факт.

Кейтель: Я разрешу себе заметить, что я не издавал этого приказа,
Поэтому я и не знаю этого.

Руденко: Вам известно, что до начала войны с Советским Союзом
подсудимым Герингом была издана так называемая «Зеленая папка»,
содержащая директивы по руководству экономикой подлежащих оккупа-
ции районов СССР?

Кейтель: Да, это мне известно.

Руденко: Вы подтверждаете, что своим распоряжением от 16 июня
1941 г. вы дали указание всем германским вооруженным силам о неук-
лонном выполнении этих директив?

Кейтель: Да, имеется указание, которое доводит до сведения всех
войсковых частей, какие организации используются для осуществления
Солылих задач и какого рода ответственность при этом существует.
Далее говорилось, что все военные инстанции сухопутных сил должны
действовать в полном соответствии с указанием. Я препроводил это
указание всем соответствующим инстанциям, не издал его, а препрово-
дил другим инстанциям.

Руденко: Это было ваше указание или вы только исполняли указа-
ние фюрера?

Кейтель: Я лишь передавал данные мне фюрером поручения. Я во-
обще не мог давать приказов рейхсмаршалу Герингу в этом направ-
лении.

Руденко: Вы дали приказ не рейхсмаршалу Герингу, а приказ воору-
женным силам?

Кейтель: Я ему и не мог давать приказов, я мог лишь повеление
фюрера довести до сведения главнокомандующего сухопутными силами,
который в свою очередь должен был сообщить о нем дальше своим
войскам.

Руденко: Вы не расходились с этим желанием фюрера?

Кейтель: Я не возражал, поскольку здесь речь шла о задачах ОКВ.

Руденко: Вы подтверждаете, что в этом распоряжении вами была

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 203

поставлена задача немедленной и полной эксплуатации оккупированных

•областей Советского Союза в интересах военной экономики Германии?

Кейтель: Такого рода приказ, где говорилось о целях и задачах, ко-
торые должны были осуществляться экономической организацией «Оль-
денбург», я не издавал. Я передал лишь основное содержание «Зеленой
папки» ОКХ, чтобы потом были даны дальнейшие распоряжения.

Руденко: Вы признаете, что директивы, содержащиеся в «Зеленой
папке» Геринга были направлены на разграбление материальных ценно-
стей Советского Союза и имущества его граждан?

Кейтель: Нет, по моему мнению, об уничтожении в «Зеленой папке»
ничего не говорилось. Вместо уничтожения следует сказать использова-
ние лишних продуктов, главным образом в области питания, а сырье
должно было использоваться для военной экономики Германии, а не
уничтожаться.

Руденко: Это вы не считаете грабежом?

Кейтель: Слова: военные трофеи, использование запасов, обнару-
женных во время военных действий, грабеж и тому подобное являются
понятиями, которые, как мне кажется, не должны здесь дефинироваться.

Руденко: Хорошо,, не будем спорить.

Я имею к вам последний вопрос в связи с нападением на Советский
Союз. Согласны ли вы с тем, что способы ведения германской армией
войны на Востоке самым резким образом расходились с элементарным
представлением о воинской чести армии и с понятием военной необхо-
димости и целесообразности?

Кейтель: Нет, я не могу признать этого в такой форме.

Руденко: Какие задачи ставились немецким верховным главнокоман-
дованием перед германскими вооруженными силами в случае успешного
для Германии окончания войны против Советского Союза?

Вы очевидно, знакомы с документом «Руководство морской войной»,
который был уже запроектирован 8 августа 1941 г. по вопросу задач
дальнейшего ведения войны после окончания восточной кампании. Речь
идет о разработке планов вторжения в Иран, Сирию, Египет. Вы знаете
этот документ?

Кейтель: Этот документ я вижу в первый раз, здесь на процессе.

•Он начинается предложением: «У штаба военно-морских сил имеется
проект директивы относительно дальнейших планов после окончания во-
сточной кампании». Этого указания или этого приказа военно-морских
сил я никогда не видел и не мог его видеть. Этот проект директивы дол-
жен был, очевидно, исходить из ОКВ, в штабе оперативного руководства
имелись офицеры армии, флота и авиации. Очень может быть, что здесь

•в форме проектов директивы изложены мысли, которые в свое время

•были доведены до сведения офицеров штаба оперативного руководства.
Я сейчас не помню такой директивы штаба оперативного руководства.
Может быть Иодль даст сведения об этом.

Руденко: Но вы видели, что этот документ планирует захват Гибрал-
тара при активном участии Испании, он планирует нападение на Сирию,
Палестину в направлении на Египет и т. д. Вы говорите, что об этом
документе вы не имеете представления?

Кейтель: Я охотно дам объяснение по этому поводу, а именно:

захват Гибралтара, который является входом в Средиземное море, был
.запланирован на предыдущую зиму 1939/40 года, но этот план не был

204 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ

реализован. Мне кажется, что и в том не было ничего нового. Но осталь-
ное, о чем упоминалось в проекте, было лишь выражением идей, кото-
рые возникали в связи с той обстановкой, которая создалась в ходе
операции севернее Кавказа. Я отнюдь не собираюсь утверждать, что это
были идеи, которые не занимали умы. Но я просто этого не помню, я
не читал всех документов и бумажек, которые исходили из оперативного
штаба в виде проектов.

Руденко: Если такие документы, как вопрос о захвате стран, счи-
таются бумажками, тогда что же у вас считается важными документами?

Кейтель: Я могу сказать лишь следующее, что является вполне
искренним и соответствует действительности. Во время войны состав-
ляются некоторые планы, обдумываются различные возможности, кото-
рые не реализуются в суровой действительности, да и подчас не могут
быть реализованы и поэтому уже потом с исторической точки зрения
нельзя рассматривать эти бумажки как выражение воли всего оператив-
ного и стратегического военного командования.

Руденко: Согласен, что с исторической точки зрения этот документ
сейчас значения не имеет. Но в плане германского генерального штаба,
который полагал, что он победит Советский Союз, этот документ тогда
приобретал другое значение.

Перехожу к вопросам зверств и вашего отношения к этим преступ-
лениям. Ваш защитник Нельте предъявил вам основные документы об-
винения по вопросам злодеяний. Поэтому я не намерен их предъявлять
и подробно останавливаться на них. Я только спрошу об основных доку-
ментах, которые были представлены во время допроса вашим за-
щитником.

Прежде всего, я обращаюсь к документу: «Распоряжение о примене-
нии военной подсудности в районе «Барбаросса» и об особых мероприя-
тиях войск». Вы помните этот документ? Он был составлен 13 мая
1941 г. Это больше чем за месяц до начала войны с Советским Союзом.
Вы помните, в этом документе, составленном до начала войны, указы-
валось, что заподозренные элементы должны быть немедленно достав-
лены к офицеру и последний решает вопрос, должны ли они быть рас-
стреляны. Вы помните это положение? Вы подписывали этот доку-
мент?

Кейтель: Да. Я никогда не оспаривал этого.

Руденко: Вы заявляете сейчас, что право офицера расстреливать
людей без суда и следствия недопустимо?

Кейтель: В германской армии уже издавна как для своих солдат,
так и для солдат противника имелись военнополевые суды (штандге-
рихте), состоявшие всегда из одного офицера и одного-двух солдат, кото-
рые втроем выступали в качестве судей. Это мы называем военнополе-
вым судом (штандгерихт). В этом суде должен всегда присутствовать
в качестве старшего офицер.

Руденко: Но этим документом устранялось судебное разбиратель-
ство дел в отношении заподозренных лиц и право расстрела предостав-
лялось офицеру германской армии? Правильно это?

Кейтель: Да. В случае, если были заподозрены германские солдаты,
это было так и это допускалось. Имеется военный суд, который состоит
из судейских чиновников и имеется военнополевой суд, который состоит
из солдат. Последние имеют право в результате слушания дела в воен-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 205

тополевом суде выносить приговор в отношении любого солдата герман-
ской армии и приводить его в исполнение.

Председатель: Вы не отвечаете на вопрос. Вопрос был задан: какое
право дает этот документ, а не каковы вообще приказы в германской
армии.

Руденко: Вы можете ответить мне на этот вопрос? Этот документ
устранял судебное разбирательство и предоставлял право расстреливать
заподозренных, как здесь говорится, офицеру германской армии?

Кейтель: Это был приказ, который был дан мне Гитлером. Гитлер
отдал этот приказ мне, и я поставил свою подпись.

Руденко: Вы, фельдмаршал, считали этот приказ неправильным и
все же подписали его?

Кейтель: Я не могу вам сказать больше того, что я подписал этот
приказ и что тем самым я взял на себя определенную долю ответствен-
ности.

Руденко: Этот приказ датирован 13 мая 1941 г., то есть издан
больше чем за месяц до войны. Таким образом, вами заранее планиро-
валось убийство людей?

Кейтель: Правильно то, что этот приказ действительно был издан
за четыре недели до начала похода по плану «Барбаросса» и что за че-
тыре недели до этого о нем сообщили генералам. Они знали об этом уже
за несколько недель до начала войны.

Руденко: Этим распоряжением фактически устанавливалась обста-
новка безнаказанности для германских солдат и офицеров за произвол
и беззакония?

Кейтель: В определенных границах, а граница устанавливалась
в устных приказах, предназначенных для генералов и требовавших от
своих собственных частей самой строгой дисциплины.

Руденко: Я думаю, вы, подсудимый Кейтель, эти «определенные
границы» видели из представленных документов здесь на суде и из кино-
документов. Я ставлю следующий вопрос. 12 мая 1941 г. был разрабо-
тан вопрос об обращении с пленными русскими политическими и воен-
ными работниками. Вы помните этот документ?

Кейтель: Я в настоящий момент не могу знать, какой документ вы
имеете в виду.

Руденко: Я имею в виду документ от 12 мая 1941 г., которым уста-
навливалось, чтобы политических руководителей Красной Армии не при-
знавать военнопленными, а уничтожать.

Кейтель: Я видел лишь предварительные замечания по этому по-
воду. Я не помню сейчас документа. Обстоятельства дела мне неиз-
вестны. О содержании документа я не могу в данный момент вспомнить.

Руденко: Это документ от 12 мая 1941 г. Он озаглавлен «По во-
просу обращения с пленными русскими политическими и военными ра-
ботниками».

Кейтель: Это не приказ. Это — просто докладная записка из отдела
обороны страны с замечанием о том, что не достает еще соответствую-
щих решений фюрера. Докладная записка основана на предложении,
сделанном в одном приказе. Я сейчас вспоминаю об этом. Я тогда видел
эту докладную записку, но результаты доклада не зафиксированы, здесь
только говорится о предложении относительно урегулирования данного
вопроса в духе упомянутого предложения, о чем сообщили затем

206 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ

сухопутным силам, когда фюрер одобрил его, или, обсудив с главно-
командующим сухопутными силами, разрешил этот вопрос.

Руденко: Значит, вы не отрицаете, что еще в мае, более чем за ме-
сяц до войны, уже был запроектирован документ об уничтожении рус-
ских политических и военных работников? Вы не отрицаете этого?

Кейтель: Пет, я не отрицаю этого, это было результатом тех распо-
ряжений, которые были доведены до сведения и письменно разработаны,
генералами в данном документе.

Руденко: Подсудимый Кейтель, я вас спрашиваю о приказе, издан-
ном для подавления освободительного движения в оккупированных об-
ластях. Это приказ от 16 сентября 1941 г. (номер СССР-98). Вам вчера
ваш защитник показал этот приказ. Я вам напомню одно место из этого'
приказа. Там говорится:

«Чтобы в корне задушить недовольство, необходимо по первому по-
воду, незамедлительно принять наиболее жесткие меры, чтобы утвердить
авторитет оккупационных властей и предотвратить дальнейшее распро-
странение...» И — дальше: «При этом следует иметь в виду, что челове-
ческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не
стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем примене-
ния необычайной жестокости».

Вы помните это положение, основное положение приказа, что «чело-
веческая жизнь абсолютно ничего не стоит». Помните вы эту фразу?

Кейтель: Да.

Руденко: Вы подписывали этот приказ с этим утверждением?

Кейтель: Да... Эти слова в приказе не стоят, но фактом является то,
что на юго-востоке и частично на территориях советских областей чело-
веческая жизнь не принималась в расчет в том объеме, в котором это
следовало. Это мнение было известно из фактов, которые относятся ко
многим годам.

Руденко: Вы говорите, что эти слова не стоят в приказе?

Кейтель: Насколько я знаю, там так не написано. Там написано, что
«человеческая жизнь мало стоит». Это по моим воспоминаниям.

Руденко: Я вам напомню. Когда вас допрашивал генерал Алексан-
дров 9 января 1946 г., на вопрос по существу этой фразы вы ответили:

«эту фразу я должен признать подлинной, но ее фюрер сам лично сюда
включил». Теперь вы вспомнили? Вы так ответили?

Кейтель: Это соответствует действительности.

Я вчера не прочитал всех пунктов этого приказа, я признал только
то, что он действительно существовал.

Руденко: Господин председатель, я сейчас предъявлю подсудимому
этот приказ.

Подсудимый Кейтель, вы ознакомились?

Кейтель: Да, текст на немецком языке следующий:

«В соответствующих странах человеческая жизнь часто ничего не
стоит».

Руденко: И дальше.

Кейтель: Так точно, сейчас. «И устрашающие действия могут быть
достигнуты путем необычайной жестокости, как искупление за жизнь
немецких солдат».

Руденко: Ясно. В этом же приказе в пункте «Б» говорится:

«Искуплением за жизнь немецкого солдата в этих случаях, как пра-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 207"

вило, должна служить смертная казнь 50—100 коммунистов. Способ
казни должен увеличивать степень устрашающего воздействия». Пра-
вильно?

Кейтель: Немецкий текст несколько другой. «В этих случаях необ-
ходимо вообще устанавливать смертную казнь для 50—100 человек».
Это — немецкий текст.

Руденко: За одного немецкого солдата?

Кейтель: Это я знаю, и это я видел здесь.

Руденко: Я вас спрашиваю: подписывая этот приказ, вы этим са-
мым высказали и свое мнение об этих жестоких мероприятиях, то есть.
были согласны с Гитлером?

Кейтель: Я этот приказ подписал, однако, те числа, которые там
указаны, являются личными изменениями в приказе, именно личными
изменениями Гитлера.

Руденко: А какие числа вы представили Гитлеру?

Кейтель: Пять-десять человек. Это — та цифра, которую я указал
в оригинале.

Руденко: Значит, у вас расхождение с Гитлером было только в чи-
слах, а не по существу?

Кейтель: Смысл был таков, что для достижения устрашающего воз-
действия за жизнь одного немецкого солдата необходимо было потребо-
вать несколько человеческих жизней.

Председатель: Это не ответ на вопрос. Вопрос был таков: действи-
тельно ли расхождение между вами и Гитлером при составлении этого
документа заключалось в цифрах, и на этот вопрос вполне можно отве-
тить «да» или «нет». Действительно ли вы расходились во взглядах
только по вопросу о цифрах?

Кейтель: Тогда я должен сказать, что существовало принципиаль-
ное разногласие, которое, однако, в последнем счете не может быть
оправдано, так как я подписал этот приказ, этого требовала занимаемая
мною должность. Имелась принципиальная разница в отношении реше-
ния всего вопроса.

Руденко: Я хочу напомнить еще об одном приказе. Это приказ от
16 декабря 1942 г. Документ предъявлен суду под номером СССР-16.
Я также не буду подробно вас спрашивать об этом приказе. Этот при-
каз вам вчера предъявлялся вашей защитой здесь.

Кейтель: Я не помню этого документа. Я не помню о том, что он
был предъявлен вчера.

Руденко: Хорошо. Я предъявлю этот документ, чтобы освежить
вашу память.

Я буду вас спрашивать, подсудимый Кейтель, по одному только во-
просу в связи с этим приказом. В пункте первом этого приказа (третий
абзац) обратите внимание на следующую фразу:

«Войска поэтому имеют право и обязаны применять в этой борьбе
любые средства без ограничения также против женщин и детей, если
это только способствует успеху».

Вы нашли это место?

Кейтель: Да.

Руденко: Вы нашли место, в котором дается указание применять-
любые средства без ограничения против женщин и детей?

208

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕНТЕЛЯ

Кейтель: «Без ограничения по отношению к женщинам и детям при-
менять любые средства, если это необходимо». Я нашел это место.

Руденко: Я именно об этом и спрашиваю вас. Я спрашиваю вас,
подсудимый Кейтель, фельдмаршал бывшей германской армии, вы счи-
таете правильным этот приказ — применять любые средства в отноше-
нии женщин и детей?

Кейтель: Мероприятия применялись постольку, поскольку нужно
было женщин и детей удалить из района боевых действий или района
действий партизанских банд, однако никогда не имелись в виду жесто-
кости или убийства женщин и детей. Никогда.

Руденко: Устранить (термин германский) — это значит убить?

Кейтель: Нет. Мне кажется, что никогда не было необходимости го-
ворить немецким солдатам, чтобы они не убивали женщин и детей.

Руденко: Вы не ответили на мой вопрос. Вы считаете правильным
этот приказ в отношении мер против женщин и детей или неправиль-
ным? Вы ответьте — да или нет? Правильно или неправильно?

Кейтель: Я считал правильными эти мероприятия и признаю, что
они проводились, но это ни в коей степени не были мероприятия по
убийству людей. Это было бы преступлением.

Руденко: Любые средства включают убийство?

Кейтель: Да, но не по отношению к женщинам и детям.

Руденко: Но в приказе сказано: любые средства в отношении жен-
щин и детей?

Кейтель: Нет, там написано «...не останавливаться перед мероприя-
тиями против женщин и детей». Никогда немецкому солдату и немец-
кому офицеру не могла прийти в голову мысль убивать женщин и детей.

Руденко: А в действительности?

Кейтель: Я не могу в каждом отдельном случае подтвердить это,
так как я этого не знаю и так как я не мог быть во всех местах и не по-
лучал донесений об этом.

Руденко: Но таких случаев были миллионы.

Кейтель: Это мне неизвестно, но я не верю, что это происходило
в миллионах случаев.

Руденко: Сейчас я хочу обратиться к вопросу об обращении с совет-
скими военнопленными. Я не намерен вас допрашивать по вопросу
о клеймении советских военнопленных и других фактах, они достаточно
известны Трибуналу. Я вас хочу спросить по поводу одного документа —
доклада Канариса от 15 сентября 1941 г. Он зарегистрирован под номе-
ром ЕС-338. Как вы помните, даже германский офицер обратил внима-
ние на исключительный произвол и беззаконие, допускаемые в отноше-
нии советских военнопленных. В этом докладе Канарис указывал на
массовые убийства советских военнопленных и говорил о необходимости
решительного устранения этого произвола.

Вы были согласны с положениями, которые выдвинул Канарис
в своем докладе на ваше имя?

Кейтель: Я вчера уже ответил моему защитнику...

Руденко: Вы можете ответить кратко на мой вопрос — вы были со-
гласны?

Кейтель: Я коротко отвечу, что по получении этого письма я немед-
ленно доложил о нем фюреру, в особенности в связи с двумя нотами
народного комиссара по иностранным делам от начала июля, и просил

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 209

снова принять решение по этому вопросу. Я разделял в общем сомнения
Канариса...

Руденко: Разделяли? Очень хорошо. Я вам предъявлю сейчас под-
линник доклада Канариса, на котором есть ваша резолюция.

Г-н председа гель, я сейчас предъявляю подсудимому документ с его
резолюцией.

Председатель: У вас имеется оригинал этого документа?
Руденко: Да, я дал его подсудимому. Итак, следите, подсудимый
Кейтель.

Кейтель: Я знаю этот документ с пометками на полях.
Руденко: Вы следите за резолюцией. Это документ Канариса, кото-
рый вы считаете правильным. Ваша резолюция следующего содержания:

«Эти положения соответствуют представлениям солдата о рыцарском
способе ведения войны. Здесь речь идет об уничтожении целого мировоз-
зрения, поэтому я одобряю эти мероприятия и покрываю их. Кейтель».

Кейтель: Да, это я написал в качестве решения после доклада фю-
реру... Я это написал.

Руденко: Там не написано, что это фюрер так сказал, там написано:

«я... покрываю» — Кейтель, стало быть.

Кейтель: Это я признаю здесь под присягой, и я уже ранее говорил
это, до того, когда я это прочел.

Руденко: Значит, вы признаете эту резолюцию? Еще на одно место
в этом документе я обращаю внимание, на страницу 2. В докладе Кана-
риса говорится:

«Выявление гражданских лиц и политически нежелательных военно-
пленных, а равно принятие решения об их судьбе, производится опера-
тивными командами полиции безопасности и СД, согласно инструк-
циям, которые незнакомы органам вооруженных сил и исполнение кото-
рых они не в состоянии проверить».

Это пишет Канарис, а на полях документа против этого текста
ваша, подсудимый Кейтель, резолюция: «Вполне целесообразно». Пра-
вильно? Вы нашли эту резолюцию?

Кейтель: Да, именно это «целесообразно» относится к тому, что
части вооруженных сил не имеют ничего общего с оперативными коман-
дами и ничего не знают о них. Там стоит, что они им незнакомы.

Руденко: И к тому, что полиция безопасности и СД расправляются
с этими гражданскими лицами и военнопленными?
Вы считаете это целесообразным?

Кейтель: Нет, я считал целесообразным то, чтобы части вооружен-
ных сил не знали ничего о деятельности этих команд. Это я хотел ска-
зать этой пометкой. В тексте я подчеркнул слово «неизвестно».

Руденко: Я спрашиваю вас, в связи с этой резолюцией, вы, подсу-
димый Кейтель, именуемый фельдмаршалом, неоднократно здесь, перед
Трибуналом, называвший себя солдатом, вы своей кровавой резолюцией
в сентябре 1941 года подтвердили и санкционировали убийство безоруж-
ных солдат, попавших к вам в плен? Это правильно?

Кейтель: Я подписал оба приказа и тем самым несу ответственность
в связи с занимаемой мною должностью. Я беру на себя эту ответствен-
ность.

Руденко: Вы здесь неоднократно говорили о солдатском долге.
Я хочу вас спросить, совместимо ли с понятиями «солдатский долг» и

14 Нюрнбергский процесс, т. II

21U ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ

«честь офицера» издание таких приказов о репрессиях в отношении
военнопленных и мирных граждан?

Кейтель: В той степени, в которой это касается репрессий в августе
и сентябре.

Руденко: Подсудимый Кейтель, мы же вчера установили, что, еще
в мае 1941 года, до начала войны, вы подписали директиву о расстреле
политических и военных работников Красной Армии.

Кейтель: Да, эти приказы перед началом войны я подписал, но
в них не содержится слово «убийство».

Руденко: Я не намерен спорить, так как это значит спорить против
документов, а документы говорят сами за себя. Я имею к вам несколько
последних вопросов. Вы заявили Трибуналу, что генералы германской
армии только слепо выполняли приказы Гитлера?

Кейтель: Я заявил, что не знаю, какие генералы и заявляли ли ге-
нералы вообще протесты. Насколько я помню, это не происходило
в моем присутствии, когда Гитлер прокламировал основные положения
о борьбе мировоззрений.

Руденко: А известно ли вам, чтобы генералы по своей инициативе
издавали приказы о зверствах, о нарушениях законов и обычаев войну
и эти приказы одобрялись Гитлером? .

Кейтель: О том, что высшие инстанции армии, например, в связи
с вопросом о подсудности издали в марте приказ и проводили другие
мероприятия, а также издавали приказы, смягчающие и отменяющие
эти мероприятия, я знаю, так как они обсуждались со мной.

Руденко: Вы делаете вид, что меня не поняли, и хотите уклониться
от ответа. Я спрашивал, издавали ли генералы приказы о нарушениях за-
конов и обычаев ведения войны по своей инициативе?

Кейтель: Это мне неизвестно. Я не знаю, о каких приказах идет
речь, г-н генерал.

Руденко: Это вам неизвестно?

Кейтель: Я не знаю, о каких приказах вы говорите, г-н генерал. Но
возможно, что это было так.

Руденко: Я только сошлюсь на один приказ. Я имею в виду приказ
генерал-фельдмаршала фон Рейхенау о поведении войск на Востоке,
Этот документ, г-н председатель, предъявлен советским обвинением под
номером СССР-12. Из этого приказа я оглашу только одну цитату:

«снабжение питанием местных жителей и военнопленных является не-
нужной гуманностью».

Кейтель: Я знаю этот приказ. Он был мне предъявлен во время
предварительного следствия.

Руденко: Этот приказ издан по инициативе Рейхенау и одобрен
Гитлером и, как образцовый, разослан всем командующим фронтов?

Кейтель: Это я узнал только здесь. Этот приказ я, по-моему, ранее
не читал.

Руденко: Конечно, такие приказы у вас, очевидно, считались мало-
значащими, ибо разве могла интересовать начальника ОКВ судьба со-
ветских военнопленных или советских граждан? Жизнь их ничего не
стоила?

Кейтель: Я не имел никакого соприкосновения по служебным вопро-
сам с командующими на фронте. С ними имел дело только, командую-
щий сухопутными силами.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ Ш

Руденко: Вы здесь, давая показания Трибуналу, очень часто, а до
вас это делали ваши сообщники, подсудимые Геринг и Риббентроп, го-
ворили о Версальском договоре. Я вас спрашиваю: разве Вена, Прага,
Белград, Крым до Версальского договора принадлежали Германии?

Кейтель: Нет.

Руденко: Вы заявили здесь, что в 1944 году, после изменения за-
кона, вы получили предложение вступить в члены нацистской партии.
Вы приняли это предложение, передали личные данные руководству
партии и внесли вступительный взнос. Скажите, не следует ли рассма-
тривать принятие вами предложения вступить в нацистскую партию как
ваше согласие с программой партии, с ее целями и методами?

Кейтель: Я считал требование прислать мои личные данные после
того, как я три с половиной года носил золотой значок партии, только
формальной регистрацией и выполнил требование уплатить партийные
взносы. Я сделал то и другое.

Руденко: То есть до этого формального предложения, по существу,
вы себя считали нацистом?

Кейтель: Я всегда смотрел на себя как на солдата, а не как на по-
литического деятеля.

Руденко: Не следует ли заключить после всего того, что здесь ска-
зано, что вы были гитлеровским генералом не по долгу, а по убеждению?

Кейтель: Я здесь уже показал, что я был лойяльным, верным и
покорным солдатом своего фюрера...

Додд ': У меня есть только один вопрос.

Утром 3 апреля, когда вы были подвергнуты прямому допросу, мы
поняли из ваших слов,, что вы считаете, что должны принять на себя
ответственность за приказы, издававшиеся от вашего имени, — за при-
казы, которые вы издавали, но которые исходили от Гитлера. Когда вас
допрашивали, вы сказали, как мы поняли вас, что вы, как старый про-
фессиональный солдат, конечно, понимали традиции и даже принципы
этой профессии, которые обязывают солдата не проводить в жизнь лю-
бой приказ, который, как он считает, носит преступный характер.

Правильно ли мы вас поняли?
', Кейтель: Да.

Додд: Итак, будет справедливым признать, что согласно обязатель-
ствам, возложенным на вас присягой, вы признаете, что вы проводил»
в жизнь преступные приказы?

Кейтель: В такой форме этого нельзя сказать. Надо сказать, что-
государственная форма и полномочия главы государства, которыми он
обладал тогда, объединяли в себе законодательные полномочия, которые
придавали исполнительным органам сознание того, что эти действия не
являются противозаконными, если их проводила инстанция, которая
обладала такими полномочиями. Я, конечно, сознавал, что совершались
и такие действия, которые нельзя было согласовать с правовыми
понятиями.

Додд: Итак, я понял вас, что вы, зная об этом, проводили в жизнь
и издавали преступные или противозаконные приказы. Это правильно?

Кейтель: Разрешите сказать, что у меня не было внутреннего

' Представитель обвинения от США 8 апреля продолжил допрос Кейтеля.
Составители.

14*

212

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

убеждения, что эти приказы были преступными, так как глава правитель-
ства сам объединял в себе функции законодательства, и вследствие этого
я сам не был убежден, что совершал преступные действия.

Додд: Я не хочу более тратить время на ваш допрос, но я считаю
необходимым заметить, что ваш ответ не является ответом на мой
вопрос.

Вы сказали нам, что некоторые из этих приказов являлись наруше-
нием существующего международного права. Приказ, изданный в такой
форме и на такой основе, является преступным приказом, противозакон-
ным приказом, не так ли?

Кейтель: Да, это правильно.

Додд: Итак, когда вы проводили эти приказы в жизнь, вы прово-
дили в жизнь преступные приказы, вне зависимости от того, кем они
издавались?

Кейтель: Да, это правильно.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
20—21 мая 1946 г.}

Файф\: Подсудимый, вы читали книгу капитана Шустлера «Борьба
военно-морского флота против условий Версаля» в то время, когда она
была опубликована, не так ли?

Редер: Так точно.

Файф: Эта книга распространялась среди старших офицеров военно-
морского флота, не так ли?

Редер: Так точно.

Файф: Обратитесь, пожалуйста, к странице 27 английской книги
документов, где имеется предисловие. Как вы увидите, в конце первого
абзаца говорится, что книга имеет своей целью дать достоверную кар-
тину борьбы военно-морского флота против невыносимых условий Вер-
сальского мирного договора.

Редер: Так точно.

Файф: И в третьем абзаце говорится: «Этот меморандум должен
также подчеркнуть заслуги тех людей, которые, не будучи известными
в широких кругах, готовы были взять на себя ответственность и отдать
все свои силы на борьбу против условий мирного договора».

Редер: Так точно.

Файф: Согласитесь ли вы с тем, подсудимый, что это предисловие
хотя и в общих выражениях, но довольно точно передает отношение
военно-морского флота к нарушению условий Версальского договора?

Редер: Да, относительно обхода положений Версальского договора.

Файф: С 1922 по 1924 гг. вы были инспектором по боевой подго-
товке военно-морского флота в Киле, не так ли?

Редер: Я был инспектором боевой подготовки, то есть в мое ведение
входили школы, курсы усовершенствования для кандидатов в офицеры,

Заместитель Главного обвинителя от Великобритании—Составители.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 213

подготовка штабных офицеров, а также офицеров для штабов соедине-
ний и т. д.

Файф: Заявляете ли вы Трибуналу, что, будучи инспектором боевой
подготовки, вы не располагали полными данными о вооружении, которое
было предоставлено вам в целях проведения этой подготовки?

Редер: Нет, здесь как раз речь шла не о доступных всеобщему
обозрению огневых средствах, а, как я недавно сказал, об установке ору-
дийных платформ, о переброске орудий с Северного моря на Балтику.
Это делала специальная команда, работавшая под непосредственным ру-
ководством начальника штаба военно-морского флота.

Файф: Обратимся к следующему периоду: 1923—1927 гг. С 1925 до
1928 гг. вы были начальником военно-морской базы на Балтийском
море, не так ли?

Редер: Да.

Файф: Второй раздел, связанный с экономическим вооружением и
составленный капитаном Шустлером, озаглавлен: «Тяжелые условия для
работы». Это относится к периоду с 1923 по 1927 гг., то есть до того, как
вы стали главой военно-морского флота.

«У нас всегда было много трудностей внешнего характера, помимо
трудностей, связанных с Тебегом, — трудности, связанные с маскировкой
нашей задачи и работы, отдаленность отдельных помещений, где произ-
водилась работа, невозможность разрешения даже незначительных во-
просов по телефону и необходимость избегать, по мере возможности,
письменной корреспонденции или, во всяком случае, проводить ее под
видом переписки личного характера, употребляя вымышленные имена
и коды».

Разве вы не знали о применении этих методов при осуществлении
вышеупомянутой программы?..

Прошу вас, далее, обратиться вновь к странице 126—страница
28 английской книги документов — и просмотреть резюме капитана
Шустлера, относящееся к четвертому периоду. «Вооружение проводи-
лось под руководством имперского кабинета в замаскированной форме.
(Это период, начиная с 1933 года и кончая 1935 годом, когда вновь
была введена всеобщая воинская повинность.)». Согласны ли вы с тем,
что капитан Шустлер дает правильное описание методов, применяв-
шихся вами с 1933 по 1935 гг.? Вы соглашаетесь с тем, что это
правильная характеристика вашей деятельности в период с 1933 по
1935 гг.?

Редер: Безусловно. Я делал это так, как мне приказывал глава го-
сударства, а глава государства был чрезвычайно заинтересован в том,
чтобы не допускать никаких перегибов, так как он не хотел, чтобы это
помешало его намерениям достичь соглашения с Англией. Он считал,
что не следует производить впечатление, будто бы мы осуществляем во-
оружение в больших масштабах.

Файф: Вы уже разъяснили это. Обратите внимание на следующее,
подсудимый. Речь идет о той форме маскировки, которую вы применяли
во время переговоров о военно-морском соглашении. Вы хотели, чтобы
никто не знал о тех шагах, которые вы предпринимали в нарушение со-
глашения, и насколько далёко вы в этом зашли! Нет никакого сомнения
в том, что вы хотели добиться морского соглашения, не разглашая того,
что вы делали, не так ли?

•214 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Редер: 'Мы не хотели путем разглашения этих мероприятий без
всякой нужды нарушать хорошие отношения с Англией.

Файф: Я лишь хочу, прежде чем мы покончим с этими трудами по
военно-морским вопросам, задать вам вопрос относительно другой книга.
Вы знаете, что полковник Шерф предполагал написать книгу по истории
германского военно-морского флота. Вы разрешили полковнику Шерфу
иметь доступ к архивам военно-морского флота. Но, помимо этого, вам
ничего неизвестно о его работе, не так ли?

Редер: Я не отдавал никаких приказов в этом направлении. Он по-
лучил приказ от фюрера, и поэтому я разрешил начальнику архивов
морского флота помогать этому полковнику.

Файф: Вам был задан вопрос об эсминцах, о вашем обзоре за сен-
тябрь 1933 года. Это был длинный документ—по вопросу о маскировке
вспомогательных крейсеров под транспортные суда типа «О». Пра-
вильно ли резюмирую ваш ответ? Вы признали, что эти нарушения дого-
воров действительно имели место, но в каждом случае вы заявляли, что
эти нарушения были незначительные. Это правильно передает содержа-
ние вашего ответа, не так ли?

Редер: Нет.

Файф: Вы помните, что в составленном вами документе был боль-
шой список?

Редер: Да, конечно.

Файф: Быть может, я ошибаюсь, но, насколько я понял, вы при-
знали, что все это имело место, однако вы сказали, что это были лишь
«незначительные нарушения».

Редер: Да, конечно, это были маловажные действия.

Файф: Я хочу спросить вас об одном вашем офицере — вице-адми-
рале Асмане. Вы доверяли этому офицеру?

Редер: Он был очень способным историографом.

Файф: Может быть, вы ответите на мой вопрос. Являлся ли он офи-
цером, к которому вы питали доверие?

Редер: Я доверял ему в том отношении, что полагал, что он будет
правильно описывать исторические факты.

Файф: Это все, что я хотел узнать.

Ваш офицер говорит: «Как уже указывалось, почти по всем отра-
слям вооружения, которые были связаны с военно-морским флотом, Вер-
сальский договор нарушался как по букве, так и в еще большей степени
по своему духу еще задолго до 16 марта 1935 г., по крайней мере, в смы-
сле подготовки к его нарушениям».

Таким образом, ваши адмиралы говорят неправду, делая подобные
заявления? Вы это хотите сказать Трибуналу?

Редер: Нет, неправильно. Мы совсем не строили столько кораблей,
сколько могли бы построить. Мы, я повторяю, должны были...

Файф: Мы знаем, какое в действительности положение было у вас
на судостроительных верфях.

Хорошо, этот вопрос будет рассмотрен Трибуналом. Перейдем те-
перь к заявлению адмирала Асмана. Оно гласит:

«Быть может, ни в одной сфере это не началось, с одной стороны,
так рано, а с другой, — при таких особых обстоятельствах, как при
строительстве нового подводного вооружения. Версальский договор на-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 215

ходился в силе лишь в течение нескольких месяцев (начиная с 10 января
1920 г.), когда в этом пункте он был уже нарушен».

Вы согласны с адмиралом Асманом в этом вопросе?

Редср: Нет, он неправ, так как Версальский договор в этом отно-
шении вообще не был нарушен.

Файф: Хорошо, давайте посмотрим, в какой мере он был неправ.

«В 1922 году три германских судостроительных верфи основан гер-
манское бюро по строительству подводных лодок в Голландии, прикрыв-
шись голландским назначением, со штатом около 30 инженеров и
строителей. В 1925 году голландские верфи построили две подводных
лодки для Турции, водоизмещением по 500 тонн, в соответствии с проек-
тами этого бюро, которое пользовалось финансовой и личной поддерж-
кой военно-морского командования. Капитан Леман также имел отноше-
ние к разрешению этого вопроса, причем он имел решающий голос». Это
правильно?

Редер: Это мы признавали. Но все, что было сделано, не нарушало
Версальского договора.

Файф: Адмирал Асман прав в этом вопросе. Далее он говорит:

«Осенью 1927 года конструкторский отдел военно-морского флота
был уполномочен начальником штаба военно-морского флота адмира-
лом Зенкером провести строительство кораблей в Испании. Адмирал
Зенкер принял на себя ответственность, несмотря на все затруднения
внутриполитического характера. Разработка проектов и составление
конструкторских чертежей производились в голландском бюро. После
того как в 1931 году эти работы были закончены, подводная лодка про-
шла несколько испытательных рейсов под руководством немцев на
участке от Кадикса до Картагены...»

Редер: Да.

Файф: «...с немецкой командой, состоявшей из офицеров, инжене-
ров, студентов судостроительных институтов и мастеров». Это все пра-
вильно, не так ли?

Редер: Правильно.

Файф: Обратитесь теперь к последнему предложению: «Это судно,
которое теперь является турецкой подводной лодкой «Гуэр», стало про-
тотипом подводных лодок «У-25», «У-26».

Редер: Да.

Файф: Обратимся теперь к подводным лодкам водоизмещением
в 200 тонн, которые выпускались в Финляндии. Посмотрите на послед-
нюю фразу в следующем абзаце.

«Строительство подводных лодок в Финляндии являлось частью
первого плана строительства подводных лодок, который должен был
разрабатываться в Германии и который был успешно проведен в жизнь.
Голландское бюро было привлечено к этой работе исключительно для
разработки деталей. Финская лодка водоизмещением в 250 тонн послу-
жила прототипом для «У-1», «У-24».

Редер: Да. .

Файф: Далее идет следующий абзац: «Строительство и испытание
опытных экземпляров этого судна сделали возможным получить части
для подводных лодок, начиная с «У-1» и кончая «У-24», в 1933—1935гг.,
задолго до приказа о монтаже этих судов; этот приказ был подготовлен

216 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РВДЕРА

заранее, насколько это возможно было сделать, не нарушая секрет-
ности этого вопроса».

Редер: Так точно.

Файф: Обратитесь теперь к странице 156. Вы видите, откуда взята
следующая цитата:

«В начале 1935 года, то есть за шесть месяцев до заключения
англо-германского соглашения, возможно, имелось шесть лодок водо-
измещением в 250 тонн, готовых для монтажа, шесть 275-тонных и две
750-тонных лодки, работа по строительству которых была закончена.
Потребовалось около четырех месяцев для монтажа небольших судов и
около десяти — для монтажа крупных судов, начиная с 1 февраля
1934 г. В отношении остальных вопросов положение было неопреде-
ленным».

Посмотрите теперь на следующие слова:

«Быть может, в этой области строительства подводных лодок Гер-
мания меньше всего придерживается ограничений англо-германского со-
глашения.

Принимая во внимание количество подводных лодок, приказ
о строительстве которых был уже издан, до 1938 года могло быть по-
строено около 55 подводных лодок. Фактически, 118 лодок были уже го-
товы или должны .были быть выпущены в соответствии с имеющимися
приказами.

Подготовка нового подводного вооружения начала производиться
так рано, так тщательно и так секретно, что уже через одиннадцать дней
после заключения англо-германского морского соглашения, которое до-
пускало строительство подводных лодок, 29 июня 1935 г., была сдана
в эксплуатацию первая немецкая подводная лодка».

Возьмем теперь эту фразу, которая была написана адмиралом Асма-
ном. На основании рассмотрения около ста документов мы уже видели,
каково было ваше отношение к Асману.

Он писал:

«Очевидно, именно в этой области строительства подводных лодок
Германия менее всего придерживается ограничений англо-германского
соглашения».

Итак, в течение нескольких часов вашего допроса вы говорили на-
стоящему Трибуналу, что это соглашение являлось результатом свобод-
ных переговоров, что вы им очень гордились и готовы были его поддер-
живать. Вы заявляете Трибуналу, что ваши адмиралы были неправы,
утверждая, что в области строительства подводных лодок Германия ме-
нее всего придерживалась ограничений этого соглашения, заключенного
в результате свободных переговоров.

Я спрашиваю вас сейчас о заявлении адмирала Асмана по поводу
того, что вы в 1935 году не придерживались ограничений англо-герман-
ского соглашения. То, что вы делали в Финляндии в 20-х годах, не имеет
к этому никакого отношения. Я закончил. Вы можете привести свои объ-
яснения.

Редер: Это совершенно неверно. В отношении строительства под-
водных лодок мы были особенно умеренны. И в 1938 году мы не имели
еще тех 45 процентов, которые мы могли бы иметь по этому соглаше-
нию. Поэтому-то мы тогда и поставили вопрос о разрешении выполнить
программу строительства на 100 процентов, и это было согласовано и

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 217

выполнено в соответствии с соглашением после дружественных перегово-
ров с английским адмиралтейством в конце 1938 года. К началу войны
мы и не располагали этими 100 процентами. 1Лы всегда отставали по
строительству подводных лодок.

Следовательно, это совершенно неверное представление адмирала
Асмана, который, видимо, недостаточно внимательно изучил этот вопрос.

Файф: Обратитесь теперь к следующему предложению:

«Принимая во внимание водоизмещение подводных лодок, приказ
о строительстве которых был уже издан, до 1938 года могло быть по-
строено около 55 подводных лодок».

Это было сказано до того, как был поднят вопрос о переходе от
45 к 100 процентам.

«Фактически 118 подводных лодок было уже готово или находилось
в процессе производства».

Вы утверждаете, что адмирал Асман неправильно приводит эти
цифры?

Редер: Совершенно определенно, он неправ, так как к началу войны
в 1939 году мы имели, я не знаю точно, но примерно лишь сорок под-
водных лодок. \

Файф: Во всяком случае, подсудимый, вы должны согласиться
с тем, что цифры, приведенные адмиралом Асманом, совершенно не со-
ответствуют тому, что вы сообщили Трибуналу в отношении количества
подводных лодок, с которыми вы начали войну.

Перейдем сейчас к другому офицеру вашего штаба. Вы довольно
много говорили нам о бюджете военно-морского флота. Помните ли вы
интенданта флота Тиле из отдела «Е» ОК.М, бюджетного отдела герман-
ского адмиралтейства? Вы помните его?

Я хотел бы, чтобы вы обратились к документу Д-855, который
предъявляется под номером ВБ-461. Это выдержка из лекции, прочитан-
ной человеком, о котором я только что говорил, г-ном Тиле, на курсах
усовершенствования офицеров административной службы ВМФ в Праге
12 июля 1944 г.

Выдержка, которую я хочу сейчас огласить, озаглавлена: «План
строительства судов». Вы видите абзац, который начинается словами:

«Эра мощного развития военно-морского флота наступила поэтому с мо-
мента захвата власти. Уже в первый год после этого, в марте 1935 года,
началось строительство линкоров водоизмещением в 27 тысяч тонн. Одно
из таких судов было начато строительством. Таким образом, один из
пунктов Версальского договора, которые были особенно важны для нас,
был тотчас же нарушен в области военно-морского флота, причем в та-
кой форме, что через некоторое время стало невозможно скрывать это
нарушение».

Был ли прав интендант флота Тиле, говоря об этом в своей лекции?

Редер: Конечно, это было нарушением, но я уже говорил здесь до-
вольно подробно о том, что здесь имеется в виду не строительство новых
линейных кораблей, а ввод в действие обоих «карманных» линкоров, на
которые мы получили соответствующее разрешение, и что Гитлер
в 1934 году дал мне разрешение несколько увеличить мощность этих ко-
раблей, несколько усилить их броню. Из этого я делаю вывод, что только
в марте 1935 года, когда заключение соглашения стало совершенно оче-
видным, то есть была полная уверенность в том, что несколько месяцев

218 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

спустя Англия разрешит нам строить такие корабли в соответствии с до-
говором, фюрер утвердил планы строительства 26500-тонных кораблей,
и мы приступили к постройке судов, которые по новой программе должны
были стать первыми линейными кораблями. Только в этот период мы на-
чали снаряжение кораблей орудиями 328 мм калибра, то есть орудиями
наступательного характера, на что он не давал своего согласия
в 1934 году.

Файф: Очевидно, этот человек в большей степени согласен с вами,
чем другие. Он заявляет: «Подводные лодки строились по частям, по-
скольку факт их строительства ни в коем случае не должен был стать
известным внешнему миру. Эти части до поры до времени хранились, и
их оставалось лишь собрать после того, когда будет объявлена отмена
военных условий Версальского договора».

Разве интендант флота Тиле неправ, говоря об этом?

Редер: Да, он был прав, мы это тоже признавали.

Мы строили части для подводных лодок за границей и получили их
лишь в начале 1935 года. Мы приступили к строительству подводных ло-
док только в тот момент, когда с уверенностью знали, что добьемся мор-
ского соглашения с Англией.

Файф: Хорошо. Вы говорите, что вы с уверенностью ожидали заклю-
чения договора. Посмотрите, пожалуйста, на то, что он говорит дальше:

«Третий пункт Версальского договора из числа тех, которые были для нас
наиболее неблагоприятны, касающийся ограничения личного состава
15 000 человек, был нарушен нами немедленно после захвата власти. Весь
личный состав военно-морского флота уже в 1934 году равнялся 25 000 че-
ловек, а в 1935—в год заключения Лондонского соглашения—достигал
34 000 человек».

Редер: Так точно.

Файф: Разве интендант флота Тиле неправ в этом вопросе? Это пра-
вильно?

Редер: Так точно. Конечно, мы должны были своевременно подгото-
вить необходимое нам количество персонала для того, чтобы можно было
увеличить военно-морской флот.

Файф: Я хочу, чтобы вы сейчас на несколько минут обратились к до-
кументу, на который вы ссылались во время вашего прямого допроса,
Это документ С-23 о тоннаже «Шарнхорста», «Гнейзенау», «Тирпица»,
«Бисмарка» и других судов.

Редер: Так точно. Я знаком с этим документом. Этот документ дати-
рован 18 февраля 1938 г. Германия не денонсировала англо-германского
военно-морского договора до тех пор, пока Британия не дала Поль-
ше гарантий в апреле 1939 года, то есть на четырнадцать месяцев
позже.

Файф: Почему вы просто не послали уведомления Великобритании
о том, что водоизмещение судов на 20 процентов превысило норму, уста-
новленную договором, в связи с оборонительным характером строитель-
ства? Почему вы не сделали этого?

Редер: Я теперь уже не могу этого сказать.

Файф: «По мнению IV управления, было бы совершенно неправиль-
ным представить сведения о тоннаже, который будет превышать те дан-
ные о состоянии тоннажа, которые вскоре могут быть опубликованы
Англией, Россией или Японией, с тем, чтобы нас не упрекали в том, что

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РВДЕРД 219

мы проводим лихорадочное вооружение». Разве не в этом заключается
причина?

Редер: Так точно. Это было предусмотрено для будущего. Мы ни
в коем случае не должны были создавать впечатление, что мы увеличи-
ваем наступательную мощь наших судов.

Файф: Подсудимый, в течение двадцати лет, с 1918 по 1938 гг., вы и
германский военно-морской флот были заняты всеобъемлющим хладно-
кровным и преднамеренным нарушением ваших обязательств, включен-
ных в договоры. Не так ли?

Редер: Это не было каким-то хладнокровным мероприятием. Речь
шла о разрешении строительства относительно малого количества судов,
и мы поэтому по возможности стремились усилить нашу способность ока-
зывать сопротивление, следовательно, усилить безопасность морских гра-
ниц и боевые качества кораблей. Мы никогда чрезмерно не увеличивали
свою наступательную мощь, а придерживались рамок допущенного.

Файф: Я сейчас хочу указать вам на то, что эти нарушения договора
и ваши военно-морские планы предусматривали сначала возможность, а
впоследствии — вероятность войны. Меморандум датирован сентябрем
1938 года и является совершенно секретной рецензией на труд, по-
священный вопросам морской стратегии. Как вы видите, в пункте
«а» сказано:

«Я полностью согласен с основными соображениями этого труда».

Обратитесь теперь к первому абзацу.

«Если согласно решению фюрера Германия должна достичь положе-
ния мировой державы, она нуждается не только в достаточном количестве
колониальных владений, но также и в безопасности военно-морских ком-
муникаций и в безопасном доступе к океану».

Вы согласны с этим, подсудимый?

Редер: Да, это так, я знаю весь этот документ.

Файф: Обратитесь теперь к пункту «д».

«Оба эти требования идут вразрез с интересами Англии и Франции и
в случае их удовлетворения ограничат положение этих стран как миро-
вых держав. Мало вероятно, что это может быть достигнуто мирным
путем. Поэтому решение превратить Германию в мировую державу на-
кладывает на нас необходимость вести соответствующие приготовления
к войне».

Вы согласны с этим?

Редер: Да, это все верно.

Файф: Давайте обратимся теперь к пункту «з».

«Война против Англии означает в то же время войну против импе-
рии, против Франции и, возможно, против России, так же как и против
большого количества стран за океаном, то есть фактически против поло-
вины или даже двух третей всего мира».

Мне нет необходимости спрашивать вас по этому поводу, так как
факты подтвердили это.

Посмотрим дальше.

Начнем с того, поскольку вы выдвигаете это как первый пункт, что
ваша общая политика заключалась в том, чтобы германские фирмы, про-
изводившие вооружение, расширяли свою внешнюю торговлю с тем,
чтобы они имели возможность выполнять повышенные требования
германского военно-морского флота в как можно более сжатые сроки.

220 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Это правильно? Я верно передаю сущность вашей политики, или вы хо-
тите, чтобы я повторил то, что сказал?

Редер: Да, но по этому поводу необходимо сказать — и я это говорил
в двух местах, — что в тот период мы надеялись на ослабление условий
Версальского договора, так как во время переговоров о разоружении для
этого был самый благоприятный момент. Кроме того, у нас уже были
тогда кабинеты Папена и Шлейхера, которые, хорошо понимая потреб-
ности вооруженных сил, боролись за наши интересы на конференции по
разоружению. Ожидавшийся поворот в политике носил совершенно закон-
ный характер, и, с другой стороны, вся наша промышленность очень мало
занималась производством вооружения. Поэтому ее нужно было развить.

Файф: Вы утверждали, что германская промышленность вооружения
должна немедленно расширить свои операции по экспорту, для того, чтобы
иметь возможность удовлетворять увеличивающиеся требования внутри
страны, когда эти требования возникнут. Разве это неправильно?

Редер: Да, это правильно. Да, мы хотели добиться, чтобы наша про-
мышленность могла конкурировать с промышленностью других стран,
чтобы она имела преимущества и могла укрепиться. Это совершенно оче-
видно.

Файф: Было ли это упомянуто в каком-нибудь из документов Вей-
марской республики? Я попрошу вас обратиться к предпоследнему
абзацу. Это на странице 74, на странице 21 английского документа. Это
середина параграфа 3. «...Рейхсканцлер Адольф Гитлер предъявил со-
вершенно ясные политические требования о необходимости построить
в течение пяти лет, то есть к 1 апреля 1938 г., вооруженные силы, кото-
рые он «сможет бросать на весы как орудие своей политической власти».
Правильно ли, что Гитлер предъявлял совершенно ясные политические
требования?

Редер: Да, я припоминаю, что в 1933 году он потребовал составле-
ния какого-то пятилетнего плана и что здесь имело место просто случай-
ное совпадение, так как в 1938 году также был составлен план строи-
тельства кораблей. Эту директиву он, очевидно, составил для всех воору-
женных сил, так как в 1935 году уже вступило в действие морское согла-
шение, согласно которому в отношении военно-морского флота мы
должны были проводить вооружение по соотношению 1 : 3, а не по ка-
ким-то особым планам.

Файф: Вопрос, который я хочу у вас выяснить, заключается в сле-
дующем: говорил ли вам Гитлер, что он хочет бросить эти силы на
весы как орудие своей политической власти? Говорил он вам об этом?

Редер: Сейчас я уже не могу припомнить, но мне кажется, что это
чрезвычайно употребительное выражение. Обычно принято говорить, что
вооруженные силы — это оружие, которое бросается на чашу весов во
время политических переговоров, и мы нуждались в этом оружии, чтобы
не быть больше мячом в руках других наций, каким мы были до сих
пор. По-моему, — это выражение, не вызывающее никаких подозрений.

Файф: То есть, если говорить прямо, Гитлер заявил вам:

«В 1938 году я хочу располагать такими вооруженными силами, которые
я сумею использовать во время войны в случае, если последняя станет
необходимостью». Вот что это означало, не правда ли? И именно таким
образом вы это тогда понимали, не так ли?

Редер: Нет, о войне вообще не было и речи.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 221

Файф: Если бы кто-нибудь попытался столкнуть вас с пути, вы
вступили бы с ним в борьбу, не правда ли?

Редер: Совершенно верно.

Файф: Давайте в качестве первого примера рассмотрим вопрос
о том, когда, по вашему предположению, должна была начаться борьба.
Попрошу вас обратиться к директиве фельдмаршала фон Бломберга
относительно ухода Германии с конференции по разоружению и выходе
из Лиги наций. И тут содержатся весьма полные общие директивы
о том, какие военные меры вы должны были предпринять, если бы члены
Лиги наций применили против вас санкции. Другими словами, вы были
полностью готовы... ;

Редер: Да.

Файф: ...к ведению войны, которая могла возникнуть в результате
этой мирной политики. Ведь это так, не правда ли? Именно об этом го-
ворится в директиве. Она содержит указание на все подготовительные
меры для ведения борьбы?

Редер: Насколько мне помнится, эта подготовка была проведена
одиннадцать дней спустя после нашего ухода из Лиги наций, и поэтому
совершенно ясно, что фюрер считал, что если в ответ на этот выход из
Лиги наций, являвшийся совершенно мирным актом, последуют меро-
приятия или санкции военного характера, то мы должны будем оборо-
няться, а так как это нападение было возможно, мы должны были про-
вести соответствующую подготовку.

Файф: Таким образом, подсудимый, вы сознавали, что уже
в октябре 1933 года внешняя политика Гитлера могла немедленно при-
вести к войне, не так ли?

Редер: ...мы считались с возможностью начала такой войны.

Файф: Этого для меня совершенно достаточно. Теперь давайте снова
обратимся к той же директиве.

В пунктах «а» и «б» параграфа 3 вы излагаете общие основы ваших
мероприятий. Пункт «а» содержит основные положения для командую-
щих по руководству операциями. Пункт «б» содержит ясную картину
того, что может быть достигнуто военными средствами, которыми в дан-
ный момент располагает Германия. Он предназначен для политических
руководителей.

Редер: Совершенно ясно, что такой план должен преследовать
эту цель.

Файф: Там также говорится, что политические руководители должны
планировать свою деятельность в соответствии с тем, какими вооружен-
ными силами будет располагать Германия на случай войны. Вы тогда
предусматривали именно это, не правда ли?

Редер: Это же само собой разумеется. Я доложил фюреру, что
в этом году я могу привести в боевую готовность определенное количе-
ство боевых единиц, и это необходимо было знать главе государства,
так как он должен знать, на что он может рассчитывать. Однако это не
имеет никакого отношения к планам агрессивной войны. Это происходит
во всех государствах. С другой стороны, я не могу говорить политиче-
скому руководителю о том, сколько мы должны иметь, я ему могу до-
кладывать лишь о том, сколько я могу обеспечить. Я делаю только то,
что необходимо и что делается в каждом государстве.

Файф: Прошу вас посмотреть на параграф 7.

222 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Я не собираюсь спорить с вами по вопросу о том, строит ли госу-
дарство свою внешнюю политику на каких-либо других основаниях,
кроме войны, и не собираюсь подвергать это обсуждению. Попрошу вас
обратиться к параграфу 7.

«Все теоретические и практические подготовительные мероприятия
варианта «Б» должны производиться таким образом, чтобы прежде
всего имелась в виду готовность к войне без установления предвари-
тельного срока нападения». Это означало, что вы в той степени, в какой
это касалось военно-морского флота, должны были быть готовы к не-
медленному переходу на военное положение, то есть суметь немедленно
перевести военно-морской флот на военное положение. Разве это непра-
вильно?

Редер: Нет. Здесь речь идет о той последовательности, в которой
должны были проводиться эти дозволенные мероприятия. Этот план
вооружения предусматривал все то, что было крайне необходимо для
военно-морского флота, и надо было создать такое вооружение, которое
можно было бы сейчас же применить, то есть нужно было создать такой
флот, который был бы спущен на воду и все время находился бы в бое-
вой готовности. Этот флот, эти боевые единицы должны были обеспечи-
ваться в первую очередь, а затем можно было обсуждать вопрос о раз-
мещении и о том, что не имело непосредственного отношения к боевым
операциям.

Файф: Мне казалось, что именно это я вам и говорил, то есть что
флот должен был быть готов, должен был находиться в состоянии готов-
ности к войне. Однако вы изложили вашу точку зрения на этот вопрос.

Теперь я хочу поднять вопрос, которого вы касались во время ва-
шего прямого допроса и постановку которого я должен оспаривать. Вы
говорите во втором абзаце:

«Главнокомандующий английским военно-морским флотом выра-
жает мнение, что впоследствии» — я прошу вас обратить внимание на
слово «впоследствии»—«флот, начиная с 1936 года и впредь необхо-
димо вооружать 350-мм пушками».

Теперь вы заявляете Трибуналу, что слова «геген Энгланд» («про-
тив Англии») не употребляются в смысле «с враждебными намерениями»
или в смысле «направлены против», или «в борьбе против», а означают
лишь «в сравнении с чем-то». Вы серьезно заявляете об этом, не так ли?

Редер: Я уже говорил здесь, что в отношении вооружения нашего
•флота мы должны были по кому-то равняться; до сих пор мы равнялись
по французскому военно-морскому флоту, который был вооружен 330-мм
орудиями. Позднее Англия увеличила калибр своих орудий до 355 мм..
Затем Франция вооружила свой флот орудиями калибром 380 мм. Тогда
я сказал фюреру, что нашими 280-мм орудиями, с которыми мы думали
противостоять Франции, противостоять кораблям типа «Дюнбек» мы н&
можем, мы должны взять на вооружение орудия следующего калибра,
то есть 356-мм орудия, так как французы увеличили калибр своих ору-
дий до 380 мм, и мы со своими кораблями типа «Бисмарк» едва успе-
вали за Францией. Такие сравнения калибров и типов кораблей были
обычным явлением в повседневной работе.

Файф: Вы все это говорили нам прежде. Мой вопрос чрезвычайно
прост. Этот документ является немецким подлинником, и слова «против.
Англии» означают совершенно то же, что они означают в вашей песне';

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 223

«Вир фарен геген Энгланд» («Мы уходим в плавание против Англии»).
Это значит «против» — «с враждебными намерениями», «направлено
против», а не «по сравнению с». Вот что я хочу вам сказать. Это очень
короткая и ясная мысль.

Вы заявляете Трибуналу, что «геген Энгланд» («против Англии»)
значит: «по сравнению с Англией»?

Редер: Об этом я скажу, ведь там говорится: «планировать опера-
ции против Англии», но в тот;;момент мы еще не заключали морского
соглашения, и я, конечно, не намеревался вести враждебную по отноше-
нию, к Англии политику.

Файф: Обратитесь к вашей беседе с Гитлером 2 ноября 1934 г., во
время которой вы обсуждали вопрос об увеличении сметы военно-мор-
ского флота и о необходимости крупных денежных средств.

Гитлер заявил:

«Он считал жизненно необходимым, чтобы военно-морской флот был
увеличен согласно предусмотренному плану» — теперь внимательно смо-
трите, — «поскольку никакая война не будет возможна, если военно-
морской флот не будет в состоянии обеспечить наши коммуникации для
безопасности транспортировки импортной руды из Скандинавии».

Вы все еще заявляете Трибуналу, что, начиная с 1934 года, вы не
замышляли войны? Если это так, то почему Гитлер говорил таким обра-
зом? Ведь это являлось одним из самых важных моментов германской
военно-морской стратегии.

Разве вы не замышляли войны уже в ноябре? Разве это не так?

Редер: Гитлер сказал: «Военно-морской флот строится для того,
чтобы в случае, если война будет необходима, если надо будет, этот
военно-морской флот мог выступить со своим оружием». Он только для
этого и строился, и эта идея была одним из общих оснований, которые
оправдывали существование военно-морского флота в Германии.

Файф: Вы заявили Трибуналу, что военно-морской флот имел перед
собой исключительно оборонительные задачи, что ваши подготовитель-
ные мероприятия носили исключительно оборонительный характер.
Я утверждаю, что Гитлер в данном высказывании замышлял войну и
намечал задачи военно-морского флота во время этой войны за не-
сколько месяцев до того, как он собирался денонсировать военные
пункты Версальского договора.

Вы все были готовы к войне, если бы она явилась необходимостью,
и вы это знали. Разве не таково было положение вещей?

Редер: Безусловно, в мирное время необходимо обдумывать всевоз-
можные случаи, когда придется прибегать к вооруженным силам для
того, чтобы обороняться, так как в то время никто не думал об агрес-
сивных войнах, а следовало уяснить себе отдельные задачи. Несомненно,
задачей военно-морского флота во время войны было обеспечение под-
воза железной руды из Швеции и Норвегии. В соответствии с этим и
следовало строить наш флот.

Файф: Прошу вас посмотреть на следующую фразу во втором аб-
заце: «Затем я указал, что желательно будет закончить сборку шести
подводных лодок к тому времени, когда возникнет критическая полити-
ческая ситуация в первом квартале 1935 года».

Таким образом, вы готовились к критической политической си-
туации?

224 -ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Редер: Да.

Файф: Давайте посмотрим, что вы делали в 1936 году. ...После пер-
вого абзаца, во втором абзаце, вы говорите следующее:

«Военная и политическая ситуация настоятельно требуют, чтобы мы
немедленно приступили к увеличению нашего подводного флота и за-
кончили это мероприятие как можно скорее, затратив на его выполнение
всю энергию, поскольку подводный флот является особенно ценной
частью нашего вооружения на море и обладает специфическими возмож-
ностями как ударная сила».

Заявляете ли вы, что то, к чему вы тогда призывали, имело исклю-
чительно оборонительный характер и что у вас даже и в мыслях не было
использовать специфические возможности той ударной силы, которая
могла потребоваться во время войны?

Редер: Насколько мне помнится, в то время из общей политической
ситуации я делал вывод о необходимости поставить строительство под-
водного флота на первый план. Но я никогда не считался с возмож^
ностью того, что мы начнем войну по своей инициативе. Мне всегда
об этом говорил Гитлер, но он проводил свои политические мероприятия,
и, конечно, эти политические мероприятия могли привести к войне,
если бы другие державы не выступили против них. Между прочим, меня
упрекали тогда в том, что я слишком медленно производил строитель-
ство подводных лодок и не ускорял его.

Файф: Вы достаточно ясно подчеркиваете это здесь: в связи с «воен-
ной и политической ситуацией», не правда ли? Вас полностью информи-
ровали о политической ситуации, и вы соответствующим образом при-
спосабливали свое военно-морское вооружение. Разве не так? '

Редер: Я в то время не только ничего не знал о том, что случится
позднее, но я узнал о том, что мы заняли Рейнскую область, только в год
ее занятия. Тогда же я узнал также и о том, что Гитлер ввиду занятия
Рейнской области видел на горизонте скопление черных туч, которые
угрожали нам, и поэтому приказал нам проявлять чрезвычайную осто-
рожность. Он заявил, что надо быть готовым к осложнениям. Поэтому-то
в 1936 году и был издан специальный указ. Этими соображениями обу-
словливалась моя осторожность. Я считал своим долгом вести самое де-
тальное наблюдение, и соответственно этому наблюдению и своим выво-
дам я укреплял свой флот. Под этим углом зрения следует рассматри-
вать данный документ, по которому вы мне не задали ни одного вопроса.
Если я запрашивал разрешение на постройку шести подводных лодок на
случай политических осложнений в начале 1935 года, когда еще не было
заключено морское соглашение (оно было подписано в июне), то это
тоже относилось к возможным осложнениям, а я уже знал тогда
о готовившемся объявлении восстановления военного суверенитета
в 1935 году.

Файф: Вы заявили нам о том, что вам было известно в 1936 году.
Давайте теперь перейдем к 1937 году. Я хочу точно знать, что вы гово-
рите по этому поводу. Это, конечно, как вы помните, вернет нас к доку-
менту Госсбаха ПС-386...

Прежде всего я хочу спросить вас по поводу последнего предложе-
ния в третьем абзаце. Здесь приводится следующее заявление Гитлера:

«Будущее Германии зависит поэтому исключительно от разрешения
вопроса о необходимости жизненного пространства...

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 22&

Единственным выходом из создавшегося положения, и даже этот
выход может показаться мнимым, является обеспечение большего жиз-
ненного пространства».

Далее он говорит: «История всех времен показала, что всякая тер-
риториальная экспансия возможна лишь путем преодоления сопротив-
ления».

Затем в отдельном параграфе записано, что он говорит:

«Вопрос для Германии заключается в том, где можно захватить
наибольшие пространства при наименьших затратах».

Редер: Нет, в английской книге документов сказано «захватить», а
в немецком документе этого нет. В немецком документе говорится:

«Нужно добиться наибольших результатов с наименьшей, затратой
сил». Здесь вообще нет речи о каких-либо захватах.

Файф: Я готов согласиться с тем, что это следует за выдержкой, ко-
торую я только что привел вам весьма подробно, потому что я не хочу
ничего вырывать из контекста. Оценили ли вы должным образом сле-
дующее заявление Гитлера: «Единственной возможностью для Германии
является добыть для себя дополнительные жизненные пространства» и
что этого необходимо _ было добиться за счет других наций? Он говорил
это, не правда ли?

Редер: Да, он сказал так, и я уже недавно говорил здесь, как это
следует понимать. Он говорил вообще об Австрии, Чехословакии и Су-
детской области. Мы считали, что он не намеревается менять свою по-
литику, и действительно эта политика не была изменена, то есть мы не
выступили с войной ни против Чехословакии, ни против Австрии. Мы
были убеждены, что он сумеет разрешить эти вопросы, так же как и все
другие сложные политические проблемы, мирным путем. Я подробно
говорил об этом.

Файф: Именно об этом я и собирался вас спросить. Вы сами пере-
шли к рассмотрению второго вопроса, на котором я хотел остановиться.
В остальной своей части этот документ касается операций против Австрии
и Чехословакии.

Я полагаю, вы согласитесь со мной, что фельдмаршал фон Блом-
берг и генерал фон Фрич несколько охладили пыл Гитлера в отношении
этих его планов. Разве я неправильно освещаю эти факты?

Редер: Да, правильно.

Файф: Этим они, скорее, показали свое отрицательное отношение
к этим планам?

Редер: Да.

Файф: Таким образом, это имело место в ноябре 1937 года?

Редер: Мы всегда говорили ему, что он ни в коем случае не должен
доводить дело до войны с Англией и Францией, причем он всегда согла-
шался с нами. Однако я уже говорил, что, произнося эту речь, он пре-
следовал определенные цели и поэтому во многих случаях допускал
большие преувеличения; затем он сразу отказался от таких преуве-
личений, когда ему было указано на опасность войны с Францией
и Англией.

Файф: Именно об этом я и хотел спросить вас. Это было в ноябре.
К январю фельдмаршал фон Бломберг уже вступил в свой неудачный
брак, не так ли?

Редер: Пожалуй, это было в январе, однако я не могу этого утвер-
ждать точно.

15 Нюрнбергский процесс, т. II

226

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Файф: И вы - придерживались той точки зрения (не так ли?), что
подсудимый Геринг побуждал его поступить таким образом?
Редер: Нет, этого я никогда не говорил.
Файф: Разве вы этого не говорили?

Редер: Нет, я не говорил, что знаю об этом; да я и не был в этом
убежден.

Файф: Вы помните, что вы по этому поводу сделали заявление
в Москве? Разрешите, я зачитаю вам его.

«В 1938 году, в самом его начале, у меня были переживания лич-
ного характера, которые, несмотря на то, что они не касались военно-
морского флота, непосредственно вызвали у меня потерю доверия не
только к Герингу, но и к искренности фюрера. Положение, в котором
оказался фельдмаршал фон Бломберг в результате своего несчастного
брака, сделало невозможным его дальнейшее пребывание на посту глав-
нокомандующего вооруженными силами. Слишком поздно я пришел
к заключению, что Геринг всеми силами стремился добиться поста глав-
нокомандующего вооруженными силами вместо Бломберга.

Он поощрял этот брак, поскольку он делал Бломберга неподходя-
щим человеком для занятия этой должности, в то время как Бломберг
полагал и даже неоднократно высказывался в том смысле, что подобный
брак возможен при существовавшей 'системе. Геринг еще ранее устано-
вил за ним слежку, о чем я узнал из более поздних высказываний».

Разве вы этого не говорили?

Редер: В Москве непосредственно после поражения я написал свои
соображения о причинах этого поражения. Этот документ я писал в та-
ких условиях — со мной обходились истинно по-рыцарски, — что я без
всяких колебаний сообщил об этом высшему генералу комиссариата
внутренних дел, когда меня об этом попросили.

Файф: Я хочу только знать, правильно ли, что вы это заявили?

Редер: Да. Я сделал эту запись. И совершенно верно, что впослед-
ствии мне пришла в голову мысль, что Геринг способствовал этой же-
нитьбе. Мне кажется, что он сказал мне здесь об этом сам. Он помог
Бло^мбергу, так как он, очевидно, не знал, насколько все это усложнит'
общую обстановку.

Файф: Видите ли, в то время вы придерживались той точки зрения,
что Геринг поощрял этот брак потому, что он знал, что в результате его
фон Бломберг будет вынужден как главнокомандующий сойти со сцены,
и что он это делал потому, что он, Геринг, хотел занять этот пост.
Этой ли точки зрения вы придерживались прошлым летом?

Редер: Да, прошлым летом я думал таким образом, и, несомненно,
Геринг очень хотел стать главнокомандующим вооруженными силами,
но фюрер сам расстроил его планы.

Файф: Хорошо, все это касалось фон Бломберга. Нам известно, что
с ним случилось. Вашим вторым кандидатом на этот пост после
фон Бломберга, лучшим его преемником на посту главнокомандующего
явился фон Фрич, не так ли?

Редер: Так точно.

Файф: Вы говорили об этом Гитлеру? И...

Редер: Да, он спросил меня, и я сказал ему, что предложил
бы барона фон Фрича, но фюрер сказал, что эта кандидатура
неприемлема.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 227

Файф: Да, но против фон Фрича было выдвинуто обвинение в гомо-
сексуализме. Разве это не так? Именно по этой причине он не мог быть
назначен на этот пост?

Редер: Да, фюрер сказал, что он нарушил законы морали.

Файф: Вы входили в состав суда, разбиравшего это обвинение, не
правда ли? Геринг был председателем суда, а вы и фон Браухич — его
членами?

Редер: Так точно.

Файф: И вы пришли к выводу, что обвинение в гомосексуализме,
выдвинутое против фон Фрича, является ложным и подстроено гестапо,
не так ли? Вы понимаете, что я хочу сказать? Я боюсь, что слова
«фреймап» (подстроить) довольно трудно перевести точно.

Редер: Да, такое впечатление у меня создалось.

Файф: Все это объяснялось' тем, что донос исходил от какой-то тем-
ной личности, которая, как вы считали, являлась одним из «прихвост-
ней» гестапо. На суде были выявлены факты сотрудничества гестапо
с обвинителем, не так ли? Это ведь правильно? Вы пришли к этому вы-
воду в ходе судебного процесса?

Редер: Да.

Файф: И вы согласны с тем, что не произошло никакой путаницы и
что виновным оказался капитан кавалерии ротмистр фон Фрич, а совсем
не этот генерал. Это ведь правильно, не так ли?

Редер: Да, я с этим согласен. Мы доказали невиновность фон Фрича
и оправдали его, так что не осталось никаких подозрений в его честности.

Файф: Вы оправдали его, однако он не был восстановлен в долж-
ности? За его оправданием не последовало его восстановления на зани-
маемом им военном посту?

Редер: Нет. Я пошел к нему, так как я был с ним в дружественных
отношениях, и спросил его, согласится ли он на то, чтобы я пошел
к Гитлеру и попросил его восстановить барона фон Фрича в должности.
Однако фон Фрич ответил, что он считает это совершенно невозможным,
так как авторитет его настолько поколебался, что ему не хотелось бы
снова брать на себя должность и обязанности главнокомандующего.
После этого, к сожалению, я ничего не мог поделать. Я доложил об этом
фюреру, но это осталось без последствий. Фюрер со своей стороны на
собрании генералов и адмиралов заявил о полной невиновности барона
фон Фрича.

Файф: Сделали ли вы следующее заявление в связи с инцидентом,
который произошел с фон Фричем:

«Я был убежден, что Геринг приложил руку к этому хорошо под-
строенному делу, поскольку для того, чтобы добиться своей цели, ему
необходимо было устранить любого возможного преемника фон Блом-
берга»?

Вы помните, что вы говорили это?

Редер: Я не припоминаю этого, но, .очевидно, это так.

Файф: Через шесть недель после того как Бломберг был обесчещен
и фон Фрич смещен с должности, произошел аншлюсе Австрии.

Заявляете л;; вы Трибуналу, что вам было неизвестно, что демон-
стративно производились подготовительные мероприятия военного ха-
рактера к аншлюссу Австрии, мероприятия, которые описывал в своем
дневнике генерал Иодль и о которых также говорил фельдмаршал

15*

228 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО 'РЕДЕРА

Кейтель? Было ли вам известно, что Австрии будут угрожать военным
нападением?

Редер: Мне кажется, что я никогда не участвовал в совещании по
вопросу об аншлюссе Австрии, так как я действительно не имел к этому
ни малейшего отношения. Но мне хотелось бы раз и навсегда разъяснить
здесь, что о таких мероприятиях, как, например, аншлюсе Австрии, я
узнавал значительно позже, только после того, как фюрер издавал соот-
ветствующий приказ и одна копия этого приказа, независимо от того,
участвовал военно-морской флот в этих операциях или нет, направля-
лась мне, как главнокомандующему военно-морским флотом. Видимо,
в этом случае я тоже получил копию такого приказа, который я должен
был принять к сведению. Я не могу точно указать даты, но я подтвер-
ждаю, что такой приказ доводился до моего сведения.

Файф: Видите ли, я говорю о следующем, и я не хотел бы напрасно
тратить на это время. Я говорю, что 5 ноября Гитлер заявил, что он
собирается получить Австрию не позднее чем в 1943—1945 гг. или даже
раньше, если представится благоприятная возможность. Через четыре
месяца после этого, в марте 1938 года, он захватил Австрию после того,
как избавился от людей, которые охлаждали тот пыл, с которым он про-
водил свои планы. Но если вам об этом неизвестно, мы не будем тра-
тить на это время и обратимся к Чехословакии, потому что по этому
поводу вами был получен декрет.

Эта директива ссылается на другую директиву, от 24 июня, и вы
увидите, что в ней говорится о необходимости обеспечить ее проведение
не позднее 1 октября 1938 г. Вам как главнокомандующему военно-мор-
ским флотом была направлена вторая копия этой директивы. Первая
фраза первого абзаца, озаглавленного «Политические предпосылки», ,
гласит:

«Моим непреклонным решением является в самом ближайшем бу-
дущем разбить Чехословакию путем проведения военных операций. За-
дачей политических руководителей является выбрать или подготовить
для этого подходящий момент как с точки зрения политической, так и
с точки зрения военной».

Это было 28 мая 1938 г., то есть примерно через шесть месяцев
после совещания, на котором вы присутствовали и на котором Гитлер
заявил, что он нападет на Чехословакию при первой же возможности,
которая ему представится. Разве это не заставило вас думать, что речь
Гитлера в ноябре не была попросту пустословием, а являлась изложе-
нием его планов?

Редер: 10 сентября началась концентрация войск, и в тот же день
начались переговоры. 1 октября началось мирное вступление войск в Су-
детскую область, после того как другие державы в Мюнхене одобрили
этот шаг. После Мюнхенских переговоров...

Файф: Все мы знаем об этом. Вопрос совершенно ясен.

Редер: Разрешите мне закончить.

Файф: В мае уже были составлены планы, и фюрер упоминал об
этом в своих речах. Он говорил, что принял решение разгромить Чехо-
словакию в конце мая путем проведения военных мероприятий. Заяв-
ляете ли вы Трибуналу, что, прочтя эту директиву, вы все еще придер-
живались той точки зрения, что Гитлер не имеет агрессивных намерений?
Вот мой вопрос.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РКЛКРА 229

Редер: Да, в конце мая.

Файф: Какие еще доказательства могли быть вам нужны, помимо
высказанного им самим намерения разгромить Чехословакию? Какие
еще более явные доказательства были вам нужны? 15 марта 1939 г.
Гитлер вступил в Прагу. Не показалось ли вам тогда, что был какой-то
смысл в том, что он говорил в своем интервью 5 ноября 1937 г., когда
он оккупировал славянскую часть Богемии и Моравии и нарушил свое
собственное правило: «Германия для немцев». Не пришло ли вам тогда
в голову, что, может быть, в ноябре он не просто шутил и занимался
пустословием? Не так ли?

Редер: Он издал директиву, в которой говорилось, что на текущий
год следует предусмотреть:

1) вопрос о готовности Германии к обороне на случай нападения
извне;

2) вопрос о ликвидации остальной части Чехословакии в случае,
если она поведет враждебную Германии политику. Я знал, что он со-
гласно этой директиве хочет выступить против Чехословакии в том слу-
чае, если сама Чехословакия встанет на путь враждебной по отношению
к Германии политики; позже из пропаганды мы узнали, что это так и
прошло. К вступлению войск в Чехословакию и Судетскую область я
не имел никакого отношения, так как единственное, что мы могли вы-
ставить на этот случай, это была Дунайская флотилия, но и она для
этой операции была подчинена командованию сухопутными силами, сле-
довательно, я вообще не занимался этим вопросом. Никаких других
военных приказов не было.

Файф: Таким образом, ваш ответ сводится к тому, что, когда Гитлер
вступил в Прагу 15 марта 1939 г., вы все еще продолжали думать, что
у него не было агрессивных намерений? Вы хотите, чтобы Трибунал по-
верил именно этому заявлению с вашей стороны? Не так ли? ,

Редер: Да, я настаиваю на этом, так как я считаю, что Гитлер не
хотел вести войну с Чехословакией. Путем своих политических перего-
воров с Гаха и проведенных вслед за тем мероприятий он действи-
тельно разрешил вопрос таким образом, что никакой войны вообще
не было.

Файф: Хорошо. Вы слышали, что подсудимый Геринг показал, что
он заявил президенту Гаха о том, что его вооруженные силы будут бом-
бить Прагу, если Гаха не даст своего согласия. Если это не война, то,
во всяком случае, нечто весьма близкое к войне, не так ли?

Редер: Да, это угроза.

Файф: Хорошо, давайте рассмотрим следующий период протяже-
нием в два месяца. Если вы в марте все еще не сознавали этого,
...23 мая, когда вы прибыли в имперскую канцелярию, там собралось
шесть офицеров в высоких чинах, включая вас. Гитлер сказал вам, что
он собирается дать вам разъяснение по поводу политической обстановки.
Это разъяснение заключалось в следующем: «Мы приняли решение на-
пасть на Польшу при первой благоприятной возможности». Когда вы
услышали от него это заявление 23 мая, вы все еще продолжали думать,
что у него не было агрессивных намерений?

Редер: Я верил в это очень долгое время, точно так же как генерал-
полковник Иодль, который заявил об этом: после того как он уладил
чешский вопрос путем чисто политических мероприятий, следует

230 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

надеяться, что и вопрос относительно Польши он разрешит без крово-
пролития. Я верил в это до последнего момента, до 22 августа.

• Файф: Трибунал об этом уже слышал. Я попрошу вас посмотреть
на список присутствовавших там лиц.

Редер: Да, я помню, кто присутствовал.

Файф: Давайте посмотрим. Подполковник Шмундт, впоследствии
генерал, главный адъютант Гитлера, был убит 20 июля 1944 г. Это так?
Затем подсудимый Геринг, главнокомандующий военно-воздушными си-
лами; вы в качестве главнокомандующего военно-морского флота; гене-
рал-полковник фон Браухич, главнокомандующий сухопутными силами;

генерал Кейтель, начальник ОКБ; генерал Мильх, заместитель Геринга;

Гальдер, начальник штаба; Шнивинд, начальник вашего штаба, и, нако-
нец, Иешонек, который был, как мне кажется, начальником штаба или
высшим...

Редер: Начальником штаба военно-воздушных сил.

Файф: Да. Затем полковник Варлимонт, который был помощником
генерала Иодля. Как вы думаете, для чего Гитлер собрал этих генера-
лов, занимавших высшие командные посты, и заявил им: «Мы приняли
решение напасть на Польшу при первой благоприятной возможности»,
если у него не было никаких агрессивных намерений? Зачем там собра-
лись эти люди, если не для того, чтобы развязать войну?

Редер: Я уже разъяснил, что они собрались главным образом для
того, чтобы сделать чисто академические доклады о ведении войны и на
основании этих докладов создать штаб для изучения Bonpogoa, связан-
ных с ведением войны.

Файф: Вы заявляете Трибуналу, что, когда он сказал: «Мы не мо-
жем ожидать, что дело обернется таким же образом, как в Чехослова-
кии; дальнейшие успехи не могут быть достигнуты без кровопроли-
тия», — вы не обратили на это никакого внимания? Вы серьезно заяв-
ляете Трибуналу, что вы не обратили на это внимания?

Редер: Нет, я действительно не обратил на это внимания. Я посте-
пенно все больше узнавал Гитлера, и мне была известна его привычка
преувеличивать в речах все события.

Файф: К этому времени вы уже получили директиву о неожидан-
ном нападении на Данциг в ноябре 1938 года. Вы уже получили дирек-
тиву от 3 апреля о проведении варианта «Вейсс», и вы знали, что весь
этот вариант уже готовился. Подсудимый, заявляете ли вы серьезно
Трибуналу, что после 23 мая у вас оставались какие-либо сомнения
в том, что Гитлер намеревался вести войну против Польши? Я хочу
дать вам возможность ответить на это до объявления перерыва. Заяв-
ляете ли вы, что у вас были какие-либо сомнения в этой связи?

Редер: Когда 22 августа нам было сообщено о заключении договора
с Россией, я был убежден, что и эта проблема может быть решена мир-
ным путем.

Файф: Как я понял, вы заявляете, что даже 22 августа вы не ду-
мали, что у Гитлера есть какие-нибудь агрессивные намерения. Вы дей-
ствительно хотите это сказать?

Редер: Да.

Файф: ...Подсудимый, я хотел бы, чтобы вы взглянули на документ,
который имеется на странице 261 книги документов 10-А и на страни-
цах с 438 по 440 этой книги документов на немецком языке.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 231

Это протокол совещания от 23 ноября 1939 г. с Гитлером, на
котором было приказано присутствовать всем главнокомандую-
щим.

Редер: Да, это совещание происходило 23 ноября 1939 г., когда
война уже началась.

Файф: Вы присутствовали на этом совещании?

Редер: Да, присутствовал.

Файф: ...Теперь я хотел бы, чтобы вы взглянули на один абзац.
Он начинается так:

«Через год началась кампания в Австрии. Этот шаг также считали
рискованным».

Далее говорится:

«Это привело к значительному укреплению империи. Следующим
шагом были Богемия, Моравия и Польша. Но этот шаг было невоз-
можно совершить за один раз. Прежде всего нужно было закончить
западный вал. Это было только частичное разрешение вопроса. Одним
прыжком невозможно было достичь цели. Мне с первого момента было
ясно, что я не мог удовлетвориться Судетской областью. Это было лишь
частичное разрешение вопроса. Было принято решение вступить в Боге-
мию. Затем последовало создание протектората, и тем самым была по-
ложена основа для завоевания Польши. Но в то время я еще не был
уверен, должен ли я сначала выступить против Востока, а затем против
Запада или наоборот. В свое время Мольтке задумывался над тем же '
самым. В силу необходимости первой произошла война с Польшей. Моя
цель заключалась в том, чтобы создать логическое соотношение между
численностью населения и пространством, которое это население за-
нимает».

Что бы вы до того времени ни думали, вы тогда отдавали себе от-
чет в том, что Гитлер преследовал логическую и ясную цель, заключав-
шуюся в агрессии? Это видно из всех материалов, которые я предъявил
вам сегодня утром, не правда ли?

Редер: Да, но в тот период мы уже вели войну, и он делал своего
рода обзор происшедших событий. Кроме того, он хотел доказать гене-
ралам, с которыми он в это время находился в конфликте, что его поли-
тические соображения всегда правильны. Поэтому он еще раз остано-
вился на всех этих отдельных моментах.

Файф: Далее абзац начинается следующим образом: «У нас имеется
«Ахиллесова пята» — Рур. Англия не может жить без своего импорта.
А мы можем пропитать себя сами. Систематическое минирование моря
у английского побережья поставит Англию на колени».

Вы нашли это место?

Редер: Да.

Файф: Слушайте: «Однако это может быть достигнуто тогда, когда
мы оккупируем Бельгию и Голландию... Мое решение неизменно. Я на-
паду на Францию и на Англию в самый благоприятный момент, в бли-
жайшее время. Нарушение нейтралитета Бельгии и Голландии не
имеет значения. Никто не будет нас спрашивать об этом, когда мы по-
бедим. Мы не будем обосновывать нарушения этого нейтралитета
такими идиотскими причинами, какие были выставлены в 1914 году.
Если не мы нарушим нейтралитет, тогда это сделают Англия и Франция.
Не начав наступления, нельзя закончить войну победоносно».

232 ' ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Подсудимый, вы помните, что это было точно через три недели
после того как 10 ноября был издан план «Гельб», то есть план напа-
дения на Голландию и Бельгию? Вы это помните?

Редер: Мне известно, что этот вопрос обсуждался. Я знаю также,
что мы уже воевали с Англией, и поэтому не было необходимости обсу-
ждать вопрос нападения на Англию и Францию...

Файф: Вы ведь не были в состоянии войны с Голландией и Бель-
гией, не правда ли?

Редер: Здесь говорится: «...если французская армия вступит в Бель-
гию, чтобы напасть на нее, то для нас будет слишком поздно. Мы
должны ее опередить». В тот период Гитлер заявил, что у него имеются
точные сведения о том, что Бельгия не сохранит нейтралитета, что уже
предприняты меры к принятию французских и английских войск, и на
этом основании он хотел опередить нападение на нас со стороны Бель-
гии. Впрочем, в речи от 22 августа 1939 г. он выразил диаметрально про-
тивоположную мысль, сказав, что Бельгия и Нидерланды никогда не
нарушат своего нейтралитета.

Файф: Вы были согласны с его заявлением: «Факт нарушения ней-
тралитета Бельгии и Голландии не имеет значения. Ни один человек не
спросит об этом, когда мы победим»? Вы были согласны с этим?

Редер: Нет, я не совсем разделяю подобное мнение, но в тот момент
у меня не было повода заявить о своем протесте против этих притязаний.

Файф: Точка зрения командования военно-морского флота по во-
просу о подводной войне была изложена ему месяц спустя. Вы помните,
что 30 декабря у вас с Гитлером состоялась беседа, на которой
присутствовали генерал-полковник Кейтель и капитан второго ранга
Путкамер?

Редер: Да, 30 декабря я был у Гитлера.

Файф: «Что касается формы и времени начала дальнейшего усиле-
ния войны на море, то решение высшего военного командования начать
общее усиление войны наступлением на Западе имеет решающее зна-
чение».

«Первая возможность:

Решение фюрера в пользу наступления на Западе, которое должно
начаться в очень скором времени... путем нарушения нейтралитета дру-
гих государств.

В данном случае усиление войны на море с политической точки зре-
ния будет представлять лишь небольшую часть общего усиления войны.
Постепенно переход к усилению форм ведения войны на море, имея
в виду в конечном счете беспощадное применение всех средств ведения
войны, предлагается поэтому вместе с началом наступления.

Немедленно предусматривать отдельные меры усиления войны ка
море не является необходимым, — оно может быть отложено до начала
общего усиления войны. Благоприятно настроенные нейтральные страны;

Италию, Испанию, Японию, так же как и Америку, следует, насколько
возможно, щадить».

Правильно ли'то, что вы рассчитывали нарушением Гитлером ней-
тралитета Нидерландов затмить благодаря своему большому значению
то, что вы примете жесточайшие методы войны на море? Это так?

Редер: Гитлер хотел, чтобы с началом наступления на Западе мы
проявили известную активность на море. Он потребовал, чтобы я при-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РВДЕРА 233

менил более суровые средства ведения морской войны только в этот
момент, хотя поведение английских вооруженных сил давало мне право-
применять эти радикальные средства значительно раньше. Такие более
жестокие методы борьбы были подробно изложены в докладной записке
и начали последовательно применяться в ответ на различные мероприя-
тия Англии.

Файф: Вы не только одобрили нарушение нейтралитета Голландии
и Бельгии, но со своей стороны, то есть со стороны военно-морского
флота, вы были готовы помогать этому путем усиления подводной войны.
Это правильно?

Редер: Я вообще не имел ничего общего с нарушением нейтрали-
тета этих стран, так как военно-морской флот даже не входил в эти
страны вместе с армией. Я был только заинтересован в том, чтобы посте-
пенно усиливать подводную войну для того, чтобы ответить контрмерами
на мероприятия англичан, которые также шли вразрез с нормами между-
народного права.

Файф: Я перейду к вопросу о подводной войне позже, но сейчас я
постараюсь рассмотреть вопрос в последовательном порядке. Имеются
еще только два пункта, касающиеся агрессивной войны. Я прошу вас
помочь мне в одном или двух пунктах, касающихся Норвегии. Вас удо-
влетворяло то положение, что Норвегия оставалась нейтральной, неокку-
пированной до тех пор, пока у вас существовал защищенный путь вдоль.
норвежского побережья в нейтральных водах. Правильно это? Для вас
было важно иметь свободный доступ в нейтральные воды, чтобы не
только ваши суда, но также и ваши подводные лодки могли заходить.
в нейтральные воды и начинать оттуда свои операции. Правильно это?

Редер: Нет, вопрос о возникновении и проведении в жизнь плана
кампании против Норвегии я подробно изложил в документах. В то
время существовала опасность занятия Норвегии англичанами, о чем
мы узнали из различных источников.

Файф: Заявляете ли вы Трибуналу, будто военно-морское командо-
вание серьезно думало, что англичане намерены занять Норвегию?

Редер: Да, совершенно определенно, я думал именно так, потому
что у меня было много сведений, и я не мог в этом сомневаться; позже
это подтвердилось на деле.

Файф: Вы помните, что 13 марта 1940 г. генерал Иодль в своем
дневнике сделал запись относительно того, что фюрер все еще ищет
оправдания. Вы помните это, не правда ли?

Редер: Я уже говорил, что выражение «оправдание» неправильно,,
оно неверно переведено. Иодль написал «основание».

Файф: Понимаю. Это смысл, который вы придали этой записи. Те-
перь взгляните на ваш собственный документ № 81, который имеется
в книге документов № 5, страница 376.

В этом документе речь идет в первом пункте, о том, что англичане
вторглись в норвежские территориальные воды. В нем творится:

«В результате расследования вопроса о том, является ли массовое
вторжение англичан в норвежские территориальные воды возможным
в таком близком будущем, что оно может представить собой угрозу для
плавающих германских судов, в настоящее время создалось мнение, что
этого можно не ожидать. Транспорт руды можно продолжать ввиду
того, что потерь еще не было».

234 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Итак, у вас имелись сведения о том, что 22 марта не ожидалось
массового вторжения в норвежские территориальные воды?

Редер: Нет. Я располагал такими точными сведениями, поступив-
шими как раз в этот период от Квислинга и ХаФелина, что не оставалось
никаких сомнений в том, что англичане в скором времени поведут мас-
кированное наступление в этом районе.

Файф: Вы говорите, что такова была точка зрения адмирала Фрике,
а вы на нее не обратили внимания.

Вы знаете, что генерал Асман вел краткий дневник и на следующий
день он записал о встрече между вами и Гитлером.

...Он коснулся вашего предложения об использовании подводных
лодок близ Галифакса. Это было в тот же день 23 февраля. Он пишет,
что вы сказали в тот день, что для того, чтобы обеспечить доставку руды
из Нарвика, было бы предпочтительно сохранять нейтралитет Норвегии.

Затем 26 марта адмирал Асман в своем отчете о встрече между
вами и Гитлером записал ваши ответы таким образом:

«Высадка англичан в Норвегии не рассматривается как возможная
в ближайшем будущем. Редер предлагает начать наши действуя в сле-
дующем месяце, 7 апреля, и Гитлер с этим согласен».

Вы помните это?

Редер: Нет. Однако совершенно невероятно, чтобы я в тот момент
не был полностью убежден в предстоящем десанте.

Как известно, адмирал Асман использовал для своих записей все-
возможные журналы боевых действий и протоколы. Я совершенно опре-
деленно не высказывался таким образом, так как в тот период я неодно-
кратно докладывал Гитлеру, что свои приготовления, начатые задолго •
до этого, мы закончим в последних числах января, и это и был тот мо-
мент, когда следовало провести десант—по причинам, которые я всегда
защищал. Совершенно ошибочно предполагать, как это делается здесь,
что у меня к этому времени оставалось хоть малейшее сомнение в пред-
стоящей операции. Впоследствии мои предположения подтвердились...

Файф: Хорошо, но вторая часть, второе предложение является пра-
вильным, не правда ли? «Редер предлагает, чтобы мы начали действия
в следующее новолуние (7 апреля)». Это правильно; вы действительно
тогда начали вторжение. Тогда именно ваша армада вышла в море и
прибыла на место 9 апреля, не так ли?

Редер: Конечно, я настаивал на высадке десанта в Норвегии в са-
мое ближайшее время, то есть как только наступят благоприятные ме-
теорологические условия. Так мы раньше решили, и так распорядился
Гитлер. За это я принимаю на себя полную ответственность, и это было
вполне обоснованно.

Файф: Вы видите запись от 26 марта, где говорится:

«Высадка англичан в Норвегии не рассматривается как возможная
в ближайшем будущем. Редер предложил начать наши действия в сле-
дующем месяце (7 апреля), и Гитлер с этим согласен». Затем следует
•обсуждение установления мин у Скапа перед вторжением немцев в Нор-
вегию. Гитлер согласен с Редером и издает соответствующие инструкции?

Редер: Да. Угроза оккупации Норвегии англичанами стала непосред-
ственной ко времени заключения русско-финского мира.

Именно эта русско-финская война заставила нас подумать о срочной
высадке десанта, так как имелись опасения, что под предлогом оказания

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 235

помощи финнам англичане предпримут оккупацию Норвегии. Следова-
тельно, на вопрос о том, являлась ли в тот момент, то есть после за-
ключения мира, высадка англичан актуальной проблемой, я ответил
отрицательно...

Файф: Прочтите запись от 26 марта.

Редер: «Угроза оккупации Норвегии англичанами стала непосред-
ственной ко времени заключения русско-финского мира. Ввиду заключе-
ния мира они, видимо, отложили эту операцию. На вопрос фюрера о том,
является ли в настоящий момент английский десант актуальной пробле-
мой, главнокомандующий военно-морскими силами дает отрицательный
ответ», — да, ситуация не изменилась настолько, чтобы мы были выну-
ждены немедленно выступать. «Главнокомандующий военно-морскими
силами предлагает провести свою операцию в следующем'месяце. Осно-
вания для нашей высадки остались прежними, только эта история с Фин-
ляндией не могла быть больше использована англичанами».

Файф: Мирный договор и окончание войны с Финляндией имели
место в середине .марта. Это тогда не входило в планы?

Редер: Да, это не играло больше для нас никакой роли, но другие
наши причины оставались теми же.

Файф: Хорошо. Взгляните на отчет вашего дипломатического пред-
ставителя в Норвегии от 29 марта, где в конце параграфа 1 вы увидите
следующее:

«Англичане, очевидно, не хотели взять на себя ответственность за
•открытое нарушение неприкосновенности норвежской территории и нор-
вежских территориальных вод без причин и за проведение там операций
военного характера». Это цитата министра иностранных дел Норвегии.
Затем ваш дипломатический представитель высказывается следующим
образом:

«Твердое намерение Норвегии сохранить свой нейтралитет и обеспе-
чить соблюдение правил норвежского нейтралитета можно принять как
факт».

Вам сообщили, что ваш дипломатический представитель в Осло до-
кладывал, что англичане не намеревались произвести высадку?

Редер: Да, д-р Бройер, посланник в Норвегии, стоял на совершенно
неверной позиции, так как он верил этим заверениям министра ино-
странных дел Кота, о которых наш военный атташе неоднократно сооб-
щал, что Кот пляшет под дудку англичан и что поэтому нельзя прини-
мать эти заверения как достоверные. Одновременно мы получили изве-
стие от Хагелина, что хотя норвежцы и дают гарантии на бумаге, но сами
сказали, что они делают это для видимости и будут продолжать сотрудни-
чать с англичанами. Это имеется в представленных нами документах.

Файф: Взгляните на другой документ, на документ Д-444. Это — то,
что сообщал в то же время ваш дипломатический представитель в Шве-
ции. Вы заметите, что он цитирует слова министра иностранных дел
Швеции Гюнтера:

«Шведское правительство не имеет никаких. оснований для того,
чтобы поверить в то, что западные державы намереваются проводить
в ближайшее время какие-то угрожающие меры против Скандинавии.
Наоборот, на основании всех официальных отчетов и прочих сведений
оно считает ситуацию за последнее время гораздо более спокойной. За-
тем он говорит, что нападения на шведскую руду не предполагается.

236 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

Далее он касается Норвегии. Не будучи англофилом, Понтер также не-
думал, что Великобритания начнет военные действия против Норвегии,
но он, конечно, не мог об этом говорить с такой же уверенностью, как
в отношении Швеции. Во всяком случае, норвежское правительство, с ко-
торым он был тесно связан, придерживалось того же мнения».

Затем, если вы взглянете двумя абзацами ниже, вы увидите, что
здесь говорится следующее:

«В заключение Гюнтер попросил меня сообщить его заявления
моему правительству и повторил, что шведское правительство придает
большое значение тому, чтобы у германского правительства не сложи-
лось ложного впечатления о существовании обстоятельств, которые
могли бы создать возможность — он совсем не употреблял слова «необ-
ходимость» — применения особых мероприятий со стороны Германии
в отношении Скандинавии».

Затем он говорит в последнем абзаце, что шведский министр ино-
странных дел, возможно, слышал о подготовке Германии.

Взгляните теперь на документ Д-845. Это сообщение вашего дипло-
матического представителя из Стокгольма на следующий день.

«В шведских военных и правительственных кругах существует опа-
сение касательно возможных германских военных превентивных мер
в Скандинавии против объявленного усиления военных мероприятий
западных держав. Шведские и норвежские военные и правительственные
власти считают маловероятным, чтобы западные державы предприняли
против Скандинавии меры военного характера». Вы были информиро-
ваны об этих сообщениях из Стокгольма, да?

Редер: Допускаю, что фюрер сказал мне это. Но у нас не было по-
вода полагаться на эти заверения, так как совершенно очевидно, что
Швеция была сильно заинтересована в том, чтобы мы не выступили про-
тив Норвегии, потому что благодаря этому мы были бы в состоянии ока-
зывать на Швецию некоторое давление. По полученным нами впослед-
ствии сведениям, это было то, к чему так стремились англичане. Позднее
выяснилось, что английский приказ о высадке в Норвегии в Тронхейме,
Ставангере и, кажется, в Христианзанде был отдан 5 апреля. Следова-
тельно, не имеет смысла спорить по этому вопросу. 7 апреля, в ночь
с 7 на 8 апреля, как сообщили англичане в ноте, переданной по радио,
они произвели закладку мин в Норвегии, и 7 апреля войска были погру-
жены на крейсера, названий которых я не могу припомнить. Итак, этот
факт действительно имел место, и моя точка зрения была самой пра-
вильной, в то время как генерал Бройер в корне ошибался.

Файф: Я не намереваюсь с вами спорить, хотя вы должны знать, —
и я думаю, что вы это знаете, — что в Англии не существовало никакого
приказа о вторжении. Был приказ о том, чтобы установить мины.

Вы помните, что вы сказали Трибуналу сегодня, что использование
неприятельского флага на своих военных судах является разрешаемой
«военной хитростью», если она прекращается до начала операции. Вы
помните, что вы это говорили?

Редер: Конечно, я это помню. Одним из принципов ведения морской
войны является правило поднятия своего флага в момент открытия огня.

Файф: Вы заявляете Трибуналу, что в морской войне является при-
знанным метод использования флага другой страны при нападении на
яейтральную страну без предупреждения? Между вами и Норвегией

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЁРА 237

войны не было, и поэтому не было причин прибегать к какой-либо хит-
рости. Вы были с Норвегией в состоянии мира. Что вы скажете?

Редер: Тогда было важно при встречах с англичанами спускать
флаг, который был на судне, и вывешивать немецкий. Мы не хотели
вести войны с норвежцами. Где-то говорится, что в первую очередь мы
должны стремиться к мирной оккупации.

Файф} Можете ли вы указать мне хотя бы один прецедент до этой
операции, когда бы германский флот напал на нейтральную страну,
с которой Британия находилась в состоянии мира, используя флаг про-
тивника? Скажите, разве вы это когда-нибудь применяли ранее?

Редер: Я не знаю, случалось ли это во время действий военно-мор-
ского флота других стран, я не хочу этого утверждать.

Файф: Я даже не спрашиваю о флоте других стран. Ну, а вы когда-
нибудь поступали так?

Редер: Нет. Мы этого не делали. 8 апреля мы отдали приказ по ра-
дио, чтобы этого не делали. Вам это известно из нашего журнала бое-
вых сил. Таким образом, здесь совершенно бесполезно говорить о том,
что должно было произойти, поскольку этого не произошло.

Файф: Я хотел бы выяснить, что вы считали допустимым при веде-
нии морской войны. Я хочу теперь перейти к другому пункту, и тогда я
закончу с этой частью дела. Что касается нападения на Советский Союз,
•я не намереваюсь расспрашивать о всех ваших собственных взглядах и
о том, что вы говорили Гитлеру.

«По предложению командования военно-морского флота (ОКМ)
использование оружия против русских подводных лодок к югу от север-
ной границы предупредительной Эландской зоны... разрешается немед-
ленно с целью беспощадного уничтожения».

«Наступательные действия против подводных лодок к югу от линии
Мемель до южного пункта Эланда разрешаются, если по приближении
германских военных судов подводные лодки не могут быть точно опо-
знаны как шведские. Причиной, которую следует указать по поводу
дня «Б» (то есть «Барбаросса»), является то, что, как предполагается,
наши военно-морские силы имеют дело с проникающими английскими
подводными лодками».

Почему вы предложили нападать на советские подводные лодки за
шесть дней до вашего вторжения, когда они не ожидали такого нападе-
ния и когда не было и речи о войне?

Редер: Как здесь уже говорилось, случилось так, что незадолго до
15 июня одна подводная лодка прорвалась в этот район, близ Борн-
хольма, на довольно большое расстояние в западном направлении, и при
встрече с судами сторожевого охранения у Борнхольма был дан ложный
опознавательный знак, что означало, что это была не германская, а ка-
кая-то чужая подводная лодка. В данном случае из курса этой лодки
и места ее нахождения можно было сделать вывод, что это была рус-
ская лодка. Кроме того, уже в это время мы неоднократно обнаружи-
вали русские подводные лодки вблизи германских портов, например,
у Мемеля. Вследствие этого у нас создалось впечатление, что русские
подводные лодки уже занимают позиции перед германскими портами
либо для того, чтобы закладывать там мины, либо для того, чтобы под-
готовиться к атаке на торговые или военные корабли. Следовательно, я
должен был сообщить об этом и ради предосторожности предложить

238 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РВДЕРА

проводить атаки немецким подводным лодкам в этом районе, то есть
перед германскими портами. В тот же день мое предложение было одо-
брено, и было сделано это добавление, которое, по-моему, не было необ-
ходимым, но которое предотвращало возможные конфликты.

Файф: Считали ли вы правильным нападение и призыв к безжалост-
ному уничтожению советских подводных лодок за шесть дней до вашего
нападения на Советский Союз? Вы считаете это правильным? А затем
взваливать вину на проникающие английские подводные лодки — это
предложение Кейтеля. Таковы ваши взгляды на правильное ведение
войны?

Редер: Итак, первое положение я считаю верным, так как главное—
это опередить противника, и этого мы могли добиться при известных
условиях. Второе же приказал фюрер.

Файф: Оставим это на усмотрение Трибунала.

Таким образом, следует ли считать, что вы полностью одобряли на-
падение и безжалостное уничтожение советских подводных лодок за
шесть дней до начала войны? Так Трибунал должен вас понять, не
правда ли?

Редер: Если эти подводные лодки появились в наших территориаль-
ных водах для того, чтобы вести разведку, или для других военных дей-
ствий, то я считаю, что это было правильным.

Файф (Оглашает документ.):

«Точка зрения, основанная на внешней политике, дает нам преиму-
щество в использовании метода неограниченной подводной войны только
в том случае, если мы сможем в свое оправдание сослаться на то, что
метод ведения войны Англии вынудил нас отдать приказание о таком
ведении войны в качестве репрессии».

Таково ваше мнение? Таково было ваше мнение 3 сентября?

Редер: Да, это было моей точкой зрения.

Файф: Отвечайте на мой вопрос. Если в документе сказано, что
«командование военно-морского флота пришло к такому заключению»,
правильно ли, что командование военно-морского флота пришло к та-
кому заключению?

Редер: Да. Я уже однажды сказал, что международное право не
должно было нарушаться, но оно должно было быть ограниченным и
измененным, и это ведь также проводилось и другой стороной.

Файф (Цитирует меморандум Редера.):

«Поэтому в принципе всякие средства ведения войны, которые
эффективны для того, чтобы сломить сопротивление противника, должны
быть основаны на каком-либо правовом понятии, даже если это повле-
чет за собой создание нового кодекса ведения морской войны.

Высший военный совет, после того как он рассмотрит политические,
военные и экономические последствия в рамках общего ведения войны,
должен будет решить, какие мероприятия военного характера должны
быть приняты и каково должно быть наше отношение к войне. Если
будет решено вести экономическую войну самым беспощадным образом
в соответствии с военными потребностями, то это решение должно вы-
полняться при всех обстоятельствах. Если же оно будет принято, то это
решение о самом беспощадном ведении экономической войны не должно
быть оставлено или же ослаблено под действием политического давле-
ния со стороны нейтральных государств, как это произошло в первую

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 239

мировую войну, с ущербом для нас. Все протесты со стороны нейтраль-
ных государств должны быть отвергнуты. Даже угрозы со стороны дру-
гих стран, например, Соединенных Штатов, вступить в войну — этого-
можно определенно ожидать, если война будет продолжаться, —
не должны приводить к ослаблению характера экономической войны,
раз уже она начата. Чем безжалостнее ведется экономическая война,
тем скорее это приведет к необходимым результатам и тем скорее за-
кончится война».

Редер: Да.

Файф: Согласны ли вы теперь с таким утверждением и с мнением,.
выраженным в абзаце, который я вам только что огласил?

Редер: Здесь говорится о том, что из опыта мировой войны мы сде-
лали вывод, что как только после выхода в свет и объявления приказа
о проведении радикальных мер нейтральные страны проявляли малей-
шее недовольство и заявляли свой протест против этого, такие меро-
приятия немедленно отменялись, в особенности если в протесте участво-
вали США. Здесь же я говорю, что при любых обстоятельствах необхо-
димо избегать немедленной отмены наших мероприятий, и я делаю пре-
дупреждение в том смысле, что до принятия мер надо тщательно обду-
мывать наши решения и согласовывать с министерством иностранных
дел и т. д. во избежание их позднейшей отмены и, вследствие этого,
потери престижа и эффективности наших мероприятий. Вот в чем при-
чина. Англии также предъявлялся ряд протестов, и в большинстве слу-
чаев на них не поступало никакого ответа. Например, категорическая
нота протеста русских от 20 октября 1939 г. против применения Англией
блокады во время войны.

Файф: Правильно ли было поступать таким образом?

Редер: Я должен сделать заявление по этому вопросу. Я как раз
говорю о резких выступлениях против английской блокады, которая на-
рушала нормы международного права, — этот протест был выражен
г-ном Молотовым. Следовательно, протесты заявлялись и в то время и
были отклонены.

Файф: Вы потребовали для себя права потопления без предупре-
ждения всех кораблей нейтральных государств в зонах по выбору выс-
шего командования.

Расскажите мне о приказе относительно «командос» от 18 октября
1942 г. Вы получили этот приказ Гитлера о «командос» и направили его
в различные подразделения военно-морского флота, не правда ли?

Редер: Да, я это передал через командование военно-морского
флота.

Файф: Вы одобрили этот приказ?

Редер: Я не санкционировал его, я просто передал его по инстан-
ции. Я должен в этой связи сделать разъяснение, если вы хотите.

Файф: Это не то, что я прошу вас сделать. Я вначале прошу отве-
тить на мой вопрос: одобряли ли вы приказ о расстреле «командос»
или же о том, что их следовало передать СД для расстрела? Одобряли
вы этот приказ?

Редер: Я не санкционировал этого приказа. Я его передал в том
виде, в каком его составил фюрер и в каком он попал в мои руки, в со-
ответствии с этим приказом, на котором была пометка о передаче его.

240 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

по инстанции и о пути его возвращения. В этом отношении все указания
.дал сам Гитлер.

Файф: Но все же ответьте на мой вопрос: одобряли ли вы этот при-
-каз? Вы еще на него не ответили. Одобряли ли вы этот приказ?

Редер: Я не видел повода для того, чтобы опротестовывать перед
фюрером приказ, который я считал вполне обоснованным.

Файф: Знаете ли вы, что в то время, когда вы были генеральным
инспектором, или адмиралом-инспектором германского военно-морского
флота, были основаны «команде дер клайнкампффербанде» («малые со-
единения») под руководством вице-адмирала Гельмута Хеера, включав-
шие в свою систему торпеды и подводные лодки с экипажем из одного
человека, моторные катеры с взрывчатыми веществами; кажется, числен-
ный состав этих соединений составлял от 5000 до 16000 человек? Вы
.знали, что были такие соединения в военно-морском флоте, «команде
дер клайнкампффербанде»? Вам это было известно?

Редер: Я знал об этом, а также и о том, что такие соединения со-
вершенно открыто действовали в районе побережья Франции, а затем
в районе северного побережья.

Файф: И вы отнеслись бы одобрительно, если бы союзники расстре-
ляли кого-либо из нескольких тысяч членов этих соединений, которые со-
ставляли экипаж в один-два человека? Вы одобрили бы, если бы мы
просто расстреливали их?

Редер: Во-первых, я не могу сказать, что бы я сделал в определен-
ном случае, когда мне вообще ничего не оставалось делать.

Файф: Ну, хорошо. Если вы не желаете отвечать, с меня этого до-
статочно. Я своевременно обращу внимание Трибунала...

Редер: Вы снова прервали меня. Я ведь хотел остановиться на двух
документах. Во-вторых, эти соединения действовали совершенно открыто
в районе побережья. На борту у них не было никаких гражданских лиц
и никаких средств для актов диверсий, это были совершенно такие же
бойцы подводных лодок. Я знаю...

Файф: Вот именно это я и утверждаю о наших «командос». По-
этому я не буду обсуждать этого вопроса.

Перехожу к другому. По вашему ли приказу был подделан судовой
журнал на «Атении»? Было ли это сделано по вашему непосредствен-
ному приказанию?

Редер: Нет, дело обстояло совершенно иначе. Я уже говорил, что
мой приказ состоял в том, чтобы, во-первых, по приказу фюрера дер-
жать все это дело в тайне. Во-вторых, политическое рассмотрение этого
вопроса и в дальнейшем остается за командованием военно-морского
флота. В-третьих, я зачитаю этот пункт: «Я не подвергаю командира
дисциплинарному взысканию, так как он действовал по заблуждению».
Вот все, что я приказал. Другого приказа я не отдавал.

Файф: Тогда знаете ли вы, по чьему приказу был подделан судовой
журнал? Мне необходимо это узнать. Судовой журнал был подделан.
Я спрашивал подсудимого Деница, но он не смог мне ответить. В одном
письменном показании под присягой он написал, что этот вопрос дол-
жен был быть оставлен для вас. Теперь я вас спрашиваю, можете ли
вы мне рассказать об этом. Мне кажется, что командир умер, насколько
я помню, так что он рассказать мне об этом не может. Теперь вы утвер-
ждаете, что вы не можете сказать мне, по чьему приказу был подделан

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РВДЕРА 241

судовой журнал подводной лодки «У-30», которая потопила «Атению».

Редер: Я уже говорил, что я с этим делом ничего общего не имел,
так как я вообще не занимался такими деталями. Я не давал распоря-
жений по поводу таких мелких событий. И затем, мне кажется, адмирал
Вагнер уже подробно показал о том, кто это сделал. Думаю, что это
произошло во флотилии.

Файф: Скажите мне только следующее относительно «Атении». Вы
показали на днях, что вы дали эти приказы и затем умыли руки? Почти
месяц спустя...

Редер: Я уже сказал, что я не имел ничего общего с этим делом...

Файф: Вы не имели ничего общего с этим... Почти месяц спустя, ка-
жется, вы сказали, что это было сделано по приказу Гитлера?..

Теперь перейдем к другому вопросу относительно фон Бломберга и
фон Фрича.

Вы ничего не сделали, когда узнали о том, что против фон Блом-
берга и фон Фрича, которые были вашими старыми друзьями и товари-
щами, нацистскими заговорщиками были выдвинуты обвинения. Вы ни-
чего не сделали по этому поводу? Вы ничего не сделали для того, чтобы
протестовать против обращения, которому были подвергнуты фон Блом-
берг и фон Фрич? Вы совершенно ничего не сделали, не правда ли?

Редер: Нет. Однако я в то время ничего не знал о тех закулисных
причинах, о которых вы сами сообщили сегодня утром. Я ничего не знал
об этих причинах. Позже, когда я узнал о деталях, у меня создалась
определенная картина, но в то время я не мог предположить, что такие
методы возможны.

Файф: В марте 1945 года вы сняли золотой партийный значок, когда
увидали следы пыток на руках вашего друга Гесслера. Это правильно?

Редер: Когда я получил это известие, первое, что я сделал, — я по-
шел с женой на озеро за своим домом и бросил в воду свой золотой
партийный значок. Я сообщил об этом адмиралу Фоссу, но, к сожале-
нию, я не мог уже сообщить этого фюреру.

Покровский !: 18 мая, на утреннем заседании суда, вы показали, что
за время своей службы в качестве главнокомандующего военно-морским
флотом вы два раза подавали в отставку. В первый раз это было
в ноябре 1938 года, когда речь шла о строительстве флота и Гитлер был
недоволен этим планом. Второй раз — когда Гитлер без вашего ведома
разрешил своему адъютанту, являвшемуся морским офицером, жениться
на какой-то девушке. Не так ли?

Редер: Да это так.

Покровский: В первом случае из этих двух Гитлер вас уговаривал
не подавать в отставку?

Редер: Да.

Покровский: Во втором случае он уступил вам, но запомнил это
навсегда?

Редер: Да, это так.

Покровский: Фактически в отставку вы ушли в январе 1943 года?
Это правильно?

Редер: Фактически да.

Покровский: Утром 18 мая вы сказали здесь, в суде, по поводу

' Заместитель Главного обвинителя от СССР. — Составители.
16 Нюрнбергский процесс, т. II

242

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА

вашей отставки, что вам казалось, что Гитлер в тот момент хотел от вас
отделаться. Это правильно?

Редер:- В тот период у меня сложилось впечатление... В связи с тя-
жестью обвинения, которое он предъявлял мне и которое противоречило
его прежним суждениям, у меня создалось впечатление, что он хочет
освободиться от меня и что поэтому сейчас самый благоприятный момент
уйти в отставку.

Покровский: Вопрос о преемниках был разрешен таким образом,
что вы назвали Гитлеру несколько фамилий?

Редер: Да.

Покровский: И среди них был подсудимый Дениц? Вы назвали его
фамилию?

Редер: Да, я назвал его фамилию в письменной форме. Я сообщил
фюреру: во-первых. Карле; во-вторых, — на тот случай, если он хочет
перенести центр тяжести на подводную войну, — чтобы он назначил
адмирала Деница, который пользовался в этой области наибольшим
авторитетом.

Покровский: Не кэжется ли вам после ваших ответов на мой во-
прос, что тот ответ, который вы дали адвокату Латернзеру ' 18 мая об
абсолютной невозможности уйти в отставку из генерального штаба, не
является верным? Ведь можно было выходить в отставку?

Редер: Да.

Покровский: Вы утверждали, что за время своей службы вы всегда
стремились к нормализации отношений Германии и Советского Союза.
Это правильно?

Редер: Да, я всегда выступал за политику Бисмарка, которая за-
ключалась в том, чтобы мы шли в ногу с Россией.

Покровский: Если я правильно понял ваше показание позавчера и
в пятницу, то вам было известно уже в 1940 году о том, что Гитлер хо-
тел напасть на Советский Союз?

Редер: В сентябре 1940 года я в первый раз услышал лично от Гит-
лера несколько высказываний о том, что он при определенных предпо-
сылках предполагает вести войну с Россией. Он еще в своих директи-
вах говорил об условиях для этого. Тогда таким образом он не гово-
рил мне о том, что он, безусловно, хочет вести войну, а указывал, что
мы должны считаться с возможностью войны. Это стоит в первом абзаце,
а именно, что мы должны были выступить с оружием в руках против
России еще до поражения Англии, и уже в сентябре я начал делать ему
представления по этому поводу.

Покровский: Не было ли такого случая, когда бы вы утверждали,
что те объяснения, которые давали официальные германские органы
о причинах нападения на Советский Союз, производили на вас и на дру-
гих лиц впечатление целеустремленной пропаганды и действовали от-
талкивающе?

Редер: Да, вы, очевидно, имеете в виду то, что в начале войны было
сообщено по радио от имени министерства иностранных дел? Да, это
была пропаганда Гитлера для того, чтобы объяснить немецкому народу
эту войну. Это правильно.

1• Ганс Латернзер выступал на процессе в качестве адвоката по делу генераль-
ного штаба и верховного командования германских вооруженных сил (ОКВ). —
С о с т а в и т е л: и.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 243

Покровский: Я хочу, чтобы вы взглянули на один документ. Этот
документ написан вами, и я хочу, чтобы вы сказали, написано ли в этом
документе то, о чем я сейчас вас спрашиваю.

Редер: Где это? «В начале войны» — это место? Разрешите прочи-
тать? «Изданные в начале войны пропагандистские, политические и
военные статьи министерства иностранных дел и командования воору-
женных сил, которые должны были оправдать разрыв договора нару-
шениями со^етороны Советского Союза, пользовались как в народе, так
и в вооруженных силах очень небольшим доверием. Они носили слиш-
ком большой отпечаток определенно направленной пропаганды и произ-
водили отталкивающее впечатление».

Мне кажется, что в то время сам Гитлер вместе с Геббельсом со-
ставлял эти документы.

Покровский: Вместе с этим вопросом у меня к вам следующий во-
прос. Следует ли вас понять таким образом, что ваши расхождения
с Гитлером по вопросам внешней политики и в части агрессивной войны
были менее остры, чем в вопросе, ну, скажем, о женитьбе морского
офицера на какой-то девушке?

Редер: Нет. Все это проходило в совершенно другой плоскости.
Это были военные вопросы, где, в конце концов, политическое решение
принималось фюрером. Я очень резко выступал против его взглядов,
когда речь шла о вопросах морали; так же резко я выступал и по
поводу пакта.

Покровский: Вы говорите, что это вопросы морали. Не кажется ли
вам, что нападение на страну, с которой Германия имела договор о не-
нападении, также связано с вопросами морали?

Редер: Да, само собой разумеется, я сказал, что и здесь главное
внимание я обратил на моральную сторону вопроса.

Покровский: Переходим к следующему вопросу. 29 сентября 1941 г.
ваш начальник штаба, адмирал Фрике...

Редер: Да, Фрике был начальником штаба командования военно-
морских сил.

Покровский: Вот этот, самый Фрике издал директиву о будущей
судьбе Ленинграда. Вы знаете, о каком документе идет речь, или вам
нужно его показать?

Редер: Нет, я знаю этот документ совершенно точно.

Покровский: Эта директива была издана с вашего согласия?

Редер: Я не отдавал об этом приказа... Я не помню, по какому по-
воду, но совершенно незадолго до того времени, о котором вы говорили,
адмирал Фрике был в главной ставке и беседовал там с фюрером. Я не
присутствовал при этой беседе. Фюрер изложил перед ним этот проект
обстрела Петербурга с самолетов, причем в тех весьма преувеличенных
выражениях, которые затем были включены в этот документ.

Покровский: У советского обвинения больше нет вопросов к подсу-
димому Редеру.

Зимерс': Сэр Дэвид2 огласил вам на странице 158 следующее
предложение, которое я хочу повторить, так как оно нуждается в объ-
яснении.

' Защитник подсудимого Редера. — Составители.

2 Имеется в виду представитель обвинения от Великобритании Дэвид Максуэлл
Файф.—Составители.

16*

244 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РВДЕРА

«Возможно, что именно в области строительства подводных лодок
Германия меньше всего придерживалась границ германо-английского
договора. С учетом количества тех подводных лодок, строительство ко-
торых уже началось, на 1938 год можно было запланировать строитель-
ство примерно 55 подводных лодок. В действительности было построено
и начато строительством 118 подводных лодок».

Я напоминаю вам о том, что в подлиннике — это примечание 6, за-
писка начальника бюджетного отдела штаба военно-морского флота...

Редер: Да.

Замере: ...относящаяся к 1942 году, в которой предположительно
начальник бюджетного отдела ВМФ сообщил, насколько в течение года
был увеличен подводный флот. Я думаю, что эти цифры требуют разъ-
яснения.

По моим сведениям, эти 55 подводных лодок соответствуют усло-
виям Лондонского соглашения, а именно соответствуют тем 45 процен-
там, которые были установлены по договору 1935 года.

Вы не можете по памяти назвать точные цифры, но приблизительно
это правильно?

Редер: Да, это может быть правильным.

Замере: Число 118, по моим данным, также хорошо обосновано.
Это число, соответствующее стопроцентному, по тоннажу, отношению
подводных флотов. Если бы у нас было 118 подводных лодок, то наш
подводный флот был бы таким же, каким располагала в то время
Англия. Это правильно?

Редер: Да, это верно. И верно также то, что эти остальные подвод-
ные лодки мы включили в бюджет и начали постройкой после того, как
30 декабря в Берлине мы с адмиралом Кэннинхэмом и сопровождав-
шими его лицами достигли дружественного соглашения о том, что в со-
ответствии с договором мы можем строить все 100 процентов.

Зимерс: Я хочу напомнить Высокому Трибуналу о том, что в мор-
ском соглашении 1935 года с самого начала было предусмотрено
100 процентов и что Германия добровольно отказалась от этого, но по-
лучила право в любое время перейти к 100 процентам с обязательством
известить об этом Англию.

Таким извещением явилось то, что вы нам сейчас описали — перего-
воры с адмиралом Кэннинхэмом. Правильно ли я вас понимаю?

Редер: Да, это было 30 декабря 1938 г., 30 или 31 декабрям

Председатель: Утверждает ли подсудимый, что было уведомление'
адмиралу Кэннинхэму 30 декабря 1938 г.? Вы это сказали? Утвер-
ждает ли он, что такое извещение было послано адмиралу Кэннинхэму
30 декабря?

Редер: Г-н адмирал Кэннинхэм приехал в Берлин для этих друже-
ственных переговоров, предусмотренных по договору, и 30 декабря мы

•с ним достигли соглашения о том, что отныне вместо 45 процентов можно

•будет строить 100 процентов.

Председатель: Это была устная или письменная договоренность?
Редер: Это были переговоры между начальником штаба военно-
морского флота и адмиралом Кэннинхэмом и отдельными лицами, я

•сейчас не могу их назвать. Я считаю, что, вероятно, был составлен про-
токол.

Председатель: Продолжайте.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА 245

Редер: Я могу добавить, что, помимо этого вопроса о подводных
лодках, был также урегулирован вопрос о двух тяжелых крейсерах, от
которых мы также временно отказались. Мы хотели в тот период по-
строить только три и просили согласия на то, чтобы мы могли теперь
построить и полагающиеся нам еще два крейсера. Об этом также было
достигнуто соглашение в соответствии с договором.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 9—10 мая 1946 г.]

Файф1: Подсудимый, я хочу, чтобы прежде всего вы ответили мне
на несколько вопросов по поводу вашего назначения главнокомандую-
щим военно-морским флотом 30 января 1943 г. Скажите, как главно-
командующий военно-морским флотом, вы имели ранг, который прирав-
нивался к рангу имперского министра, разве это не так?

Дениц: Да, это верно.

Файф: Вы также имели право принимать участие в заседаниях
имперского кабинета, если такие совещания имели место?

Дениц: У меня имелись полномочия принимать участие в заседаниях
в тех случаях, когда фюрер отдавал распоряжение о том, чтобы я при-
сутствовал на том или ином совещании.

Файф: С того времени как вы стали главнокомандующим военно-
морским флотом, имперское правительство, в известной степени, было
представлено в штабе Гитлера, не так ли?

Дениц: Правильно.

Файф: Это была военная диктатура, когда диктатор выдвигал нуж-
ных ему людей в своих военных штабах. Так или нет?

Дениц: Нельзя сказать, что это была военная диктатура, это вообще
не была диктатура.

Файф: Понимаю. Вы видели его (Гитлера) 119 раз в течение двух
лет. Вы согласны с этим?

Дениц: Да, причем следует сказать, что с 30 января 1943 г., то есть
после того как я стал главнокомандующим военно-морским флотом, до
конца января 1945 года, то есть приблизительно за два последних года,
число моих посещений равнялось, кажется, 57. Это число было таким
большим потому, что в последние месяцы войны я принимал участие
в ежедневных обсуждениях военной обстановки, которые имели место
на Фоссештрассе в Берлине.

Файф: Я хочу спросить вас относительно некоторых из этих сове-
щаний. На некоторых из них присутствовал подсудимый Шпеер, не
так ли?

Дениц: Я не помню, чтобы он присутствовал на обсуждении воен-
ной обстановки. Министру Шпееру как лицу гражданскому, собственно,
нечего было делать на обсуждении военной обстановки. Но, может быть,
он и присутствовал время от времени, тогда, когда речь шла, например,

• Заместитель Главного обвинителя от Великобритании.—Составители.

246 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА ______

о производстве танков, то есть о вещах, которые находились
в непосредственной связи с какими-либо военными соображениями
фюрера.

Файф: Это как раз то, о чем я хотел вас спросить. Подсудимый
'Шпеер присутствовал на тех совещаниях, когда обсуждался вопрос
о снабжении различных родов войск, включая вопрос о снабжении
флота?

Дениц: Вопросы снабжения флота никогда не обсуждались на боль-
ших военных совещаниях. Эти вопросы, как я уже сказал, обсуждал
только фюрер лично, обычно в присутствии Кейтеля и Иодля. Обычно я
докладывал фюреру, заранее переговорив с министром Шпеером, кото-
рому я, когда я стал главнокомандующим военно-морским флотом, пере-
доверил все снабжение военно-морских сил. Таково было положение
в общих чертах.

Файф: Занимая положение главнокомандующего флотом, вы, оче-
видно, должны были интересоваться вопросами очередности распределе-
ния материалов и использования рабочей силы. Вы хотели, очевидно,
знать, как должна была быть распределена рабочая сила на ближай-
ший период времени. Не так ли?

Дениц: Я пытался добиться того, чтобы на основании решения фю-
рера министру Шпееру было поручено строить как можно больше, на-
пример, новых подводных лодок, которые были в то время для меня
необходимы; однако существовали пределы производственной мощности,
поскольку министр Шпеер должен был удовлетворять запросы всех ча-
стей вооруженных сил.

Файф: И поэтому вы должны были быть очень заинтересованы
в том, чтобы узнать данные о рабочей силе, необходимой для снабжения
военно-морского флота и другого снабжения, с тем, чтобы убедиться,
что вы получаете вашу справедливую долю?

Дениц: Я никогда не знал и не знаю до сих пор, какое количество
рабочих Шпеер использовал на производстве вооружения для военно-
морского флота. О том, какое количество их работало на военно-морской
флот, я не имею ни малейшего представления.

Файф: Вы помните, что вы говорили о Шпеере как о человеке, ко-
торый держит в своих руках производство Европы? Это было 17 декабря
1943 г. Несколько позже я вам покажу этот документ. Но вы помните,
что вы о нем так говорили?

Дениц: Да, я это очень хорошо помню.

Файф: Разве вы не знали о том, что Шпеер получал свою рабочую
силу из числа иностранных рабочих, которые доставлялись в империю?

Дениц: Само собой разумеется, я знал, что в Германии были ино-
странные рабочие.

Файф: Разве гаулейтер Заукель не рассказывал вам по поводу
своей поездки, что он доставил 5 000 000 иностранных рабочих в импе-
рию, из которых лишь 200 000 прибыли добровольно?

Дениц: Я ни одного раза не имел переговоров с гаулейтером Зауке-
лем. Я вообще ни с кем не говорил по вопросу о рабочей силе.

Файф: И вы заявляете Трибуналу, что после совещания с Гитлером
и Шпеером вы не знали, что рабочая сила доставлялась путем насиль-
ственного угона иностранных рабочих в империю?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА 247

Дениц: Во время моих совещаний с Гитлером и Шпеером методы
набора рабочей силы вообще не обсуждались. Методы меня вообще не
интересовали.

Файф: Вы хотите сказать Трибуналу, что вы обсуждали эти вопросы
со Шпеером и что он вам никогда не говорил, откуда он получал рабо-
чую силу? Это ваш ответ на этот вопрос?

Дениц: Да, я это утверждаю.

Файф: Я хочу задать еще один вопрос. Согласно тому, что заявил
д-р Латернзер, 29 июня 1944 г., помимо подсудимых Кейтеля, Иодля и
Геринга, также присутствовали на этом совещании и маршал фон Рунд-
штед и маршал Роммель. Я хочу напомнить вам, что это было через
три недели после того, как союзники начали вторжение в Западную
Европу. Вам дана была полная возможность — не так ли? — ознако-
миться со стратегическим положением после вторжения союзников
в Норвегию. Разве это не так?

Дениц: Да, я тогда на основании этого получил представление о по-
ложении в Нормандии после высадки там противника и был в состоя-
нии доложить фюреру, какие из моих небольших новых средств борьбы
я могу использовать в этом районе.

Файф: Теперь давайте рассмотрим деятельность другой части пра-
вительства в общих чертах. Рейхсфюрер СС Гиммлер также присутство-
вал на ряде таких конференций. Так это было или нет?

Дениц: Да, когда там присутствовал рейхсфюрер СС Гиммлер, —
насколько я помню, это было раз или два,—он там представлял инте-
ресы своих войск СС.

Файф: Гиммлер, согласно имеющимся данным, присутствовал, по
крайней мере, на семи таких совещаниях, а его представитель в штабе
фюрера—Фегелейн присутствовал, по имеющимся данным, по крайней
мере, на пяти таких совещаниях. Что Гиммлер говорил там о войсках
СС, о подвигах дивизии «Мертвая голова»?

Дениц: Фегелейн присутствовал на обсуждении обстановки всегда,
постоянно, так как он был постоянным представителем. Когда рейхсфю-
рер СС присутствовал на обсуждении, он говорил только о войсках СС
и притом только о тех дивизиях СС, которые использовались где-нибудь
в составе сухопутных сил.

Файф: Войска СС использовались в большом количестве в концен-
трационных лагерях, и вы говорите, что Гиммлер никогда не говорил
об этом?

Дениц: О том, что дивизия «Мертвая голова» использовалась в кон-
центрационных лагерях, я узнал лишь здесь, в Нюрнберге.

Файф: Я хочу, чтобы вы рассказали Трибуналу о том, какой вопрос
обсуждался на совещании, когда на нем присутствовали не только Каль-
тенбруннер, но и обергруппенфюрер СС Штайнер, ваш адъютант и ге-
нерал-лейтенант Винтер. Для чего эти господа присутствовали на этом
совещании и что они вам сообщили?

Дениц: Этого я уже не помню, но я помню, что Штайнер получил
приказ относительно использования армейской группы, которая в Поме-
рании должна была нанести удар с севера на юг, чтобы помочь Берлину.
Я думаю, возможно, что, когда присутствовал Штайнер, обсуждался
этот вопрос, который меня не касался.

248 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА

Файф: Я хочу, чтобы вы перешли к вопросу, который вам был хо-
рошо известен, — вопросу относительно приказа о расстреле «командос»,
изданного фюрером 18 октября 1942 г. Вы сообщили нам, что узнали
об этих приказах в период, когда были командующим подводным фло-
том. Помните ли вы документ, согласно которому штаб военно-морского
флота распространял этот приказ? Вы помните, что там говорилось сле-
дующее: «Этот приказ не должен распространяться в письменном виде
командующими флотилий, командующими соединений или офицерами
этого ранга. После распространения этих приказов в устной форме низ-
шим инстанциям вышеозначенные офицеры должны передать этот при-
каз высшим властям, которые несут ответственность за изъятие и уни-
чтожение этого приказа».

Вы помните это?

Дениц: Да, я читал его здесь снова, когда видел здесь приказ. На
обратной странице, однако, также сказано, что об этом мероприятии
было сообщено в приказе по вооруженным силам.

Файф: Одобрили вы этот приказ или нет?

Дениц: Сегодня, после того как я узнал, что основания для этого
приказа не были столь несомненными, я не согласен с этим приказом.

Файф: Вы одобрили этот приказ, когда были главнокомандующим
военно-морским флотом Германии в начале 1943 года? Вы одобрили
этот приказ тогда?

Дениц: Я, будучи главнокомандующим военно-морским флотом, не
занимался этим приказом. Как я отнесся к этому приказу, когда я был
главнокомандующим подводным флотом, я уже объяснил. Я отнесся
к этому приказу как к приказу возмездия... Я отрицательно отношусь
к этому приказу сейчас, после того как узнал, что данные, которые при-
вели к изданию этого приказа, не были обоснованными.

...Файф: Мы можем принять за факт то, что вам было известно
о существовании концентрационных лагерей?

Дениц: Этого я никогда не отрицал.

Файф: И я полагаю, что вы пошли еще дальше — не правда ли? —
когда вас спросили об этом 28 сентября. Тогда вы сказали: «Я вообще
знал о том, что у нас имелись концентрационные лагери. Это ясно.

Вопрос: От кого вы узнали об этом?

Ответ: Весь немецкий народ знал об этом».

Вы помните, что вы именно так сказали?

Дениц: Да. Немецкий народ знал, что существовали концентрацион-
ные лагери, но он ничего не знал о положении в них и применявшихся
там методах.

Файф: Я только хочу, чтобы вы мне ответили на следующее: после
того как вы выдвинули предложение о том, чтобы вам предоставили
12 000 рабочих из концентрационных лагерей,—получили вы их или нет?

Дениц: Я этого не знаю. Об этом я больше не беспокоился.

Файф: Пожалуйста, придерживайтесь прямого ответа. Ответ ваш
заключается в том, что вы не знаете, получили вы их или нет, если до-
пустить, что вы их действительно получили.

Дениц: Я вообще не получал людей, поскольку я не имел никакого
отношения к верфям. Поэтому я не знаю, каким образом лица, ответ-
ственные за работу на верфях, получали рабочее пополнение. Этого я
не знаю.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА 249'

Файф: Подсудимый, было ли вам известно, что в первый день войны
командование военно-морского флота обратилось к министерству ино-
странных дел с заявлением о том, что максимальный ущерб Англии мо-
жет быть нанесен, принимая во внимание наличие военно-морских сил,
только в том случае, если подводным лодкам будет разрешено неогра-
ниченное использование оружия без предупреждения против союзных и-
нейтральных судов на обширных водных пространствах? Знали ли вы.
о том, что с самого первого дня войны командование военно-морского
флота заявило об этом германскому министерству иностранных дел?

Дениц: Я не думаю, что штаб ВМФ передал мне в свое время такой
текст, даже если я так и сказал, чего я не помню.

Файф: В таком случае, возможно, вам будет легче вспомнить об-
этом, если вы взглянете на это письмо.

Я буду останавливаться на отдельных частях этого документа, по-
тому что вы, может быть, не знаете первой его части. Я вам ее прочи-
таю, и затем мы вместе обратимся к меморандуму.

«С почтением доводится до сведения государственного секретаря»,
то есть барона фон Вайцзекера, «с приложением меморандума.

Начальник оперативного отдела военно-морского командования ка-
питан Фрике информировал меня по телефону о том, что фюрер уже-
рассматривал этот вопрос. Однако здесь создалось такое впечатление,
что надо вновь заняться этим вопросом, с политической точки зрения, »
вновь представить его на рассмотрение фюреру. Капитан Фрике в связи.
с этим послал капитана второго ранга Нойбауэра в министерство ино-
странных дел для того, чтобы подвергнуть этот вопрос дальнейшему об-
суждению». Это подписано: «Альбрехтан, 3 сентября 1939 г.».

Затем идет текст меморандума.

«Вопрос о неограниченной подводной войне против Англии обсу-
ждается в прилагаемом документе, представленном высшим военно-
морским командованием.

Командование военно-морского флота пришло к тому заключению,
что максимальный ущерб Англии может быть нанесен, принимая во>
внимание наличие сил, только в том случае, если подводным лодкам
разрешат неограниченное использование оружия без предупреждения
против неприятельских и нейтральных судов в запретной зоне, указан-
ной на прилагаемой карте.

Военно-морское командование при этом учитывает, что:

а) тем самым Германия открыто откажется от соглашения 1936 года
относительно ведения экономической войны;

б) военные операции такого рода не смогут быть оправданы на осно-
вании общепринятых до настоящего времени принципов международного-
права». I

И затем продолжается рассмотрение этого вопроса.

Заявляете ли вы данному Трибуналу,, что подсудимый Редер никогда
не консультировался с вами по этому вопросу и никогда не сообщал вам
об этом до тех пор, пока эти документы не были переданы в министер-
ство иностранных дел?

Дениц: Нет, этого он не делал.

...Файф: Скажите, было ли сделано какое-либо предупреждение пе-
ред потоплением «Атении»?

Дениц: Нет, я уже сказал, что в этом случае имела место ошибка...

250 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА

Файф: Приходило ли вам когда-либо в голову, что случаи потоп-
ления торгового судна без предупреждения означали смерть или ужас-
ные страдания для команды и моряков торгового флота?

Дениц: Само собой разумеется. Но если торговое судно потоплено
законно, то ничего не поделаешь, война.

Файф: Рассматриваете ли вы с гордостью тот факт, что 35 000 бри-
танских моряков торгового флота погибли в течение войны?

Дениц: Люди гибнут во время войны, и этим никто не гордится.

Файф: Теперь скажите, знали ли вы о том, что судовой журнал
подводной лодки, потопившей «Атению», был подделан после этого про-
исшествия?

Дениц: Нет, он не был мошеннически подделан. Был издан совер-
шенно четкий приказ о том, что случай с «Атенией» необходимо сохра-
нить в тайне по политическим соображениям, и поэтому должны были
быть изменены записи в судовых журналах.

Файф: Понятно. Вам не нравится слово «подделан». Хорошо, я буду
употреблять слово «изменен» для определения того, что одна страница
журнала была вырезана и заменена фальшивой. Вы об этом знали?

Дениц: Сейчас я не могу сказать этого. Возможно, что капитан
Лемм получил от меня или моего штаба указание: «Этот случай сохра-
нить в тайне». И поэтому он или командир флотилии вел дневник воен-
ных действий, который направлялся в десять различных отделов военно-
морского штаба, и изменил его.

Файф: Я хочу знать, по вашему ли приказу и с вашего ли ведома
тот корабельный журнал был изменен? Вы можете ответить?

Дениц: Да, это произошло либо по моему приказу, либо, если бы
этого не было сделано, я должен был отдать такой приказ, так как су-
ществовало политическое указание: «Этот случай сохранять в тайне».

Файф: Хорошо. Теперь остается еще один вопрос, который я хо-
тел бы у вас выяснить, причем очень коротко. Вы были убежденным при-
верженцем идеологического воспитания ваших военнослужащих, не
правда ли?

...И вы хотели, чтобы ваши командиры внедряли в военно-морской
флот доктрины нацистской идеологии, не так ли?

...Взгляните на страницу 7 английской книги документов. Мне ка-
жется, что там написано почти в. точности то, что я спросил. Последнее
предложение гласит: «Весь офицерский состав должен быть настолько
пропитан доктринами, чтобы он чувствовал себя полностью ответствен-
ным за национал-социалистское государство в целом. Офицер является
представителем государства; пустая болтовня о том, что офицер должен
быть совершенно аполитичен, является полнейшим абсурдом». Ваша
точка зрения такова, не правда ли?

Дениц: Я сказал это... Но следует прочитать с самого начала, где
написано, что наша дисциплина и наша энергия сейчас неизмеримо
выше, чем в 1918 году, и именно потому, что нас поддерживает единство
народа. А если бы этого не было, то наши войска давно были бы раз-
биты. По этой причине я так и сказал.

Файф: Теперь я хотел бы, чтобы вы обратили внимание на страницу
8 английской книги документов, где приводятся выдержки из вашего
выступления в «день героев», 12 марта 1944 г. Вы сказали сле-
дующее:

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА 251

«Что стало бы с нашей родиной, если бы фюрер не объединил нас
под знаменем национал-социализма. Разбитые на различные партии,
осаждаемые распространяющимся ядом еврейства и не имея никаких
средств защиты, мы бы давно уже надломились под тяжестью этой
войны и предали бы себя врагу, который бы нас безжалостно уни-
чтожил».

Я спрашиваю вас, что вы имели в виду под «распространяющимся
ядом еврейства»? Это ваша фраза, и вы объясните нам, что вы под ней
подразумевали.

Дениц: Я могу представить себе, что населению городов очень
трудно было бы выдержать последствия бомбардировок, если бы ока-
зывалось такое влияние. Это я и хотел сказать здесь.

Файф: Подобное высказывание относительно «распространяющегося

•яда еврейства» создавало мировоззрение, которое привело к умерщвле-
нию от 5 до 6 миллионов евреев за последние несколько лет. И вы
хотите сказать, что ничего не знали относительно действий и
намерений, направленных к тому, чтобы покончить с евреями и
истребить их?

Дениц: Да, само собой разумеется, я утверждаю это. Я ровно ни-
чего не знал об этом...

Покровский': У советского обвинения есть несколько вопросов
к подсудимому Деницу.

Скажите, подсудимый Дениц, обращение к германскому народу и
приказ войскам в связи со смертью Гитлера были составлены вами
30 апреля 1945 г., не так ли?

Дениц: Да.

Покровский: В этих документах вы сообщали, что преемником Гит-
лера, которого он назначил сам, являетесь именно вы. Это правильно?

Дениц: Да.

Покровский: Задавали ли вы себе вопрос, почему именно на вас
пал выбор Гитлера?

Дениц: Да. Этот вопрос я задал себе, когда получил эту телеграмму,
и я пришел к заключению, что, после того как рейхсмаршал сошел со

•сцены, я был старшим солдатом самостоятельной части вооруженных

•сил и что это было причиной моего назначения.

Покровский: В обращении к армии и народу вы требовали прове-
дения военных действий и всех желавших прекратить сопротивление на-
зывали трусами и предателями. Не так ли?

Дениц: Да.

Покровский: 30 апреля, то есть в тот день, когда вы издали
оба документа, о которых мы сейчас говорим, была абсолютно ясна
бесперспективность и бесцельность дальнейшего сопротивления со
стороны гитлеровской Германии. Вы поняли мой вопрос, согласны вы
с этим?

Дениц: Да, я понял вопрос. Я могу сказать следующее: на Востоке
я должен был продолжать бороться для того, чтобы спасти беженцев,
двигавшихся на Запад...

Покровский: Вы не ответили на мой вопрос, подсудимый Дениц,
хотя он был поставлен абсолютно ясно.

' Заместитель Главного обвинителя от СССР. — Составители.

252 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ДЕНИЦА

Согласны ли вы с тем, что уже 30 апреля была абсолютно ясна бес-
перспективность и бесцельность дальнейшего сопротивления со стороны
гитлеровской армии? Да или нет, ответьте мне на вопрос.

Дениц: Нет, нет, это не было ясно...

Покровский: Но будете ли вы отрицать, что ваш приказ продолжать
войну привел к дополнительному кровопролитию?

Дениц: Очень незначительному в сравнении с одним-двумя миллио-
нами, которые погибли бы в противном случае.

Покровский: Я хочу, чтобы вы окончательно уточнили вопрос о том,
рассматриваете ли вы себя прежде всего как политика или как солдата,
который только выполнял приказы своего выс-шего начальства без вся-
кого анализа политического смысла и содержания этих приказов?

Дениц: Как глава государства после 1 мая я был политиком.

Покровский: А до этого?

Дениц: Чисто солдатом.

Покровский: 8 мая 1946 г. в этом зале вы сказали: «Как солдат я
не имел в виду тех политических соображений, которые могли существо-
вать». 10 мая, когда речь шла о подводной войне, вы сказали: «Я не как
солдат занимался военными задачами». Это правильно?

Дениц: Совершенно правильно. Я и говорю, что до 1 мая 1945 г. я
был только солдатом.

Покровский: Сэр Дэвид Максуэлл Файф минут пятнадцать назад
обращался к двум документам, в частности к документу ГВ-186 и Д-640.
Он привел вам одну фразу, которая находится в очень резком противо-
речии с тем, что вы сказали сейчас. Вы помните эту фразу? «Бессмыс-
ленная болтовня...»

Дениц: Да, я помню ее очень хорошо.

Покровский: Я прошу вас сказать, как можно примирить эти крайне
противоречивые высказывания. Высказывания как о болтовне, что офи-
цер—не политик, имели место 15 февраля 1944 г., тогда как вы не
были еще главой государства. Правильно?

Дениц: Если солдат во время войны стоит за свою нацию и за свое
правительство, то он тем самым не становится политиком. Так сказано
в этой фразе, и это имелось в виду.

Покровский: ...Не считаете ли вы, что именно потому, что вы про-
являли себя фанатичным последователем фашизма, фашистской идеоло-
гии, на вас как на своем преемнике и остановился Гитлер, которому вы
были известны как его фанатический последователь, способный призы-
вать армию к любому преступлению в духе гитлеровских заговорщиков
и называть эти преступления чистым идеализмом? Вы поняли Mofr
вопрос?

Дениц: Да, на это я могу лишь ответить, что я этого не знаю. Я уже
объяснил вам, что законным пре&мником был рейхсмаршал, но что в ре-
зультате прискорбного недоразумения, возникшего за несколько дней до
моего назначения, он был исключен из игры, и я после него был сле-
дующим старшим по чину солдатом из самостоятельной части воору-
женных сил. Я думаю, что этот момент был решающим. То, что
фюрер доверял мне, возможно, тоже играло при этом некото-
рую роль.

Покровский: У советского обвинения, г-н председатель, больше нет
вопросов к подсудимому. :

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 6 июня 1946 г.}

Роберте 1; Подсудимый, вы сказали Трибуналу два дня назад, что
вы солдат по крови, не правда ли?

Иодль: Да, это верно.

Роберте: Очень хорошо, и вы сказали вчера, что вы находитесь
здесь для того, чтобы защитить честь германского солдата, это пра-
вильно?

Иодль: Да, я прилагаю к этому все усилия.

Роберте: Очень хорошо. И вы считаете себя честным солдатом?

Иодль: Да, я делал это вполне сознательно.

Роберте: И вы заявили также, что вы являетесь правдивым чело-
веком?

Иодль: Да, я охарактеризовал себя таким, и я таким и являюсь.

Роберте: Очень хорошо. Не считаете ли вы, что вы запятнали свою
честь действиями, которые, как вы говорите, вы должны были совершать
в течение последних шести-семи лет?

Иодль: Моя честь, конечно, не была запятнана, ибо ее я оберегал
лично.

Роберте: Очень хорошо. Итак, вы говорите, что ваша честь не запят-
нана? Действительно ли в течение последних шести-семи лет, когда, как
вы сказали, вы должны были предпринять различные действия, ваша
правдивость оставалась на том же высоком уровне?

Иодль: (Ответа нет.)

Роберте: Можете ли вы ответить на этот вопрос?

Иодль: Я думаю, что я слишком глуп для этого вопроса.
(Смех в зале.)

Роберте: Если вы считаете себя слишком глупым, то я не настаиваю
на ответе. Я оставлю этот вопрос и перейду к следующему.

В 1935 году вы были подполковником и возглавляли отдел импер-
ской обороны вооруженных сил Германии. Это правильно?

Иодль: Совершенно верно.

Роберте: Это отдел «Л» — отдел имперской обороны. Это правильно?

Иодль: Да, это верно.

Роберте: Фельдмаршал фон Бломберг был вашим начальником?

Иодль: Фельдмаршал фон Бломберг не был моим прямым началь-
ником.

Роберте: Приходилось ли вам работать с фельдмаршалом фон Блом-
бергом?

Иодль: Я неоднократно делал ему лично доклады, но, естественно,
не так часто, как начальник общего управления вооруженных сил.

Роберте: Присутствовали ли вы вместе с ним на совещаниях штаба?

Иодль: Совещаний в большом кругу при фон Бломберге я не посе-
щал. Я думаю, что редко был там кто-либо, кроме генерала Кейтеля,
меня и, возможно, еще начальника другого отдела:

' Представитель обвинения от Великобритании. — Составител]

254 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

Роберте: Можно ли их было назвать совещаниями штаба?

Иодль: Нет, те совещания состоялись у начальника общего управ-
ления вооруженных сил.

Роберте: Посещали ли вы совещания штаба?

Иодль: Да, конечно, я ведь принадлежал к штабу,

Роберте: Очень хорошо, я так и думал. Сейчас, пожалуйста, обра-
тите внимание на документ С-139, представленный в качестве доказа-
тельства под номером США-53. Прежде всего посмотрите на подпись.
Там имеется подпись фон Бломберга, не так ли?

Иодль: Да. Это подписано фон Бломбергом.

Роберте: Хорошо. Здесь идет речь об операции «Шулунг». Помни-
те ли вы, что означала операция «Шулунг»?

Иодль: (Ответа нет.)

Роберте: Это означает ремилитаризацию Рейнской области, не так ли?

Иодль: (Ответа нет.)

Роберте: Вы можете ответить на мой вопрос?

Иодль: Я смогу ответить, как только прочту это.

Председатель: Подсудимый, вопрос был следующий:

Помните ли вы, что означала операция «Шулунг»? Мне кажется,
нет необходимости читать документ для того, чтобы ответить на этот
вопрос.

Иодль: По моим воспоминаниям, которые, возможно, зародились
в процессе изучения документов здесь, в Нюрнберге, понятие «Шулунг»
означало подготовку для занятия линии Рейна после эвакуации немец-
кими войсками западного побережья Рейна в случае французских
санкций...

Роберте: Очень хорошо, я согласен.

В таком случае идет речь о реоккупации Рейнской области. Вы
с этим согласны?

Иодль: Нет, здесь речь идет не о реоккупации Рейнской области:

Это совершенно неверно, здесь...

Роберте: Давайте в таком случае вместе посмотрим на этот доку-
мент и познакомимся с его содержанием. Прежде всего этот документ
датирован 2 мая 1935 г.: «Для операции». Этот документ был, очевидно,
настолько секретным, что его не могли даже доверить стенографистке.
Весь документ полностью написан от руки и представляет собой ру-
копись. Не так ли?

Иодль: (Ответа нет.)

Роберте: Вы можете ответить на этот вопрос? Разве вы не видите,
написан этот документ от руки или нет?

Иодль: Да, он написан от руки.

Роберте: Почему же вы сразу не сказали этого? Сейчас посмотрим
на этот документ. Он исходит от имперского министра обороны, то есть
от фон Бломберга, не так .ли? Это второй экземпляр—«Для личной пе-
редачи». Он предназначается для верховного главнокомандующего
армией, верховного командующего военно-морским флотом и имперского
министра германских военно-воздушных сил. «Для операции вооружен-
ных сил, которая была разработана на последнем заседании штаба», —
вот поэтому-то я вас и спрашивал о том, посещали ли вы совещания
штаба, — я и установил кодовое слово «Шулунг». Затем я очень кратко
коснусь содержания: «Эта операция представляет собой совместное дей-

допрос ПОДСУДИМОГО иодля 255

ствие трех родов войск. Она должна быть выполнена...» И затем не-
сколько ниже идет фраза, с которой мы очень хорошо знакомы: «Нане-
сение внезапного и молниеносного удара. Необходимо это держать
в строжайшей тайне... численность армии мирного времени...» И далее:

«Всякое улучшение нашего вооружения даст возможность расширить и
улучшить подготовку». Затем; «Я спросил главнокомандующего армией:

«Сколько дивизий готовы к этим действиям?» — не батальонов, как вы
сказали вчера. — «Подкрепление недостаточно сильных частей, находя-
щихся там...»,—это значит на западе...,—«должно итти за счет диви-
зий, находящихся в Восточной Пруссии, которые могут быть немедленно
переброшены туда по железной дороге или морем. Верховное командо-
вание военно-морским флотом должно обеспечить безопасность доставки
этих частей из Восточной Пруссии морем, в случае если не будет воз-
можности использовать железнодорожный транспорт». К чему бы еще
могли относиться эти секретные инструкции и причем секретные на-
столько, что они должны были содержаться только в рукописном виде,,
если не к реоккупации Рейнской области?

Иодль: Если вы мне разрешите дать хотя бы краткое объяснение, то.
суд сэкономит много времени.

Роберте: Пожалуйста, подсудимый, сначала отвечайте на мой во-
прос, а затем давайте свои объяснения, конечно, если они будут
краткими. Мой вопрос заключается в следующем: к чему еще могло»
это относиться, если не к реоккупации Рейнской области?

Иодль: Я не ясновидец. Я не знаю этого документа. Я его никогда
не читал. Я в это время не находился в управлении вооруженных сил,
здесь совсем другие подписи, — я был в оперативном управлении сухо-
путных сил. Я никогда не видел этой бумаги и никогда о ней не слышал.
Если вы посмотрите на дату 2 мая 1935 г., то вы документально убеди-
тесь в этом, так как я поступил в управление вооруженных сил лишь.
в середине июня 1935 года. Таким образом, я могу на основании моего.
образования, полученного в генеральном штабе, представить лишь не-
сколько своих предположений, но Суд ведь не желает слышать предпо^
ложения.

Роберте: Очень хорошо. В том именно и заключается ваш ответ,
что вы, присутствуя на заседаниях штаба и слушая заявления фельд-
маршала фон Бломберга, не можете сказать Трибуналу, что означает-
этот секретный приказ?

Иодль: Это было до меня, в это время я не был при фон Бломберге..

Роберте: Хорошо. Сейчас обратитесь, пожалуйста, к документу
ЕС-405.

Председатель: Подсудимый, вы сказали, что помните о том, что one-
рация «Шулунг» означала подготовку к операции в Рейнской области,.
не так ли?

Иодль: Нет, сказал обратное. Я сказал, что слово «Шулунг» («Обу-
чение») я услышал в первый раз здесь, на суде, и долго думал над тем,
что это могло быть.

Председатель: Хорошо. Трибунал будет иметь возможность точно
установить, что вы сказали, по стенографическим записям. Итак, вы
сейчас утверждаете, что вы не говорили о том, что слово «Шу-
лунг» означало подготовку к реоккупации Рейнской области? Н&
пр;авда ли?

356 допрос ПОДСУДИМОГО иодля

Иодль: Я хочу сказать, что я как офицер оперативного отделения
генерального штаба должен был знать, какие военные приготовления
'производились тогда.

Председатель: Но это не то, о чем я вас спрашиваю. Сейчас я хо-
тел бы знать, как вы только что ответили на поставленный вам вопрос
относительно того, помните ли вы, что означала операция «Шулунг».
Что вы ответили на этот вопрос? Возможно, что ваш ответ был непра-
вильно переведен? Что вы сказали?

Иодль: Я сказал, что я, кажется, припоминаю, но не знаю, воз-
ликло ли это представление в процессе изучения документов здесь или
это представление о «Шулунг» относится к прошлому времени и озна-
чает те приготовления, которые были предусмотрены для реоккупацин
немецкими войсками западного побережья Рейна и для занятия линии
'на Рейне в случае французских санкций, ибо это было единственное, чем
мы тогда занимались. К этому относились все эти операции по отводу
'войск, о которых затем так или иначе упоминалось в документе ЕС-405.

Роберте: Очень хорошо. Сейчас я ссылаюсь на документ ЕС-405.

В этом документе говорится о совещании...

Иодль: Да.

Роберте: Очень хорошо. Вы видите, что это протокол совещания
;рабочего комитета имперского совета обороны. Этот документ датиро-
ван 26 июня 1935 г. В разделе под буквой «Ф» написано, что полковник
Иодль говорит об участии в подготовке к мобилизации, а первые три\
абзаца посвящены вопросу общей мобилизации, и я не хочу их зачиты-
вать, но четвертый абзац зачитаю. Он гласит следующее: «Демилита-
ризованная зона требует особого отношения. В своей речи от 21 мая
1935 г. и в других высказываниях фюрер заявил, что условия Версаль-

•ского договора и Локарнского пакта относительно демилитаризованной
зоны сейчас выполняются. В ответ на заметку французского поверенного
в делах от 17 июня 1935 г. касательно вопроса о «Военном ведомстве по
.набору» в демилитаризованной зоне германское имперское правитель-
ство заявило, что ни гражданские власти по набору, ни другие учрежде-
ния в демилитаризованной зоне не получали права проводить какие бы
io ни было мероприятия по мобилизации, а именно формирование, об-
,мундирование"и вооружение любого воинского соединения, в случае
войны или подготовки к войне».

Итак, если бы письмо фон Бломберга, написанное им от руки 2 мая
1935 г., касалось подготовки к внезапной реоккупации Рейнской
«области, то было бы нечестно со стороны фюрера заявить через девят-
надцать дней, а именно 21 мая, что условия Локарнского пакта и Вер-
«сальского договора выполняются. Не правда ли?

...Я продолжу оглашение:

«Поскольку в настоящее время следует избегнуть политических

•осложнений за границей при всех обстоятельствах, то поэтому в демили-
таризованных зонах -могут проводиться только те подготовительные

•меры, которые являются срочно необходимыми. Проведение таких при-
готовлений или намерения о их проведении должны содержаться в стро-
жайшей тайне как в самой зоне, так и в остальной части империи».

«Оружие, обмундирование, знаки различия, форма защитного цвета
и другие предметы, связанные с мобилизацией, должны храниться спря-
танными».

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 257

Сейчас я хочу сослаться на последний абзац, где говорится:

«Изложение директив о мобилизации в письменном виде разре-
шается только в тех случаях, когда это является абсолютно необходи-
мым для благополучного проведения этих мероприятий в демилитари-
зованной зоне. Без всякого исключения все подобные материалы должны
храниться в сейфах».

Вы собирали оружие и военную форменную одежду в демилитаризо-
ванной зоне, не правда ли?

Иодль: Это было оружие и предметы вооружения полиции феде-
ральных земель, охранной полиции федеральных земель, охранной поли-
ции и жандармерии. Там не было войск, и поэтому для них там не было
и оружия.

Роберте: Разве полиция носила серую полевую военную форму?

Иодль: Полиция, насколько я знаю, носила серо-зеленую или зеле-
ную форму.

Роберте: В таком случае зачем требовалось держать все это в стро-
жайшем секрете, если речь шла только об обмундировании полиции?

Иодль: Это было снаряжение, предназначенное, кроме того, для уси-
ления таможенной службы, о которой я уже говорил, что намеревались...

Роберте: Подсудимый, вопрос заключается в следующем: зачем тре-
бовалась такая секретность, если вы не нарушали Версальского дого-
вора? Вы можете ответить на этот вопрос?

Иодль: О необходимости и причинах содержания в секрете всех этих
мероприятий я уже подробно говорил в своих показаниях. Я констати-
рую, что во всей этой предварительной работе речь шла о том, что в слу-
чае оккупации левобережья Рейнской области Францией с помощью по-
лиции, жандармерии и усиленной таможенной охраны построить загра-
дительную линию у самого Рейна. Это было намерением в то время, и
лишь на этот случай. Я уже показал под присягой, что о реоккупации
Рейнской области я узнал лишь за шесть или восемь дней до нее.

Роберте: Я знаю, что вы это показали, и я хочу вам сказать, что
ваши показания относительно данного вопроса являются совершенно
неправильными, как, очевидно, и по многим другим вопросам. Вернемся
сейчас к первому абзацу, который я зачитывал...

В статье 43 Версальского договора говорится: «В области, которая
установлена выше, содержание и набор вооруженных сил, как по-
стоянных, так и временных, а также различные военные маневры и вы-
полнение работы, необходимой для мобилизации, также запрещаются».

Я заявляю вам, что мероприятия, предпринимаемые вами, явно на-
рушали статьи Версальского договора. Вы согласны с этим?

Иодль: Нет, с этим я не согласен.

Роберте: Очень хорошо. Теперь я хочу обратить ваше внимание на
документ, который, как считают, является вашей речью, это доку-
мент Л-172.

Некоторые места в этом документе написаны вашей рукой, не
правда ли?

Иодль: В нем содержится много, очень много перечеркиваний и за-
мечаний, сделанных моей рукой. Но я...

Роберте: Итак, является ли это речью или, вернее, заметками к ва-
шей речи, которую вы произнесли перед гаулейтерами в Мюнхене
в 1943 году?

17 Нюрнбергский процесс, т. II

258 допрос ПОДСУДИМОГО иодля

Иодль: Я уже ясно сказал, что это лишь черновые наброски, а не
та речь, которая была произнесена мною.

Я вычеркнул там целые страницы и отослал эти черновики обратно,
и только потом я произнес свою речь.

Роберте: Признаете ли вы, что первые двадцать девять страниц
представляют собой лекцию, которую вы прочитали?

Иодль (просмотрев документ): Да, это моя лекция.

Роберте: Хорошо. Разрешите мне прочитать сейчас протокол второго
допроса от 16 ноября 1945 г., за четыре дня до начала процесса.

Этот документ был представлен под номером Л-172. Я показываю
вам фотостат документа, с тем, чтобы освежить этот вопрос в вашей
памяти.

«Действительно ли документ, который находится перед вами, пред-
ставляет собою в общем ту речь, которую вы произносили в Мюнхене
в ноябре 1943 года?».

Вот ответ: «Да, без сомнения, это примерно одно и то же. Все при-
ложения в отношении различных театров военных действий и другие
приложения я не использовал в своей речи. Я их возвратил».

Вы сейчас согласны с вашими ответами на том допросе?

Иодль: В общем и целом вы только подтвердили то, что я сказал.

Роберте: Я хочу знать, представляет ли этот документ в основном
то, о чем вы говорили в своей речи? Это ведь не такой материал, кото-
рый следует просто выбросить в корзинку?

Иодль: Введение и заключение, которые находятся здесь, в первом
проекте, конечно, в основных чертах, в конечном счете были так про-
изнесены.

Роберте: Сказали ли вам о том, что Гитлер заявил, что германское
перевооружение фактически закончено?

Иодль: Нет.

Роберте: Наконец, последний вопрос, который я вам задам: сооб-
щили ли вам о том, что Гитлер заявил, что первой целью в случае войны
явятся Австрия и Чехословакия?

Иодль: Это сообщение об усиленной подготовке выступления про-
тив Чехословакии имело место. Мне кажется, там говорилось об этом,
но я могу сказать лишь, что те детали, которые мне сообщил фельд-
маршал Кейтель, теперь я уже не помню, и я знаю только одно, что это
не было для меня неожиданностью или сенсацией. Потребовалось лишь
внести небольшие исправления уже изданных директив.

Роберте: Вы не присутствовали в Оберзальцберге, когда там нахо-
дился фельдмаршал Кейтель вместе с Шушнигом?

Иодль: Нет, я не присутствовал там.

Роберте: Но Кейтель позднее вам сообщил, что там происходило?

Иодль: Он сделал несколько очень кратких замечаний по этому
поводу в виде рассказа, так как меня это в большей степени не
касалось.

Роберте: Делали ли вы в своем дневнике такую запись — это еле-"
дующая запись после той, на которую я только что ссылался. Это запись
от 11 февраля 1938 г.

«Вечером 12 февраля Кейтель, Рейхенау и Шперле прибыли в Обер-
зальцберг. Шушниг и Шмидт опять подверглись самому тяжелому воен-
ному давлению». Кейтель вам говорил об этом?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 25^

Иодль: Да, вы только вставили слово «опять», в моем дневнике
этого нет. Я лично делал эту запись, в частности, потому, что Кейтель
рассказал мне о том, что Рейхенау и Шперле за обедом произносили
воинственные речи, в которых они рассказывали о новом вооружении
Германии.

Роберте: Очень хорошо. Затем, в марте, — я думаю, что это общеиз-
вестно, — вы подписали или завизировали один или два приказа, касаю-
щиеся операции «Отто»?

Иодль: Да, но эта операция называлась тогда не «Отто», а вступ-
лением в Австрию.

Роберте: Когда Гитлер узнал, что Шушниг собирался выяснить мне-
ние народа путем плебисцита, он решил немедленно вторгнуться
в страну, не так ли?

Иодль: Да. Мне рассказывали, когда он услышал, что здесь будет
оказано необычное давление на общественное мнение путем плебис-
цита, то сказал: «Этого я ни за что не потерплю». Так мне рассказывали.

Роберте: Он бы не потерпел, чтобы об этом спрашивали обществен-
ное мнение?

Иодль: Нет, он не потерпел бы, чтобы с помощью этой хитрости
было совершено какое-нибудь насильственное действие по отношению
к общественному мнению. Так мне рассказывали.

Роберте: Таким образом, вооруженные силы Германии вторглись
затем в Австрию? Это правильно?

Иодль: Это правильно, вооруженные силы вошли в Австрию.

Роберте: И Австрия с этого дня получила все «блага» национал-
социализма, это правильно?

Иодль: Это политический вопрос.

Роберте: Я спрашиваю, что она получила? Она получила СС, ге-
стапо, концентрационные лагери, подавление противников и преследова-
ние евреев. Не правда ли?

Иодль: Это вопросы, которыми я не занимался. Об этом вы должны
спросить тех, кто был уполномочен заниматься этим.

Роберте: Вы знали, — не правда ли? — когда вы подписывали этот
приказ о вторжении в Австрию, что в мае 1935 года Германия дала
заверение относительно того, что она будет соблюдать территориальную-
целостность государства Австрии, что 11 июля 1936 г. ваше правитель-
ство и правительство Австрии заключили соглашение о том, что Герма-
ния признает полный суверенитет федерального государства Австрии,
Вы знали об этих вещах?

Иодль: Я не знал этого в то время; меня как полковника генераль-
ного штаба это совершенно не касалось.

Роберте: Имеется ли в вашем дневнике запись — эта выдержка
есть в документе Л-172, представляющая проект вашей речи относи-
тельно того, что Чехословакия после аншлюсса была заключена в клещи
и должна была пасть жертвой?

Иодль: В первом проекте, который я составил, в процессе подго-
товки к моей речи для гаулейтеров, точно сказано, какие стратегические
улучшения наступили в результате отдельных политических мероприя-
тий фюрера. Я имел в виду только прошлое и только эти стратегические
последствия.

17*

260 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

Роберте: В том, что Чехословакия была заключена в клещи и была
обречена на то, чтобы пасть жертвой?

Иодль: В первом проекте я написал, что в результате занятия,
аншлюсса, Австрии, стратегическое положение Чехословакии стало со-
вершенно бесперспективным, потому что Чехословакия в любой момент
может стать жертвой наступления со взятием ее в клещи. Эта оценка
ее стратегического положения является неоспоримым фактом.

Роберте: Я принимаю этот ответ. Теперь я очень коротко коснусь
вопроса о Чехословакии. Но ведь вы согласны с тем, как вы вчера ска-
зали, что вопрос заключался в следующем: прежде всего нападение
должно быть неожиданным; если вы вообще собирались напасть, то
ваше нападение должно было быть внезапным?

Иодль: Да. На основании тех требований, которые поставил фюрер.

Роберте: Прежде всего вы должны были внезапно напасть, а затем
войскам понадобилось бы четыре дня для того, чтобы занять боевое
положение?

Иодль: Так точно.

Роберте: И поэтому вы должны знать о времени и инциденте, кото-
рый должен послужить причиной этого нападения; вы должны знать,
когда именно произойдет этот инцидент?

Иодль: Да. Я сказал, что следует заблаговременно назначить срок,
надо знать его заранее, иначе эти требования будут невыполнимы.

Роберте: Поэтому вы должны сами спровоцировать этот инцидент?

Иодль: Я вчера уже давал подробные показания по этому поводу.
Следовало или использовать один из многих инцидентов, или, может
быть, оказать некоторую помощь тому, чтобы вызвать такой инцидент,
но, как я уже говорил, все это — соображения генерального штаба, кото-
рым мы не придали бы никакого значения, если бы обнаружили их
у французов.

Роберте: В конце документа говорится о том, что либо вооруженные
силы, либо контрразведка будут обвинены в организации этого инци-
дента. Это последний абзац.

Иодль: Да. Я писал: «...организация этого инцидента может быть
поручена отделу контрразведки только в том случае, если...» Все это
лишь теоретические разработки генерального штаба, сделанные им при
ситуации, которую я вчера подробно изложил и которая состояла в том,
что ежедневно происходили какие-то инциденты.

Роберте: Я знаю. Затем, если бы это произошло, миру было бы за-
явлено, что именно этот инцидент заставил Германию вступить в войну?

Иодль: Я не думаю, что это было бы сообщено всему миру.

Роберте: Если вы собирались сказать миру правду, какой же тогда
был смысл организовать этот инцидент?

Иодль: Я могу только повторить то, что я подробно рассказал вчера.

Роберте: Вопрос заключается в следующем: если было достаточно
правды для того, чтобы оправдать ваше вступление в войну, то зачем же
вы тогда хотели организовать инцидент? Если вы не сможете ответить
на этот вопрос, то так и скажите.

Иодль: Да. Но совсем не доказано, что я хотел вызвать подобный
инцидент.

Роберте: Теперь я хочу по поводу другого вопроса сослаться на
последний параграф документа:

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 261

«Даже предупреждение дипломатических представителей в Праге
невозможно до первого воздушного налета, хотя последствия могут быть
серьезными в случае, если они сами станут жертвами такого нападения».

Прочтите этот абзац, который уже известен Трибуналу:

«...имеется в виду смерть представителей дружественных или ней-
тральных держав».

Здесь речь идет о воздушном налете до какого-либо объявления
или какого-либо предупреждения гражданского населения. Это так?

Иодль: Это означает, что этим письмом я указывал фюреру на то,
что на основании его приказа, возможно, будут иметь место такие по-
следствия.

Роберте: Я позднее покажу вам, как проводились в жизнь подобные
указания в отношении других стран. На этом мы полностью закончим
рассмотрение этого документа, и я оставлю вопрос о Чехословакии.

Итак, 23 августа 1939 г. вы были отозваны в ОКВ с вашего преж-
него поста в артиллерии. Это мы знаем, не так ли?

Иодль: Да, это так.

Роберте: Хорошо, теперь о польской кампании. Правильно ли я вас
понял, когда вы сказали, что Варшаву бомбардировали только после
того, как были сброшены листовки?

Иодль: Да, это имело место во время осады Варшавы. Я хочу ска-
зать, что террористический налет, который выразился в артиллерийском
обстреле всего города, был произведен только после вторичного преду-
преждения.

Роберте: Это ведь исторический факт, что рано утром 1 сентября
1939 г. Варшава и целый ряд других польских городов подверглись
бомбардировке до объявления войны? Разве это не является историче-
ским фактом?

Иодль: Об этом историческом факте очень подробно говорил фельд-
маршал Кессельринг, который хорошо его знает.

Роберте: Я сейчас заканчиваю этот вопрос и перехожу к различным
кампаниям на Западе. Что касается Норвегии, то, конечно, вам было из-
вестно, что ваша страна неоднократно давала свое торжественное слово
соблюдать целостность Норвегии и Дании, не так ли?

Иодль: Да, тогда я, кажется, знал о них. Я полагаю, опреде-
ленно, да.

Роберте: Очень хорошо. Мы знаем, что в начале войны было дано
заверение с тем, чтобы успокоить все западные нейтральные державы.
И затем было дано другое заверение, 6 октября, а вы говорите, что
в ноябре Гитлер решил вторгнуться в Данию и Норвегию?

Иодль: Да, я уже подробно говорил об этом вчера.

Роберте: Я это знаю.

«Тем временем мы стояли перед проблемой оккупации Норвегии и
Дании. Прежде всего грозила опасность, что Англия захватит Сканди-
навию и тем самым, кроме стратегического окружения с Севера, она при-
остановит ввоз железа и никеля, что является таким важным для нас
с точки зрения военных целей. Во-вторых, это было связано с удовле-
творением наших собственных нужд на море, ...что сделало необходимым
для нас обеспечить свободный доступ к Атлантике благодаря некото-
рому количеству воздушных и военно-морских баз». Вам нужны были
воздушные базы и базы для подводных лодок, не так ли?

262 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

Иодль: Эти базы в военном отношении для нас представляли очень
большую ценность, в этом нет никакого сомнения.

Роберте: Вторжение без какого-либо предупреждения или объявле-
ния войны?

Иодль: Это политический вопрос.

Роберте: Не было ли величайшим бесчестьем для Германии неодно-
кратно нарушать данное ею слово? Или вы предпочтете не отвечать на
этот вопрос?

Иодль: Нет, этот вопрос лучше было бы задать ...лицам, ответствен-
ным за политику Германии.

Роберте: Сейчас я перехожу к вопросу о вторжении в Нидерланды,
Бельгию и Люксембург.

У вас нет никаких сомнений по поводу документов относительно
того, что в случае войны на Западе намерением Гитлера всегда было
нарушить нейтралитет этих трех малых стран?

Иодль: Гитлер с самого начала издания своих приказов о наступле-
нии на Западе намеревался пойти через Бельгию, но в отношении Гол-
ландии он долгое время делал оговорки, которые были отброшены лишь
много позднее, кажется, в середине ноября. Итак, в отношении Голлан-
дии эти намерения не были твердыми. В отношении Бельгии они воз-
никли довольно рано, в середине или в начале октября.

Роберте: ...Я хочу сказать, что Германия, естественно, хотела вести
наступательную войну и причем наступательную войну на территории
другой страны. Такова была цель Германии, не так ли?

Иодль: Тогда целью Германии было победить в этой войне.

Роберте: Вы не смогли бы напасть на Запад, если бы не напали на
Бельгию и не прошли бы через нее, не правда ли?

Иодль: Во всяком случае, наступление в другом месте было бы чрез-
мерно трудным и его осуществление находилось бы под большим вопро-
сом. Об этом я уже говорил.

Роберте: Если бы вы обеспечили захват побережья Бельгии и Гол-
.ландии, то вы тем самым обеспечили бы приобретение воздушных баз,
с которых могли бы разбить Англию? Вы на это надеялись, не правда ли?

Иодль: Не подлежит никакому сомнению, что с занятием этого по-
бережья стратегическое положение Германии в борьбе против Англии
значительно бы улучшилось. Это верно.

Роберте: Документ ПС-375, США-84, датированный 25 августа
1938 г., относится ко времени осуществления плана «Грюн». В нем гово-
рится: «Бельгия и Нидерланды, находясь в руках Германии, будут пред-
ставлять собой исключительное преимущество в воздушной во.йне против
Великобритании».

И армия должна была сказать, сколько времени займет эта опе-
рация.

Это было во время чехословацкого кризиса, не правда ли?

Иодль: Да, но мне кажется, этот документ здесь был уже назван
смехотворным. Это труд какого-то капитана.

Роберте: Да, но, во всяком случае, его мнение оказалось очень пра-
вильным, если судить по тому, что случилось позднее.

Сейчас перейдем к следующему документу. Это документ о сове-
щании, которое состоялось 23 мая 1939 г. в канцелярии фюрера. Доку-
мент Л-79, где сказано следующее:

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 263

«Воздушные базы Бельгии и Голландии должны быть оккупированы.
Заявления о нейтралитете следует игнорировать. В данном случае рас-
суждения о том, правильны или неправильны договоры, не имеют ника-
кого значения. Армия должна будет занять те позиции, которые важны
для военно-воздушного и военно-морского флота. Если Бельгия и Нидер-
ланды будут успешно оккупированы и оккупация эта будет закреплена,
если Франция будет также побеждена, то основные условия для успеш-
ной войны против Англии будут обеспечены. Ежедневные атаки герман-
ского военно-воздушного флота и военно-морского флота перережут ее
жизненно-важные коммуникации».

Не было никакого сомнения относительно политики Гитлера в мае
1939 года. Не так ли?

Иодль: В суде я впервые услышал об этом совещании и о том, что
там якобы говорилось.

Роберте: Слышали ли вы о речи, произнесенной фюрером 22 авгу-
ста 1939 г.? Я не знаю, имеется ли этот документ у Трибунала. Это
документ ПС-798.

«...Голландия, Бельгия... и Скандинавия будут защищать свой ней-
тралитет всеми возможными средствами. Англия и Франция не будут
нарушать их нейтралитет».

Иодль: Но этого я также не знаю.

Роберте: Очень хорошо. Я хочу перейти к документу, который вы
представили вчера.

Председатель: Подождите минутку. Подсудимый, что вы имеете
в виду, говоря, что вы этого не знаете? Вы хотите сказать, что вам неиз-
вестен этот документ? Вы сказали: «Я не знаю этого».

Иодль: Я не знаю того, что в действительности говорил фюрер на
совещании 22 августа.

Роберте: Я хочу представить документ Л-52.

Документ Л-52 представляет собой меморандум Гитлера от 9 октя-
бря 1939 г. Я хотел бы указать, что за три дня до 9 октября 1939 г.
Германия вновь повторила свои заверения западным нейтральным госу-
дарствам.

«Германское нападение должно быть проведено с основной целью
разбить французскую армию, но, во всяком случае, оно должно создать
благоприятное исходное положение как предпосылку для успешного про-
должения войны. При этих обстоятельствах единственно возможной
областью для нападения является сектор между Люксембургом на юге
и Неймагеном — на севере, исключая крепость Льеж. Задача заклю-
чается в том, чтобы проникнуть в район Люксембурга, Бельгию и в Гол-
ландию в возможно короткое время, вступить в сражение с сопротивляю-
щимися бельгийскими, французскими и английскими войсками и раз-
бить их».

Я полагаю, что не могу спросить вас, каково ваше мнение о том,
было ли честным дать этим западным нейтральным странам гарантию
6 октября, а в этом меморандуме от 9 октября заявить, что это является
единственно возможным способом для нападения. Я считаю, что это во-
прос политики, не правда ли?

Иодль: Это вопрос политический.

264 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

Роберте: 10 мая без всякого объявления войны эти три небольшие
страны подверглись вторжению; им была противопоставлена вся военная
мощь Германии, не правда ли?

Иодль: 10 мая началось наступление по всему фронту.

Роберте: Скажите, что вообще сделали эти страны, чтобы заслужить
ужасы вторжения и несчастия, являющиеся следствием германской окку-
пации.?

Иодль: Я здесь вновь могу сказать, что это вопрос исторического
порядка. Я уже здесь изложил свою субъективную точку зрения по этому
вопросу, которая состоит в том, что Англия и Франция вынудили эти
страны отказаться от своего строго нейтрального поведения. Таково было
мое субъективное впечатление.

Роберте: Их единственная вина заключалась в том, что они явля-
лись препятствием для деятельности ваших военно-воздушных баз и баз
подводных лодок.

Я хотел бы задать один вопрос относительно Норвегии. Если те
разрешат вернуться к этому вопросу, то я хотел бы спросить вас относи-
тельно записей в вашем дневнике, документ ПС-1809.

«13 марта. Фюрер еще не отдал приказа о проведении операции
«Везер». Он все еще ищет предлога», — или, говоря вашими собствен-
ными словами, — «оправдания». На следующий день, 14 марта: «Фюрер
еще не решил, какие причины выдвинуть в отношении операции «Везер».

Если у вас были достаточные основания для нарушения норвежского
нейтралитета, почему же фюрер был не в состоянии найти эти осно-
вания?

Иодль: Потому что фюрер для этой операции считал необходимым
иметь какое-нибудь документальное доказательство.

Роберте: Я перехожу к вопросам о Югославии.

Я прошу вас взглянуть на документ ПС-1746.

До того как мы перейдем к документу, подсудимый, скажите, Юго-
славия ведь также получила от Гитлера заверения. Это ведь так, не пра-
вда ли? Или вы об этом не знаете?

Иодль: Не только Югославия со стороны Гитлера, но и мы получили
такие заверения со стороны югославского правительства, которое за один
день до того заключило с нами договор,

Роберте: Теперь найдите, пожалуйста, этот документ, на который я
собираюсь сослаться. Там должен быть листок бумаги, озаглавленный:

«Переговоры». Он датирован 27 марта 1941 г.

Иодль: Да, нашел.

Роберте: Теперь переверните страницу, мне кажется, это страница 2:

«Фюрер полон решимости, не ожидая заявлений о лойяльности со
стороны нового правительства, провести все подготовительные мероприя-
тия для того, чтобы уничтожить Югославию как в военном отношении,
так и как национальное единство. Не будет сделано никаких дипломати-
ческих запросов и не будет представлено никаких ультиматумов. Будут
приняты к сведению заверения, которым нельзя доверять. Нападение
начнется, как только будут готовы все необходимые для этого средства
и войска. Важно приступить к действию возможно быстрее.

...В политическом отношении особенно важно, чтобы новый удар
против Югославии был нанесен с безжалостной жестокостью и чтобы
военные разрушения проводились с быстротой молнии.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 265

...Главная задача военно-воздушных сил заключается в том, чтобы
начать возможно быстрее разрушение наземных сооружений военно-воз-
душных сил Югославии и разрушить столицу — Белград путем налетов
с воздуха».

Фюрер не намеревался предупредить гражданское население хотя бы
за полчаса до атаки, не так ли?

Иодль: Я не знаю, какие мероприятия по подготовке к отражению
налетов провело югославское правительство.

Робертс: Могу задать вам следующий вопрос: одобряете ли вы как
честный солдат нападение на город с многочисленным гражданским на-
селением без объявления войны и даже без предупреждения хотя бы за
полчаса?

Иодль: Я не придерживаюсь этого мнения.

Робертс: Теперь я перехожу к агрессии против Союза Советских Со-
циалистических Республик, о которой здесь шла речь.

Гитлер решил произвести нападение на Советскую республику в июле
1940 года, не так ли?

Иодль: В июле 1940 года он еще не принял этого решения.

Роберте: Я не хочу даром тратить время; так или иначе, мы знаем,
что 22 июня 1941 г. Германия вторглась в Советский Союз, нарушив
свой пакт о ненападении.

Это исторический факт, не так ли?

Иодль: Да, неожиданное нападение 22 июня 1941 г. является исто-
рическим фактом, основой которого явилось мнение политических деяте-
лей, которое выражается в том, что Советский Союз не придерживался
этого пакта.

Робертс: Не думаете ли вы, что этот факт нарушения взятых на себя
обязательств на много веков обесчестит имя Германии?

Иодль: Это могло бы быть, если бы историки после точного исследо-
вания русских документов представили точные доказательства того, что
Россия не пыталась напасть на нас.

Робертс: Вы помните, очевидно, приказ о плане «Барбаросса». Это
документ С-50. Этот приказ распространялся вашим отделом, штабом
оперативного руководства «Л», не так ли?

Иодль: Он был разработан в отделе квартирмейстера штаба опера-
тивного руководства.

Робертс: Однако вы ведь согласитесь с тем, что само издание этого
приказа явилось позором?

Иодль: Я признаю это.

Робертс: Теперь я перехожу к документу С-52.

Это еще один приказ Кейтеля. Он исходит из штаба оперативного
руководства «Л». Затем в скобках стоит «1-оп». Скажите, это ваш от-
дел?.

Иодль: Это отдел, совместно с которым я разрабатывал все опера-
тивные вопросы.

Робертс: Вы помните этот приказ?

Иодль: Да, об этом приказе я помню.

Робертс: Полагаю, что вы принимали участие в его составлении, не
так ли?

266 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

Иодль: Да, конечно, поскольку это оперативный приказ, это допол-
нение к директиве.

Роберте: Хорошо. Взгляните, пожалуйста, на параграфы 6 и 7. В па-
раграфе 6 говорится:

«Ввиду обширности оккупированных территорий на Востоке имею-
щиеся в наличии силы для установления безопасности на этих террито-
риях будут достаточны только в том случае, если всякое сопротивление
будет пресекаться не путем судебного преследования виновных, а путем
распространения такого террора, который единственно будет в состоянии
искоренить всякое стремление к сопротивлению.

...Соответствующие командующие должны нести ответственность за
сохранение порядка? Командующие должны найти средства к тому,
чтобы поддерживать порядок в районах, где охрана безопасности лежит
на их ответственности, не путем посылки запросов на получение допол-
нительных сил, а путем применения драконовских мер».

Это ужасный приказ, не правда ли?

Иодль: Нет, это вовсе не ужасный приказ, поскольку в нормах ме-
ждународного права предусмотрено, что население занятых областей
должно выполнять приказы оккупационных властей.

Роберте: Очень хорошо. Теперь я хочу перейти к совершенно дру-
гому вопросу. Я хочу заняться приказом -о «командос» и хочу предъявить
два еще не предъявлявшихся документа.

Первый документ датирован 8 октября. Это меморандум из от-
дела «К» (квартирмейстера) штаба оперативного руководства; это пра-
вильно, не так ли?

Иодль: Да.

Роберте: ...Это и есть тот приказ по радио, о котором вы упоминали?

Иодль: Да.

Роберте: Там приводится заявление, сделанное по радио 7 октября
1942 г., в котором говорится следующее:

«Подобно приказу «Барбаросса», изданному в свое время, этот при-
каз также должен быть составлен в сотрудничестве с правовым отделом
вооруженных сил и отделом контрразведки после того, как он будет тща-
тельно продуман. Распространять его следует только среди командую-
щих армий, и далее его можно передавать только устно. После ознаком-
ления подлежит уничтожению».

Скажите, каков был характер этого приказа, который со столь боль-
шой тщательностью был составлен вашим отделом в сотрудничестве
с правовым отделом и контрразведкой?

Иодль: Мне кажется, что вы вначале упомянули документ № 50. Для
меня не совсем ясно это выражение: «Приказ «Барбаросса».

Роберте: «В отношении содержания приказа следует иметь в виду
•следующее:

«...В тех случаях, когда пленные временно заключаются под стражу
в наших собственных интересах, лиц, о которых идет речь, следует пере-
давать в руки СД через посредство контрразведки после тщательного
допроса, в котором также должна принимать участие СД».

«Их не следует ни при каких обстоятельствах размещать в лагерях
для военнопленных».

«...Этот приказ должен иметь обратную силу в отношении лиц, при-
бывших из Норвегии».

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 267

Эти лица, прибывшие из Норвегии, были английские «командос»,
.которые взорвали в Норвегии электростанцию, не так ли?

Иодль: Это возможно, но я этого просто не знаю. Этого документа
•я никогда не видел здесь.

Роберте: Мне кажется, что я смогу напомнить вам об этом позднее.

Следующий документ датирован 9 октября и подписан: «Варлимонт».

Иодль: Да, здесь подпись Варлимонта.

Роберте: В двух первых абзацах изложены факты, которые нам из-
вестны.

«Фюрер желает, чтобы был издан приказ о соответствующем пове-
.дении военнослужащих.

По настоянию штаба оперативного'руководства правовым отделом
вооруженных сил был составлен проект приказа.

Вы должны совместно тщательно с ним ознакомиться и, если пона-
добится, привлечь к этому вопросу рейхсфюрера СС».

Здесь речь идет о беседе между начальником контрразведки и заме-
стителем начальника штаба оперативного руководства.

Затем в следующем документе содержится проект приказа, состав-
ленный правовым отделом:

«Члены террористических и диверсионных отрядов британских воору-
женных сил, которые явно нарушают правила честного ведения войны,
будут рассматриваться как бандиты и подвергаться соответствующему
обращению. Их следует беспощадно уничтожать как в бою, так и при
побеге. Их следует временно арестовывать или, если они будут захва-
чены немцами не во время военных действий, их следует немедленно пре-
проводить к офицеру для допроса, после чего передать в руки СД.

Содержать их в заключении в лагере для военнопленных запре-
щается. Этот приказ должен получить распространение только среди
командующих армий. Ниже его следует передавать только устно».

Скажите, вы помните, что вы разговаривали по телефону с началь-
ником правового отдела относительно этого приказа?

Иодль: Нет, я не помню этого.

Роберте: Хорошо. Взгляните, пожалуйста, на следующий документ.
Он датирован 14 октября. Первоначально заголовок гласил: «Репрессив-
ные мероприятия — военнопленные». Кто-то зачеркнул это и вместо этого
написал: «Борьба против вражеских диверсионных отрядов». «Меморан-
дум (беседа по телефону с начальником правового отдела вооруженных
сил). Начальник правового отдела вооруженных сил беседовал с началь-
ником штаба оперативного руководства вооруженных сил по телефону».
Речь идет о вас, не так ли?

Иодль: Да, это был я.

Роберте: Согласитесь ли вы с тем, что когда СД убивает, расстре-
ливает действующего таким образом парашютиста, одетого в военную
форму, а не в гражданское платье, согласитесь ли вы с тем, что это
является простым убийством? Или же вы предпочли бы вообще не отве-
чать на этот вопрос?

Иодль: Я уже сказал, что если какой-либо солдат в полной военной
форме проводит какую-либо операцию по взрыву или разрушению, я не
считаю такое действие нарушением международного права. И поэтому я
оказывал сопротивление приказу о «командос» в таком виде, в каком он
был издан, почти до последнего момента...

268 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

Роберте: Я слышал ваш ответ и не буду более задерживаться на
этом вопросе.

Иодль: Ни одного из этих документов я не видел прежде. Я их впер-
вые вижу здесь.

Роберте: Теперь я перехожу к следующему документу. Обратитесь,
пожалуйста, к документу, который озаглавлен: «Разговор по телефону,
Содержание: письмо отдела иностранной разведки от 13 октября 1942 г.
Особое внимание обращается на массовое использование парашютистов
в диверсионных целях. Всякий, кто, будучи солдатом, совершает дивер-
сионные акты с намерением сдаться в плен без боя, после того как о»
совершит диверсию, не поступает как честный солдат. Он неправильным
образом использует права, предоставленные ему статьей 23-ц, во время
создания .которой не предполагалось подобных методов ведения войны."
Неправильное использование заключается в злоупотреблении сдачей
в плен без боя после успешного совершения акта диверсии. Это мнение
о неприемлемости диверсионных отрядов можно, безусловно, поддержи-
вать при условии, что мы также применим к себе эти условия». На этом
документе, наверху, имеются ваши инициалы, не так ли?

Иодль: Я читал этот документ. Он содержит точку зрения правового
отдела ОК.В, которая по этому вопросу совпадает с точкой зрения фю-
рера. Она, в частности, подтверждает вполне соответствующую между-
народному праву возможность нарушения международного права при
известном условии, которое выражается в немедленной сдаче после боя .
в плен и тем самым в избавлении себя от опасностей войны.

Эту точку зрения можно оспаривать. Я не совсем разделяю ее, но
это была точка зрения высшего правового отдела в то время.

Роберте: Очень многие храбрые солдаты сдаются, когда их окру-
жают превосходящие силы противника, не правда ли? Многие герман-
ские солдаты тысячами сдавались в Бизерте и Тунисе. Каким образом
это ставило их вне рамок международного права или ставило их под за-
щиту этого права?

Иодль: Да. Но это были солдаты, которые сдавались в плен в обыч-
ных условиях войны, которые всегда признавал и фюрер. Это очень спор-
ный случай, и с точки зрения международного права здесь возможны
колебания. Но, как я уже сказал, эта мысль не принадлежит мне,
она не имела ко мне никакого отношения. Я только принял ее
к сведению.

Роберте: Является ли это причиной для составления... приказа
такого рода в целях того, чтобы попытаться лишить англичан намерения
использовать диверсионные отряды?

Иодль: Нет, это вовсе не было причиной. Мы сами в сильной степени
развили этот метод войны.

Роберте: Я хотел бы привести вам еще один пример. Это документ
ПС-2610.

Этот документ является отчетом из отдела военного прокурора армии
США. Здесь говорится о пятнадцати американских военнослужащих, рас-
стрелянных согласно этому приказу.

Иодль: Я никогда ничего не слышал об этом случае. По крайней
мере, я не помню о нем.

Роберте: Я хотел бы задать вам несколько вопросов относительно
угона евреев из Дания.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 269

Этот документ был адресован в оперативный штаб вооруженных
сил командующего армией в Дании и датирован 20 сентября 1943 г.

«Фюрер в принципе согласился с телеграммой Веста о том, что
еврейская проблема в Дании будет в скором времени разрешена путем
депортации.

Осуществление этого мероприятия следует провести в то время, пока
применяются еще военно-полевые суды. Нельзя точно установить, име-
ются ли достаточные полицейские силы для ареста евреев и их семей.
Общее число евреев достигает примерно 6000 человек, из которых боль-
шинство проживает в Копенгагене. Для армии проведение этого меро-
приятия явилось бы тяжелой нагрузкой.

Я полагаю, что результаты депортации будут весьма чувствительны.
Выпуску военной промышленности будет нанесен ущерб. Необходимо
будет примириться со значительными неполадками». Здесь на обороте
имеется ваше замечание: «Мне ничего об этом неизвестно. Если коман-
дующим армией в Дании должно было быть проведено какое-либо поли-
тическое мероприятие, то высшее командование вооруженных сил должно
получить об этом сведения через министерство иностранных дел».

Соответствует ли это действительности?

Иодль: Да. Я сейчас не могу вспомнить об этом документе, однако
это замечание действительно было сделано мной, и это доказывает то,
что я до сих пор не знал, что', очевидно, этот вопрос обсуждался в Дании
несколькими днями раньше и командующий войсками в Дании возражал
против этого. После этого я написал: «Я ничего об этом не знаю, это
политическое мероприятие. Если политическое мероприятие должно про-
водиться в Дании, то министерству иностранных дел следует сообщить
яам об этом».

Роберте: Прошу вас обратиться к документу, датированному 1 ок-
тября 1943 г.

Этот документ адресован из Дании высшему командованию герман-
ских вооруженных сил. Я цитирую:

«Имперский уполномоченный в Дании сделал следующий доклад
имперскому министру иностранных дел: 1. Арест евреев будет проведен
8 ночь с 1 на 2 октября. Из Зееланда их вывезут на пароходах. 2. Если
:я не получу указаний противоположного характера, я не намерен сооб-
щать об этом мероприятии против евреев ни по радио, ни в печати.
3. Я намереваюсь оставить собственность эвакуированных евреев нетро-
нутой для того, чтобы захват этой собственности не мог быть вменен нам
в вину в качестве причины или одной из причин, вызвавших подобные
действия».

Далее вы, то есть автор, говорите об обратной стороне этих дей-
ствий, и затем ставится один вопрос: «Известно ли рейхсфюреру СС?»
Ответ гласит: «Рейхсфюрер СС об этом осведомлен и выражает свое со-
гласие». Затем идет приписка, сделанная от руки почерком Иодля: «фю-
рер согласен». Это ваш почерк?

Иодль: Да, это мой почерк, но это замечание относится лишь к осво-
бождению интернированных датских солдат.

Роберте: Хорошо, я понимаю.

Иодль: И затем в этом документе важно еще и то, что командую-
щий войсками в Дании пишет, что он намерен «оставить нетронутым

270 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ, ______

имущество эвакуированных евреев». Он в то время имел исполнитель-
ную власть.

Роберте: Следующий документ, датированный 2 октября 1943 г. и
адресованный оперативному штабу руководства вооруженных сил в Да-
нии. Я цитирую:

«Мероприятие в отношении евреев было проведено германской поли-
цией в ночь с 1 на 2 октября без всяких инцидентов».

Затем идет приписка, сделанная вашей рукой: «Это нам совершенно
безразлично». Вам было совершенно безразлично, сколько евреев было
вывезено; это вас совершенно не интересовало?

Иодль: Я не хотел этого сказать. Однако это доказывает, что
это было политическое мероприятие, с которым я не имел ничего
общего.

Роберте: Я хотел бы теперь перейти к другой теме — к вопросу на-
сильственного труда. Говорили ли вы в своей речи: «Эта проблема недо-
статка рабочей силы привела к мысли о более тщательном использова-
нии рабочей силы, имеющейся на оккупированных нами территориях.
Понятия о правильном или неправильном смешались. Я считаю, что
в отношении рабочей силы было сделано все, что могло быть сделано..
И там, где этого еще не было сделано, по всей вероятности, в политиче-
ском отношении казалось более выгодным не прибегать к насильствен-
ным мерам для того, чтобы такой ценой установить порядок и добиться
экономических успехов. Однако, по моему мнению, уже пришло время
предпринять подобные шаги в Дании, Голландии, Франции и Бельгии со
всей энергией и решительностью, не останавливаясь ни перед чем, делая
это также и для того, чтобы заставить тысячи бездельников работать по
возведению укреплений, то есть на работе, являющейся сейчас более'
важной, чем что бы то ни было. Необходимые в этой связи приказы уже
были отданы». Вы об этом помните?

Иодль: То, что я составил однажды такой проект, в этом не может
быть сомнений.

Роберте: И что же?

Иодль: Однако это не является доказательством того, что я это
сказал.

Роберте: Но были ли отданы необходимые приказы о том, чтобы'
гражданское население оккупированных территорий работало по возве-
дению немецких укреплений?

Иодль: В большинстве стран был издан закон о трудовой повинно-
сти. Вы, возможно, этого не знаете, но в Дании, Голландии, а также-
в Бельгии местные фирмы, которые сами доставали себе рабочих, кото-
рые им были положены по закону, сами производили работы на строи-
тельстве этих укреплений...

Роберте: Но ведь были же отданы необходимые приказы—об этом
идет речь в последнем предложении — заставлять этих людей, насильно-
заставлять их, если они не хотели, работать на строительстве оборони-
тельных укреплений. Я не говорю о людях, которые соглашались, а о тех,.
которые отказывались.

Иодль: Я понял. Я не знаю деталей этих событий, поскольку я не-
занимался этими вопросами. Однако я знал, что в оккупированных стра-
нах были введены законы о трудовой повинности.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 271

Роберте: Теперь взгляните, пожалуйста, на новый документ—
ПС-1383. Это отчет об обсуждении текущей военной обстановки от 12 де-
кабря 1942 г. Слова Иодля:

«Главнокомандующий войсками во Франции докладывает; число
французских рабочих, вывезенных в империю, начиная с 1 июня, превы-
сило сейчас 220 тысяч. По грубому подсчету, в Берлине сейчас имеется
100 тысяч рабочих-специалистов».

Скажите, установили ли вы, сколько человек из этих 220 тысяч при-
были добровольно?

Иодль: Я не могу это сказать. Здесь я лишь прочитал выдержку из
донесения, которое было приложено к отчету об обстановке во Франции.

Роберте: Я перейду к следующему вопросу. Я хочу задать вам всего
два вопроса относительно Шталага Луфт-3 в Сагане.

Вы вчера показали, что после случая расстрела, происшедшего в Са-
гане, вы больше не считали Гитлера «гуманным». Вы говорили это?

Иодль: Я уже сказал вчера, что в тот момент у меня было впечат-
ление, что он отступает от всех человеческих понятий права.

Роберте: Согласитесь ли вы со мной — я не употребляю слишком
сильного выражения, — что расстрел этих пятидесяти летчиков являлся
типичным убийством?

Иодль: Я вполне с вами согласен, я считаю это явным убийством.

Роберте: Теперь я перехожу к другому вопросу, к вопросу о разру-
шениях, произведенных в Норвегии. Это документ ПС-754. Этот доку-
мент подписан вами, не так ли?

Иодль: Этот документ давно известен мне, и он подписан мною.

Роберте: Хорошо. Он датирован 28 октября 1944 г. и исходит из ва-
шего штаба. Этот документ был направлен верховному командованию
армии, главнокомандующему войсками в Норвегии, имперскому комис-
сару в Норвегии, а также командованию военно-морского флота.

«Ввиду того что население Северной Норвегии не желало эвакуиро-
ваться добровольно, фюрер согласился с предложениями, выдвинутыми
уполномоченным, и приказал, чтобы все норвежское население к востоку
от фиорда Линген было эвакуировано силой в интересах их собственной
безопасности и что все их жилища должны быть сожжены дотла.

Верховный главнокомандующий войск в Северной Финляндии несет
ответственность за безусловное выполнение приказа фюрера. Только та-
ким путем можно предотвратить то, чтобы русские со своими сильными
войсками не использовали эти жилища, а также при помощи людей, зна-
комых с местностью, не преследовали нас во время наших отступатель-
ных операций зимой, через значительный промежуток времени не появи-
лись бы неподалеку от наших позиций в Лингене. В данном случае
не должно иметь места никакого сочувствия к гражданскому населению».

Линген находится на крайнем севере Норвегии, на западном побе-
режье, не так ли?

Иодль: Нет, на северном побережье. Этот город расположен там, где
Финляндия ближе всего соприкасается с полярным побережьем и до Нор-
вегии остается совсем небольшое пространство.

Роберте: Этот приказ был выполнен, о чем можно судить на основа-
нии норвежского отчета, документ ЮК-79.

«В результате продвижения русских войск и отступления германской
армии немцы в октябре—ноябре 1944 года стали впервые в Норвегии

272 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

применять политику «выжженной земли». Были изданы приказы о том,
что гражданское население должно эвакуироваться, а все жилища, транс-
портные средства и другие сооружения должны быть уничтожены. В ре-
зультате этого было разрушено 30 тысяч домов, помимо того нанесен
ущерб 12 тысячам мелких строений, выразившийся в сумме 176 миллио-
нов крон».

Это был жестокий приказ, не так ли?

Иодль: Мы выполнили этот приказ лишь в той части, в которой это
было необходимо с военной точки зрения.

Роберте: Вы сказали относительно предложения Гитлера отменить
Женевскую конвенцию. Вы сказали, что вы способствовали тому, чтобы
воспрепятствовать ему отказаться от этой Конвенции?

Иодль: Да.

Роберте: Не взглянете ли вы на документ С-158, ВБ-209. Он был
представлен Обвинением по делу Деница и озаглавлен: «Выдержки из
протокола совещания у Гитлера 19 февраля 1945г.». «19 февраля 1945г.
на совещании присутствовал главнокомандующий военно-морским фло-
том».

«Фюрер рассматривает вопрос о том, следует ли Германии отка-
заться от Женевской конвенции.

Затем главнокомандующий военно-морским флотом на совещании
у Гитлера 20 февраля говорит следующее: «Главнокомандующий военно-
морским флотом сообщил генералу Иодлю и представителю министра
иностранных дел — послу Хевелю о своих взглядах относительно возмож-
ного отказа Германии от Женевской конвенции. С военной точки зрения
нет никаких оснований для совершения этого шага в отношении ведения
войны на море. Напротив, отрицательные стороны берут перевес над пре-
имуществами; даже с общей точки зрения командующему военно-мор-
гким флотом кажется, что это мероприятие не принесет никаких преиму-
ществ. Было бы лучше, если бы мероприятия, которые мы считаем необ-
ходимыми, были проведены без предупреждения и любой ценой была
соблюдена видимость для внешнего мира. Начальник штаба оператив-
ного руководства вооруженных сил и посол Хевель пришли к полному
соглашению».

Вы сказали, что согласились со словами Редера: «Нарушайте Женев-
скую конвенцию, но не говорите миру о том, что вы так поступаете».
Это так?

Иодль: Гросс-адмирал Дениц...

Роберте: Совершенно верно, Дениц. Прошу прощения. Это то, что
вы говорили, не так ли?

Иодль: Я не нахожу объяснения этому замечанию, и в моих пись-
менных разработках, которые я предложил фюреру и которые излагают
также позицию военно-морского флота, этого предложения не было; там
было лишь сопоставление преимуществ и недостатков, и недостатков
было значительно больше, все это было неосуществимым и поэтому
исключено. Так и было на деле. Больше я ничего не могу сказать по
этому вопросу.

Роберте: Я сейчас представлю вам ваш собственный документ
Д-606. Этот документ подписан вами, не так ли? Здесь речь идет о нару-
шении Женевской конвенции. Я хотел бы, чтобы вы прежде всего ска-

Подсудимый Иодль совещается со своим адвокатом.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ 273

зали, подписан ли вами этот документ? Он подписан вами? Пожалуйста,
ответьте на мой вопрос: он вами подписан?

Иодль: Да, здесь, в конце документа имеется моя подпись.
Роберте: Хорошо. Теперь я хотел бы огласить последний абзац.
«В настоящий момент отрицательные стороны отмены тех линий по-
ведения, которых мы до сих пор придерживались, во всяком случае, на-
много превышают преимущества. Так же как мы в 1914 году совершили
ошибку, когда мы торжественно объявили войну всем государствам, кото-
рые в течение длительного времени хотели вести войну против нас, и та-
ким образом возложили на свои плечи всю вину за войну перед всем
внешним миром; так же как было неверным признать, что необходи-
мость — отметьте слово «необходимость» — прохода через Бельгию
в 1914 году была нашей собственной виной, в той же степени сейчас
было бы неверным открыто отказаться от обязательств, налагаемых
международным правом, которые мы приняли на себя, и, таким образом,
вновь выступить перед внешним миром в качестве виновных».

«Соблюдение принятых на себя обязательств ни в коей мере не тре-
бует, чтобы мы налагали на себя ограничения, которые мешали бы нам
вести войну. Например, если англичане потопят госпитальное судно, то
это должно быть использовано в целях пропаганды, как это и делалось
до настоящего времени. Это, конечно, нисколько не мешает нам тотчас же
потопить английское госпитальное судно в качестве репрессалии, а затем
выразить свое сожаление, сославшись на то, что это было ошибкой,
так же как это делают англичане».

Это звучит не очень благородно, не правда ли?

Иодль: Я могу по этому поводу лишь сказать, что это был метод, при
помощи которого только и можно было добиться успеха у фюрера.

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 7 июня 1946 г.}

Покровский'; Вы показали, что были начальником оперативного от-
дела ОКБ. Это был центральный отдел ОКВ, не так ли?

Иодль: При учете значения деятельности этого отдела можно с уве-
ренностью сказать, что штаб оперативного руководства был одним из
важнейших отделов ОКВ.

Покровский: Не по этой ли причине вы замещали Кейтеля в его от-
сутствие?

Иодль: Я в большинстве случаев замещал его лишь по оперативным
вопросам. По вопросам военного министерства его замешал высший на-
чальник, как правило, адмирал Канарис.

Покровский: Вы отрицаете, что вы были заместителем Кейтеля?

Иодль: Да. Но, когда Кейтеля не было в главной ставке, фюрер все,
что хотел передать ОКВ, передавал мне, так как я был старшим по чину
офицером после Кейтеля.

Покровский: Вы помните показания свидетеля Вагнера о том, что
либо Кейтель, либо вы представляли ОКВ на всех ответственных

1 Заместитель Главного обвинителя от СССР.—Составители.
18 Нюрнбергский процесс, т. II

'274 'ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

совещаниях, на которых присутствовал этот свидетель — адмирал Ваг-
нер? Вы помните эти показания?

Иодль: Да, я помню свидетеля Вагнера. Он заявил, что фельдмар-
шал Кейтель и я присутствовали при всех обсуждениях обстановки. Это
неоспоримый факт.

Покровский: Он сказал: либо фельдмаршал Кейтель, либо генерал-
полковник Иодль. Не так ли? Вы улавливаете разницу в постановке
вопроса?

Иодль: Ыет, в 90 процентах всех случаев мы оба присутствовали при
обсуждении обстановки.

Покровский: Я представляю суду еще один наш документ,
СССР-263. Это выдержки из показаний другого офицера, работавшего
с вами, генерала Варлимонта.

Вопрос, который был задан Варлимонту:

«Когда впервые штаб ОКВ получил задание подготовить план напа-
дения на Советский Союз?»

Ответ Варлимонта: «Лично я впервые услышал об этом плане
29 июля 1940 г. В тот день генерал-полковник Иодль прибыл в специаль-
ном поезде на станцию Рейхенгалле, где находился отдел «Л» штаба опе-
ративного руководства».

Вы нашли это?

Иодль: Да.

Покровский: У меня нет необходимости зачитывать значительную
часть показаний Варлимонта, потому что речь идет об известном факте—
о созыве того совещания, где Иодль дал директиву своим оперативным
работникам готовить план нападения на Советский Союз.

Варлимонт говорит: «Иодль ошеломил нас этим сообщением, к кото-
рому мы не были подготовлены». И потом несколько ниже: «Иодль за-
явил, что фюрер решил подготовить войну против России. Фюрер это
обосновал тем, что война с Россией должна произойти так или иначе,
так лучше будет, если эту войну провести в связи с уже происходящей
войной» и т. д. Вы нашли это место?

Иодль: Да, я нашел его.

Покровский: Правильно ли сказал Кейтель, что вы не докладывали
об этом совещании, это так или нет?

Иодль: О самом совещании я, безусловно, ничего не говорил ему,
да это и не играет никакой роли. Однако о том, что сказал мне фюрер,
мне кажется, я хорошо помню, что доложил ему об этом, так как это был
весьма важный вопрос, и он позже в связи с этим вопросом составил
меморандум. Так что он, безусловно, узнал об этом. Однако это лишь
предположение, которое я могу сделать с довольно большой уверен-
ностью.

Покровский: Вполне удовлетворен вашим ответом.

Правильно ли будет сказать, что вы были первым или одним из пер-
вых руководящих штабных работников гитлеровской Германии, заняв-
шихся подготовкой мероприятий по нападению на СССР еще летом
1940 года? Вот тут я хочу услышать ваш ответ. Вам понятен вопрос?

Иодль: Да, вопрос понятен. Я, однако, не был первым, который за-
нялся подготовкой к нападению на Советский Союз. Я, к моему боль-
шому удивлению, узнал здесь от свидетеля Паулюса, что задолго до
того, как мы вообще согласно приказу начали заниматься этим вопро-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО иодля . ..275

сом/в генеральном штабе сухопутных сил составлялись проекты насту-
пления. Я не могу совершенно точно заявить, каким образом это произо-
шло. Может быть, об этом знает генерал-полковник Гальдер. Я могу вы-
сказать лишь предположения по этому вопросу.

Покровский: Предположения нас интересуют очень мало, мы боль-
ше занимаемся фактами.

Вчера, 6 июня, вы заявили, что нападение на СССР, которым Герма-
ния нарушила свой договор об отношениях с Советским Союзом, носило»
характер превентивной войны. Не так ли вы сказали?

Иодль: Да, это я сказал. Это была превентивная война.
Покровский: Да, по вашему мнению. Вы помните из показаний
Мильха, из показаний Редера, из показаний Геринга, из показаний Пау-
люса, из показаний Кейтеля, что они были против войны с СССР.
Я оглашу вам одну фразу из показаний Кейтеля здесь, на суде, чтобы'
вам легче было вспомнить.

Кейтеля допрашивал генерал Руденко, Главный обвинитель от СССР.
«Вопрос: Вы заявили, что вы специально входили с предложением
к Гитлеру, чтобы он изменил свои замыслы в отношении Советского
Союза?

Ответ: Да, не только изменить этот план, но вообще оставить эт»
планы, то есть не вести войну».

Вы помните это показание Кейтеля?
Иодль: Да, я помню его. Я знаю также и меморандум.
Покровский: Очень хорошо. Не находите ли вы странным, что чело-
век, в данном случае вы, который всячески пытается откреститься оттого
факта, что он был заместителем Кейтеля, утверждает перед Гитлером и
здесь, на суде, что он лучше Кейтеля был проинформирован о положении
дел и поэтому брал на себя смелость выступать с утверждениями, иду-
щими вразрез с позицией Кейтеля, Паулюса, Редера, Геринга и
Мильха?

Отвечая на вопросы защитников, вы сказали, что Ламмерс чисто слу-
чайно назвал вас сотрудником Розенберга. В наших руках очень корот-
кий документ, который я сейчас зачитаю вслух,—документ, подписан-
ный Кейтелем. Это совершенно секретное письмо от 25 апреля 1941 г,
Оно адресовано Розенбергу в собственные руки. Там сказано:

«Начальник канцелярии направил мне копию указа фюрера, кото-
рым он назначил вас своим уполномоченным по разработке основных-
вопросов восточноевропейского пространства. От верховного командова-
ния вооруженными силами я поручаю участие в разработке этих вопро-
сов начальнику штаба оперативного руководства вооруженных сил —
генералу от артиллерии Иодлю и в качестве его заместителя генерал-
майору Варлимонту. Прошу, чтобы ваше учреждение сносилось только
лично с ними. Преданный вам Кейтель».

Что вы скажете по поводу этого документа на вопрос о том, не вспо-
минаете ли вы, что и по линии аппарата Розенберга вы и Варлимонт,.
как ваш заместитель, были уполномочены ОКВ еще в апреле 1941 года
разрабатывать практические вопросы, связанные с гитлеровской экспан-
сией на Восток? Вы поняли мой вопрос?

Иодль: Я понял ваш вопрос. Министр Ламмерс направил всем мини-
стерствам вместе с этим отношением письмо точно такого же содержа-
ния. Он просил каждое министерство назначить своего уполномоченного

18*

276 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

и заместителя, и, таким образом, генерал-фельдмаршал Кейтель назвал
тех двух офицеров, которые были в ставке.

Покровский: Помните ли вы, что в германской армии существовала
4-я горная дивизия? Вы, кажется, одно время имели к ней прямое отно-
шение. Была такая дивизия или нет?

Иодль: Да, об этом я знал точно и должен был стать ее коман-
диром.

Покровский: Я попрошу вас взять документ СССР-132. Это ука-
зание по 118-й истребительной дивизии. Вы взяли этот документ?

Иодль: Да, 118-я истребительная дивизия.

Покровский: Там сказано так: «Указание о поведении войск при на-
ступлении № 2. Пленные. Тот, кто открыто участвовал в боях против
вооруженных сил Германии и попал в плен, подлежит после допроса
расстрелу». Не так ли? Там сказано именно таким образом? (Молчание.}
Вы слышите меня?

Иодль: Да, что-то подобное говорится в этом предложении. Но я
хотел бы иметь весь документ. Я ничего не могу заключить на основании
одного предложения. Решающим является то, что предшествует этому.
Об этом здесь не говорится.

Покровский: Выше этого стоит: «Указания о поведении войск при
наступлении».

Теперь второй документ. Он имеет штамп 4-го горного полка. Он
издан 6 октября 1943 г., и в нем помещено указание Кейтеля, сделанное
собственноручно, о том, как поступать с пленными. Я попрошу вас обра-
титься к пункту 3. Там сказано (во второй части этого пункта): «Коман-
диры, имеющие военный чин по меньшей мере начальников дивизии,
могут отдать приказ, чтобы никого не брали в плен, то есть пленные и
гражданское население в районе боя могут быть расстреливаемы. На-
чальник ОКВ Кейтель. Собственноручно».

Иодль: Да, это приказ по 118-й горно-стрелковой дивизии.

Покровский: У вас не возникает никаких сомнений в подлинности
этого документа?

Иодль: Нет. Это приказ по 118-й горно-стрелковой дивизии. В этом
нет сомнения...

Покровский: Я перехожу к следующей группе вопросов. Если я не
ошибаюсь, вы подтвердили подлинность ваших так называемых «заме-
ток» к плану «Грюн», где идет речь об организации инцидента на гра-
нице Чехословакии. Там, кажется, сказано прямо, что организация инци-
дента будет поручена отделу «Абвер», это правильно? Я правильно пере-
даю смысл фразы?

Правильно ли я понял вас, что вы не оспариваете подлинность доку-
мента «Иодль-14»?

Иодль: Если речь вдет о моей записке майору Шмундту, то это, без
сомнения, подлинный документ, написанный мною.

Покровский: Вас допрашивали 8 ноября представители советского
обвинения, и вам был задан вопрос, преследовала ли Германия захватни-
ческие цели, нападая на Советский Союз. Вы помните, что вам был по-
ставлен такой вопрос?

Иодль: Да, совершенно точно.

Покровский: Вам сейчас дадут выписку из ваших показаний.
Вы ответили таким образом: «Допускаю, что мысль о расшире-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ ___277"

.нии жизненного пространства и об использовании хозяйства России
для нужд Германии играла какую-то роль, но не являлась основной при-
чиной нападения на Советский Союз». Вы помните, что вы дали такой
ответ?

Иодль: Возможно. Я не подписывал этого. Во всяком случае, я ска-
зал: «Это не было основной причиной».

Покровский: В этом же ответе сказано: «В наши намерения не вхо-
дило все время расширять жизненное пространство и тем самым полу-
чать себе новых врагов». Так, кажется. Вы это помните?

Иодль: Да, я помню.

Покровский: Хорошо. Но теперь, может быть, вы припомните, что
свидетель Олендорф здесь, на суде, удостоверил, что еще до начала
войны, до нападения на Советский Союз, Гиммлер в своей речи наметил
программу уничтожения на Востоке 10 миллионов славян и евреев. Вы
помните эти показания? /

Иодль: Да, я помню эти показания, я их слышал.

Покровский: В этом свете, в свете этих показаний Олендорфа, не
хотели бы вы сейчас несколько уточнить свой ответ на вопрос о том, пре-
следовала ли война с Советским Союзом именно захватнические цели,
цели захватить территорию, уничтожить население и освободившиеся
таким образом земли превратить, как говорил Гитлер, «в райские сады
для немцев». Вы не думаете, что это было именно так?

Иодль: Что фюрер намеревался сделать позже, я не знаю, но военно-
стратегические причины, которые он изложил нам и которые были под-
тверждены количеством сообщений, я вчера уже разъяснил во всех под-
робностях. Основной причиной было чувство огромной угрозы русского
наступления. Вот это обстоятельство было решающим.

Покровский: Вы ничего не знаете о предполагавшейся отправке
экспедиционного корпуса через Закавказье в направлении Персидского
залива и в направлении Ирака, Сирии и Египта, если бы состоялось
падение Советского Союза, как здесь говорится? Об этом вы тоже ничего
не знаете?

Иодль: До таких серьезных мыслей дело никогда не доходило. На-
оборот, у меня была очень большая ссора с фюрером, потому что я от-
казывался вести атаку через Кавказ на Баку.

Но офицеры генерального штаба, будучи оптимистически настроен-
ными под влиянием первых побед летом, выражали подобные мысли. Они
и назначены для того, чтобы строить планы. То, что было решающим,
делали старшие, более спокойные люди.

Покровский: Таким образом, вы утверждаете, что успехи Красной
Армии сорвали эту далеко идущую, смелую, как вы выразились, мысль
гитлеровской Германии о посылке экспедиционного корпуса в Ирак, Си-
рию и Египет? Это правильно?

Иодль: Да... Но не могло существовать плана, например, вооружен-
ного нападения на Турцию. Она бы и без этого добровольно перешла на
нашу сторону. Это было мнение фюрера.

Покровский: Откуда вам это известно?

Иодль: Откуда я это знаю? Это даже есть в документе, в дневниках
штаба оперативного руководства, которые имеются здесь, в суде. Там
написано: «Турция при больших успехах Германии без всяких условий
выступит на нашей стороне. И я приказываю особенно хорошо снабжать

278 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ИОДЛЯ

ее оружием, боеприпасами, танками и т. д.». Турция выразила такое
желание и была очень благодарна нам за оснащенные прекрасным ору-
жием танки. Этого фюрер никогда бы не сделал, если бы он допускал
возможность выступления Турции на стороне противника.

Покровский: Вы сделали признание в том, что воины Красной Ар-
мии в 1941 году под Вязьмой оказывали стойкое сопротивление фашист-
ским захватчикам. Многие попадали в немецкий плен только по-
тому, что, обессилев от лишений и усталости, не могли двигаться. Вы
именно этим обстоятельством объяснили огромную смертность советских
военнопленных, не так ли?

Иодль: Это так в отношении пленных из вяземского котла.

Покровский: Не припоминаете ли вы других причин, которые вам
известны и которые вызвали массовую смертность советских военно-
пленных?

Иодль: Мне ничего не было известно о других причинах.

Покровский: Чтобы несколько освежить вашу память, я оглашу
небольшой отрывок из документа СССР-353. Это письмо Розенберга
главнокомандующему вооруженными силами, то есть непосредственно
в ОКВ. Документ составлен 28 февраля 1942 г. У вас отмечены эти
фразы: «Судьба советских военнопленных в Германии—трагедия огром-
ного масштаба. Большая часть умерла от голода или вследствие небла-
гоприятной погоды. Тысячи умерли от сыпного тифа».

Я пропускаю несколько фраз и перехожу несколько дальше.

«Было бы наивным думать, что положение в лагерях для военно-
пленных могло остаться скрытым от Советского правительства. Как
видно из циркулярной ноты Молотова, Советам были прекрасно известны
описанные выше обстоятельства».

Иодль: Об этом письме я впервые услышал лишь здесь, на суде.

Покровский: Я спрашиваю вас не о письме, подсудимый Иодль.
Я спрашиваю вас о причинах массовой гибели советских военнопленных.
Вы не знали, что такие причины вызвали массовую гибель?

Иодль: Я ничего не знал об этих причинах массовой смертности.

Покровский: Знакома ли вам фамилия Гревеница?

Иодль: Если я не ошибаюсь, он работал в подчинении у генерала
Рейнеке.

Покровский: Знали ли вы генерала Остеррайха?

Иодль: Нет, этого генерала я не знаю.

Покровский: Ну, хорошо. Тогда мы перейдем к последней группе
вопросов, их всего несколько.

Подсудимый Кейтель, когда его допрашивали здесь и на предвари-
тельном следствии, сказал, что более подробные показания относительно
директив уничтожить Ленинград и Москву дадите вы.

Не припоминаете ли вы, когда Гитлер в первый раз сказал о том.
что он намерен стереть с лица земли Ленинград?

Иодль: Приказ фюрера датирован 7 октября.

Покровский: Вам сейчас дадут документ Л-221 и покажут то место,
где на совещании у фюрера 16 июля 1941 г. сказано: «На Ленинград-
скую область претендуют финны. Фюрер хочет сравнять Ленинград с зем-
лей с тем, чтобы затем отдать его финнам». Вы нашли это место?

Иодль: Да, я нашел это место.

Покровский; Это было 16 июля 1941 г., не так ли?

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ 279

И-одль: Документ составлен 16 июля 1941 г.

Мое замечание о том, что фюрер вновь принял решение, относится
к его устному приказу, который он отдал незадолго до того (за два или
три дня) главнокомандующему сухопутными силами. Тот факт, что об
этом уже шла р&чь, вытекает из того, что в этом приказе я ссылаюсь на
письмо главного командования сухопутными силами от 18 сентября. Вот
как надо понимать слова: «Фюрер вновь принял решение». Но этот факт
мне не был известен. О том, что такое совещание состоялось, я впервые
узнал только здесь.

Покровский: Суд, вероятно, сумеет разобраться в вопросе, когда
Гитлером было сделано первое заявление.

Вы утверждали, что вам ничего не было известно о репрессиях про-
тив евреев?

Иодль: Да, ничего.

Покровский: Вы только что сейчас сами сослались на документ
ПС-053. Это донесение Коха, подписанное лично им. Может быть, вы
подтвердите, что там совершенно ясно сказано, что во время пожаров
в Киеве, в которых Кох обвиняет местное население, уничтожено все
еврейское население города, свыше 35 тысяч человек, из них больше
половины женщин. Там так написано, это верно?

Иодль: Это мне хорошо известно. Но я этот документ обнаружил
впервые здесь, в документальной комнате.

Покровский: И вообще, уничтожены евреи или нет, вы тоже не
знаете? Это верно?

Иодль: Я полностью верю этому в настоящее время. В этом не при-
ходится сомневаться, это доказано.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АМЕРИКАНСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ
ДОДДСЖ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПО РАЗДЕЛУ «ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОЙНАМ»

{Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 23 ноября 1945 г.}

На мне лежит обязанность от имени Главного обвинителя Соединен-
ных Штатов Америки предъявлять доказательства по разделу IV «Е»
обвинительного заключения (страница 6 английского текста), начиная
с параграфа 2, раздела «Е» — «Приобретение тоталитарного контроля
над Германией, экономика, экономическая подготовка и мобилизация
к агрессивной войне».

Этот параграф гласит:

«2) Они использовали всю систему германской экономики для эко-
номической мобилизации к войне.

3) Они направили экономику Германии для подготовки и оснащения
военной машины. Для этой же цели ими использовались финансы, капи-
таловложения и внешняя торговля Германии.

4) С этой целью нацистские заговорщики, в особенности заговор-
щики-промышленники, начали огромную программу перевооружения и

280 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ

приступили к выпуску колоссального количества военных материалов
и созданию мощного военного потенциала».

Перехожу к параграфу 5 того же раздела — последнему параграфу,
предусмотренному моей следующей темой.

Этот параграф гласит:

«С целью проведения подготовки к войне нацистские заговорщики
создали целую сеть административных агентов и организаций.

Например, в 1936 году они создали для этой цели комитет по про-
ведению четырехлетнего плана во главе с уполномоченным—подсудимым
Герингом, получившим полный контроль над германской экономикой.
Больше того, 28 августа 1939 г., перед самым началом своей агрессии
против Польши, они назначили подсудимого Функа уполномоченным по
вопросам экономики, а 30 августа 1939 г. они учредили совет министров
по обороне империи, который должен был действовать в качестве воен-
ного кабинета».

Я не буду отнимать время у Трибунала, чтобы доказывать то, что
всему миру уже известно, а именно, что нацистские заговорщики пере-
вооружили Германию в самых широких масштабах.

Я предполагаю представить в качестве доказательства секретные
записи планов и вопросов, обсуждавшихся на внутренних совещаниях
нацистов, которые доказывают, что реорганизация германского прави-
тельства, финансовая изощренность подсудимого Шахта и тотальная
мобилизация германской экономики, производившаяся главным образом
под руководством подсудимых Шахта, Геринга и Функа, были напра-
влены к единой цели — к агрессивной войне.

Значение экономических мероприятий, которые были приняты и при-
менялись заговорщиками, может быть, конечно, правильно оценено
только, если рассматривать эти мероприятия в связи со всей политиче-
ской и социальной обстановкой нацистской Германии. Эти экономические
мероприятия проводились тогда, когда заговорщики, как это было уста-
новлено, широко пропагандировали войну. Они проводились в то время,
когда заговорщики извратили сущность физической тренировки, превра-
тив ее в тренировку для войны. Они проводились в то время, когда, как
покажут мои коллеги, для достижения своих материальных и полити-
ческих целей заговорщики угрожали применить вооруженные силы.
Короче говоря, эти мероприятия составляют в области экономики и пра-
вительственной администрации такую же подготовку к ведению агрес-
сивной войны, какая преобладала в каждой области нацистского госу-
дарства.

В 1939—1940 гг., после нацистской агрессии против Польши, Гол-
ландии, Бельгии и Франции, всему миру стало совершенно ясно, что
нацистские заговорщики создали, невидимому, величайшее в истории
орудие для агрессии.

Эта гитлеровская военная машина была создана в течение менее
одного десятилетия. В мае 1939 года генерал-майор Георг Томас, бывший
начальник военно-экономического штаба имперского военного мини-
стерства, заявил, что количество дивизий в германской армии возросло
с 7 пехотных в 1933 году до 39 пехотных дивизий, из которых 4 пол-
ностью моторизованных, 3 горно-альпийских дивизии, 18 корпусов, 5 тан-
ковых дивизий, 22 пулеметных батальона. Кроме того, генерал Томас
сказал, что германский военный флот значительно вырос. Среди других

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ 281

спущенных на воду судов имеются два линкора водоизмещением-
в 35 тысяч тонн, четыре тяжелых крейсера водоизмещением 10 тысяч
тонн каждый и другие военные корабли. Численный состав военно-воз-
душных сил увеличился до 260 тысяч человек, 21 эскадрильи, состоявшей
из 240 отрядов и 33 противовоздушных зенитных батарей.

Цитирую документ под номером ЕС-28, США-23, который состоит из
доклада генерал-майора Томаса от 24 мая 1939 г. в министерстве иност-
ранных дел, где он говорит: «Из немногих заводов, разрешенных Вер-
сальским договором, выросла самая мощная из существующих сейчас
в мире военная промышленность. Она достигла уровня производства,
который был частично равен германскому производству военного вре-
мени и частично даже превышал его. На сегодняшний день Германия
занимает второе место в мире по производству стали после Америки.
Производство алюминия значительно превышает производство Америки
и других стран мира.

Выпуск винтовок, пулеметов и 'артиллерийского вооружения превы-
шает в настоящее время производство любой другой страны».

Результаты, о которых говорил в своем докладе генерал Томас
24 мая 1939 г., были достигнуты путем подготовки к войне основных
отраслей германской экономики. Генерал Томас заявил: «История знает
только несколько примеров, когда страна даже в мирное время напра-
вляла все свои экономические ресурсы на удовлетворение нужд войны
так целеустремленно и систематически, как это вынуждена была делать.
Германия в период между двумя войнами».

Мобилизация германской экономики для агрессивной войны началась
немедленно после того, как нацистские заговорщики захватили власть.
Это было поручено главным образом Шахту, Герингу и Функу.

В марте 1933 года Шахт был назначен председателем Рейхсбанка,
а в августе 1934 года — министром экономики. Ответственность за осу-
ществление этой программы была возложена на комитет по проведению
четырехлетнего плана, возглавляемый Герингом.

Благодаря финансовым махинациям Шахта были приняты меры
к полному восстановлению германской промышленности, а с установле-
нием контроля над импортом и экспортом, который предусматривался
планом 1934 года, германское производство стало удовлетворять требо-
вания германской военной машины.

В 1936 году, учитывая опыт первой мировой войны, нацистские за-
говорщики приступили к выполнению честолюбивого плана, направлен-
ного на то, чтобы в течение четырех лет Германия могла стать полностью
независимой в области стратегических военных материалов, как, напри-
мер, сталь, каучук, бензин, с тем, чтобы нацистские заговорщики были
полностью подготовлены для ведения агрессивной войны. Ответствен-
ность за осуществление этой программы была возложена на комитет по
проведению четырехлетнего плана, во главе которого стоял Геринг.

В лекции, прочитанной на курсах штабных инструкторов 28 февраля
1939 г., генерал-майор Томас заявил: «Вскоре после захвата власти на-
ционал-социалистское государство реорганизовало все области герман-
ской экономики и обратило ее к военным целям, чего армия требовала
в течение многих лет. Благодаря этой реорганизации сельское хозяйство,
торговля и ремесла стали теми мощными орудиями, которые нужны
фюреру для выполнения его обширных планов.

282 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ

Мы можем сказать сегодня, что гибкая политика Гитлера, а также
огромные усилия армии и усилия в области экономики не были бы воз-
можны без необходимой реорганизации, проведенной национал-социа-
листским правительством. Мы не можем сейчас заявить, ччо организация
экономики в целом отвечает нуждам; еще потребуется внести некоторые
небольшие поправки. Проведенная реорганизация сделала возможным
•создание новой системы экономики, которая была необходима, прини-
мая во внимание наше внутреннее и внешнее политическое положение,
а также стоящие перед нами финансовые проблемы.

Направляемая экономика, которую мы имеем сейчас в области сель-
ского хозяйства, торговли и промышленности, является не только осу-
ществлением принципов настоящего государства, но в то же время
является экономикой защиты страны».

Эта программа не проводилась без всякой цели. Она была тщательно
разработана и проведена с целью обеспечения необходимого орудия для
осуществления плана заговорщиков по ведению агрессивной войны.

В сентябре 1934 года Шахт открыто признал в разговоре с амери-
канским послом в Берлине, что партия Гитлера полностью посвятила
себя вопросам войны. Это подтверждается выдержкой из дневника посла
Додда, страница 176.

В то же время подсудимый Шахт обнародовал свой новый план
контроля над импортом и экспортом, подчиняя их интересам перевоору-
жения.

Через год совершенно секретным декретом Шахт был назначен
уполномоченным по вопросам военной экономики.

В сентябре 1936 года на совещании, на котором присутствовали
Шахт и другие, Геринг заявил, что Гитлер на основании того, что столк-
новение с Россией неизбежно, дал имперскому министру соответствую-
щие указания, а затем Геринг добавил, что необходимо предпринять
все меры, точно такие же, какие должны были бы быть предприняты,
если бы мы на самом деле стояли сейчас перед непосредственной угрозой
войны.

Я обращаю внимание Суда на документ ЕС-416. Перед тем как цити-
ровать этот документ, я хочу указать, что это протокол совещания каби-
нета, состоявшегося в 12 часов дня 4 сентября 1936 г., где указано, что на
совещании присутствовали подсудимые Геринг и Шахт, фон Бломберг
и другие и что на этом совещании разбирался секретный вопрос, касаю-
щийся империи. На странице 2 этого документа приводятся слова
Геринга: «Столкновение с Россией неизбежно... Необходимо предпринять
точно такие же меры, какие должны быть предприняты, если бы мы на
самом деле стояли сейчас перед фактом немедленной угрозы войны».

В том же месяце был создан комитет четырехлетнего плана, целью
которого было сделать Германию в течение четырех лет способной вести
войну. Члены нацистского правительства обеспечили руководство под-
готовкой Германии к войне. Они получили всемерную поддержку герман-
ских промышленников.

Роль, которую играли промышленники в переводе германской эко-
номики на военные рельсы, была решающей, и я вкратце остановлюсь
на этом.

По приглашению Геринга около двадцати виднейших промышлен-
ников Германии и Шахт присутствовали 20 февраля 1933 г. на совещании.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ 283

.в Берлине, которое состоялось накануне выборов, назначенных на 5 марта
1933 г. На этом совещании Гитлер заявил, что целью заговорщиков

•является установление тоталитарного контроля над Германией, разру-
шение. парламентской системы, насильственное уничтожение всякой
оппозиции и восстановление вооруженных сил Германии.

Среди присутствовавших на совещании в феврале 1933 года в Бер-
лине были: Густав Крупп — глава огромной фирмы по производству

•вооружения, Альфред Крупп, четыре видных руководителя заводов
«ИГ Фарбениндустри»—одного из величайших мировых химических кон-
цернов, а также Шахт. Там был также Альберт Феглер — глава объеди-
нения сталелитейных заводов Германии. Присутствовали также другие
ледущие промышленники.

Чтобы подтвердить свое утверждение о том, что это совещание
'имело место именно в то время и в том месте, как я указал, я предла-
гаю вашему вниманию документ ЕС-439 — письменные показания фон
.Шницлера, данные под присягой, которые гласят:

«Я Георг фон Шницлер, член правления «ИГ Фарбениндустри»,
даю под присягой следующие показания:

В конце февраля 1933 года четыре члена правления «ИГ Фарбен-
индустри», в том числе и председатель правления д-р Бош, были при-
глашены секретариатом президента рейхстага на совещание, происходив-
шее у него на дому, причем в уведомлении не было указано, по какому
именно вопросу. Я не помню двух других коллег, которые также были

•приглашены. Я думаю, что я получил это приглашение во время одной
яз моих деловых поездок в Берлин. Я пошел на это совещание. На этом
заседании присутствовало около двадцати человек, большинство из кото-
рых, я думаю, были ведущие промышленники Рура. Среди присутство-
вавших на этом совещании я помню д-ра Шахта, который тогда еще

•не был председателем Рейхсбанка и министром экономики, Круппа фон

Болен, который в начале 1933 года был председателем имперского
.объединения, ставшего потом полуофициальной организацией «Рейхс-

группениндустри», доктора Альберта Феглера, одного из руководителей

•объединенных сталелитейных предприятий, фон Лосвенфельда — предста-
вителя промышленного предприятия в Эссене, д-ра Штейна — главу

•профессионального союза на шахте «Августа Виктория», которая тоже
принадлежала к «ИГ Фарбениндустри». В то время Штейн был актив-
ным членом германской народной партии.

Я помню, что д-р Шахт вел себя как хозяин. В то время как я ожи-
дал появления Геринга, в комнату вошел Гитлер, пожал всем руки и сел
.за стол. В своей длинной речи он говорил главным образом об опасности
коммунизма и утверждал, что он одержал над ним решительную победу.
Затем он говорил относительно союза, в который вошла его партия с на-
родной партией Германии. Эта партия была реорганизована фон Папе-
ном. В конце речи он перешел к вопросу, который, как мне казалось,
был целью этого совещания. Гитлер подчеркнул, насколько важно, чтобы
две вышеупомянутые партии завоевали большинство на предстоящих
выборах в рейхстаг. После того как Гитлер покинул комнату, Крупп
фон Болен поблагодарил Гитлера за произнесенную им речь, д-р Шахт
внес предложение о создании фонда, если я не ошибаюсь, в 3 миллиона
рейхсмарок для проведения избирательной кампании. Эта сумма должна

284 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ

была быть распределена между двумя «союзниками» в соответствии с их;

значимостью в тот период».

В меморандуме от 22 февраля 1933 г. Густав Крупп вкратце описал
это совещание и отметил, что он выразил Гитлеру признательность про-
мышленников, которые присутствовали на совещании.

В апреле 1933 года, после того как Гитлер укрепил за собой власть,
Густав Крупп в качестве председателя имперской ассоциации герман-
ских промышленников, которая являлась крупнейшей ассоциацией гер-
манских промышленников, предложил Гитлеру план этой ассоциации,.
предусматривавший реорганизацию германской промышленности, и
в связи с этим он принялся за то, чтобы поставить ассоциацию на службу
заговорщикам и превратить ее в действенное орудие для проведения
в жизнь их политики.

В сопроводительном письме Крупп писал, что план реорганизации,
который он представляет от имени ассоциации промышленников, харак-
теризуется желанием координировать экономические мероприятия с поли-
тической необходимостью, принимая принцип «фюрерства» в новом гер-
манском государстве.

В самом плане реорганизации Крупп заявил:

«Ход политических событий полностью соответствует желаниям,
которые лично я и члены правления вынашивали в течение долгого вре-
мени. В реорганизации имперской ассоциации германской промышлен-
ности я буду руководствоваться идеей согласования деятельности новой
организации с политическими целями имперского правительства».

Мысли, высказанные Крупном от имени членов имперской ассоциа-
ции германской промышленности о введении принципа «фюрерства»
в промышленность, впоследствии были приняты.

Согласно декрету, вводившему принцип «фюрерства» в промышлен-
ность, каждая промышленная группа должна была иметь своего руково-
дителя, работающего без вознаграждения. Эти руководители назнача-
лись и могли быть смещены министром экономики. Руководитель каждой
группы должен был составить ее устав, и он был обязан руководить своей
группой в соответствии с принципами национал-социалистского госу-
дарства.

Я думаю, что здесь уместно упомянуть о том, что введение прин-
ципа «фюрерства» в экономическую организацию позволило сосредото-
чить власть и гарантировало эффективное выполнение приказов пра-
вительства промышленниками и в интересах развития военной
экономики.

О том, какую огромную поддержку германские промышленники.
оказали нацистской военной программе, можно судить по речи, подгото-
вленной Густавом Круппом в январе 1944 года для выступления в Бер-
линском университете.

Я не хочу утомлять суд оглашением всего документа, но я желал бы
зачитать из него некоторые выдержки, не отрывая их, однако, от кон-
текста. Эти выдержки начинаются в третьем и четвертом абзацах, то есть,
в первом длинном абзаце на странице 1:

«Военные материалы жизненно необходимы для нашего народа, и
тот, кто занят в этой области, может гордиться этим. В данном случае-
предприятие полностью оправдывает свое существование. Это оправды-
вание себя, я могу указать здесь, выразилось особенно ясно в период

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ 285

«междуцарствия» в 1919—1933 гг., когда Германия лежала повержен-
ная и обезоруженная»...

«Большая заслуга всей германской военной экономики заключается
в том, что она не оставалась бездеятельной в течение этих тяжелых лет,
даже когда эта деятельность не могла быть открытой по вполне понят-
ным причинам. В результате многих лет тайной работы был заложен на-
учный и массивный фундамент для того, чтобы снова начать работать для
германских вооруженных сил в назначенный час без потери времени или
утраты опыта»...

«Только благодаря тайной деятельности германских предприятий и

•опыту, приобретенному при производстве товаров мирного времени,

-стало возможным после 1933 года итти в ногу с новыми очередными за-
дачами при восстановлении военной мощи Германии. Только благодаря
этому было возможно разрешать совершенно новые и разнообразные
задачи, поставленные четырехлетним планом фюрера перед германской
промышленностью. Необходимо было доставлять новые сырьевые мате-
риалы, производить исследования и опыты, вкладывать капитал для того,

•чтобы сделать германскую экономику независимой и сильной, — короче
говоря, сделать ее соответствующей требованиям войны»...

«Я считаю, что могу здесь сказать, что германские промышленники
с энтузиазмом шли по этому новому пути, что они рассматривали вели-
кие намерения фюрера, как свои собственные, путем честной конкурен-

-ции и сознательной благодарности и стали его верными последовате-
лями. Как же иначе могли быть разрешены задачи, стоявшие перед нами
между 1933 и 1939 гг. и особенно после 1939 года?».

Упорство, с которым нацистские заговорщики следовали одной
дели — переводу германской экономики на военные рельсы, еще в боль-
шей степени явствует из протокола заседания рабочего комитета так
называемого имперского совета обороны, состоявшегося 7 февраля
1934 г. На этом совещании генерал-лейтенант Бек указал, что «целью
настоящего заседания является обсуждение нынешнего состояния под-
готовки».

Мимоходом я могу сказать, что на этом заседании, кроме генерал-
лейтенанта Бека, присутствовали: подсудимый Иодль, тогда бывший под-
полковник, капитан Шмундт, полковник Гудериан, генерал-майор фон
Рейхенау, майор Варлимонт. Все эти имена вы еще услышите неодно-
кратно при дальнейшем представлении доказательств по этому вопросу.

Детально обсуждались мероприятия по финансированию будущей
войны, и было договорено, что финансовая сторона вопроса военной
экономики будет регулироваться имперским министром финансов и
райхсбанком, который находился под руководством Шахта.

Как об этом уже говорилось сегодня утром. Шахт был назначен
главным уполномоченным по вопросам военной экономики со специаль-
ной и неотложной задачей — перевести все экономические силы страны
на военные рельсы. Секретный закон об обороне от 21 мая 1935 г., кото-
рым Шахт получил это секретное назначение, фактически возложил на
Шахта руководство всей военной экономикой. В случае войны он должен
был фактически стать экономическим диктатором Германии. Его задачей
было подчинить все экономические силы интересам ведения войны и
экономически обеспечить жизнь германского народа. Министры эконо-
мики, продовольствия, сельского хозяйства, труда, лесного хозяйства.

286 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ

гак же как и все имперские учреждения, непосредственно подчиненные
фюреру, были подчинены ему. Он должен был отвечать за финансирова-
ние войны; он был даже уполномочен издавать распоряжения в сфере-
своей деятельности, даже если они отклонялись от существовавших
законов.

Перевооружение Германии проводилось необычно быстрыми тем-
пами. К лету 1935 года нацистские заговорщики осмелели до того, что
начали планировать оккупацию Рейнской области. На десятом заседании
рабочего комитета совета обсуждался вопрос о мероприятиях, которые
надо было проводить в связи с предполагаемой оккупацией Рейнской
области. Я ссылаюсь на документ ЕС-405. На этом заседании 26 июня
1935 г. было заявлено, что вопрос о Рейнской области требует, специаль-
ного подхода, потому что Гитлер дал заверение Франции, что никакие
военные мероприятия не будут проводиться в демилитаризованной зоне.
В число вопросов, требующих особого подхода, включена подготовка
к экономической мобилизации. Эта задача была специально возложена
на Шахта как на уполномоченного по вопросам военной экономики.

От этого документа я перехожу к освещению вопроса о быстром
росте германского вооружения, который происходил главным образом
в результате деятельности Шахта. Осенью 1934 года нацистские заго-
ворщики объявили так называемый «новый план», имевший целью кон-
троль над ввозом и вывозом для получения сырья, необходимого дл»
вооружения, и иностранной валюты, которая требовалась для выполне-
ния программы вооружения. «Новый план» был детищем Шахта. Соглас-
но этому плану Шахт контролировал импорт путем расширения системы
управления по контролю над импортом, который вначале распростра-
нялся только лишь на основные группы сырьевых материалов и на те
товары, импортируемые в Германию, в которые входили эти сырьевые
материалы, будь то полуфабрикаты или готовые изделия. Установление
лицензий на импортируемые товары дало возможность нацистским заго-
ворщикам ограничить импорт лишь теми товарами, которые были необ-
ходимы для их военных нужд. Затем в феврале 1935 года был принят
так называемый закон «Девизен». Согласно этому закону все сделки,
включающие операции с иностранной валютой, подлежали утверждению
со стороны «Девизенштеллен» (учреждение по контролю над опера-
циями с иностранной валютой). Таким образом, контролируя использо-
вание иностранной валюты, заговорщики были в состоянии управлять
внешней торговлей в соответствии с их нуждами и желаниями.

Таким образом, все области германской экономики переводились на
военные рельсы под руководством нацистских заговорщиков, особенно
Шахта. В обзоре хода экономической мобилизации для войны от 30 сен-
тября 1934 г. говорилось, что уже были предприняты меры для создания
обширных запасов, организации производства дефицитных товаров,
перебазирование промышленности в безопасные районы и для установле-
ния контроля над финансовой и торговой политикой. Уже были сделаны
ссылки на тот факт, что задача производства запасов затруднялась тем,
что это надо было делать тайно и в замаскированной форме. Произво-
дилось накопление горючего для автомашин и запасов угля. Было уско-
рено производство синтетического горючего. Снабжение гражданского
населения было преднамеренно организовано таким образом, чтобы
большинство предприятий работало для германских вооруженных сил.

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ 28Т

Производилось изучение возможности взаимной торговли с «предполо-
жительно» нейтральными странами в случае войны.

Вопрос финансирования программы вооружения был трудной проб-
лемой для заговорщиков. В 1934—1935 гг. германская экономика не
могла никоим образом создать денежные фонды для обширной про-
граммы вооружения путем налогов и государственных займов. Поэтому
программа вооружения с самого начала влекла за собой «использование
последних резервов». Кроме проблемы создания больших денежных
фондов, требуемых для финансирования этой программы, заговорщики
особенно были озабочены на ранних стадиях тем, чтобы скрыть размеры
проводившегося ими бешеными темпами вооружения.

Шахт предложил ввести так называемые счета «МЕФО». Одним из
наибольших преимуществ этого метода был тот факт, что цифры, пока-
зывающие размеры вооружения, которые могли бы стать известными,
если бы проводился другой метод финансирования, могли сохраняться
в тайне путем применения счетов «МЕФО». Счета «МЕФО» применялись
исключительно при финансировании вооружения.

' Денежные операции по системе счетов «МЕФО» производились сле-
дующим образом.

Счета «МЕФО» выписывались заказчиками, размещавшими заказы
на вооружение, и акцептовались компанией с ограниченной ответствен-
ностью, называемой «Металлургише форшунгсгезельшафт». откуда и
происходит сокращенное название «МЕФО». Эта компания имела номи-
нальный капитал в 1 миллион марок и поэтому была попросту фиктивной-
организацией. Эти счета принимались к оплате всеми германскими бан-
ками с возможным редисконтированием их Рейхсбанком. Счета гаранти-
ровались государством. Их секретность обеспечивалась тем фактом, что-
они никогда не фигурировали ни в публиковавшихся отчетах Рейхсбанка,
ни в цифрах бюджета.

Система счетов «МЕФО» применялась до 1 апреля 1938 г. К этому
времени для финансирования вооружения было выдано счетов «МЕФО»
на 12 миллиардов райхсмарок. Ввиду того что больше не было необхо-
димости продолжать скрывать быстрый рост германского вооружения,
система финансирования путем счетов «МЕФО» была прекращена с того
момента.

Следующим источником средств, используемым Шахтом для финан-
сирования секретной программы вооружения, была конфискация денеж-
ных средств политических противников фашистского режима, а также
денежных сумм в марках, помещенных иностранцами на текущий счет
в рейхсбанке. 'Как заявил Шахт, «наше вооружение частично финансиро-
валось за счет кредитов наших политических противников». Это заявле-
ние было сделано в меморандуме Шахта Гитлеру от 3 мая 1935 г., доку-
мент ПС-1168. Непогашенные счета «МЕФО» во все времена предста-
вляли собой угрозу стабильности валюты, потому что они могли предъ-
являться для дисконта и в рейхсбанк, причем количество бумажной
валюты, находящейся в обращении, должно было автоматически воз-
растать.

Таким образом, существовала постоянная угроза инфляции. Но Шахт-
тем не менее продолжал эту политику потому, что «он был непоколе-
бимо верен фюреру, потому, что он полностью признавал основную идею-
национал-социализма, и потому, что, в конце концов, все затруднения.

288 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ

по сравнению с великой задачей могли рассматриваться как малозна-
чащие».

Высшие военные офицеры отдавали должное от имени нацистской
военной машины Шахту за его изобретательность. В написанной статье
для «Военной еженедельной газеты» в январе 1937 года было сказано:

•«Оборонные силы Германии сегодня с благодарностью произносят имя
д-ра Шахта как одного из тех, кто сосершал незабываемые подвиги для
развития германских вооруженных сил в соответствии с указаниями
фюрера и рейхсканцлера. Оборонные силы обязаны величайшим способ-
ностям и мастерству д-ра Шахта тем, что, несмотря на все финансовые
трудности, они в соответствии с планом сумели из армии численностью
в 100 UOO человек вырасти до нынешних размеров».

После оккупации Рейнской области нацистские заговорщики удвоили
свои усилия с целью подготовить Германию к войне более крупных мас-
штабов. 9 сентября 1936 г. Гитлер на партийном съезде в Нюрнберге
объявил в своей речи о создании четырехлетнего плана. Это заявление
получило легальную основу путем издания декрета, касающегося выпол-
нения четырехлетнего плана, от 18 октября 1936г. Этим декретом Геринг
был назначен ответственным за осуществление этого плана. Ему были
предоставлены права проводить любые юридические и административные
мероприятия, которые он считал необходимыми для выполнения своей
задачи, и издавать приказы и инструкции всем правительственным
учреждениям, включая самые высокие имперские власти. Задача плана
заключалась в том, чтобы добиться для Германии полной самостоятель-
ности в области важных сырьевых материалов, особенно таких, как
горючее, каучук, текстиль, цветные металлы, и тем самым ускорить
подготовку к войне. Развитие производства синтетических продук-
тов было в значительной степени ускорено, несмотря на большие
издержки.

Для осуществления своей программы нацистские заговорщики
нуждались также в иностранной валюте для того, чтобы финансировать
свою пропагандистскую и шпионскую деятельность за границей. Так,
в речи, произнесенной 1 ноября 1937 г. в академии вооруженных сил
Германии, генерал Томас заявил:

«Если принять во внимание то, что во время войны потребуются
значительные средства для того, чтобы организовать необходимую про-
паганду, и для того, чтобы оплачивать шпионаж и подобного рода услуги,
то должно быть ясно, что наша внутренняя марка будет бесполезна и
понадобится иностранная валюта».

Эта особая необходимость в иностранной валюте была частично
снижена потому, что нацистское государство бесплатно получало от
ведущих германских концернов необходимые шпионские сведения и по-
мощь в области пропаганды.

У меня в руках документ Д-206, составленный в Эссене и датиро-
ванный 12 октября 1935 г. Он был найден в архиве компании Круппа.
Он озаглавлен: «Меморандум». Подзаголовок гласит: «Концерны —
распространение за границей официальной пропагандистской литера-
туры при помощи наших иностранных связей». Далее указано, что утром
11 октября районный представитель личного иностранного бюро Риббен-
тропа назначил по телефону на определенный час свидание с г-ном Лах-
маном. «На мой вопрос, с кем я имею дело и с каким официальным бюро,

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОЙНАМ 289

представитель мне ответил, что он лично не является районным предста-
вителем бюро Риббентропа, но что таковым является г-н Лахман. пред-
ставитель Бормана, который сказал, что он приехал по приказу Бор-
мана».

«Я информировал г-на Лахмана о том, что много лет назад наша
фирма предоставила себя в распоряжение официальных учреждений
в вопросах внешней пропаганды и что мы полностью выполняли все
требования, которые нам предъявлялись».

...Теперь я перехожу к обсуждению программы заговорщиков, кото-
рая, как я уже неоднократно замечал, проводилась в жизнь с порази-
тельной быстротой.

По опубликованным, Например, некоторым официальным немецким
данным, производство стали возросло следующим образом:

Годы	Производство стали в тысячах тонн
1933	74
1934	105
1935	145
1936	186
1937	217
1938	477

Производство бензина росло еще более быстрыми темпами: от
370 тысяч тонн в 1934 году до 1494 тысяч тонн в 1938 году. Нацистские
заговорщики настолько спешили закончить программу вооружения, что
это ясно выдавало их уверенность в неизбежности войны.

В совершенно секретном письме от 21 августа 1936 г., адресованном
Шахту, говорилось, что по приказу Гитлера _все соединения военно-воз-
душного флота должны быть готовы к 1 апреля 1937 г. Это характери-
зует срочность мероприятий в нацистской экономике, обусловливаемых
внешними факторами. Таким образом закладывался фундамент для
дальнейших агрессивных действий.

«Имеющиеся резервы должны будут использоваться при преодоле-
нии этого препятствия до тех пор, пока цель, поставленная фюрером, не
будет достигнута; в случае войны на них, при всех обстоятельствах,
нельзя будет рассчитывать». .

«Если бы война разразилась завтра, то мы были бы вынуждены
принять меры, которых мы, возможно, могли бы избежать в настоящее
время. Поэтому эти меры должны быть приняты».

После захвата Австрии и Судетской области заговорщики удвоили
свои усилия по вооружению для ведения агрессивной войны. На совеща-
нии 14 октября 1938 г., незадолго до того как заговорщики выдвинули
свои первые требования к Польше, Геринг сказал, что «фюрер поручил
ему провести в жизнь гигантскую программу, по сравнению с которой
меркнет все то, что было до сих пор. Имеются трудности, которые должны
быть преодолены с величайшей энергией и безжалостностью».

Шахт особенно гордился тем, что мог благодаря своим обширным
навыкам в финансовой и экономической областях быть полезным фа-
шистской военной машине. В документе ЕС-257, который является копией
письма Шахта генералу Томасу, в первом абзаце говорится: «Я с вели-
чайшим удовлетворением вспоминаю о работе по перевооружению

19 Нюрнбергский процесс, т. II

290 ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОДГОТОВКА К АГРЕССИВНЫМ ВОИНАМ

германского народа как о непременном условии для создания новой
германской нации».

В документе ЕС-252, письме, адресованном генералу фон Бломбергу
8 июля 1937 г., Шахт писал: «Руководство военной экономикой уполно-
моченным в этом случае не могло бы осуществляться независимо от всего
остального военного механизма, но должно было бы быть направлено на
то, чтобы привлечь все экономические силы для достижения политиче-
ской цели войны. Поэтому я преисполнен желания участвовать таким
путем в подготовке грядущего нового порядка путем издания акта об
обороне».

Весной 1937 года Шахт вместе с представителями армии, флота и
военно-воздушных сил принял участие в военной игре по военной эконо-
мике. Эта военная игра явилась чем-то новым.

Военная игра происходила в Годесберге, в Германии. Я ссылаюсь
на документ ЕС-174. Там говорится следующее:

«До того как я начну обсуждать итоги военной игры по вопросам
военной экономики, я хочу высказать нашу глубокую признательность
вам, д-р Шахт, за то, что вы приняли непосредственное и личное участие
в нашем сегодняшнем итоговом обсуждении, несмотря на то. что вы так
заняты. Это свидетельствует о вашем постоянном и глубоком интересе
к задачам военной экономики, и ваше присутствие здесь является новым
доказательством того, что вы стремились облегчить для нас трудности
военно-экономической подготовки и укрепить гармоническое сотрудни-
чество с вашими учреждениями».

В меморандуме от 7 января 1939 г., составленном Шахтом и дру-
гими директорами Рейхсбанка для Гитлера, указывалось на срочную
необходимость сбалансировать бюджет ввиду опасности инфляции. Там
говорилось (я ссылаюсь на документ ЕС-369, на абзац в конце стра-
ницы 1 этого документа): «С самого начала рейхсбанк сознавал, что
успех в области внешней политики может быть достигнут лишь путем
реконструкции германских вооруженных сил. Он (рейхсбанк) принял на
себя в значительной степени ответственность за финансирование воору-
жения, несмотря на вытекавшие отсюда опасности для стабильности
валюты. Это оправдывалось необходимостью, которая отодвигала на
задний план все прочие соображения, необходимостью вооружиться не-
медленно и из ничего и, кроме того, в замаскированной форме, так, чтобы
это делало возможным проведение внушающей доверие внешней поли-
тики». Директора Рейхсбанка, будучи экспертами в области денежного
обращения, считали, что достигнуто такое положение, при котором даль-
нейшее производство становилось невозможным.

Это было всего лишь оценкой положения, а не принципом морали,
гак как при этом не было никакой оппозиции гитлеровской политике
агрессии. Сомнения существовали лишь относительно того, сумеет ли
он финансировать эту политику.

Гитлер в своем письме Шахту по поводу ухода последнего из рейхс-
банка (документ ЕС-397) воздал высокую дань усилиям Шахта в вы-
полнении программы нацистских заговорщиков. К тому времени воору-
женные силы дали Гитлеру возможность захватить Австрию и Судетскую
область. Мы считаем, что до того момента Шахт хорошо выполнял свою
задачу. В документе ЕС-397, в письме, адресованном Шахту, Гитлер

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА 291

писал: «Ваше имя прежде всего будет всегда связано с первым этапом
национального перевооружения».

Подсудимый Функ занял пост Шахта и стал председателем рейхс-
банка.

Подсудимый Функ был совершенно не подвержен опасениям инфля-
ции, так как, подобно Герингу, которому он был подчинен по работе
в управлении четырехлетнего плана, не признавал никаких препятствий
для осуществления планов нападения на Польшу.

В документе ПС-699, в письме подсудимого Функа Гитлеру, напи-
санном 25 августа 1939 г., всего за несколько дней до нападения на
Польшу, подсудимый Функ докладывал Гитлеру, что Рейхсбанк готов
выдержать любое потрясение в области международной кредитной
системы и валюты, которое будет вызвано большой войной. Он сообщил,
что тайно перевел все фонды Рейхсбанка, находящиеся за границей
в золоте, и что Германия готова встретить все финансовые и экономи-
ческие проблемы, которые предстанут в будущем.

Таким образом, становится совершенно ясно из письменных доку-
ментов, действий и речей самих нацистских заговорщиков, что они дей-
ствительно нацеливали всю германскую экономику на подготовку
к агрессивной войне. Говоря словами самого подсудимого Геринга, они
дали германскому народу «пушки вместо масла». И мы заявляем, что
они также дали истории самый потрясающий пример нации, стремив-
шейся в мирное время к единственной цели — агрессивной войне.

Их экономическая подготовка, запланированная и проводившаяся
с безжалостной энергией Герингом, циничные финансовые махинации
Шахта и преисполненное готовности соучастие Функа и других были
первым неизбежным актом в душераздирающей трагедии, которую их
агрессия принесла миру. ,

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АМЕРИКАНСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ
БРАЙСОНОМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ОТНОШЕНИИ
ПОДСУДИМОГО ШАХТА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 10 и 11 января 194<) г.}.

Наши доказательства по делу подсудимого Шахта ограничивается
вопросом о планировании и подготовке агрессивной войны и участии а за-
говоре, направленном к развязыванию и ведению агрессивной водны.

Наши доказательства покажут, что до конца 1937 года Шахт был
основной фигурой в деле вооружения Германии, экономического плани-
рования и подготовки войны, что без его работы нацисты не смогли бы
выжать из своей экономики те огромные материальные предпосылки,
которые были необходимы для вооруженной агрессии, что Шахт, пол-
ностью зная об агрессивных целях, посвятил свои усилия достижению
этих целей, которым он служил.

Мы вкратце покажем, что Шахт разделял нацистскую философию
еще до 1933 года и содействовал приходу Гитлера к власти.

19*

292_____ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА

; Мы обращаемся к нашим доказательствам о том, что Шахт помог
Гитлеру прийти к власти. Шахт впервые встретился с Герингом в де-
кабре 1930 года, а с Гитлером — в доме Геринга в начале января
1931 года. Гитлер произвел на него благоприятное впечатление.

После этой встречи Шахт стал союзником Гитлера, и в критический
политический момент в ноябре 1932 года он посвятил свой престиж,
который он имел в финансовых, банковских и деловых кругах всего мира,
делу Гитлера.

Я хочу обратить внимание Трибунала на заявление Геббельса, кото-
рое имеется в документе 2409-А-ПС. Я хотел бы огласить запись от
21 ноября 1932 г.

«В беседе с доктором Шахтом я убедился, что он полностью отра-
жает нашу точку зрения. Он — один из немногих, кто полностью согла-
сен с позицией фюрера».

Считается, что Шахт вступил в партию только в том смысле, что он
присоединился к делу нацистов. Доктор Франц Рейтер, написавший био-
графию Шахта, которая была официально опубликована в Германии
в 1937 году, заявил, что Шахт избегал формального членства в партии
для того, чтобы оказывать ей большую помощь. Я представляю в каче-
стве доказательства документ ЕС-460 под номером США-617. Это вы-
держки из биографии, написанной Рейтером.

Цитирую последнюю фразу этой выдержки:

«Не сделав этого, во всяком случае, до того как была одержана
окончательная победа партией, он смог помогать ей (то есть партии)
гораздо лучше, чем если бы он был официальным членом партии».

: Именно Шахт на встрече Гитлера с группой германских промышлен-
ников в Берлине организовал финансовую помощь, необходимую для
решающих выборов в марте 1933 года. Шахт выступал в качестве хозя-
ина на этой встрече, когда был собран выборный фонд из нескольких
миллионов марок.

Шахт оказал помощь Гитлеру потому, что он разделял идеологиче-
ские принципы Гитлера. Это можно увидеть, помимо записей из днев-
ника Геббельса, в письме самого Шахта Гитлеру от 29 августа 1932 г.,
в котором Шахт клянется, что он будет продолжать поддерживать Гит-
лера после того, как последний получил плохие результаты на выборах
в июле 1932 года. Я представляю это письмо в качестве доказательства
под номером США-619. Я цитирую:

«В эти дни вам могут помочь несколько слов самой искренней
симпатии. Ваше движение руководствуется такой внутренней правдой и
необходимостью, что победа в той или иной форме 'надолго не сможет
от вас ускользнуть».

' «Куда бы моя деятельность ни привела меня в ближайшем будущем,
Даже если вы меня когда-нибудь увидите в крепости, вы всегда можете
надеяться на меня, как на надежного помощника».

' Теперь обращаюсь ко второй части представляемых доказательств,
к вопросу о вкладе Шахта в дело подготовки к войне. Может быть, будет
полезным в самом начале напомнить Трибуналу, что 17 марта 1933 г.
Гитлер назначил Шахта президентом Рейхсбанка и что Шахт занимал
этот пост до 20 января 1939 г., что с августа 1934 по ноябрь 1937 года
он был исполняющим обязанности министра, а затем министром эконо-
мики и что в мае 1935 года он был назначен генеральным уполномочен-

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА 293

ным по вопросам военной экономики. В ноябре 1937 года он покинул пост
министра экономики и генерального уполномоченного по вопросам воен-
ной экономики и принял пост министра без портфеля, который он занимал
до января 1943 года. Собственно говоря, общеизвестным фактом яв-
ляется то, что фактически он был экономическим диктатором Германии
в течение четырех наиболее критических лет—с начала 1933 до конца
1936 года.

Шахт был вдохновителем нацистской программы расширения гер-
манской кредитной системы в целях вооружения. С самого начала он
понял, что план установления германского военного господства требо-
вал больших средств. С этой целью был проведен целый ряд мероприя-
тий, при помощи которых все кредитные учреждения Германии были
приспособлены для финансового обеспечения военной машины.

Я, вкратце упомяну о некоторых из этих мероприятий. Декретом
правительства от 27 октября 1933 г. был навсегда отменен постоянный
сорокапроцентный резервный фонд из золотой и иностранной валюты для
обеспечения банкнотов Рейхсбанка. Законом 1934 года правительство
установило контроль над всеми кредитными учреждениями, и контроль
над всей банковской системой был передан в руки Шахта, являвшегося
председателем бюро по наблюдению над кредитной системой и прези-
дентом Рейхсбанка. Этот закон дал возможность Шахту не только кон-
тролировать размеры кредитов, но и их использование.

29 марта 1934 г. германской деловой жизни была навязана система
принудительного предоставления кредитов, 19 февраля 1935 г. казна-
чейство получило право брать в долг любые суммы по утверждению
рейхсканцлера, то есть Гитлера.

Эти мероприятия дали Шахту возможность начать проведение того,
что он сам называл «смелой кредитной политикой», включая тайное
финансирование широкой программы вооружения посредством так назы-
ваемых счетов «МЕФО».

Представляю в качестве доказательства документ ЕС-436 под номе-
ром США-620. Это заявление от 2 ноября 1945 г. Эмиля Пуля, который
был директором Рейхсбанка в то время, когда Шахт был президентом.
Я цитирую второй абзац этого заявления.

«В начале 1935 года возникла необходимость финансирования уско-
ренной программы вооружения. Доктор Шахт, президент Рейхсбанка,
обсудив различные методы финансирования, предложил использовать
счета «МЕФО» для того, чтобы предоставить значительную часть фондов,
необходимых для проведения программы вооружения. Этот метод имел
то основное преимущество, что в течение первых лет финансирования
программы вооружения можно было сохранять секретность. Данные,
указывающие на размеры вооружения, которые были бы опубликованы
в случае использования других методов, могли держаться в секрете по-
средством использования счетов «МЕФО».

Размеры кредитов и значение метода «МЕФО» можно видеть из доку-
мента ЕС-419, который я представляю в качестве доказательства под
номером США-621. Это письмо министра финансов фон Крозика Гитлеру
от 1 сентября 1938 г. Цитирую следующие данные:

«Развитие имперского долга следующее: к 31 декабря 1932 г.—
консолидированный текущий государственный долг — 10,4 миллиар-
да рейхсмарок, текущий долг—2,1 миллиарда рейхсмарок. Долг, не

294 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА

подписанный государством (то есть посредством торговли и счетов
«МЕФО») — 0.

К 30 июня 1938 г. консолидированный текущий государственный
долг— 19 миллиардов рейхсмарок; текущий долг—5 миллиардов рейхс-
марок; долг, не подписанный государством (то есть посредством торговли
и счетов «МЕФО») — 13,3 миллиарда рейхсмарок. Всего к 31 декабря
1932 г. — 12,5 миллиарда рейхсмарок; к 30 июня 1938 г. — 35,8 милли-
арда рейхсмарок».

Германский долг, таким образом, увеличился втрое под руководством
Шахта. Более чем одна треть общей суммы обеспечивалась посредством
«МЕФО» и торговых векселей. Совершенно ясно, что такие масштабы
финансирования, помимо обычных государственных эмиссий, следует от-
нести за счет вооружений.

Я далее читаю из документа ЕС-436, начиная с последнего
абзаца:

«Эти счета «МЕФО» были использованы исключительно для финан-
сирования вооружения, и когда в марте 1938 года доктор Шахт объявил
О новой финансовой программе без использования «МЕФО», оставалось
12 миллиардов марок непогашенных счетов «МЕФО», которые были вы-
пущены для финансирования программы вооружения».

Характер кредитной политики Шахта и тот факт, что она была на-
правлена к созданию вооружений, видны из его собственной речи от
29 ноября 1938 г. Я представляю эту речь в качестве доказательства
ЕС-611, США-622. Цитирую со страницы 6, начиная с последнего
абзаца:

«Может быть, в мирное время ни один эмиссионный банк не прово-
дил такой смелой кредитной политики, как рейхсбанк после захвата
власти национал-социализмом. Однако при помощи этой кредитной поли-
тики Германия создала непревзойденную военную машину, а эта воен-
ная машина в свою очередь сделала возможным достижение целей нашей
политики».

Помимо финансовой области, Шахт установил тоталитарный контроль
над всей германской экономикой для того, чтобы приспособить ее к про-
грамме вооружения.

Он приобрел большую власть над промышленностью в результате
нацистской реорганизации германской промышленности на военных осно-
вах и в соответствии с так называемым принципом «фюрерства».

Шахт также пользовался большой властью в качестве члена импер-
ского совета по обороне, который был тайно учрежден 4 апреля 1938 г.
и задачей которого являлась подготовка к войне. Я также представляю
в качестве доказательства под номером США-623 документ ЕС-128. Это
доклад от 30 сентября 1934 г., в котором указываются соответствующие
функции министерства экономики. В докладе показано сосредоточение
внимания на обычных экономических проблемах военного времени, как
то: накопление фондов, производство дефицитных товаров, перевод про-
мышленности в безопасные районы, обеспечение военной промышлен-
ности топливом и энергией, производство станков, рационирование в во-
енное время, контроль над ценами, обеспечение гражданского населения
продуктами и т. д. Я хотел бы огласить лишь выдержки, которые пока-
зывают компетенцию министерства экономики, начиная со страницы 2
сверху. Это документ ПС-128.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА 294

«После того как был учрежден имперский совет по обороне и его
постоянный комитет, имперское министерство экономики получило задание
повести экономическую подготовку к войне. Нет надобности объяснять
огромное значение этой задачи. Все помнят, какие ужасные последствия
имела недостаточная экономическая подготовленность в первую мировую
войну».

Наконец, в 1934 году Шахт приобрел огромную власть по закону,
который давал ему право в качестве министра экономики принимать
любые меры, необходимые для развития германской экономики.

Осенью 1934 года, вскоре после того как Шахт стал министром
экономики, он объявил так называемый «новый план».

Этот «новый план» представлял собой основу программы, разрабо-
танной Шахтом по приобретению необходимого сырья за границей
и иностранной валюты, требуемой для проведения программы
вооружения.

Шахт пошел даже на то, что он вкладывал в немецкие банки рейхс-
марки, принадлежавшие иностранцам. Таким образом, как он сам утвер-
ждал, он финансировал вооружение за счет своих политических против-
ников. Кроме того, Шахт даже использовал смертную казнь для того,
чтобы предотвратить потерю иностранной валюты, когда началась утечка
капиталов из Германии.

, Шахт был чрезвычайно горд теми результатами, которые были
достигнуты при помощи строгого контроля, установленного в соответ-
ствии с его «новым планом». Я обращаю внимание Трибунала на доку-
мент ЕС-611, представленный под номером США-622. Это речь Шахта
в Берлине 29 ноября 1938 г. Я хотел бы огласить выдержку:

«Если в «новом плане» есть что-либо замечательное, то это тот факт,
что германская организация под руководством национал-социализма
смогла в течение очень короткого времени установить целый аппарат
наблюдения за импортом, руководства экспортом и содействия экспорту.
Несколькими данными можно доказать успех «нового плана». Количест-
венно импорт продуктов производства был сокращен на 63 процента
в период с 1934 по 1937 гг. С другой стороны, импорт руды увеличился
на 132 процента, нефти—на 116 процентов, зерна—на 102 процента
и резины—на 71 процент».

Будучи президентом Рейхсбанка и министром экономики, Шахт занял
еще один важный пост, а именно — пост генерального уполномоченного
по вопросам военной экономики. Он получил это назначение от Гитлера
в соответствии с неопубликованным законом об обороне, который был
тайным образом принят 21 мая 1935 г.

...В силу этого назначения в руки Шахта было передано все эконо-
мическое планирование и подготовка к войне в мирное время, за исклю-
чением некоторых областей производства вооружения, находящихся под
контролем военного министерства. Когда началась война, он был эконо-
мическим диктатором Германии и имел полный контроль над деятель-
ностью ряда основных имперских министерств.

...До ухода в отставку Шахт с удивительной подробностью разрабо-
тал план руководства экономикой в период предстоящей войны. Напри-
мер, было обследовано 180000 промышленных предприятий и 300 об-
ластей промышленности с точки зрения их полезности для военных
целей. Были разработаны экономические планы производства 200 видов

296 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА

основных материалов. Была разработана система военных контрактов.
Было установлено распределение угля, горючего и электроэнергии.
248 миллионов рейхсмарок было уже затрачено на постройку одних
только складов. Были разработаны планы вывоза военных материалов
и эвакуации квалифицированных рабочих из зоны военных действий.
Уже было напечатано и распределено по районам 80 миллионов продук-
товых карточек на время войны. Была составлена картотека о квалифи-
кациях около 22 миллионов рабочих.

Я хотел бы представить еще один документ по этому вопросу. Это
документ ЕС-451, США-626. Он представляет собой заявление Джор-
джа С. Мессерсмита, генерального консула Соединенных Штатов в Бер-
лине с 1930 по 1934 год. Я цитирую:

«Его (то есть Шахта) финансовые способности дали возможность
нацистскому режиму в первый период создать финансовые основы для
огромной программы вооружения и провести ее. Если бы не его уси-
лия, — это не мое личное мнение, а точка зрения, которую, как мне
кажется, разделяли и разделяют все обозреватели того времени, — на-
цистский режим не смог бы сохранить власть и установить контроль над
Германией, а тем более не мог бы создать огромную военную машину,
которая была необходима для достижения его целей в Европе, а позднее
и во всем мире.

Усилившаяся промышленная деятельность Германии, связанная
с вооружением, сделала необходимым значительное увеличение импорта
сырья и понижение экспорта. Однако Шахту, со всей его ловкостью, пол-
ной финансовой бессовестностью и абсолютным цинизмом удалось
создать и поддерживать благоприятное для нацистов положение. Несо-
мненно, что если бы он не предоставил в распоряжение нацистского пра-
вительства свои способности, Гитлер и нацисты, не могли бы создать
вооруженные силы, достаточные для того, чтобы Германия могла развя-
зать агрессивную войну».

...«Доктор Шахт всегда пытался вести двойную игру. Он сказал мне,—
и я знаю, что он говорил это другим американским представителям
в Берлине, а также различным английским представителям, — что он не
согласен почти со всем тем, что делают нацисты. Я вспоминаю, как после
прихода нацистской партии к власти он несколько раз говорил, что если
нацисты не будут остановлены, они приведут Германию и весь мир к ги-
бели. Я точно вспоминаю, что он подчеркивал, что нацисты неминуемо
вовлекут Европу в пучину войны».

«По моему мнению. Шахт никоим образом не был пленником наци-
стов. Его не принуждали посвящать свое время и свои способности их
интересам. Его положение было таковым, что, вероятнее всего, он мог
бы ограничить свою деятельность или вообще отказаться от работы.
Однако он продолжал предоставлять свои способности в распоряжение
нацистов».

Доказательства ясно показывают, что Шахт с готовностью посвящал
свои усилия содействию нацистскому заговору, хорошо зная о его агрес-
сивных целях. Шахт присоединился к нацистской философии в 1931 году
и способствовал приходу Гитлера к власти в 1933 году.

Теперь мы докажем, во-первых, что Шахт лично выступал за агрес-
сию, а во-вторых, что он, во всяком случае, знал об агрессивных намере-

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА 297

ниях Гитлера. Имеющиеся доказательства дают основание полагать, что
Шахт вооружал Германию для того, чтобы добиться осуществления своей
веры в агрессивную экспансию как орудие германской национальной
политики. В течение долгого времени Шахт был германским национали-
стом и стоял за экспансию.

Общеизвестно, что Шахт энергично выступал за приобретение коло-
ний Германией. Однако он также выступал за приобретение соседних
территорий в Европе.

16 апреля 1929 г. на Парижской конференции, связанной с репара-
циями, он заявил:

«В общем и целом Германия может платить только в том случае,
если Польский коридор и Верхняя Силезия будут возвращены Германии
ц если где-нибудь на земле будут найдены колонии для Германии».

Я хотел бы указать, что в сентябре 1939 года акт агрессии был со-
вершен именно в отношении этой территории, то есть «коридора» и Верх-
ней Силезии. В 1935 году Шахт решительно заявил, что Германия, если
необходимо, приобретет колонии силой. Я представляю в качестве дока-
зательства документ ЕС-450, США-629. Этот документ представляет
собой письменное показание С. Р. Фуллера, а также запись его беседы
с Шахтом в американском посольстве в Берлине 23 сентября 1936 г.
Я хотел бы процитировать этот документ.

Председатель: Каким числом датирована эта беседа?
Брайсон: Беседа состоялась 23 сентября 1936 г.
«Шахт: Колонии необходимы Германии. Если возможно, мы при-
обретем их путем переговоров, если нет, — мы захватим их».

Позднее в том же году Шахт публично выступал за доктрину «жиз-
ненного пространства» германского народа. Я вновь цитирую из доку-
мента ЕС-415, США-627. Это выдержка из речи Шахта во Франкфурте
9 декабря 1936 г.

«Германия не имеет достаточно жизненного пространства для своего
.населения. Она предприняла максимальные усилия, во всяком случае,
большие усилия, чем какая-либо другая нация для того, чтобы выжать
из этого жизненного пространства все, что необходимо для обеспечения
ее существования. Однако, несмотря на все усилия, это пространство
недостаточно».

В январе 1937 года Шахт в беседе с послом Дэвисом, выдвигая
требования о колониях, угрожал нарушить мир. Я представляю в каче-
стве доказательства документ Л-111, США-630, который является вы-
держкой из доклада от 20 января 1937 г. посла Дэвиса государствен-
ному секретарю США.

«Он [то есть Шахт] заявил, что нынешнее положение германского
народа невыносимое и отчаянное, и что германское правительство
уполномочило его представить предложения Франции и Англии,
которые:

1) будут гарантировать европейский мир; 2) обеспечат нынешние
международные границы в Европе; 3) сократят вооружение; 4) создадут
новую форму действенной Лиги наций; 5) устранят санкции и создадут
новый механизм для совместной администрации.

Все это должно быть основано на передаче колоний, которые обеспе-
чат Германию пространством для ее населения, источниками продоволь-
ствия, жиров и сырья».