298 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА

В декабре 1937 года посол Додд отметил в своем дневнике, что Шахт
готов пойти на войну ради приобретения новых территорий в Европе.
Я обращаю внимание Трибунала на документ ЕС-461, содержащий вы-
держки из дневника посла Додда.

В нем говорится:

«Шахт имеет в виду то же самое, что имели в виду руководители
армий в 1914 году, когда они вторглись в Бельгию, надеясь разбить
Францию в шесть недель, а именно — господство и аннексию соседних
малых стран, особенно на севере и востоке. Несмотря на то, что ему не
нравится диктатура Гитлера, он, как и большинство других видных нем-
цев, желает аннексии, если возможно, без войны или с войной, если США
будут держаться в стороне».

«После этого он признал, что гитлеровская партия связала себя
обязательством начать войну и сам народ готов к этому. Только неболь-
шое количество правительственных чиновников понимает опасность и
выступает против. В конце он сказал: «Но если мы отложим это
на десять лет, тогда, может быть, можно будет совсем избежать
войны».

Я напомнил ему о его речи в Бад Эильсен несколько недель тому
назад и сказал; «Я в основном согласен с вами по торговым и финан-
совым вопросам, но когда вы выступаете публично, почему вы не гово-
рите немецкому народу, что он должен отвергнуть воинственную пози-
цию?» — Он ответил: «Я не смею этого сказать. Я могу высказываться
только по тем вопросам, которые меня касаются».

«Как же тогда германский народ может узнать об опасности войны,
если никто не излагает ему эту сторону вопроса? Он вновь подтвердил
свои возражения против войны и сказал, что он использовал свое влия-
ние на Гитлера, «очень великого человека», для того, чтобы избежать
войны. Немецкие газеты опубликовали то, что я сказал в Бремене...
...относительно торговых отношений между нашими странами, но ни
одного слова об ужасных последствиях и варварстве войны. Он согла-
сился с этим и говорил в очень недовольных тонах о министерстве про-
паганды, которое исключает все, что ему не нравится. Когда я уходил,
он добавил: Вы знаете, партия приходит к власти с помощью пропаганды,
а потом она не может ни отказаться, ни прекратить эту пропаганду».

Эта беседа состоялась в сентябре 1934 года.

Известно, что Шахт использовал все ресурсы Германии для того,
чтобы создать вооруженные силы, которые бы дали Гитлеру возможность
осуществить его желание — получить «жизненное пространство». В этой
связи я предъявляю документ ЕС-369, США-631, который представляет
собой меморандум от 7 января 1939 г. правления Рейхсбанка, подписан-
ный Шахтом и адресованный Гитлеру.

«С самого начала Рейхсбанк отдавал себе отчет в том, что успешная
внешняя политика может быть проведена только путем перестройки
германских вооруженных сил. Он (то есть Рейхсбанк) поэтому в значи-
тельной мере взял на себя ответственность за финансирование программы
вооружения, несмотря на то, что это угрожало стабильности валюты.
Этого требовала необходимость, которая заслоняла собой все другие
соображения немедленного и тайного проведения программы вооружения
для того, чтобы делать возможным проведение внешней политики, кото-
рая вызывала бы уважение».

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА 299

Совершенно ясно, что слова «успешная внешняя политика», которая,
по мнению Шахта, могла быть проведена путем вооружения, включали
присоединение Австрии и Чехословакии. Представляю в качестве доказа-
тельства документ ЕС-297-А, США-632. Это речь Шахта в Вене после
аншлюсса в марте 1939 года.

«Слава богу, это не могло помешать великому германскому народу
продолжать свой путь, потому что Адольф Гитлер объединил германскую
волю и германскую мысль. Он подкрепил это вновь усиленными воору-
женными силами, и, в конце концов, он придал внешнюю форму внут-
реннему единству между Германией и Австрией».

Что касается Судетской области, то я обращаю внимание Трибунала
на документ ЕС-611, который уже был представлен под номером
США-622

Это речь, произнесенная Шахтом 29 ноября 1938 г., вскоре после
заключения Мюнхенского соглашения. Я уже цитировал замечания о том,
что успех Гитлера на этой конференции объясняется вооружением, кото-
рое было осуществлено при помощи финансовых и экономических меро-
приятий Шахта.

Эти доказательства показывают, что Шахт придерживался агрессив-
ной философии в отношении территориальной экспансии, и дают основа-
ние заявить, что он присоединился к Гитлеру в силу общности их
взглядов.

Теперь мы обращаемся к доказательствам того, что Шахт незави-
симо от того, хотел он войны или нет, во всяком случае, знал о том, что
Гитлер планировал военную агрессию, для которой создавались соответ-
ствующие предпосылки. В период с 1933 по 1937 гг. он имел многочис-
ленные беседы с Гитлером. Он знал, что Гитлер был полон решимости
провести экспансию на Восток, которая должна была привести к войне,
и что Гитлер считал, что он должен подарить германскому народу воен-
ную победу.

После совещания совета министров 27 мая 1936 г. в Берлине Шахт
должен был знать, что'Гитлер предполагал развязать войну. Как господа
судьи помнят, мы уже указывали на то, что на этом совещании подсу-
димый Геринг, который был очень близок к Гитлеру, заявил, что меры
должны быть рассмотрены с точки зрения победоносного ведения войны
и что ожидание новых методов более не является подходящим.

31 августа 1936 г. военный министр фон Бломберг послал Шахту
копию письма подсудимого Геринга. Я вновь обращаю внимание Трибу-
нала на документ ПС-1301 и цитирую:

«Согласно приказу фюрера создание всех авиационных частей
должно быть завершено к 1 апреля 1937 г. Поэтому в 1936 году должны
быть сделаны значительные затраты, которые при составлении бюджета
1936 года были намечены лишь на последующие годы».

Это увеличение темпов проведения авиационной программы должно
было указать Шахту на близость войны, которую подготавливал Гитлер.
Я также представляю в качестве доказательства документ ЕС-416,
США-635. Это протокол совещания совета министров от 4 сен-
тября 1936 г., на котором присутствовал Шахт. Цитирую заявление
Геринга:

«Фюрер и рейхсканцлер передал генерал-полковнику и имперскому
военному министру меморандум, который представляет собой общие

300 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ШАХТА

инструкции. Эти инструкции основаны на том, что столкновение с Рос-
сией неминуемо должно произойти».

Таким образом, Шахт знал, что Гитлер готовил войну с Россией. Он
также знал о целях Гитлера на Востоке. Для него поэтому должно было
быть ясным, что русское сопротивление германской военной экспансии
в этом направлении должно было привести к войне, то есть Шахт знал,
что Германия начнет агрессивную войну.

Как Трибунал помнит, в январе 1937 года Шахт заявил послу Дэ-
вису, находившемуся в Берлине, что он «был уполномочен правитель-
ством» представить некоторые предложения Франции и Англии, которые
фактически являлись требованиями о предоставлении колоний под угро-
зой войны. Если Шахт действовал по указаниям Гитлера, он должен был
знать об агрессивных целях Гитлера в то время.

В ноябре 1937 года Шахт знал, что Гитлер был полон решимости
приобрести Австрию и добиться, по крайней мере, автономии для немцев
в Богемии, а также что у Гитлера были намерения в отношении Поль-
ского коридора.

Обращаю внимание Трибунала на документ Л-151, который уже
был представлен в качестве доказательства под номером США-70. Это
письмо, содержащее запись беседы Шахта с послом Буллитом 23 ноября
1937 г.

«Гитлер был полон решимости в конечном счете присоединить
Австрию к Германии и добиться по крайней мере автономии для нем-
цев в Богемии. В настоящее время он не очень интересуется Польским
коридором, а по его (то есть Шахта) мнению, может быть, будет воз-
можным сохранить коридор при условии, что Данциг будет присоединен
к Восточной Пруссии и будет создан какой-нибудь мост через коридор»
соединяя Данциг и Восточную Пруссию с Германией».

В тот момент Шахт говорил не только за Гитлера, но и за себя.
Как мы знаем, в речи от 29 марта 1938 г. в Вене он проявил большой
энтузиазм по поводу аншлюсса. Даже тогда он настойчиво содействовал
его осуществлению.

Помимо вышеизложенных прямых доказательств, мы просим Три*
бунал учесть тот факт, что для такого человека, как Шахт, сами события
этого периода должны были раскрыть намерения Гитлера. Шахт был
близким сподвижником Гитлера и членом кабинета в период введения
воинской повинности, ремилитаризации Рейнской области, свержения рес-
публиканского правительства в Испании, захвата Австрии и Судетской
области путем насилия. В течение этого периода немецкий государ-
ственный долг утроился в результате роста вооружения, расходы на
которое возросли с 750 миллионов рейхсмарок в 1932 году до 11 мил-
лиардов рейхсмарок в 1937 году и 14 миллиардов в 1938 году. В тече-
ние всего этого периода на вооружение затрачено 35 миллиардов рейхс-
марок. «

В этот период основным вопросом европейской внешней политики
было удовлетворение притязаний Германии на дополнительные терри-
тории. Гитлер, проводивший политику экспансии, шел на риск во внеш-
ней политике и подчеркивал необходимость усиления темпов подготовки
к войне.

Конечно, в такой обстановке Шахт не мог не знать, что он помогал
Гитлеру и Германии двигаться по пути вооруженной агрессии.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 301

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 2—3 мая 1946 г.}

Джексон 1; Подсудимый Шахт, в то время, когда нацисты захватили
власть, у вас ведь были связи во всем мире и вы занимали высокое по-
ложение одного из первых банкиров не только Германии, но и всего
мира, не так ли?

Шахт: Я не знаю, так ли это. Но если вы придерживаетесь такого-
мнения, то я не буду вам противоречить.

Джексон: Тем не менее, насколько нам известно, вы открыто высту-
пали в Германии перед германским народом с поддержкой нацистского
режима, причем в этих выступлениях вы шли бок о бок с такими лицами,
как Штрейхер и Борман?

Шахт: Господин Судья, я разрешу себе разъяснить здесь, что до
июля 1932 года я никоим образом не выступал публично в пользу Гит-
лера или партии, что, напротив, например, в Америке я предостерегал от
Гитлера.

Джексон: Я говорю о ваших открытых выступлениях вместе со
Штрейхером и Борманом перед германским народом, целью которых
была поддержка нацистской программы после захвата власти.

Шахт: Меня никогда не видели вместе с Борманом и Штрейхером.
Во всяком случае, в то время. Возможно, что они были на том же пар
тайном съезде, где был и я, что они сидели недалеко от меня и т. п., но,
во всяком случае, в 1933 году меня в обществе не видели вместе ни
с Борманом, ни со Штрейхером.

Джексон: Я попрошу, чтобы вам показали фотографию коллекции
Гофмана № 10 (Шахту предъявляют фотографию.) Вы без труда узнаете
себя на этой фотографии, не так ли?

Шахт: Да.

Джексон: По правую руку от вас сидит Борман?

Шахт: Да.

Джексон: Рядом с Борманом сидит министр труда?

Шахт: Да.

Джексон: По другую сторону от вас находится Гитлер?

Шахт: Да.

Джексон: А за ним Штрейхер?

Шахт: Я не узнаю его, я не знаю, Штрейхер ли это, может быть, и он.

Джексон: Возможно, вполне достаточно будет того факта, что вы их
опознали.

Шахт: Господин Судья, вы сказали, что в 1933 году я якобы появ-
лялся публично как представитель национал-социалистской партии вме-
сте со Штрейхером и Борманом. Я очень хотел был знать, как была снята
эта фотография и когда. Я не могу вспомнить этого.

Джексон: Вы отрицаете, Шахт, что эта фотография...

Шахт: Нет, нет, ни в коем случае. Я только спрашиваю, когда это
было. Мне кажется, что эта фотография относится не к периоду 1933—
1934 гг.

' Главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе. — Составители

302 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

Джексон: Может быть, вы нам скажете, к какому периоду это отно-
сится?

Шахт: Я не знаю, я не могу этого установить.

Джексон: Я покажу вам другую фотографию. На фотографии вы
маршируете вместе с Леем и рядом других лиц?

Шахт: Да.

Джексон: На другой фотографии вы входите в зал и отдаете нацист-
ское приветствие?

Шахт: Да, да.

Джексон: Лей был тем человеком, который преследовал рабочие
союзы в Германии?

Шахт: Да.

Джексон: И вы признаете аутентичность этих фотографий?

Шахт: Конечно.

Джексон: Вы показали здесь, что вы не стали членом партии по
принципиальным соображениям, что членство в партии не соответство-
вало вашим принципам?

Шахт: Это верно.

Джексон: Вы также заявили, что с 1932 года по 30 января 1933 го-
да, — я цитирую ваши слова: «В течение всего этого времени, я не напи-
сал и не произнес публично ни одного слова в пользу Гитлера».

Шахт: Я думаю, что это верно, если вы делаете ударение на слове
«публично».

Джексон: Я хочу задать вам следующий вопрос. Вы также сказали:

«Я никогда и никоим образом не способствовал росту влияния Гитлера
в своих разговорах с компетентными людьми, как с Гинденбургом,
Мейснером и др. Я также ни в коей мере не содействовал назначению
Гитлера рейхсканцлером». Это правильно?

Шахт: Это правильно.

Джексон: Сейчас я хочу процитировать заявление фон Папена.

«Когда я был канцлером в Германии в 1932 году, ко мне зашел
Шахт; это было в июле или в августе, я был дома. Он сказал мне: «Вот
исключительно способный человек». Это было сказано в присутствии
моей жены, и я никогда не мог забыть об этом. Он сказал мне: «Отдайте
ему вашу должность. Отдайте вашу должность Гитлеру, это единствен-
ный человек, который может спасти Германию».

Вы это говорили или нет?

Шахт:- Я не помню, чтобы я сказал, что он — единственный человек,
который может спасти Германию. Но я сказал ему, что Гитлер должен
стать и станет канцлером. Это было в июле или августе после июльских
выборов, но это не имеет никакого отношения к назначению Гитлера,
о котором стали говорить лишь после отставки кабинета Шлейхера.

Джексон: В ответ на мой вопрос вы только что заявили, что вы не
имели никакого отношения к его назначению на должность канцлера.

Шахт: Это правда.

Джексон: А здесь сказано, что вы просили фон Папена передать
свой пост Гитлеру?

Шахт: Да.

Джексон: И вы утверждаете — я хочу, чтобы вы сообщили по этому
поводу все, что хотите, — вы утверждаете, что вы не способствовали при-
ходу Гитлера на пост канцлера?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 303

Шахт: Я не знаю, было ли это помощью Гитлеру. Во время допроса
в качестве свидетеля меня спросили, оказывал ли я какое-либо влияние
на выборы Гитлера и на назначение его канцлером в январе 1933 года.
Я назвал имена Гинденбурга, Меиснера, то есть тот круг, который суще-
ствовал вокруг Гинденбурга. С начала ноября 1932 года Папен уже не
был канцлером, то есть не оказывал на эти дела никакого влияния.
И в эти недели я ни разу не говорил с ним. После выборов 1932 года я,
напротив, сказал Папену, что человек, получивший столько голосов
в рейхстаге, неизбежно должен взять на себя политическое руководство.

Джексон: Я хочу правильно понять вас. Когда вы увидели, что Гит-
лер должен победить, вы к нему присоединились?

Шахт: Нет.

Джексон: Я сейчас разъясню то, что вы только что сказали. Вы не
помогали ему до тех пор, пока он не захватил в рейхстаге большее коли-
чество голосов, чем какая-либо другая партия?

Шахт: Я присоединился к Гитлеру не тогда, когда я увидел, что он
победит, а тогда, когда я констатировал, что он уже победия.

Джексон: Fly, хорошо, я принимаю эту поправку. Вы ссылались на
ваше письмо к Гитлеру от 20 августа 1932 г....

Шахт: Да.

Джексон: ...в котором вы советовали ему не выдвигать никакой дета-
лизированной экономической программы?

Шахт: Да.

Джексон: Вы заявили ему в этом письме, что нет такой экономиче-
ской программы, с которой бы согласилось 40 млн. человек?

Шахт: Да.

Джексон: И вы сказали ему, что экономическая политика не может
являться фактором при построении партии?

Шахт: Да.

Джексон: И вы добавили: «Вы всегда можете полагаться на меня
как на заслуживающего доверия помощника». Вы так сказали?

Шахт: Да.

Джексон: Таким образом, это было уже после того, как он победил?

Шахт: Да.

Джексон: И затем 12...

Шахт: Ноября.

Джексон: Совершенно верно. Таким образом, 12 ноября 1932 г. вы
написали ему письмо, в котором вы, помимо прочего, писали: «Я не со-
мневаюсь в том, что настоящее развитие событий может привести только
к назначению вас канцлером».

Шахт: Да.

Джексон: «По всей вероятности, наши попытки собрать для этой
цели целый ряд подписей со стороны промышленных кругов не оказались
бесплодными». Вы так писали?

Шахт: Да.

Джексон: Значит, вы собирали подписи для этой цели?

Шахт: Нет, не я, но я участвовал в этом;

Джексон: Значит, вы содействовали его назначению?

Шахт: Да.

Джексон: В ноябре 1932 года был подготовлен документ, кото-
рый должно было подписать значительное число промышленников и

304 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

в котором содержался призыв избрать Гитлера рейхсканцлером. Таково
было основное содержание этого документа? Не так ли?

Шахт: Я уже не помню этого документа, но я полагаю, что это тот
документ.

Джексон: И этот документ подписали такие люди, как Шахт, Шре-
дер, Крупп и еще большое число промышленников, не так ли?

Шахт: Да, возможно.

Джексон: Этот документ был послан фон Гинденбургу?

Шахт: Я этого не знаю.

Джексон: Этот документ был составлен с целью содействовать на-
значению Гитлера на пост канцлера?

Шахт: Возможно.

Джексон: Этот документ адресован рейхспрезиденту, не так ли?

Шахт: Я не видел этого документа, но, наверное, это так.

Джексон: Таким образом, вы не отрицаете факта существования
этого документа?

Шахт: Я полагаю, что это так, я его не видел, но я не сомневаюсь,
что это так,

Джексон: Зятем в ноябре 1932 года вы сообщили Гитлеру о резуль-
татах вашей кампании по созданию денежных фондов, не так ли?

Шахт: Об этом я ничего не знаю.

Джексон: Я сейчас напомню вам то, что вы говорили на вашем до-
просе. Прежде всего я приведу вам ваши показания, в которых вы гово-
рили, что, повидимому, вы не посылали запроса о денежных фондах, но
что о них запрашивал Геринг. Я хочу спросить вас, давали ли вы сле-
дующие ответы на вопросы, которые были заданы вам во время
допроса 9 октября 1945 г. Эти вопросы относились к событиям февраля
1933 года?

Шахт: Когда это было?

Джексон: События, имевшие место в феврале 1933 года?

Возвратимся к 1933 году. Вам был задан следующий вопрос: «Вы
припоминаете совещание в доме Геринга, имевшее место до того времени,
когда вы были назначены Гитлером на пост президента Рейхсбанка?

Ответ: Да. Это было совещание финансового характера. Меня уже
несколько раз допрашивали по этому поводу.

Вопрос: Расскажите об этом.

Ответ: Хорошо, с удовольствием. Выборы Гитлера должны были
иметь место 5 марта, и для этой избирательной кампании он нуждался
в деньгах. Он попросил меня обеспечить его деньгами, и я это сделал.
Геринг созвал всех этих людей, и я произнес речь. Пожалуй, это нельзя
назвать речью, так как Гитлер произнес речь. Я просил .их сказать, на
какие денежные суммы они могут подписываться и произвести подписку
в пользу выборов. Они подписались на общую сумму в три миллиона и
распределили ее между собой.

Вопрос: Скажите, кто были те люди, которые составили этот под-
писной лист?

Ответ: Мне кажется, что все это были банкиры и промышленники.
Они представляли химическую, металлургическую и текстильную про-
мышленность, фактически все отрасли промышленности.

Вопрос: Таким образом, там были представители всех отраслей
промышленности?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 305

Ответ: Да, представители всех видов промышленности, всех наи-
более значительных видов промышленности.

Вопрос: Вы можете припомнить имена некоторых из этих людей?

Ответ: Да, конечно.

Вопрос: Там был Крупп?

Ответ: Старый Густав Крупп. Он поднялся со своего места, благо-
дарил Гитлера ч говорил тогда о нем с большим энтузиазмом. Затем
там был Шницлер, мне кажется, это был именно он, а также Феглер,
из концерна сталелитейных заводов».

Вы давали эти показания?

Шахт: Конечно.

Джексон: Вы ссылались на протокол одного совещания. На этом со-
вещании Геринг кратко изложил содержание этого протокола, не пра-
вда ли? «Жертвы, которые требуются от промышленности, гораздо легче
будет перенести, если промышленники смогут быть уверены в том, что
выборы 5 марта будут последними на протяжении следующих десяти лет
и, может быть, даже на протяжении следующих ста лет».

Вы слышали, когда он говорил это, не правда ли?

Шахт: Да.

Джексон: Вчера или позавчера вас допрашивали по поводу той под-
держки, которую вы оказали, и тех почестей, которые вы оказали Геб-
бельсу. Вы заявили Суду: «Если господин Геббельс совершил ошибку, то
это не моя вина». Вы припоминаете эти слова?

Шахт: Да.

Джексон: Я спрашиваю вас, дали ли вы следующие показании сле-
дователю, представлявшему Соединенные Штаты, когда вас допраши-
вали о Геббельсе 17 октября 1945 г.?

«Вопрос: Когда вас заинтересовало сотрудничество с Гитлером?

Ответ: Я бы сказал, с 1931, 1932 гг.

Вопрос: И именно тогда вы увидели, что он возглавляет массовое
движение, которое может притти к власти?

Ответ: Да. Это движение безостановочно росло.

Вопрос: Ив те годы вы открыто заявляли о своей поддержке
Гитлера?

Ответ: Кажется, в декабре 1930 года я по возвращении из Америки
сделал заявление перед членами Баварской народной партии. Я тогда
сказал, что любое будущее правительство должно будет выбрать, бо-
роться ли ему против 25 процентов социалистов в составе правительства
или против 20 процентов национал-социалистов.

Вопрос: Но я хотел спросить вас о том — я изложу это более
кратким образом — отдали ли вы ваш престиж и ваше имя, чтобы помочь
Гитлеру притти к власти?

Ответ: Я открыто заявлял, что я ожидал прихода Гитлера к вла-
сти. Насколько я помню, первый раз я сделал подобное заявление в но-
ябре 1932 года.

Вопрос: И вы знаете, а может быть, и не знаете, что Геббельс
в своем дневнике с большой благодарностью вспоминал вас?

Ответ: Да.

Вопрос: О той помощи, которую вы ему оказали в то время?

Ответ: Да, я это знаю.

Вопрос: Это был ноябрь 1932 года?

20 Нюрнбергский процесс, т. II

306 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА ____

Ответ: Вы говорите, эта книга называется «От двора кайзера до
имперской канцелярии».

Вопрос: Совершенно верно. Вы читали это?

Ответ: Да.

Вопрос: И вы не отрицаете, что Геббельс был прав?

Ответ: Я считаю, что в его представлении он в то время был
прав».

Вы давали эти показания?

Шахт: Я никогда не сомневался, что Геббельс находился под таким
впечатлением...

...Джексон: И вы также заявили, что вам никогда не было известно
о размерах перевооружения, о типах оружия, о той быстроте, с которой
проводилось перевооружение. Вы припоминаете это заявление?

Шахт: Да.

Джексон: Однако, хотя вы не располагали подобными сведениями,
вы говорили о том, что оно идет слишком интенсивно?

Шахт: Я чувствовал, что нужно действовать медленно.

Джексон: Разрешите мне напомнить вам об одном показании, дан-
ном генералом фон Бломбергом по поводу событий 1937 года.

«Ответ: В то время создание вермахта было почти закончено в со-
ответствии с предусмотренным планом.

Вопрос: Когда? В 1937 году?

Ответ: Да, я думаю, что это было в 1937 году.

Вопрос: Это был именно тот план, который обсуждался с Шах-
том, относительно его финансирования и по вопросу о том, каких разме-
ров должен был достичь вермахт?

Ответ: Да. Шахт очень хорошо знал план формирования вер-
махта, так как мы ежегодно сообщали ему о создании новых соедине-
ний, на которые мы расходовали деньги. Я помню, что в 1937 году мы
обсуждали вопрос о том, какие денежные суммы будут необходимы вер-
махту для текущих расходов после того, как на его создание будет истра-
чена весьма значительная сумма.

Вопрос: Это означает, что вы давали Шахту ясное представление
о том, какие денежные суммы ежегодно уходили на создание новых бое-
вых частей, новых сооружений и т. д., а также о том, сколько средств
тратилось на покрытие текущих расходов вермахта?

Ответ: Совершенно верно.

Вопрос: Когда вы говорите, что в 1937 году этот план был вы-
полнен, вы имеете в виду, что он был выполнен в основных чертах?

Ответ: Да, в основных чертах.

Вопрос: Вы говорите о том, что Шахт был знаком с этими циф-
рами. Каким образом они доводились до его сведения?

Ответ: Запросы на представление необходимых денежных средств
передавались Шахту в письменной форме.

Вопрос: Это означает, что в связи с теми средствами, которые
Шахт выделял на проведение программы перевооружения, ему сообща-
лось о том, сколько дивизий, танков и прочих видов вооружения созда-
валось этим путем?

Ответ: Я не думаю, чтобы мы в отдельности указывали, какое
количество средств необходимо для строительства танков и других видов
вооружения, но мы обычно сообщали, каких средств требовало развитие

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 307

отдельных отраслей вермахта, как, например, военно-морского флота
или военно-воздушных сил, причем обычно отдельно указывалось, какие
денежные суммы были необходимы для приведения этих отраслей в бое-
вую готовность и какие шли на текущие расходы.

Таким образом, доктор Шахт мог ежегодно следить за тем, каким
образом увеличивались размеры вооруженных сил на те денежные сред-
ства, которые он поставлял».

Я спрашиваю вас, отрицаете ли вы правильность показаний, данных
фон Бломбергом в том виде, в каком я их сейчас огласил?

Шахт: Да, к сожалению, я должен сказать, что мне это совершенно
неизвестно.

Джексон: Вы отрицаете, что фон Бломберг говорил правду, когда
заявил, что он в письменной форме докладывал вам об этих фактах?

Шахт: Да, к сожалению, я должен это отрицать. Очевидно, он не
помнит этого.

Джексон: Хорошо. Вчера или позавчера вы дали показания по по-
воду того, что так называемый «новый план» не имел никакого отноше-
ния к программе вооружения, не так ли?

Шахт: Именно к вооружению никакого отношения.

Джексон: Значит, он не имел никакого отношения к этой программе?

Шахт: Конечно, нет.

Джексон: Я хочу спросить вас о следующем: разве вы не сказали
о чудесах финансовой системы в вашей речи, произнесенной 29 ноября
1938 г., следующее—до этого вами был приведен целый ряд цифр: «Эти
цифры показывают, насколько «новый план» способствует проведению
в жизнь программы вооружения, а также свидетельствуют о том, на-
сколько этот план гарантирует обеспечение нас продуктами питания».
Говорили вы это или нет?

Шахт: Да, говорил.

Джексон: Насколько я вас понял, вы в ваших показаниях заявили,
что не имели совершенно ничего общего с Гитлером и с другими наци-
стами с социальной точки зрения. Вы отклонили их приглашение на
завтрак, который должен был состояться в имперской канцелярии, и сде-
лали это главным образом потому, что все присутствующие слишком
явно унижались в присутствии Гитлера. Вы говорили об этом?

Шахт: Да.

Джексон: Я хочу сейчас огласить вам выдержку из вашей речи; это
была ваша торжественная речь по случаю дня рождения фюрера. Между
прочим, эта речь ведь была произнесена перед широкой публикой, не
правда ли?

Шахт: Я не знаю, я не помню.

Джексон: Вы произнесли речь по случаю дня рождения фюрера
21 апреля 1937 г., и она была напечатана в газетах?

Шахт: Может быть.

Джексон: «Мы здесь собрались для того, чтобы с любовью и уваже-
нием вспомнить того человека, которому германский народ более четы-
рех лет тому назад вручил свою судьбу».

Затем после ряда других замечаний вы говорите: «С безграничной
страстью сердца, горящего ярким пламенем, и с безошибочным инстинк-
том прирожденного государственного деятеля Гитлер в борьбе, которую

20*

308 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

он со спокойной логикой вел в течение четырнадцати лет, завоевал себе
душу германского народа».

Это является выдержкой из вашей речи, которая была произнесена
перед широкой аудиторией и опубликована в печати?

Шахт: Я полагаю, что вы цитируете совершенно правильно, и я не
думаю, чтобы кто-либо в день рождения главы государства мог сказать
что-нибудь другое.

Джексон: Вы сегодня цитировали письмо Гитлера от 19 января

1939 г., в котором он сообщал о том, что вы смещаетесь с поста прези-
дента Рейхсбанка. Но вы не огласили заключительного предложения; на-
сколько я помню, оно гласит: «Я счастлив буду пользоваться вашими
услугами при разрешении тех новых задач, которые встанут перед вами
на посту имперского министра». Эта цитата приведена правильно, не
правда ли?

Шахт: Я ссылаюсь на показания свидетеля Гизевиуса, который пока-
зал, что внешне Гитлер никогда не показывал тех разногласий, которые
существовали у него с его бывшими сотрудниками. И что он, напротив,
всегда старался показать миру иную картину, чем это было в действи-
тельности.

После января 1939 года Гитлер ни разу не интересовался моим мне-
нием, деятельностью и т. д.

Джексон: Вас еще кто-нибудь спрашивал об этом?

Шахт: Нет, те случаи, когда меня спрашивали, я перечислит сегодня
утром, то есть в отношении Бельгии, в отношении журнала «Дас рейх»,
и это все, я думаю.

Джексон: И вы не выполняли никаких задач в связи с Бельгией?

Шахт: Нет.

Джексон: Сейчас я буду цитировать ваше письмо от 17 октября

1940 г., адресованное имперскому министру экономики. В это время вы
уже перестали быть президентом Рейхсбанка, не так ли?

Шахт: Да, я был лишь министром без портфеля.

Джексон: «С целью избежания параллельной деятельности у герман-.
ских банков в оккупированных восточных территориях, то есть деятель-
ности, направленной друг против друга, вы поручили «Дейче банк» про-
бить дорогу к более тесному экономическому сотрудничеству с Голлан-
дией и доверили Дрезденскому банку ту же задачу в отношении
Бельгии».

Далее вы описывали создавшееся положение и говорили:

«Для того чтобы устранить эти трудности, вы, господин имперский
министр, согласились с запросами этих двух банкирских домов относи-
тельно объективного выражения точек зрения по этому вопросу. Я впо-
следствии обсудил этот вопрос как с тем, так и с другим банком, и
в процессе этого обсуждения мы пришли к заключению, что со стороны
датских и бельгийских финансовых учреждений не замечается тенденции
входить в тесные связи с германскими предприятиями».

Вы припоминаете это высказывание?

Шахт: Да, после того как вы мне зачитали, я припоминаю.

Джексон: Цель вашего вмешательства заключалась в том, чтобы из-
бежать на оккупированных территориях неправильного соотношения бан-
ковских интересов оккупированных территорий и германских банков, не
так ли?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 309

Шахт: Конечно, они должны были мирно сотрудничать.

Джексон: Да. Однако вы заявили данному Трибуналу, что вы прин-
ципиально возражали против того, чтобы немецкие банки вообще вхо-
дили в экономику оккупированных территорий, не так ли?

Шахт: Конечно. Но после того как они туда проникли, я призывал
к миру.

Джексон: К вам обратился также Крупп фон Болен по поводу со-
здания фонда, который был известен под названием «фонд расходов Гит-
лера», не так ли?

Шахт: Нет.

Джексон: И он к вам никогда не обращался по этому поводу?

Шахт: Никогда.

Джексон: Создавали ли вы в мае 1933 года вместе с Крупном фон
Болен фонды в помощь организации займа — я говорю о фондах расхо-
дов Гитлера?

Шахт: Нет.

Джексон: Что вы ответили на письмо Крупна фон Болен, в котором
последний просил вас помочь созданию этих фондов?

Шахт: Напомните мне, пожалуйста, что мне писал тогда господин
Крупп фон Болен.

Джексон: У вас имеется письмо от 29 мая?

Шахт: Да, минуточку. Я прочту это письмо или просмотрю его.
Можно ли мне ответить на это?

Джексон: Прежде всего скажите, получали ли вы это письмо?

Шахт: Да, я получил" это письмо.

Джексон: Хорошо. Теперь расскажите, что тогда произошло.

Шахт: В этом письме господин Крупп фон Болен сообщал мне, что
промышленники и другие представители экономики, например из обла-
сти сельского хозяйства и т. д., намерены организовать общественный
сбор пожертвований в фонд Гитлера. Вот об этом он и сообщал в этом
письме, в котором он далее говорил, что необходимо создать наблюда-
тельный совет по этому фонду Гитлера. Я подчеркиваю, что я никогда
не присоединялся к этому совету и никогда не работал в нем. Затем он
сообщил о том, что представители банков, а именно доктор Фишер и
доктор Мослер установят со мной связь по этому вопросу и будут инфор-
мировать меня о положении вещей. Это все, что написано в этом письме.

...Джексон: Вы привели Трибуналу целый ряд доводов, которые, по
вашим словам, носили принципиальный характер, по поводу того, почему
вы не стали членом партии. Вы помните их?

Шахт: Да.

Джексон: Вы говорили об этом вчера на суде, вы припоминаете?

Шахт: Да.

Джексон: Разве не соответствует действительности тот факт, что вы
сообщили членам американского обвинения о том, что вы спросили Гит-
лера, должны ли вы вступать в партию, и что, к вашему великому облег-
чению, Гитлер сказал, что вы можете не вступать?

Шахт: Да, прежде чем начать какое-либо сотрудничество с ним, я
хотел установить, потребует ли он от меня, чтобы я стал членом партии.
Он ответил отрицательно. Это меня успокоило.

Джексон: Таким образом, вы оставались вне рядов партии, с согла-
сия и одобрения Гитлера?

310 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

Шахт: Да, конечно. Мне кажется, что это лишнее доказательство
того, что я никогда не был членом партии.

Джексон: Когда вы получили золотой значок партии с изображением
свастики, вы говорили, что это величайшая честь, которая может быть
оказана Третьей империей. Вы помните об этом?

Шахт: Да, я сказал это.

Джексон: Вы не носили этого значка ежедневно, по вашим собствен-
ным словам, вы одевали его в официальных случаях, не так ли?

Шахт: Да, это приносило большие удобства при поездках по желез-
ной дороге, при вызове автомобиля и т. п.

Джексон: С 1933 по 1942 год вы ежегодно вносили в фонд партии
тысячу рейхсмарок?

Шахт: Нет, да, простите; с 1937 до 1942 года.
, Джексон: Разве вы во время допроса не заявили, что речь шла о пе-
риоде с 1933 по 1942 год?

Шахт: Нет, это ошибка. С 1937 года, после того как я получил сва-
стику.

Джексон: В течение более десяти или в период немногим менее
десяти лет вы принимали на себя и выполняли обязанности самого раз-
личного характера, действуя в условиях этого режима, не так ли?

Шахт: С 17 марта 1933 г. по 21 января 1943 г.

Джексон: Насколько я вас понимаю, на протяжении всего этого вре-
мени или, по крайней мере, части этого времени Гитлер вас обманывал,
и в течение всего этого времени вы обманывали Гитлера.

Шахт: О, нет, нет.

Джексон: Что касается программы перевооружения, то вы прини-
мали в ней участие, работая в трех различных управлениях, не так ли?

Шахт: Я не знаю, что вы имеете в виду.

Джексон: Во-первых, вы были уполномоченным по военным во-
просам?

Шахт: Да.

Джексон: В первое время эта должность носила секретный характер?

Шахт: Да.

Джексон: Вы были президентом Рейхсбанка. Это было финансовое
управление?

Шахт: Да.

Джексон: И, наконец, вы были министром экономики; занимая этот
пост, вы имели контроль над всеми министерствами по вопросам общего
экономического положения?

Шахт: Да, это слово «контроль» имеет слишком общее значение, я
не хотел бы подчеркивать его, но я был министром хозяйства.

Джексон: Давайте прежде всего остановимся на вашей должности
уполномоченного по военным вопросам. Вы показали здесь, что эта
должность была создана с двойной целью:

а) подготовки к войне, б) контроля над экономикой в случае войны.
Это правильно?

Шахт: Это значит: разработка предварительных планов на случай
войны и руководство экономикой на тот же случай. Это значит: настоя-
щая подготовительная эра и будущая эра в случае возникновения войны.

Джексон: На вопрос относительно ваших обязанностей вы дали сле-
дующий ответ:

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 311

«Подобно тому, как начальник штаба обеспечивает мобилизацию
с военной точки зрения, мы занимались теми же вопросами в экономиче-
ской области»?

Шахт: Да.

Джексон: Вы ответили — «конечно». Будучи уполномоченным по
военным вопросам, вы занимали положение, равное положению военного
министра, не так ли?

Шахт: Да.

Джексон: И, таким образом, в случае войны ответственность в пер-
вую очередь возлагалась на военного министра и начальника генераль-
ного штаба вооруженных сил, и во вторую—на равных основаниях она
возлагалась на доктора Шахта как на уполномоченного по экономиче-
ским вопросам. Это правильно?

Шахт: Я полагаю, что правильно.

Джексон: В январе 1937 года вы писали следующее:

«Мне доверена подготовка военной экономики в соответствии с тем
принципом, что наша военная экономика должна быть организована
в мирное время таким образом, чтобы в случае необходимости она
могла быть немедленно переведена с продукции мирного времени на
военные нужды, с тем, чтобы не было необходимости создавать эту эко-
номику в начале войны».

Шахт: Я думаю, что это правильно.

Джексон: Кто был вашим заместителем на этом посту? Вольтат?

Шахт: Я думаю, что Боденшатц Вольтат.

Джексон: Таким образом, мы говорили о ваших обязанностях как
уполномоченного по вопросам военной экономики. Перейдем теперь к ва-
шим обязанностям как президента имперского банка.

Вы заявили, что проведение программы вооружения было основной
задачей германской политики в 1936 году, не так ли?

Шахт: Без сомнения.

Джексон: Нет сомнения в том, что вы добровольно приняли на себя
ответственность за отыскание финансовых и экономических методов для
осуществления этой задачи?

Шахт: Несомненно.

Джексон: И вы руководили развитием промышленности вооружения
Германии, причем в вашем ведении находились финансовые и экономи-
ческие вопросы?

Шахт: Нет.

Джексон: Вы этого не делали?

Шахт: Нет, никоим образом.

Джексон: Может быть, я вас неправильно понял?

Теперь в связи с настоящим развитием — я ссылаюсь на ваш до-
прос от 16 октября 1945 г. — «...вы взяли на себя ведение экономических
и финансовых дел, связанных с этой промышленностью?».

Следующий вопрос гласит: «В этой связи вами были предприняты
самые различные меры. Может быть, вы будете достаточно любезны
разъяснить нам, какие самые значительные меры были вами приняты
с целью добиться перевооружения; в первую очередь, расскажите нам
о мерах, проведенных внутри Германии, и, во-вторых, о мерах, принятых
по отношению к иностранным государствам.

312 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

Ответ: Внутри страны я стремился собрать все возможные денеж-
ные средства для финансирования счетов «МЕФО». В отношении ино-
странных государств я стремился в возможно большей степени контроли-
ровать их коммерческие обороты».

Скажите, давали ли вы эти ответы и отвечают ли они действитель-
ности?

Шахт: Очевидно, вы правы.

Джексон: Вы стремились добиться контроля над торговыми оборо-
тами иностранных государств с той целью, чтобы получить достаточное
количество иностранной валюты, которое дало бы вам возможность
импортировать сырьевые материалы, то есть материалы, не подвергав-
шиеся обработке, необходимые для проведения в жизнь программы пере-
вооружения. Разве это неправильно?

Что вы сейчас ответите на это?

Шахт: Я отвечу сегодня, что это было не единственной целью.

Джексон: Хорошо. Что же представляли собой другие цели?

Шахт: Сохранить существование Германии, обеспечить производство
в Германии, получить достаточно продовольствия для Германии.

Джексон: Что же являлось вашей доминирующей целью?

Шахт: Обеспечение Германии продовольствием и обеспечение ее про-
мышленности, работающей на экспорт.

Джексон: Я хотел бы рассмотреть с вами один-два документа, ка-
сающихся ваших целей.

Один озаглавлен: «Финансирование вооружения».

«Следующие замечания основаны на утверждении о том, что осу-
ществление программы вооружения в отношении быстроты ее проведения
и ее масштабов является задачей германской политики; исходя из этого,
все остальные задачи должны быть подчинены одной этой цели в той
мере, в какой стремление к этой первостепенной цели не грозит пренеб-
режительным отношением к другим вопросам». Вы писали это?

Шахт: Я не только написал это, но я лично передал написанное Гит-
леру.

Джексон: Таким образом, вы разрабатывали различные планы —
план контроля над операциями с иностранной валютой, наложение за-
прета на вклады иностранных банков, и векселя «МЕФО», являлись
одним из ваших основных изобретений, при помощи которых вы обеспе-
чивали финансирование, не так ли?

Шахт: Конечно.

Джексон: Меня не интересуют подробности операций : векселями
«МЕФО», но я хочу задать вам следующий вопрос. Отвечаюг ли дей-
ствительности те показания, которые вы дали во время допроса 16 ок-
тября 1945 г.?

«Вопрос: Разрешите мне задать вам вопрос, касающийся некото-
рых фактов. В то время, например, когда вы создали систему векселей
«МЕФО», у вас не было под рукой других средств для финансирования
системы перевооружения?

Ответ: Нет, не было.

Вопрос: Я имею в виду обычные бюджетные финансовые опе-
рации.

Ответ: Их было недостаточно.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 31S

Вопрос: Вы были также ограничены статутом Рейхсбанка, кото-
рый не давал вам возможности давать в кредит денежные суммы, необ-
ходимые для финансирования перевооружения?

Ответ: Совершенно верно.

Вопрос: И вы нашли иной способ?

Ответ: Да.

Вопрос: Этот способ выражался в том, что вы изобрели средство,.
в результате которого рейхсбанк путем изворотливых операций выпла-
чивал правительству денежные суммы, что при нормальных и законных
операциях не могло бы иметь места?

Ответ: Совершенно верно».

Скажите, это отвечает действительности?

Шахт: Да, я ответил так.

Джексон: Вам тогда были заданы следующие вопросы:

«Насколько я понял, все то, что в то время было создано в Герма-
нии, начиная с промышленности вооружения и прочной экономики внутри
страны и кончая вермахтом, а также те усилия, которые вы приложили
к достижению этого, начиная с 1934 и до весны 1938 года, когда прекра-
тилась система векселей «МЕФО», являются в значительной степени при-
чиной успеха всей программы?

Ответ: Я не знаю, что является причиной этого, но я в значитель-
ной степени содействовал достижению этого».

Шахт: Да.

Джексон: 17 октября 1945 г. вам был задан следующий вопрос: «Го-
воря другими словами, вы не придерживаетесь той точки зрения, что вы
не несли значительной ответственности за перевооружение германской
армии?

Ответ: Нет, нет. Я никогда не говорил ничего подобного.

Вопрос: Вы всегда гордились этим фактом, не так ли?

Ответ: Я не сказал бы, что я горд этим, но я был этим удовле-
творен».

Скажите, вы все еще стоите на этой точке зрения?

Шахт: Я хочу сказать об этом следующее: векселя «МЕФО» были,.
конечно, методом финансирования, который при нормальных условиях
никогда бы не имел места. Но, с другой стороны, я должен сказать, что
этот вопрос был детально рассмотрен всеми юристами имперского банка
и что благодаря этой «уловке», как вы сказали, был найден путь, не
выходящий за рамки закона.

Джексон: Нет, я не говорил так. Это вы сами так говорите.

Шахт: Нет, нет, я имею в виду то, что вы только что цитировали
в качестве моего ответа. Когда этот вопрос был исследован с юридиче-
ской стороны, мы сказали себе: «Так пойдет». А вообще я и сегодня
доволен тем, что я помог вооружению.

Джексон: В день вашего шестидесятилетия военный министр
фон Бломберг заявил: «Без вашей помощи, мой дорогой господин Шахт,.
у нас не было бы вооружения». Говорил он так?

Шахт: Ну, это просто вежливые фразы, какими обмениваются обычно
в таких случаях. Но в них содержится добрая толика правды. Этого я
никогда не оспаривал.

Джексон: 24 декабря 1935 г. вы записали, употребляя следующие
выражения: «Если сейчас от нас требуется больше вооружения, то я,

314 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

безусловно, не намерен отрицать необходимость для нас иметь самое
мощное вооружение, какое можно себе представить, или изменять свою
точку зрения по этому поводу, точку зрения, которой я придерживался
многие годы, как до, так и после захвата власти. Однако я считаю своим
долгом указать, насколько эта политика ограничена существующим поло-
жением».

Шахт: Это очень хорошо.

Джексон: И это правда?

Шахт: Конечно.

Джексон: Во время австрийского аншлюсса вам была известна
точка зрения США по отношению к нацистскому режиму, высказанная
президентом Рузвельтом?

Шахт: Да.

Джексон: И вам было известно его выступление, в котором он вы-
двинул предложение о том, что следует принять меры против распро-
странения нацистской угрозы?

Шахт: Я не помню, но я, очевидно, читал, если оно было опублико-
вано в Германии. Во всяком случае, я .так полагаю.

Джексон: В результате этого Геббельс начал кампанию нападок на
президента, не правда ли?

Шахт: Я полагаю, что я читал об этом.

Джексон: Это факт, что вы присоединились к нападкам на иностран-
цев, критиковавших эти методы, не правда ли?

Шахт: Когда и где? Какие нападки?

Джексон: Хорошо. После аншлюсоа Австрии, когда была применена
сила, которую вы якобы не одобряли, вы немедленно поехали в Австрию
и взяли на себя руководство австрийским национальным банком, не
правда ли?

Шахт: Да, это был мой долг.

Джексон: И вы ликвидировали его в пользу империи?

Шахт: Я его не ликвидировал. Я осуществил его слияние.

Джексон: Произвели слияние. И вы приняли его служащих?

Шахт: Я все взял.

Джексон: Хорошо. И декрет об этом был подписан вами?

Шахт: Конечно.

Джексон: И вы 21 марта 1938 г. собрали всех служащих?

Шахт: Да.

Джексон: И произнесли перед ними речь?

Шахт: Так точно.

Джексон: Говорили ли вы им среди прочего:

«Мне кажется, что будет целесообразно, если мы вспомним эти вещи
для того, чтобы разоблачить все ханжеское лицемерие иностранной
прессы. Но, слава богу, все это, в конце концов, никак не может поме-
шать великому германскому народу, потому что Адольф Гитлер создал
единство воли и мысли немцев; он скрепил все это новыми мощными во-
оруженными силами, и он, наконец, облек во внешнюю форму внутрен-
нее единство между Германией и Австрией.

Я известен тем, что иногда высказываю оскорбительные мысли, и
здесь я не хотел бы отклоняться от этой привычки».

Указано, что в этой части вашей речи раздался смех.

«Я знаю, что даже в этой стране есть некоторые лица,—я думаю,

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА 315

что их очень немного, — которые не одобряют событий последних дней.
Однако я не думаю, чтобы кто-либо сомневался в цели, и надо сказать
всем ворчунам, что всех сразу удовлетворить нельзя. Некоторые говорят,
что они, быть может, сделали бы по-другому. Однако фактически никто
этого не сделал» — здесь в скобках снова стоит слово «смех». Теперь
продолжаю цитировать вашу речь:

«...Это сделал лишь наш Адольф Гитлер. А если и следует еще что-
либо усовершенствовать, то пусть эти улучшения будут внесены этими
ворчунами внутри германской империи и внутри германского общества,
но нельзя, чтобы это было сделано извне».

Вы это говорили?

Шахт: Да.

Джексон: Другими словами, вы открыто высмеивали тех, кто жало-
вался на эти методы действия, не правда ли?

Шахт: Если вы это так воспринимаете, то пожалуйста.

Джексон: Затем, выступая перед служащими австрийского нацио-
нального банка, которых вы приняли, вы сказали следующее:

«Я считаю совершенно невозможным, чтобы хотя бы одно единствен-
ное лицо, которое не всем сердцем за Адольфа Гитлера, смогло в буду-
щем сотрудничать с нами».

Продолжаю цитировать речь:

«Кто с этим не согласен, пусть лучше добровольно покинет нас».

Скажите, это так было'?

Шахт: Да.

Джексон: В тот день, выступая перед служащими банка, вы сказа-
ли—не правда ли? —следующее:

«Рейхсбанк никогда не будет не чем иным, как национал-социалист-
ским учреждением, или я перестану быть его руководителем».

Это так и было?

Шахт: Да, так точно.

Джексон: Вы сказали, что вы никогда не присягали Гитлеру?

Шахт: Да.

Джексон: Я спрашиваю вас, сказали ли вы в качестве руководителя
Рейхсбанка служащим, которых вы взяли себе в Австрии, следующее.
Я цитирую:

«Теперь я попрошу вас встать (присутствующие встают). Теперь мы
присягаем в нашей преданности великой семье Рейхсбанка, великому
германскому обществу. Мы присягаем в верности нашей воспрянувшей,
мощной, великой германской империи. И все эти сердечные чувства мы
выражаем в преданности человеку, который осуществил все эти преобра-
зования. Я прошу вас поднять руки и повторить вслед за мной:

«Я клянусь, что я буду преданным и буду повиноваться фюреру гер-
манской империи и германского народа Адольфу Гитлеру и буду выпол-
нять свои обязанности добросовестно и самоотверженно».

(Присутствующие принимают присягу путем поднятия рук.)

«Вы приняли эту присягу. Будь проклят тот, кто нарушит ее. На-
шему фюреру трижды «Зиг, хайль!».

Это правильное описание того, что произошло?

Шахт: Эта присяга является предписанной для чиновников присягой.
Все в ней полностью соответствует тому, что я вчера показывал здесь,
в зале суда, а именно, что мы присягали главе государства.

316 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШАХТА

Джексон: Теперь мы переходим к Чехословакии. Скажите, вы одоб-
ряли политику присоединения Судетской области при помощи угрозы
прибегнуть к оружию?

Шахт: Нет, вовсе нет.

Джексон: Я полагаю, что вы охарактеризовали метод присоединения
Судетской области как неправильный и порицали его?

Шахт: Что-то я не знаю, когда я это сделал. Я сказал, что союз-
ники в результате своей политики подарили Гитлеру Судетскую область,
в то время как я все время ожидал, что судетским немцам будет пре-
доставлена автономия.

Джексон: Тогда вы одобряли политику Гитлера в отношении Судет-
ской области? Вы хотите, чтобы вас так поняли?

Шахт: Я никогда ничего не знал о том, что Гитлер требовал еще
чего-то помимо автономии.

Джексон: Ваша единственная критика по вопросу Судетской обла-
сти относилась только к союзникам, насколько я понимаю?

Шахт: Это значит, что она относилась также и к чехам и к самим
немцам. Я не хочу играть здесь роль судьи, боже меня сохрани, но я
имею в виду...

Джексон: Ну, хорошо. Я спрашиваю вас следующее: 16 октября
1945 г. дали вы следующие ответы на вопросы?

«Вопрос: Вернемся к выступлению против Чехословакии, за кото-
рым последовала «умиротворяющая» политика Мюнхена и передача Су-
детской области империи. Скажите, вы тогда одобряли политику приоб-
ретения Судетской области?

Ответ: Нет.

Вопрос: Одобряли ли вы в то время политику угрозы Чехословакии
оружием для того, чтобы присоединить Судетскую область?

Ответ: Нет, конечно, нет.

Вопрос: Тогда я вас спрашиваю, скажите, поразило ли вас в то
время или дошло ли до вашего сознания то, что Гитлер угрожал Чехо-
словакии именно вооруженными силами и военной промышленностью?

Ответ: Он не мог этого сделать без вооруженных сил».

Скажите, вы дали эти ответы?

Шахт: Так точно.

Джексон: Продолжаем дальше.

«Вопрос: Считали ли. вы тот метод, который он применял к судет-
скому вопросу, неправильным или достойным порицания?

Ответ: Да.

Вопрос: Скажите, вы действительно считали?

Ответ: Да, сэр.

Вопрос: Разве в то время вы не считали, на основании предше-
ствовавших событий и вашего участия в них, что эта армия, которую он
использовал в качестве угрозы по отношению к Чехословакии, была, по
крайней мере, частично вашим собственным созданием?

Ответ: Я не могу этого отрицать».

Шахт: Конечно, нет.

Джексон: Но опять-таки вы стали помогать Гитлеру, когда действия
Гитлера оказались успешными?

После того как он это сделал, вы явились и приняли на себя чеш-
ский банк, не правда ли?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 317

Шахт: Конечно.

Джексон: Хорошо, вы производили расчистку в экономическом отно-
шении захваченных Гитлером территорий, не правда ли?

Шахт: Но, простите, пожалуйста. Ведь он же не взял эту страну си-
лой. Союзники просто подарили ему эту страну.

Джексон: Ну, в этом отношении у нас имеются ваши показания
о роли, которую в этом сыграли вооруженные силы, и о той роли, кото-
рую вы сыграли в создании вооруженных сил.

Шахт: Я этого никогда не отрицал.

Джексон: Далее, когда вы были министром без портфеля, согласно
вашим показаниям, были начаты агрессивные войны — против Польши
в сентябре 1939 г.; против Дании и Норвегии в апреле 1940 г.; против
Голландии и Бельгии — в мае 1940 г.; в июне было перемирие с Фран-
цией и ее капитуляция; в сентябре 1940 г. имел место тройственный пакт
между Германией, Италией и Японией; в апреле 1941 г. произошло напа-
дение на Югославию и Грецию, которое, как вы говорите, было агрессив-
ным; в июне 1941 г. произошло вторжение в Советскую Россию, которое,
как вы сказали, было агрессивным; 7 декабря 1941 г. японцы напали на
Пирл-Харбор и после нападения объявили войну США, 8 декабря 1941 г.
США объявили войну Японии, но не Германии; 11 декабря 1941 г. Гер-
мания и Италия объявили войну США. И все это произошло в области
внешней политики, а вы продолжали оставаться на посту министра без
портфеля гитлеровского правительства, не так ли?

Шахт: Да.

Джексон: Вы открыто не порвали с Гитлером, не ушли со своего
поста и после того как началось германское наступление на Россию и до
тех пор, пока германская армия не стала отступать, не правда ли?

Шахт: Письмо, благодаря которому мне удалось успешно добиться
разрыва, датировано 30 ноября 1942 г.

Джексон: Таким образом, из вашего письма явствует, что вы счи-
тали, что корабль тонет, не правда ли? То есть, что война проиграна?

Шахт: Об этом свидетельствуют мои устные и письменные заяв-
ления.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 21 июня 1946 г.}

Джексон': У нас имеются показания о вашем отношении к концен-
трационным лагерям, и как я понял вас, вы нам сказали, что вы дей-
ствительно использовали и поощряли использование принудительного
труда заключенных, находившихся в концентрационных лагерях?

Шпеер: Да, мы использовали их в немецкой военной промышлен-
ности.

Джексон: Мне кажется, что вы также рекомендовали, чтобы «лоды-
рей», находившихся в трудовых лагерях, направляли в концентрацион-
ные лагери? Не так ли?

Шпеер: Речь шла о так называемых прогульщиках. Прогульщиками

' Главный обвинитель от США на Нюрнбергском процессе. — Составители.

318 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

мы называли тех рабочих, которые опаздывали на работу или симули-
ровали болезнь. По отношению к таким рабочим во время войны при-
нимались строгие меры. И я одобрял это.

Джексон: 30 октября 1942 г. на совещании бюро центрального пла-
нирования вы действительно подняли этот вопрос, заявив следующее
(я цитирую):

«Мы должны обсудить вопрос о лодырях. Лей установил, что там,
где на предприятиях имеются свои врачи, которые осматривают больных,
число больных сокращается на 'А или Vs. CC и полиция в данном слу-
чае могут спокойно принимать суровые меры и направлять лодырей в кон-
центрационные лагери. Иного выхода нет. Стоит это повторить несколько
раз, и весть об этом быстро распространится...»

Вот каково было ваше предложение?

Шпеер: Да.

Джексон: Иными словами, рабочие ужасно боялись концентрацион-
ных лагерей, и вы хотели это использовать для того, чтобы удержать
рабочих на работе. Не так ли?

Шпеер: Совершенно верно то, что концентрационный лагерь пользо-
вался у нас дурной славой и что поэтому, направляя в концентрационный
лагерь или даже угрожая такой мерой, можно было улучшить положение
на производстве. Но на упомянутом совещании этот вопрос больше не
обсуждался. Такое замечание можно было сделать в напряженной воен-
ной обстановке.

Джексон: Однако совершенно ясно, что вам было известно, что кон-
центрационные лагери пользовались дурной славой среди рабочих и что
условия в концентрационных лагерях все считали более жестокими, чем
условия в трудовых лагерях. Правильно я вас понял?

Шпеер: Правильно, это было мне известно.

Конечно, я не знал всего того, что я услышал здесь, на процессе,
а то, о чем вы сейчас говорили, было общеизвестным фактом...

Джексон: Теперь я хочу спросить вас о принудительном наборе рабо-
чих. Если я вас правильно понял, вам было известно, что из Венгрии для
работы на подземных авиационных заводах было вывезено 100 000 евреев.
На допросе 18 октября 1945 г. вы нам сообщили, что вы не возражали
против этого. Это правильно или нет?

Шпеер: Да, это правильно.

Джексон: И совершенно откровенно в тот же день вы сообщили нам,
что для вас вообще не было секретом то, что большая часть рабочих,
рекрутируемых Заукелем, вербовалась незаконными путями. Это тоже
правильно? Не так ли?

Шпеер: Я обратил особое внимание на выражение, какое употребил
тогда допрашивающий офицер. Он сказал: «Они приезжали не по своему
желанию», — и я это подтвердил.

Джексон: Разве вы не сказали, что для вас не было секретом то,
что они доставлялись туда незаконным методом? Разве вы не добавили
этого?

Шпеер: Нет.

Джексон: Хорошо, но вы, во всяком случае, знали, что на совещании
у фюрера в августе 1942 г. фюрер одобрил все принудительные меры,
применяемые при вербовке рабочих в случае, если их нельзя было завер-
бовать на добровольных началах, и вы знали, что эти меры проводились

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 319

в жизнь? Вы нисколько не беспокоились о том, являются эти меры закон-
ными или незаконными? Вам нужна была рабочая сила?

Шпеер: Совершенно верно.

Джексон: Но вас абсолютно не беспокоил вопрос о том, делалось ли
это законно?

Шпеер: Я думаю, что это было вполне обосновано военным положе-
нием и всей той точкой зрения, которую мы занимали тогда в данном
вопросе.

Джексон: Да, это соответствовало политике правительства. Для вас
этого было вполне достаточно в то время. Не так ли?

Шпеер: Да, я считаю, что в тот момент, когда я принял свою долж-
ность, то есть в феврале 1942 года, все нарушения международного
права, которые мне сегодня могут быть поставлены в вину, к тому вре-
мени уже были реализованы.

Джексон: Вы не будете отрицать того, что на вас падает доля ответ-
ственности за осуществление этих мер, — ответственности юридической
или фактической — безразлично. На вас падает доля ответственности за
насильственный угон в Германию рабочих. Вы не будете этого отрицать,
не так ли?

Шпеер: Рабочих в большинстве случаев отправляли в Германию про-
тив их воли. Я знал, что они приезжали в Германию не по своему жела-
нию. Но в первый период, до осени 1942 года, я прилагал все усилия
для того, чтобы таким образом в Германию прибыло как можно больше
рабочей силы.

Джексон: Вы также принимали некоторое участие в распределении
этой рабочей силы на различные заводы и в различные отрасли промыш-
ленности, нуждавшиеся в ней?

Шпеер: Распределение рабочих определялось так называемой сте-
пенью необходимости в них. Конечно, я должен был говорить Заукелю,
где именно, для выполнения какой программы больше всего была необ-
ходима рабочая сила. Окончательно вопрос решался генеральными дирек-
тивами.

Джексон: Другими словами, вы устанавливали очередность в обеспе-
чении различных отраслей промышленности рабочей силой по мере ее
поступления в Германию?

Шпеер: Само собой разумеется, так это и должно было быть.

Джексон: Вы были преемником Тодта и имели те же полномочия,
которые раньше имел он?

Шпеер: Да.

Джексон: Одна из его директив, от 31 октября 1941 г. (письмо ОКВ),
уже представленная здесь в качестве доказательства, предусматривает,
что представители имперского министра вооружения и боеприпасов могут
посещать лагери для военнопленных с тем, чтобы производить отбор ква-
лифицированных рабочих. Это входило в ваши полномочия, не так ли?

Шпеер: Нет, это особое мероприятие было проведено один раз Тод-
том по согласованию с ОКВ. Потом оно больше не проводилось.

Джексон: Вы утверждаете, что военнопленные, я говорю здесь
о французских военнопленных, не использовались на предприятиях по
производству материалов, которые предназначались непосредственно для
войны, или вы утверждаете, что они использовались там, но это было
законно в соответствии с положением Женевской конвенции?

.320 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

Шпеер: Насколько мне известно, в отношении французских военно-
пленных этм положения не нарушались. Я не могу этого точно сказать,
так как контроль за их использованием не входил в функции моего учре-
ждения.

• Джексон: Скажите, что именно делали французские военнопленные
в промышленности, где они работали?

Шпеер: На это я не могу вам ответить. Я уже говорил, что распре-
деление военнопленных, иностранных и немецких рабочих по предприя-
тиям не входило в мои функции, этим ведало управление труда совме-
стно с администрацией стационарных лагерей военнопленных, если име-
лись в виду последние.

Я только один раз получил общий отчет о том, какое количество
рабочих и каких именно специальностей было занято на заводах. Я не
мог составить себе общее представление о том, какие именно рабочие
работали на отдельных предприятиях. Поэтому на этот вопрос я не могу
дать исчерпывающего ответа.

Джексон: Теперь займемся вопросом о тех 50 тысячах квалифициро-
ванных рабочих, которые, как вы сказали, были вами вывезены и исполь-
зованы на работе в различных областях промышленности и в отношении
которых Заукель выражал свое недовольство. На какой работе вы
использовали этих рабочих?

Шпеер: Но это не были военнопленные.

Джексон: Где вы их использовали?

Шпеер: Эти рабочие были переброшены с Атлантического вала, где
они работали, в Рурскую область с целью ремонта обеих плотин, кото-
рые были повреждены в результате воздушных налетов. Нужно сказать,
что сначала я не знал о перемещении этих 50 тысяч рабочих, и перебро-
ска их с запада в Германию означала для нас катастрофу на Атланти-
ческом вале; одна треть всех занятых на строительстве Атлантического
вала рабочих после этого покинула строительство, так как рабочие боя-
лись, что они тоже попадут в Германию. Поэтому мы постарались как
можно скорее отменить это мероприятие, чтобы сохранить к себе то до-
верие, которое питали к нам французские рабочие, работавшие на строи-
тельстве Атлантического вала. Из этого факта следует, что французские
рабочие у нас на строительных работах организации Тодта работали не
по принуждению, иначе не могло бы быть такого массового ухода тот-
час же, как только они узнали об опасности быть направленными в Гер-
манию. Итак, это мероприятие с 50 тысячами рабочих из организации Тод-
та во Франции было единичным явлением, которое мы вскоре прекратили.

Джексон: Известен ли вам документ ЕС-60, в котором говорится,
что организация Тодта должна производить набор рабочей силы насиль-
ственными методами?

Шпеер: В данный момент я этого не помню. Разрешите посмотреть
документ.

Джексон: Пожалуйста, если вы хотите. Напоминаю вам, что этот до-
кумент противоречит вашим показаниям по этому вопросу. Это страница
42, следующий абзац: «К сожалению, число рабочих, предоставляемых
организации Тодта на основании ст. 52 Гаагской конвенции относительно
яравил ведения сухопутной войны, вот уже в течение некоторого времени
значительно уменьшилось, так как большая часть направленных туда
рабочих вообще не является. Поэтому должны быть приняты принуди-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 321

тельные меры. Правда, префект и французские трудовые биржи сотруд-
ничают с нами вполне лойяльно. Однако они недостаточно авторитетны
для того, чтобы провести это в жизнь».

Шпеер: Я думаю, что меня, возможно, неправильно поняли. Я не
оспариваю того, что большая часть рабочих организации Тодта, работав-
ших на Западе, была обязана работать и что на основании этой трудовой
повинности они приходили на строительство.

Джексон: Помещались ли эти рабочие в трудовые лагери?

Шпеер: На строительстве всегда делается так. Строительные участки
находились далеко от деревень, и поэтому создавались специальные ла-
гери для рабочих. Так размещались как немецкие, так и иностранные
рабочие. Но, когда представлялась возможность, мы размещали рабочих
также в деревнях.

Джексон: Я хочу спросить вас о вашем показании по поводу -пред-
ложения об отказе от Женевской конвенции. Вчера вы показали, что
было внесено предложение отказаться от выполнения пунктов Женевской
конвенции. Может быть, вы нам скажете, кто внес такое предложение?

Шпеер: Это предложение, как я уже вчера говорил, было выдви-
нуто Геббельсом после воздушного налета на Дрезден. Уже раньше, на-
чиная с осени 1944 года, Геббельс и Лей начали поговаривать о том, что
надо всеми средствами обострить войну. У меня создалось впечатление,
что налет на Дрезден и то возмущение, которое было этим вызвано, дали
Геббельсу повод начать добиваться отказа от Женевской конвенции.

Джексон: В то время было выдвинуто предложение начать химиче-
скую войну? Было тогда внесено такое предложение?

Шпеер: Я не мог прямо сам лично установить, действительно ли на-
меревались начать химическую войну. Но я знал от различных сотрудни-
ков Лея и Геббельса, что последние ставили вопрос о применении наших'
новых газов «Табун» и «Зарин». Они считали, что оба эти газа будут
особенно эффективны, и на самом деле действие их было ужасным. Это
мы почувствовали уже осенью 1944 года, когда положение очень обо-
стрилось и заставило многих забеспокоиться.

Джексон: Не расскажете ли вы нам сейчас об этих двух газах, о про-
изводстве этих газов, о их свойствах, а также о той подготовке, которая
проводилась для ведения химической войны?

Шпеер: Я не могу рассказать об этом подробно потому, что я не
специалист в этом деле. Я знаю только, что эти газы были особенно
эффективны, что от них не мог спасти никакой противогаз, то есть не
было никаких защитительных средств. Другими словами, солдат не мог
защитить от них себя. Мы имели три завода, вырабатывавших эти газы,
которые совершенно не были разрушены и до ноября 1944 г. работали
на полную мощность.

Джексон: Что вы можете сказать относительно бомб, которые все
еще продолжали сбрасывать на Англию после того, как стало уже совер-
шенно очевидным, что война проиграна?

Шпеер: Вы имеете в виду самолеты-снаряды?

Джексон: Да.

Шпеер: Производство самолетов-снарядов с технической точки зре-
ния было для нас дорогостоящим делом, а действие их по сравнению
с затраченными средствами — минимальным. Поэтому мы не были очень
заинтересованы в том, чтобы выпускать их в большом количестве. Больше

21 Нюрнбергский процесс, т. II

322 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

всех настаивал на их выпуске Гиммлер. Он поручил обергруппенфюреру
Тамлеру расстрелять все самолеты-снаряды над Англией. В армейских
кругах придерживались того же мнения, что и я, а именно, что они обхо-
дятся слишком дорого. Подобного же суждения придерживались и офи-
церы военно-воздушного флота, так как на те средства, которые требо-
вались для производства одного самолета-снаряда, можно было бы по-
строить истребитель. Ясно, что для нас было бы куда лучше, если бы мы
отказались от этой бессмыслицы.

Джексон: Возвратимся к свойствам этого газа. Одним из свойств
этого газа было то, что он выделял большое количество тепла. В момент,
когда происходил взрыв, создавалась чрезвычайно высокая температура,
от которой ничто не могло защитить. Это правильно?

Шпеер: Нет. Это ошибка. Дело обстоит следующим образом: обыч-
ные газы испаряются при нормальной температуре вбздуха. Этот газ
испарялся только лишь при очень высокой температуре, а температура
повышалась до необходимого предела только тогда, когда происходил
взрыв.

Когда взрывчатое вещество взрывается, создается, как известно,
очень высокая температура и газ испаряется. Твердое вещество превра-
щается в газ. Но действие его совершенно не зависит от температуры. ,

Джексон: Известно ли вам, что с этим газом проводились различ-
ные опыты?

Шпеер: Нет, этого я не могу сказать. Наверное, делали опыты.

Джексон: Кто возглавлял проведение этих опытов?

Шпеер: Насколько мне известно, его возглавлял отдел усовершен-
ствования управления вооружения штаба сухопутных сил, только я не
могу этого сказать с уверенностью.

Джексон: Ряд опытов и исследовательских работ производился
также и в области атомной энергии, не так ли?

Шпеер: К сожалению, мы не достигли еще таких успехов в этой об-
ласти, так как все лучшие силы, которые занимались изучением атомной
энергии, выехали в Америку. Мы очень отстали в данном вопросе. Нам
потребовалось бы еще один-два года для того, чтобы расщепить атом.

Джексон: Значит сообщения о новом секретном оружии были весьма
преувеличены для того, чтобы поддержать в немецком народе желание
продолжать войну?

Шпеер: Да, в последнюю фазу войны это было действительно так.

Джексон: Теперь я хочу вас спросить о тех усилиях, которые вы при-
лагали в области производства. Очевидно, вам приходилось сталкиваться
с большими трудностями? Крупп играл весьма значительную роль в про-
изводстве вооружения Германии, не так ли?

Шпеер: Да.

Джексон: Он возглавлял крупнейшее объединение, не так ли?

Шпеер: Да, но как я вчера уже объяснял, он производил мало ору-
дий и мало предметов вооружения, но это был один из самых крупных и
видных концернов в системе всей военной промышленности.

Джексон: Вы старались, насколько это было возможно, предотвра-
тить использование ресурсов и рабочей силы для производства тех това-
ров, которые не были нужны для ведения войны. Это верно?

Шпеер: Да, это верно.

Джексон: И то, что производилось на заводах Крупна, будь то пушки

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 323

или какие-либо другие предметы, было крайне необходимо для военной
экономики или для ведения войны. Это правильно, не так ли?

Шпеер: Здесь можно сказать вообще. В конце концов важен любой
предмет, который изготовляется во время войны на родине, будь то пара
сапог для рабочего, одежда или уголь — все это служит, конечно, для
того, чтобы сделать возможным дальнейшее ведение войны. Однако это
не имеет никакого отношения к давно устаревшим положениям Женев-
ской конвенции о военнопленных.

Джексон: В настоящее время я не затрагиваю вопроса о положе-
ниях Женевской конвенции. Я хочу задать вам несколько вопросов о ва-
ших усилиях в целях увеличения производства жизненно необходимых
материалов. Я хотел спросить, были ли это военные материалы или нет,
каковы были условия, в которых находились рабочие по милости прави-
тельства? Мне кажется, вы сможете нам дать некоторую информацию
по этому вопросу. Вы часто посещали заводы Круппа, не правда ли?

Шпеер: Я был пять или шесть раз на заводах Круппа.

Джексон: Вы были достаточно хорошо информированы о росте про-
изводительности труда как на заводах Круппа, так и на других заводах?

Шпеер: Во время этих посещений речь шла о ликвидации послед-
ствий воздушных налетов, я всегда приезжал после такого налета и имел
возможность знакомиться с выпуском продукции. Я очень хорошо знал
этот вопрос, так как я работал очень много.

Джексон: Крупп имел несколько трудовых лагерей?

Шпеер: Само собой разумеется, у него были трудовые лагери.

Джексон: Крупп использовал на своих заводах очень большое коли-
чество как иностранных рабочих, так и военнопленных, не так ли?

Шпеер: Я не могу определить процентного соотношения, но, несо-
мненно, Крупп использовал также иностранных рабочих и военно-
пленных.

Джексон: Хорошо, я могу сказать вам, что мы обследовали трудовые
лагери Крупна и на основании картотеки самого же Крупна установили,
что в 1943 г. в трудовых лагерях находилось 39 245 иностранных рабо-
чих и 11 234 военнопленных, что эти цифры все время возрастали и
в сентябре 1944 г. они достигли 54 990 иностранных рабочих и 18 902 воен-
нопленных. Близки ли эти цифры к тем сведениям, которые можете при-
вести вы на основании того, что известно вам?

Шпеер: Мне неизвестны подробности, я не помню сейчас цифры и не
помню, сколько всего рабочих было у Круппа. Я думаю, что процент
иностранных рабочих у Круппа был тот же самый, что и на других воен-
ных предприятиях.

Джексон: Итак, какой же приблизительно процент составляли эти
рабочие?

Шпеер: Эта цифра очень сильно колебалась. На более старых пред-
приятиях, где имелся кадровый состав рабочих, процент иностранных
рабочих был менее значительным, чем на новых, только что созданных
предприятиях, не имевших старых кадров. Причина заключалась в том,
что молодые возрасты призывались в армию, на предприятиях, распола-
гавших старыми кадрами рабочих, был большой процент рабочих стар-
ших возрастов. Поэтому на предприятиях, выпускающих предметы воору-
жения сухопутных войск, то есть на старых предприятиях, процент заня-
тых иностранных рабочих был меньше, чем на предприятиях, выпускающих

21*

324 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

вооружение для ВВС, то есть вновь созданных предприятиях, не имевших
в своем распоряжении старых кадровых рабочих. Но цифры я при всем
желании не могу вам назвать.

Джексон: Иностранные рабочие, которые работали на заводах
Круппа, возьмем заводы Крупна в качестве примера, были размещены
'в трудовых лагерях, которые охранялись, не так ли?

Шпеер: Я не думаю, чтобы они охранялись, но я не моту этого точно
сказать. Я не хочу здесь скрыть какие-либо полученные мной сведения,
но я не имел абсолютно никакой возможности заниматься этими вопро-
сами, посещая предприятия, так как я беспокоился о другом. Вообще
за все время моего пребывания на посту министра вооружения я ни разу

•не посетил ни одного лагеря для рабочих — и поэтому не могу дать ни-
каких сведений.

Джексон!- Хорошо, сейчас я намереваюсь дать вам некоторую инфор-
мацию о трудовых лагерях Крупна и затем в связи с этим задать вам 3
несколько вопросов'. Я не собираюсь утверждать, что вы лично были от-
ветственны' за условия, в которых находились эти рабочие. Я просто
хочу указать вам на то, что было сделано в этом направлении прави-
тельством, а затем спросить вас, как это отражалось на ваших устремле-
ниях в области увеличения выпуска продукции.

Известен ли вам документ Д-288, представленный в качестве дока-
зательства США-202? Этот документ представляет собой письменное
показание, данное под присягой доктором Егер, который" позднее был
вызван в Суд в качестве свидетеля.

Шпеер: Да. .

Джексон: Вы отрицаете, что эти показания соответствуют действи-
тельности? .

Шпеер: Нет.

Джексон: Вам лично ничего не было известно о существовавших там
условиях?

Шпеер: Если бы положение вещей действительно было таковым, то
я, наверное, услышал бы об этом, так как само собой разумеется, руко-
водитель предприятия во время моих посещений обращался ко мне со
всеми своими трудностями и невзгодами.

Джексон: Сейчас я хочу обратить ваше внимание на новый документ
Д-361, представленный в качестве доказательства за номером США-893.
Документ подписан начальником управления паровозостроительных за-
водов Зелингом; он сообщает о тех условиях, в которых находились его
иностранные рабочие. Я вновь повторяю, что я не считаю вас ответствен-
ным за это. Я допускаю, что за это было ответственно правительство.
Я хотел бы огласить этот документ, несмотря на то, что он довольно про-
странный.

Документ был составлен 25 февраля 1942 г. в Кессельбау и адресо-
ван Гупе через Винтерса и Шмидта. «Я получил от германского трудо-
вого фронта письмо, датированное 18 февраля и присланное на мой до-

•машний адрес с приглашением посетить управление «германского трудо-
вого фронта». Я хотел разрешить вопрос, о котором мне ничего не было
известно по телефону. Мне ответили из «германского трудового фронта»,
что вопрос крайне важный и требует моего личного присутствия. .После
этого я спросил Юнгериха, работавшего в отделе социально-трудовых

•вопросов, должен ли я туда пойти. Юнгерих ответил: «Вы, очевидно, не

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШГ1ЕЕРА 325

должны итти, но было бы лучше, если бы вы пошли». Приблизительно
в 9 час. 50 мин. я направился в комнату № 20 в этом учреждении
к Приору. В ходе последовавшей затем беседы, довольно оживленной и
длившейся приблизительно полчаса, выяснилось, почему Приор хотел г.ово-
рить со мной. 16 числа этого месяца 23 русских военнопленных были на-
правлены на работу на котельный завод. Эти люди прибыли на работу
утром без хлеба. Во время двух перерывов военнопленные подходили
к немецким рабочим и просили, чтобы они им дали хлеба, так как
они голодны. В первый обеденный перерыв русским военнопленным роз-
дали еду, чтобы как-то уладить это. 17 числа я отправился на кухню
в Вейдкэмп согласно указаниям Тейли и говорил с начальником этой
кухни г-жей Блок о предоставлении русским военнопленным питания во
время обеденного перерыва. Блок обещала мне предоставить питание
немедленно и, кроме того, заимообразно дала необходимую посуду для
22 человек. Я попросил г-жу Блок передавать оставшуюся от 800 столую-
щихся у нее голландцев пищу русским военнопленным до особого рас-
поряжения. Она обещала делать и это. На следующий день в обед она
прислала им сверх нормы бачок молочного супа. Затем обеденная норма
была уменьшена. Ввиду того что несколько русских уже были сильно
истощены и дополнительное питание перестало поступать, я позвонил по
телефону Блок и попросил ее увеличить порции выдаваемой пищи. Так
как мой телефонный разговор оказался безуспешным, я вновь лично по-
сетил Блок. На сей раз Блок в очень резкой форме отказалась выдавать
какое-либо дополнительное питание.

Теперь я подробно остановлюсь на этой беседе.

Кроме Приора, в комнате находились два других господина из орга-
низации «германского трудового фронта» и Блок, которая заведовала кух-
ней в Вейдкэмп. Приор взял слово и, жестикулируя, в оскорбительной
форме упрекал меня в том, что я якобы весьма заметно переметнулся
на сторону большевиков. Он сослался на ряд законов имперского прави-
тельства, которые осуждали такую линию поведения. К несчастью,, мне
не совсем была ясна ситуация с правовой точки зрении, в противном
случае я немедленно бы покинул комнату. Затем я попытался разъяснить
Приору, что русские военнопленные присланы к нам как рабочие, а не
как большевики, что они крайне истощены и не в состоянии справиться
со своей тяжелой работой, на которую они были поставлены на котель-
ном заводе, что больные люди являются для нас балластом, а не помощью
в работе. На это замечание Приор ответил, что если один из них ничего
не стоит, то другой будет подходящим, что у большевиков нет души и
если 100 тысяч из них умрет, то другие 100 тысяч займут их место. На мое
замечание о том, что при подобной текучести рабочей силы мы не смо-
жем выполнить наших задач, то есть не сможем поставлять достаточное
количество паровозов для железных дорог Германии, которые настойчиво
требуют сокращения сроков выполнения заказов, Приор ответил: «В дан-
ном случае поставки имеют второстепенное значение». Мои попытки за-
ставить Приора понять, в чем заключаются наши экономические инте-
ресы, не увенчались успехом.

В заключение я могу лишь сказать, что, будучи немцем, я хорошо
знаю, каково было наше отношение к русским военнопленным. В данном
случае я действовал по указанию своих начальников и старался добиться
увеличения выпуска продукции, которую от нас требовали».

326 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

На документе имеется подпись: — Зелинг (начальник управления па-
ровозостроительного завода).

Теперь я хочу спросить вас о следующем: разве действия начальника
паровозостроительного завода не были действиями, направленными на
повышение выпуска продукции?

Шпеер: Ясно, что у рабочего, который не имеет достаточного пита-
ния, не может быть хорошей производительности.

Относительно этого документа я должен сказать следующее. Это до-
кумент от 25 февраля 1942 г. В то время было дано официальное ука-
зание, согласно которому отношение к русским военнопленным и русским
рабочим, вновь прибывшим в империю, должно было быть хуже, чем
к военнопленным и рабочим, прибывшим с Запада. Мне стало это из-
вестно ив жалоб руководителей предприятий.

Джексон: Сейчас я хочу спросить вас вот о чем: если вы и Заукель
не были ответственными за эти условия, то кто же в таком случае был
ответственен за них? Я обращаю ваше внимание на то, что именно это
мы должны сейчас выяснить.

Я покажу вам новый документ Д-398, представляемый в качестве
доказательства. Это заявление, сделанное англо-американской комиссии
по обследованию условий в трудовых лагерях Круппа. ...Это заявление
сделано одним из работников имперской железной дороги. Я должен
сказать, что ни одно из этих расследований не базируется на показаниях
самих военнопленных.

— «Я, нижеподписавшийся, Адам Шмидт, работавший на железно-
дорожной станции Эссен—Западная, проживающий в Маргаретенгес,
Штиллер Винкель, 12, даю добровольно следующее показание:

Я работаю на имперской железной дороге с 1918 г., с 1935 г. я ра-
ботаю на железнодорожной станции Эссен—Западная. В середине 1941 г.
прибыли первые рабочие из Польши, Галиции и Западной Украины. Они
были доставлены в Эссен в товарных вагонах, предназначенных для
перевозки картофеля, строительных материалов и скота, и должны были
быть использованы на заводах Круппа. Вагоны были переполнены
людьми. Я лично считал, что бесчеловечно перевозить людей в таких
условиях. Людей было набито столько, что они почти что не имели воз-
можности двигаться. Надсмотрщики заводов Круппа особенно следили
за тем, чтобы рабочие как можно быстрее входили и выходили из ваго-
нов. Это возмущало каждого честного немца, наблюдавшего эту картину
и то, как людей толкали, давили и вообще обращались с ними по-звер-
ски. С самого начала, как только прибыли транспорты с людьми, мы
могли наблюдать, как бесчеловечно с ними обращались. Каждый вагон
был настолько переполнен, что просто нельзя было понять, как такое
количество людей могло быть помещено в одном вагоне. Я видел своими
собственными глазами, как больных людей, которые едва двигались, —
часто это были люди с больными ногами, имеющие ранение и люди,
страдающие внутренними болезнями, — заставляли работать. Часто
можно было наблюдать, как этим людям было трудно самим двигаться.
То же самое можно сказать и о восточных рабочих и военнопленных,
которые прибыли в Эссен в середине 1942 г.».

Затем он описывает их одежду и пищу. В интересах экономии вре-
мени я не буду оглашать этот документ полностью.

Считаете ли вы, что эти показания преувеличены?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 327

Шпеер: Конечно, рабочие, прибывавшие с Востока в Германию, были
плохо одеты.

Джексон: Хорошо, сейчас я хотел бы обратить ваше внимание на
документ Д-398.

Председатель: Прежде чем перейти к этому документу, расскажите
нам, каковы были условии транспортировки? Вам был задан вопрос, яв-
ляются ли эти показания преувеличенными? Вы не ответили на этот
вопрос и лишь кратко описали их одежду.

Шпеер: Господин председатель, я не могу дать показаний относи-
тельно условий транспортировки, так как я не получал по этому вопросу
сведений.

Джексон: Я спрашиваю вас сейчас о документе № 398, который
представляется в качестве доказательства. Это заявление Хофера, про-
живающего в Эссене:

«С апреля 1943 года я работал с Левенкампом на танковом заводе
№ 4. Этот человек был очень жесток В обращении с иностранными рабо-
чими. Он отнимал пищу, принадлежавшую военнопленным, и уносил себе
домой. Каждый день чинились новые жестокости по отношению к восточ-
ным рабочим, русским военнопленным, французам, итальянцам и граж-
данскому населению других стран.

Однажды я был свидетелем того, как он, раздавая пищу, ударил
одного француза по лицу черпаком так сильно, что лицо француза по-
крылось кровью. Далее он сожительствовал с русскими девушками, со-
вершенно не заботясь о рождающихся детях.

Он никогда не давал им молока, так что русские женщины должны
были кормить своих детей подсахаренной водой, вместо молока. Когда
Левенкамп был арестован, он написал два письма и показал их мне через
свою жену. Он пытался доказать, что никогда не бил людей».

У меня имеется еще много показаний по этому поводу, но я не могу
их зачитывать. По вашему мнению, эти показания также преувеличены?

Шпеер: Если и были отдельные случаи такого рода, то они всегда
у нас наказывались.

Джексон: Я бы хотел, чтобы вы ознакомились с документом № 258.
Я обращаю ваше внимание на важность этого документа, поскольку
в нем говорится о том, что охрана состояла из членов СС:

«Заключенные лагеря в основном состояли из еврейских женщин и
девушек Венгрии и Румынии. Заключенные начали поступать в Эссен
в 1944 г. и были использованы для работы на заводах Круппа. Условия
жизни и питание заключенных лагеря были ниже всяких установленных
норм. Вначале заключенные жили в небольших деревянных бараках.
Эти бараки сгорели во время воздушного налета, и с тех пор заключен-
ные должны были спать в сыром подвале. Они спали на полу, на соло-
менном тюфяке, укрывались двумя одеялами. В большинстве случаев
заключенные не имели возможности ежедневно умываться, так как не
было воды; они были лишены возможности помыться. Я мог часто наблю-
дать на заводе Круппа, как во время обеденного перерыва заключенные
стирали и кипятили свое белье в старых, грязных ведрах на костре и
здесь же мылись. Во время воздушных налетов заключенные должны
были укрываться в траншеях, тогда как охранные части СС укрывались
в специально построенных бомбоубежищах. Подъем производился
'в 5 часов. Утром им не давали ни кофе, ни какой-либо другой пиши.

3^8 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

В 5 час. 15 мин. они тащились на фабрику пешком 3/^ часа, очень плохо
одетые, часто без обуви. Когда шел дождь или снег, они покрывались
одеялами. Работа начиналась в 6 часов утра. Обеденный перерыв длился
от 12 до 12.30. Только во время этого перерыва заключенные имели воз-
можность изготовить для себя какую-либо пищу из картофельных очи-
сток и других отбросов. Рабочий день длился от 10 до 11 часов. Хотя
пленные были крайне обессилены от голода, их использовали на .очень
тяжелой в физическом отношении работе, где надсмотрщики и женщины
из охраны СС обращались с ними очень плохо.

В пять или шесть часов вечера они возвращались обратно в лагерь.
Сопровождающая их охрана СС, состоявшая из женщин, несмотря на про-
тесты со стороны гражданского населения, часто очень грубо обращалась
с заключенными во время их возвращения в лагерь. Они били и толкали
их и употребляли такие ругательства, которые даже невозможно повто-
рить. Часто некоторых девушек или женщин приносили в лагерь на руках
их товарищи, поскольку они находились в состоянии полного изнеможе-
ния^ В шесть или семь часов вечера эти изможденные люди возвраща-
лись в лагерь. По существу, только в это время выдавалась дневная
пища. Еда состояла из капустного супа. Вечером выдавался ужин, со-
стоящий из воды и куска хлеба, который был предназначен для следую-
щего дня. Временами по воскресеньям пища была несколько лучше. Об-
следование лагеря на протяжении всего периода его существования ни-
когда не проводилось фирмой Крупна. В марте 1945 года заключенные
лагеря были доставлены в концентрационный лагерь в Бухенвальд, а от-
туда некоторые из них были направлены на работу. Начальником лагеря
был обершарфюрер СС Рик».

Это, по вашему мнению, также является преувеличением?

Шпеер: Что касается указанного документа, то я должен установить
следующее: судя по содержанию этого документа, можно заключить, что
имеется в виду концентрационный лагерь, один из небольших концентра-
ционных лагерей, которые находились вблизи предприятий. Предприятия
не имели возможности осматривать эти лагери, и поэтому совершенно
правильно предположение, в котором говорится, что представитель пред-
приятия ни разу не посетил лагеря. Наличие охраны СС указывает также
на то, что речь идет также о концентрационном лагере.

Джексон: Я прошу, чтобы вам показали документ Д-382, представ-
ленный в качестве документального доказательства. Этот документ пред-
ставляет собой показания нескольких лиц по поводу одного из стальных
ящиков, которые находились в лагере для иностранных рабочих танко-
вого завода № 4, а также в лагере для русских. Я не знаю, есть ли не-
обходимость оглашать все показания полностью? Это отдельные при-
меры. Какова ваша точка зрения по данному поводу?

Шпеер: То, что здесь снято, — это один из обычных шкафчиков для
спецодежды, которые имеются на каждом предприятии...

Джексон: Очень хорошо. В таком случае я попрошу вам показать,
документ № 230. Этот документ представляет собой записи относительно
стальных дубинок, которые были найдены в лагере и которые будут вам
показаны. Согласно отчету было распределено 80 таких дубинок.

Шпеер: Разрешите мне высказать здесь свое мнение?

Джексон: Да, если вы хотите.

.Шпеер: Да, Это не что иное, как эрзац резиновой дубинки...

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 329

У нас не было резины, поэтому охрана имела, вероятно, нечто в этом
роде.

Джексон: Я так и подумал, когда прочел этот документ.

Шпеер: Да, но охрана не прибегала сразу к этому стальному
предмету, так же как ваши полицейские не прибегают сразу к резиновой
дубинке. Они должны иметь что-то в руках. Так уж заведено в мире.

Джексон: Далее документ № 899, который я представлю в качестве
доказательства и который представляет собой отчет за 1943 год о работе
госпиталей Круппа. Отчет озаглавлен: «Случаи смерти восточных рабочих».

«54 восточных рабочих умерли в госпитале на Лазареттштрассе:

50 — в результате различных заболеваний и 4 — по другим причинам.
Из 50 восточных рабочих от туберкулеза умерло — 36, от истощения —.2,
внутреннего кровоизлияния—1, от тифа—1, от кишечных заболева-
ний—2, от воспаления легких—3, от аппендицита— 1, от болезни пе-
чени— 1, от воспаления мозга — 1.

Таким образом, этот отчет показывает, что Vs всех людей умерло от
туберкулеза и истощения».

Разве время от времени вы не получали отчетов о состоянии здо-
ровья тех рабочих, которых вы использовали для выполнения вашей про-
граммы вооружения?

Шпеер: Я хотел бы сначала высказать свое мнение относительно са-
мого документа. Из документа не видно, как велико было общее количе"
ство рабочих, в отношении которого установлен процент смертных слу-
чаев. Так что нельзя сказать, является ли указанный процент действи-
тельно слишком высоким. На одном из заседаний Бюро центрального-
планирования на основании имевшихся данных я установил, что большое
количество русских рабочих больны туберкулезом. Я не знаю, это ли вы
имеете в виду, когда говорите об информации. Замечание было сделано-
Вейгером, а затем мы при помощи органов здравоохранения, в компетен-
цию которых входили эти вопросы, пытались изменить положение.

Джексон: Но процент смертности от туберкулеза в сравнении с об-
щей смертностью был крайне велик, в этом нет никакого сомнения, н&
так ли?

Шпеер: Я не знаю, был ли ненормально высок процент смертности,.
но временами приходилось констатировать ненормально высокий процент
заболевания туберкулезом.

Джексон: Из этого документа не видно, насколько велик был про-
цент смертности от туберкулеза по сравнению с общей смертностью, не
так ли? 80 процентов смертности от туберкулеза говорит об очень боль-
шом проценте заболеваемости туберкулезом, не так ли?

Шпеер: Возможно, но у меня лично об этом точных сведений не
имеется.

Джексон: (К подсудимому.) Сейчас я хочу, чтобы вам показали
документ № 335. Это отчет из архивов Круппа в Эссене от 12 июня
1944 г., направленный «Доктору областного лагеря Егеру», подписанный
Штиннесбеком:

«В середине мая я начал осуществлять санитарный надзор над лаге-
рем военнопленных № 1420 на Негератштрассе. В этом лагере находи-
лось 644 французских военнопленных. Во время воздушного налета
27 апреля этого года лагерь был сильно разрушен, и в настоящий момент
условия в лагере крайне тяжелые. 315 военнопленных все еще находятся

330 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

в лагере. 170 из них живут уже не в помещении, а в туннеле железно-
дорожной станции в Эссене на Грюнерштрассе. Туннель — сырое и не-
пригодное для постоянного человеческого жилья место. Остальные за-
ключенные размещены на десяти различных фабриках Круппа. Прием
больных производится" французским военным врачом, который проявляет
особое сочувствие по отношению к своим соотечественникам. Больные
с фабрик Крупна должны также присылаться на этот прием. Прием про-
исходит в уборной одного из сожженных домов вне лагеря. Четыре фран-
цузских санитара спят в этих же уборных. Для тяжело больных пациен-
тов имеется двухъярусная деревянная кровать. Обычно медицинская по-
мощь оказывается под открытым небом. В дождливую погоду все боль-
ные собираются в маленькой комнате. Условия ужасные. Нет ни стульев,
ни столов, ни воды. Вести регистрацию больных невозможно. Перевязоч-
ных материалов и медикаментов нехватает, хотя рабочие, получившие
тяжелые повреждения на работе, очень часто направляются сюда для
того, чтобы им была оказана первая медицинская помощь и где им, есте-
ственно, должна быть сделана перевязка до того, как они будут направ-
лены в госпиталь. Имеется также очень много серьезных жалоб в отно-
шении пищи, которую охрана лагеря находит достаточной. При рассмо-
трении вопроса о заболеваемости и смертности рабочих, следует принять
во внимание эти обстоятельства. Крайне необходимо срочно начать строи-
тельство помещений для заключенных и для больных с тем, чтобы им
можно было оказать соответствующую медицинскую помощь. Пожалуй-
ста, примите необходимые меры. Подпись: Штиннесбек».

Шпеер: Из этого документа ясно видно, какое может создаться поло-
жение после крупных налетов авиации.

Джексон: Я думаю, что фотографии, которые представлялись в ка-
честве доказательства, будут не совсем понятны, если в протоколе не
будет приведено их описание. Я коротко оглашу его. Это описание ка-
меры пыток, которыми пользовались в лагере для иностранных рабочих
.№ 4 бронетанкового завода и в ужасном лагере для русских, о чем под
присягой нам были даны следующие показания:

«На фотографии «А» изображен железный шкаф, специально изго-
товленный фирмой Круппа для пыток советских рабочих, которые невоз-
можно описать словами. В этот шкаф, где почти никто не мог стать во
весь рост, запирали мужчин и женщин. Высота этого карцера 152 см,
ширина и глубина от 40 до 50 см. Часто даже двух людей вталкивали
v втискивали в один стальной ящик».

Фотография «В» показывает этот же ящик в закрытом виде.

Фотография «С» — открытый ящик.

Фотография «Д» показывает лагерь, который заведомо был выбран
администрацией Круппа для жилья русских рабочих. Отдельные комнаты
'были в 2—2,5 м шириной, 5 м длиной и в 2 м высотой. В каждой ком-
нате жили, примерно, по 16 человек на двухэтажных нарах. «В верхней
части ящика было несколько отверстий, как в сите, через которые на не-
счастные жертвы в зимнюю стужу лили ледяную воду».

Председатель: Прочтите также последние три строчки последнего
абзаца, в связи с тем что говорил подсудимый по поводу этого доказа-
тельства.

Джексон: Мы включаем два письма, которые начальник лагеря Ле-
еенкамп выкрал из тюрьмы для того, чтобы вынудить нижеподпйсавше-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 331

гося Хоффера дать благоприятные для него показания. Я, может быть,
должен зачитать последний абзац.

«Я, нижеподписавшийся, Дамм (один из подписавшихся) лично ви-
дел, как три русских рабочих были заперты в ящик, при чем двое из них
в одно отделение, после того как их сначала избили в ночь под 1945 но-
вый год. Двое русских должны были всю ночь под новый год находиться
в этом ящике, и на них также выливали ледяную воду».

Я могу сказать Трибуналу, что мы имеем, примерно, 100 показаний
и заявлений в связи с расследованием, произведенным в этом лагере.
Я не собираюсь их представлять здесь потому, что я думаю, что они
будут кумулятивными, и я удовлетворюсь лишь еще одним—Д-313.

Этот документ гласит: «Я, нижеподписавшийся, доктор Апполинарий
Готовицкий, врач польской армии, был взят в плен немцами 3 января
1941 г. и оставался в качестве военнопленного до прихода американских
войск. Я оказывал медицинскую помощь русским, польским и француз-
ским военнопленным, которых принуждали работать в различных ме-
стах на заводах Круппа. Я лично посещал русских военнопленных
в лагере на Раумтштрассе в Эссене, в котором находилось около
1300 человек.

...В этом лагере был большой зал, который мог вместить примерно
200 человек, однако там было поселено около 300 или 400 человек в та-
ких ужасных условиях, что всякое медицинское обслуживание было не-
возможно. Пол был цементным, а соломенные матрацы, на которых спали
люди, были полны вшей и клопов. Даже в холодную погоду помещение
никогда не отапливалось. И мне, врачу, казалось, что недостойно чело-
веческого существа, чтобы люди жили в таких условиях. Помещение
было невозможно поддерживать в чистоте, потому что в комнате было
так тесно, что люди не могли нормально двигаться. 'Каждый день ко мне
приводили по крайней мере десять человек, у которых тело было покрыто
синяками в результате постоянных избиений резиновыми дубинками,
стальными хлыстами или палками. Часто люди корчились в агонии, и я
не имел возможности оказать им хоть какую-нибудь медицинскую по-
мощь. Несмотря на то, что я протестовал, писал жалобы и заявления,
я не мог защитить этих людей или добиться того, чтобы их хотя бы на
день освободили от работы. Мне было тяжело смотреть на то, как стра-
давших людей принуждали к тяжелой работе. Идя на риск, я лично хо-
дил к представителю администрации Круппа, а также к представителю
директората Круппа, стараясь добиться помощи. Это было категорически
запрещено, так как лагерь находился под управлением СС и гестапо, и
согласно хорошо известным директивам я должен был молчать, иначе я
сам мог попасть в концентрационный лагерь. Очень много раз я сам при-
носил в лагерь свой собственный хлеб для того, чтобы отдать его заклю-
ченным, когда это было возможно, хотя я сам получал мало хлеба. С на-
чала 1941 года условия не только не улучшились, но стали еще более
тяжелыми. Пища состояла из грязного водянистого супа, в котором по-
падался песок. Часто военнопленные должны были есть гнилую вонючую
капусту. Я мог ежедневно наблюдать людей, которые медленно умирали
от голода и жестокого обращения. Мертвецы очень часто лежали по два-
три дня на своих койках до тех пор, пока их тела не начинали издавать
такое зловоние, что сами заключенные выносили их и где-нибудь хоро-
нили. Посуда, из которой они ели, употреблялась также и для отправления

332 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРД

естественных потребностей, люди были слишком утомлены или слиш-.
ком слабы от голода, для того чтобы встать и выйти из барака. Их
будили в 3 часа. Та ж'е самая посуда употреблялась и для мытья, а за-
тем для еды. Об этом все знали. Несмотря на эти факты, я не имел воз-
можности добиться хотя бы минимальной помощи или медицинского
обслуживания для того, чтобы устранить эти эпидемии, болезни и случаи
голодной смерти. Не могло быть и речи о какой-либо медицинской по-
мощи заключенным. Я сам никогда не получал никаких медикаментов.
В 1941 году я один должен был оказывать медицинскую помощь всем
этим людям, но вполне понятно, что я не мог этого делать, поскольку я
был единственным человеком, который оказывал медицинскую помощь
этим людям. Кроме того, я почти совсем не имел медикаментов. Я не
знал, что мне делать с этими 1800 людей, которые ежедневно приходили
ко мне, плача и жалуясь. Я сам часто падал в обморок, и, несмотря на
это, я должен был брать все на себя и видеть, как эти люди погибали
и умирали. Никогда не сообщалось о том, как умирали военнопленные.»
Я оам собственными глазами видел, как, возвращаясь с работы от Круп-
па, они по дороге падали, и другим заключенным приходилось везти их
на тачке или нести на руках. Так они возвращались с работы в лагерь.
Работа, которую они выполняли, была очень тяжелой и опасной, и было
много случаев, когда заключенные обрезали себе пальцы рук, или ног.
Это были очень серьезные травмы, и люди обращались ко мне и просили
медицинской помощи. Но я даже не мог освободить их на день или два
от работы, хотя обращался в директорат Круппа и просил разрешения
об этом. В конце 1941 года ежедневно умирало по двое людей, а в
1942 году смертность увеличилась до трех-четырех человек. Я работал
под начальством доктора Мея, и мне очень часто удавалось приводить
его в лагерь, где он видел, в каких ужасных условиях живут заключен-
ные и слышал их жалобы. Но даже он не мог получить медикаменты от
медицинской службы вермахта или от Круппа, или добиться лучших
условий обращения или пищи. Я был свидетелем одного его разговори
с русской женщиной из этого лагеря, которая рассказала мне лично, что
они работают на фабрике Круппа, где ежедневно их избивают самым
ужасным образом. Их пища состояла из водянистого супа, грязного и
несъедобного, а его ужасный запах можно было почувствовать на рао
стоянии. Одежда их состояла из грязных лохмотьев, а на ногах они но--
сили тряпки или деревянные колодки.

По-моему, с ними обращались так же, как и с военнопленными. Из-
биение происходило ежедневно, такие условия существовали в течение
долгих лет, с самого начала и до того момента, как пришли американ-
ские войска. Люди жили в постоянной тревоге, и для них было опасно
говорить кому-либо об условиях, которые существовали в их лагерях,
потому, что правила были таковы, что они могли быть убиты любым
стражником СС или гестапо, если бы тот заметил, что они делают это.
Для меня же, как для врача, было возможно говорить с ними; они дове-
ряли мне и знали, что я поляк и никому их не выдам».

Подпись: «Апполинарий Готовицкий».

Вы объяснили, что некоторые из этих условий, по вашему мнению»
объяснялись тем фактом, что в результате бомбежек бараки для военно-
пленных и рабочих были разрушены? ;

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 333

Шпеер: Это правильно, но это еще не говорит о том, что подобное
положение, если оно действительно существовало, было общим явлением.

Джексон: Вы считали правильным расселять насильно увезенных
рабочих и военнопленных так близко к военным объектам, как были рас-
селены эти военнопленные?

Шпеер: Военные объекты подвергались налетам, и поэтому лагери
не были расположены вблизи военных объектов.

Джексон: И вы не считали, что заводы Крупна являются подходя-
щими объектами?

Шпеер: Лагери находились не на заводах Круппа, а вблизи города
Эссена. Вблизи самих заводов мы в принципе не создавали лагерей, по-
скольку мы считали, что эти заводы будут подвергаться бомбардировке,
а мы не хотели, чтобы эти лагери были разрушены.

Джексон: Вы обратили внимание на то, что одна из фотографий,
представленных в качестве доказательства, показывает, что лагерь нахо-
дился в непосредственной близости от заводов?

Шпеер: На этой фотографии видно, что на заднем плане находится
какое-то большое предприятие, но это ничего не меняет в моих показа-
ниях о том, что мы размещали лагери почти исключительно за грани-
цами городов.

Джексон: Хорошо. Военное производство было вашим делом, и вы
хотите сказать мне, что вы не имели никаких отчетов или докладов о по-
ложении рабочих, занятых на ваших военных предприятиях, из которых
вы могли бы узнать, не слишком ли велика норма заболеваемости и
асе ли в порядке в области общих условий труда?

Шпеер: То, что я слышал, имелось в центральном Бюро планирова-
ния. Само собой разумеется, что всякий, тесно связанный с делами госу-
дарства, кое-что слышит о том, что происходит вокруг, и что-то узнает
о неполадках в других областях.

Джексон: Хорошо. Предположим, что эти условия были вам известны
в что они существовали. С кем вы должны были обсуждать вопрос об
исправлении существующего порядка вещей? С кем из правительствен-
ных чиновников?

Шпеер: При нормальных условиях министр стал бы действовать та-
ким образом. Это письмо он отослал бы соответствующим властям, кото-
рые были ответственны за эти вопросы. Далее я должен сказать, что
касается меня лично, что если я слышал о подобных неполадках, то я
старался устранить их и связывался непосредственно с ответственной
инстанцией. Это был или «германский трудовой фронт», при котором я
имел человека для связи, или это дело передавалось через мое управле-
ние по использованию рабочей силы Заукелю.

Джексон: Таким образом, вы считаете, что Крупп не отвечал за су-
ществование таких условий?

Шпеер: У Крупна, при его посещении речь, конечно, шла об общем
положении рабочих после воздушных бомбардировок, так как это была
большая забота для нас, как раз для фирмы Круппа, это я знаю хорошо.
Но у Круппа я не помню, чтобы мне было сказано, что иностранные
рабочие или военнопленные находятся в особенно плохом положении.
Они все были в тяжелом положении.

Джексон: Вы заявили некоторое время назад, что вы как министр
правительства несли некоторую ответственность за существование этих

334

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

условий. Я хотел бы, чтобы вы объяснили, о какой ответственности, ко-
торую вы взяли на себя как член правительства, вы говорили?

Шпеер: По-моему, в государственной жизни существует два рода
ответственности: первый род ответственности — это ответственность за
свой собственный сектор, за него, конечно, несешь полную ответствен-
ность. Кроме того, я лично придерживаюсь того мнения, что в отноше-
нии решающих вопросов существует общая ответственность и должна
существовать, поскольку ты являешься одним из руководящих лиц, ибо
кто же еще должен нести ответственность за ход событий, если не бли-
жайшие сотрудники главы государства. Но эта общая ответственность
может быть только в принципиальных вопросах. Такая ответственность
не может распространяться на отдельные случаи, которые имеют место
в других министерствах или других ответственных ведомствах.

Джексон: Как я понимаю, вы хотите сказать, что вы как член пра-
вительства и руководитель в тот период признаете свою ответственность
за общую политику правительства, но не за отдельные ее детали, имев-
шие место в процессе ее осуществления? Я правильно изложил вашу
точку зрения?

Шпеер: Да.

Рагинский1: Вы помните свои показания на предварительном до-
просе 14 ноября 1945 г.?

Я вам их напомню и прошу сказать, правильно ли был записан ваш
ответ.

На вопрос: «Признаете ли вы, что в своей книге «Майн кампф» Гит-
лер ясно высказал свои агрессивные планы в отношении стран Запада и
Востока и, в частности, в отношении Советского Союза». Вы ответили:

«Да, я признаю это». Вы помните, что так показывали?

Шпеер: Очень может быть.

Рагинский: Вы были сотрудником штаба Гесса?

Шпеер: Да.

Рагинский: Вы сотрудничали с Леем?

Шпеер: Да, в трудовом фронте.

Рагинский: Вы являлись одним из руководителей «центрального пла-
нирования». В ваши задачи входило изыскание новых источников сырья?

Шпеер: Нет.

Рагинский: В приказе от 22 апреля 1942 г. за подписью Геринга го-
ворится: «Для обеспечения приказания фюрера о развертывании воору-
жения и требований войны, так же как и для согласованного снабжения
сырьем и повышения хозяйственных возможностей, приказываю органи-
зовать «центральное планирование». Далее, перечисляется, кто входит-
в «центральное планирование», а пункт 3 этого приказа Геринга пере-
числяет задачи «центрального планирования». Я оглашаю этот пункт 3:

«Центральное планирование» охватывает общее хозяйство и имеет сле-
дующие задачи:

Пункт «С» — распределение наличного сырья, особенно железа »
металлов между потребителями»;

пункт «В» — изыскание новых и использование имеющихся уже-
источников сырья».

Это написано в документе?

' Помощник Главного обвинителя от СССР. — Составители.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 335

Шпеер: Да, но тут имеется некоторое различие. Мне было переве-
дено «источникг сырья». Под источниками сырья я понимаю залежи руды,
например, или залежи угля. То, что здесь в этом параграфе имеется
в виду, это организация новых центров по добыче сырья. То есть, здесь
имеется в виду строительство заводов по производству стали, например,
или заводов по производству алюминия.

Рагинский: Вы говорили неоднократно, отвечая на вопросы защит-
ника, что пост министра вооружения вы приняли без особого желания,
что у вас были большие колебания и что вообще вы не хотели этим зани-
маться. Вы и сейчас это утверждаете?

Шпеер: Да.

Рагинский: Я вам напомню, что вы говорили представителям про-
мышленности Рейнско-Вестфальской области. Я процитирую один абзац
из вашего выступления. Вы говорили тогда: «Весной 1942 года я, не ко-
леблясь, принял требования, поставленные фюрером как программу,
которую необходимо выполнить, которую я выполняю и буду выполнять».
Говорили вы это?

Шпеер: Да. Требования, которые здесь имеются в виду, являются
требованиями по увеличению производства вооружения для сухопутных
сил. Я говорил о них. Кроме того, само собой разумеется, что я тогда
немедленно принял назначение на пост министра вооружения без всяких
колебаний. Этого я никогда не оспаривал. Я лишь сказал, что я охотнее
был бы архитектором, чем министром вооружения, и это, очевидно, было
превратно понято.

Рагинский: А теперь посмотрим, что вы говорили в своей речи гау-
лейтерам в Мюнхене.

«Я,—говорили вы,—бросил всю эту деятельность (архитектора),
чтобы беззаветно отдаться разрешению военных задач. Фюрер ожидает
этого от всех нас».

Разве это то же самое, что вы сейчас говорите?

Шпеер: Да.

Рагинский: Отвечая на вопросы защитника, вы говорили о принци-
пах и задачах вашего министерства. Вот в этой связи я хочу поставить
вам несколько вопросов. Вы помните содержание вашей статьи под на-
званием «Увеличение производительности», опубликованной в «Дас
рейх» 19 апреля 1942 г.? Вам передадут сейчас копию. Я вам напомню
вкратце, что вы писали о принципах вашего министерства.

«Энергичное применение самых суровых наказаний за проступки;

карать каторжными работами или смертной казнью. Война должна быть.
выиграна».

Вы так писали?

Шпеер: Да.

Рагинский: Вы утверждали, что в ваши обязанности как министра
входило только производство. Так я вас понял?

Шпеер: Да. Вооружение и военное производство.

Рагинский: А снабжение промышленности сырьем не входило в ваши
обязанности?

Шпеер: Нет, это стало моей задачей с сентября 1943 года после того,
как я стал руководить производством. Тогда я регулировал весь процесс
от сырья до готового продукта.

'336 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

Рагинский: В журнале «Германия в борьбе» за 1943 год, в ноябрь-
ском номере говорится: «На основании указа фюрера от 2 сентября
1943 г. о концентрации военной экономики и указа рейхсмаршала вели-
кой Германской империи и уполномоченного по четырехлетнему плану
от 4 сентября 1943 г. о централизованном планировании,—имперский
министр Шпеер в качестве министра вооружения и военной промышлен-
ности руководит теперь всем военным производством. Он один является
уполномоченным и ответственным за снабжение, руководство и произ-
водство военной промышленности». Это правильно?

Шпеер: Это сказано несколько по-дилетантски, так как понятие «про-
мышленное военное хозяйство» не совсем совпадает с понятием «воору-
жение и военная промышленность». Очевидно, это написано не специали-
стом, но в основном все это соответствует тому, что я сказал. Я сказал,
что военная промышленность охватывает все производство.

Рагинский: Но вы отвечали после сентября 1943 года не только за
военную промышленность, но и за военную экономику, а это разные
вещи.

Шпеер: Нет. Здесь написано ...в отношении военной экономики ска-
зано «промышленное военное хозяйство»... «Промышленное военное хо-
зяйство» значит примерно то же самое, что военная продукция. Это
военное хозяйство в ремесле и промышленности. Здесь нужно провести
некоторые ограничения, и если ранее было сказано «вся продукция воен-
ного хозяйства», то здесь, очевидно, по мысли автора, имеется в виду
продукция.

Рагинский: Вы признаете, что принимали участие в экономическом
разграблении оккупированных территорий?

Шпеер: Я, безусловно, принимал участие в экономическом использо-
вании оккупированных территорий.

Рагинский: Для ликвидации дефицита в стратегическом сырье вы
вывозили цветные металлы из Бельгии, Франции и других оккупирован-
ных стран?

Шпеер: Да, само собой разумеется. Я не сам их вывозил, но я, без
сомнения, в этом участвовал в какой-то форме. Я не отвечал за это,
однако я, без сомнения, способствовал тому, чтобы мы получили оттуда
как можно больше материалов.

Рагинский: Вы помните приказ Гитлера от 2 сентября о «концентра-
ции военного хозяйства»? Я оглашу из этого приказа несколько пара-
графов.

«Принимая во внимание требование войны о более строгом учете и
однородном использовании рабочей силы в продолжение войны, прика-
зываю: § 2. Полномочия рейхсминистра хозяйства в области сырья и
продукции, индустрии и ремесел распространяются на рейхсминистра по
вооружению и боеприпасам. Рейхсминистр по вооружению и боеприпа-
сам, ввиду его увеличенного круга заданий, называется рейхсминистром
по вооружению и военной промышленности».

Вы ознакомились с этим приказом?

Шпеер: Да, я знаю его.

Рагинский: Я прошу очень кратко и очень сжато сказать, в связи
с этим приказом, как были разграничены функции между вами и Функом?

Шпеер: Я руководил веем производством, начиная от сырья до гото-
вого продукта, а Функ ведал всеми общими экономическими вопросами

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 337

вообще, это главным образом вопросы денежного обращения, вопросы
акционерного права и торговли и тому подобные вопросы.

Рагинский: В связи с этим приказом вы получили полномочия по
регулированию товарооборота?

Шпеер: Я не знаю, что вы здесь имеете в виду?

Рагинский. Вам покажут документ от 6 сентября 1943 г., подписан-
ный вами и Функом. Я зачитаю первый пункт первого параграфа. «По-
скольку в законодательных предписаниях полномочия рейхсминистра
хозяйства распространяются и на регулирование товарооборота, эти пол-
номочия на время войны передаются рейхсминистру по вооружению и
военной промышленности».

Таким образом, ваша роль в военных усилиях Германии как руко-
водителя военной промышленности Германии была значительно шире,
чем это вы представляли здесь, на суде, не так ли?

Шпеер: ...Я сказал, что министр вооружения во время войны яв-
ляется вообще самым важным министром в империи и что все должны
были работать только для него. Мне кажется, что более полного описа-
ния своих задач я дать не мог. Вопрос товарооборота имеет второсте-
пенное значение.

Рагинский. Скажите, как осуществлялась связь между вашим мини-
стерством и «германским трудовым фронтом»?

Шпеер: Я имел офицера для связи между «германским трудовым
фронтом» и мной, точно так же как и со всеми другими важными учреж-
дениями империи.

Рагинский: А вы не назовете фамилии этого офицера?

Шпеер: Это — Хупфауер, который позже стал у меня начальником
центрального управления.

Рагинский: Вы заявили, что в число военных предприятий не должны
включаться такие отрасли промышленности как текстильная, переработка
алюминия, леса и т. д. Я вас правильно понял?

Шпеер: ...Я в своих показаниях не говорил о военном хозяйстве,
а о понятии «вооружение», и я сказал, что в это понятие «вооружение»
включаются и текстильные предприятия, и дерево, и кожеобрабатываю-
щая промышленность. Но вооружение и военное хозяйство — два совер-
шенно различных понятия.

Рагинский: А текстильную промышленность вы полностью исклю-
чаете из понятия «вооружение»?

Шпеер: Я сказал, что различные текстильные предприятия были
включены в промышленность вооружения, хотя они на самом деле и не
производили предметов вооружения в узком смысле этого слова.

Рагинский: А разве текстильная промышленность не выпускала па-
рашютов и снаряжения для военно-воздушного флота?

Шпеер: Да, но в Женевской конвенции о военнопленных указы-
вается, что это не запрещено производить силами военнопленных.

Рагинский: Вы хотите нас заверить, что порох можно производить
без целлюлозы, и поэтому суживаете понятие промышленности вооруже-
ния и военного производства?

Шпеер: Нет. Я хотел по возможности расширить понятие «промыш-
ленность вооружения», чтобы иметь возможность доказать, что это совре-
менное понятие «промышленность вооружения» представляет собой нечто

23 Нюрнбергский процесс, т. II

338 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

совершенное иное, чем промышленность, которая производит предметы
вооружения в смысле Женевской конвенции.

Рагинский: Вы говорили о своих возражениях против использования
иностранных рабочих. О мотивах этих возражений указывает в своих по-
казаниях Шмельтер. Это начальник отдела труда вашего министерства.
Его показания представлены вашим защитником. Я зачитаю один абзац,
а вы скажете, правильно ли говорит об этом Шмельтер. «Он (Шпеер)
неоднократно указывал на то, что использование иностранных рабочих
создаст большие трудности для империи по обеспечению их продуктами
питания...»

Таковы были мотивы ваших возражений?

Шпеер: Смысл совершенно правилен. Речь шла о следующей про-
блеме:

Если мы направляли в Германию новую рабочую силу, то для этой
рабочей силы, во-первых, необходимо было иметь основное количество
калорий, которое нужно для пропитания человека. Это основное количе-
ство калорий так или иначе должны были получать немецкие рабочие,
еще находившиеся в Германии. Вследствие этого продукты питания эко-
номились. Если бы у меня в Германии работали немецкие рабочие и за-
тем, если бы я мог дать дополнительное количество калорий, которое
необходимо для сверхурочных и тяжелых работ, то я мог бы увеличить
питание.

Таков был смысл этих соображений Шмельтера.

Рагинский: Ваш заместитель Шибер на поставленный ему вопрос:

было ли известно Шпееру, что требуемые от Заукеля рабочие привезены
из оккупированных областей, — ответил: «Да. Это был очень спорный
вопрос. Мы всегда говорили, что Заукель будет доставлять лишь пар-
тизан, если он будет применять принудительные методы к рабочим, не
желавшим выезжать в Германию».

Таким образом, вы не только знали о том, что на ваших заводах
работают угнанные в рабство, но и о методах, которые Заукель приме-
нял. Вы подтверждаете это?

Шпеер: Я знал, что рабочие попадали в Германию частично против
их воли. Я об этом уже говорил. Я также уже показал, что я считал по-
следствия этой насильственной вербовки рабочих роковыми для про-
мышленности в оккупированных областях.

Рагинский: Скажите, разве вы не настаивали перед Заукелем на
предоставлении вам рабочих, которых он должен насильственно набирать
в оккупированных странах, сверх тех требований и заявок, которые вы
сделали? Я вам напомню ваше письмо к Заукелю, это ускорит процесс
допроса. 6 января 1944 г. вы писали Заукелю:

«Дорогой Заукель! Прошу вас, соответственно вашему обещанию
фюреру, прислать мне рабочую силу для того, чтобы я мог выполнить
порученное мне фюрером задание в назначенный срок. Кроме того,
имеется потребность в немедленной присылке 70 тысяч рабочих для
организации Тодта согласно установленным по приказу фюрера срокам
работы на Атлантическом вале».

Вы подтверждаете это? Вы писали такое письмо Заукелю?

Шпеер: Да. 4 января 1944 г. имело место совещание у Гитлера, на
котором Гитлер дал приказ вывезти из Франции в Германию миллион
рабочих. В тот же день я сообщил генералу Штудту — моему уполномо-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА 339

ченному во Франции, что потребность в рабочей силе для особых пред-
приятий следует удовлетворить в первую очередь до посылки рабочих
в Германию. Этим письмом, которое у вас в руках, я через два дня сооб-
щил Заукелю, что моя потребность во Франции составляет 800 тысяч
рабочих для французских предприятий, что, кроме того, на Атлантиче-
ском вале также не достает рабочих и что поэтому следует в первую
очередь получить этих рабочих до того, как один миллион рабочих будет
направлен в Германию.

Я уже заявил, что в результате акция, о которой ранее был дан
приказ Гитлера, была приостановлена и что моей целью было ясно пока-
зать военному командующему, который также получил это письмо, что
в первую очередь рабочих следует использовать в самой Франции.

Рагинский: Подсудимый Шпеер, вам было известно, что на подве-
домственных вам военных заводах принудительно оставлялись рабочие,
бывшие заключенные, которые уже отбыли срок своего наказания. Было
это вам известно или нет?

Шпеер: Во время моей службы—это не было мне известно.-Я знаю,
что вы имеете в виду письмо Шибера от 4 мая 1944 г., которое вклю-
чено в книгу документов. Однако все эти подробности я никак не мог
вспомнить.

Рагинский: Вы не можете вспомнить? Но Шибер 7 мая 1944 г. в спе-
циальном письме, адресованном вам лично, об этом писал, и вы не могли
не знать это. А то обстоятельство, что этот документ включен в вашу
книгу документов, никак положения не'меняет.

Шпеер: На основании этого письма я затем написал также Гимм-
леру как раз по вопросу о рабочих, которые отбыли свой срок заключе-
ния. Из этого письма вытекает, что я просил Гиммлера о том, чтобы эти
рабочие, после того как они отбудут свое наказание, оставались на сво-
боде, в то время как Гиммлер выступал за то, чтобы эти рабочие вообще
оставались и; дальше в заключении.

Рагинский: Вы помните письмо ОКБ от 8 июля 1943 г. по вопросу
о рабочей силе для горной промышленности?

Шпеер: Нет.

Рагинский: Я вам напомню. Этот документ был представлен Трибу-
налу как доказательство под номером США-455 и неоднократно здесь
цитировался, поэтому я полагаю, что можно не зачитывать все письмо,
а только основные положения. В этом письме указывается на распоря-
жение Гитлера передать 300 тысяч русских военнопленных в угольную
промышленность. Помните вы о таком факте?

Шпеер: Я охотно бы взглянул на этот документ.

Рагинский: Вам дадут посмотреть этот документ. В пункте втором
этого документа указывается: «Все военнопленные, взятые на Востоке
после 5 июля 1943 г., должны быть переданы лагерям ОКВ и оттуда
непосредственно или в порядке обмена через других потребителей рабо-
чей силы — генеральному уполномоченному по рабочей силе для исполь-
зования в угольной промышленности».

Далее в пункте 4 этого документа указывается, что «мужчины в воз-
расте от 16 до 55 лет, взятые в борьбе с партизанами в зоне военных
действий, в армейском тылу, являются военнопленными и также пере-
даются в лагерь военнопленных».

22*

340 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА

Это письмо было послано также и вам, и, следовательно, вы знали,
какими нечеловеческими методами вы получали рабочих для угольной
промышленности. Это вы признаете?

Шпеер: Нет, я этого не признаю.

Рагинский: Я вас спрашивал, какими методами получали военно-
пленных для угольной промышленности? Вы уклонились от ответа. Пе-
рейдем к следующему документу:

4 января 1944 г. вы участвовали в совещании у Гитлера, на котором
обсуждался вопрос об использовании рабочей силы на 1944 год. Вы то-
гда заявили, что вам потребуется дополнительно 1 300 000 рабочих. На
этом совещания было принято решение, что Заукель в 1944 году поста-
вит не менее четырех миллионов рабочих из оккупированных областей и
что в доставке этих рабочих Заукелем будет принимать участие Гиммлер.
В протоколе этого совещания, подписанном Ламмерсом, указано, что все
участники совещания пришли к единодушному выводу. Вы признаете,
что как участник этого совещания и как рейхсминистр вы несете
ответственность за принудительный угон в Германию миллионов
людей?

Шпеер: Однако эта программа не была осуществлена. Я предпола-
гаю, что суд решит, насколько велика моя ответственность. Я сам не могу
этого установить здесь.

Рагинский: Я зачитаю вам выдержку из документа, представленного
Трибуналу под номером США-184. В этом документе указывается на
решение Заукеля провести освидетельствование и мобилизацию двух воз-
растов— 1926 и 1927 гг.—во всех вновь оккупированных восточных об-
ластях. В этом документе говорится также: «Господин имперский ми-
нистр вооружения и боеприпасов дал на этот приказ свое согласие». Этот
документ заканчивается следующей фразой: «Освидетельствование и
мобилизация должны начаться и проводиться ускоренными темпами со
всей энергией и применением всех подходящих мер». Вы припоминаете
такой приказ?

Шпеер: Я здесь читал этот документ. Это правильно.

Рагинский: Вы очень много говорили здесь о том, что вы противи-
лись разрушению промышленных предприятий западных областей перед
отступлением немецких войск, но разве вы не руководствовались при
этом исключительно тем, что рассчитывали в ближайшее время снова
занять эти области и таким образом сохранить за собой эти пред-
приятия?

Шпеер: Нет, причина заключалась не в этом. Я это выбрал в каче-
стве предлога для того, чтобы воспрепятствовать этому разрушению. Если
вы прочитаете, например, мой меморандум о положении с горючим, то
из него ясно вытекает, что я не придерживался этого мнения, что можно
говорить о реоккупации, и мне, кажется, что любой военный руководи-
тель не считал, что в 1944 году можно было говорить о реоккупации
Франции, Голландии или Бельгии. То же самое относилось, конечно, и
к восточным областям.

Рагинский: Я думаю, что будет лучше, если мы обратимся к доку-
менту. Вы писали в телеграмме, которую вы заготовили для гаулейтеров
Бюркеля, Вагнера и других— (я читаю на странице 56, т. 1 вашей книги ,
документов) — «Фюрер указал, что в скором времени будут возвращены
утраченные области, так как для дальнейшего ведения войны западные

____________________ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ШПЕЕРА__________________341

области в отношении вооружения и военной продукции имеют большое
значение». Разве это то, что вы здесь говорите? Ведь вы писали совсем
о другом.

Скажите, почему вы телеграмму по поводу разрушения промышлен-
ных предприятий направили гаулейтерам?

Шпеер: Эта телеграмма была направлена не только гаулейтерам.
Она была направлена моим уполномоченным и гаулейтерам. Гаулейтеров
надо было информировать, потому что они при некоторых обстоятель-
ствах сами могли отдать приказ о разрушениях, а так как гаулейтеры не
подчинялись мне, я должен был составить проект этой телеграммы и от-
править ее Борману, которому подчинялись гаулейтеры, с тем, чтобы она
от Бормана была направлена гаулейтерам.

Рагинский: Вы говорили,что сторонниками политики Гитлера «выж-
женной земли» были Геббельс и Лей. Разве из сидящих здесь на скамье
подсудимых никто не поддерживал в этом вопросе Гитлера?

Шпеер: Насколько я вспоминаю, никто из тех, кто сейчас сидит на
скамье подсудимых, не выступал за политику «выжженной земли».

Рагинский: За эту политику были только те, кто теперь мертв?

Шпеер: Да, и поэтому они, очевидно, и покончили жизнь самоубий-
ством, потому что они были за эту политику и делали еще кое-что.

Рагинский: Ваш защитник предъявил Трибуналу несколько писем,
адресованных на имя Гитлера и датированных мартом 1945 года. Ска-
жите, после этих писем вы не потеряли доверия к Гитлеру?

Шпеер: Я вчера уже говорил о том, что после этого имели место
очень резкие разногласия между нами, и Гитлер хотел, чтобы я ушел
в отпуск. Это практически означало бы мой уход в отставку. Но я этого
не хотел.

Рагинский: Это я слышал, но ведь именно вас Гитлер 30 марта
1945 г. назначил руководить мероприятиями по тотальному разрушению
индустриальных объектов?

Шпеер: Да. Дело обстояло так, что я отвечал за разрушение или
неразрушение промышленности в Германии до 19 марта 1945 г. Тогда
Гитлер указом (который также был представлен) лишил меня полномо-
чий самому проводить эти разрушения, а указом Гитлера от 30 марта
1945 г., проект которого составил я, я снова получил право проводить
эти разрушения.

Рагинский: Вы 15 апреля в Гамбургской радиостудии записали свою
речь на случай падения Берлина. В этой заготовленной речи, текст
которой так и не был опубликован, вы высказались за прекраще-
ние деятельности «Вервольфа». Скажите, кто руководил организацией
«Вервольф»?

Шпеер: Организацией «Вервольф» руководил рейхслейтер Борман.

Рагинский: А кроме Бормана?

Шпеер: Никто, только Борман. Насколько я знаю, это был только
Борман. Я не могу точно сказать, однако «Вервольф» был организацией,
которая подчинялась Борману.

Рагинский: Это понятно. Если бы Борман был на скамье под-
судимых, то тогда оказалось бы, что этой организацией руководил
Гиммлер. Другого ответа я от вас и не ожидал. У меня нет больше
вопросов.

342 ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЯ ЕГЕРА

ПОКАЗАНИЯ ВИЛЬГЕЛЬМА ЕГЕРА
(Документ Д-288)

Эссен, 15 октября 1945 г.

Я, д-р Вильгельм Егер, заявляю под присягой следующее:

Моя фамилия Егер Вильгельм, практикующий врач в Эссене (Гер-
мания) и окрестностях. Я родился 2 декабря 1888 г. в Германии и про-
живаю в настоящее время в Кетвич, Засгенхольц 6, Германия.

Я добровольно и без всякого принуждения делаю нижеследующее
заявление. Мне за это не обещано никакого вознаграждения.

1 октября 1942 г. я стал старшим лагерным врачом в рабочих лаге-
рях для иностранцев у Крупна и ведал санитарным наблюдением за
всеми рабочими лагерями Круппа в Эссене. Одной из моих задач было
докладывать своему начальнику на заводах Крупна о физическом и са-
нитарном состоянии в лагерях. Занимаясь своей работой, я посетил все
крупповские лагери для иностранных гражданских рабочих и, основы-
ваясь на своих личных знаниях, могу дать следующие показания:

Свою работу я начал с полного инспектирования лагерей. В это
время, в октябре 1942 года, я застал следующее положение: восточные
рабочие и поляки — в дальнейшем я буду употреблять выражение «вос-
точные рабочие» как для восточных рабочих, так и поляков, — работав-
шие на заводах Крупна в Эссене, были размещены в следующих лаге-
рях: Зойманнштрассе, Гриперштрассе, Шпенглерштрассе, Германиа-
штрассе, Капитан-Леманнштрассе, Лехеншуле и Кремерплатц.

Все лагери были обнесены колючей проволокой и строго охранялись.
Условия во всех лагерях были крайне плохими. Лагери были перепол-
нены. В некоторых лагерях размещалось вдвое больше людей, чем это
позволяли санитарные условия. Содержавшиеся в лагере Кремерплатц
располагались в кроватях в три яруса. В других лагерях были двухъярус-
ные кровати. Инструкции управления здравоохранения требовали мини-
мального расстояния между кроватями 50 см. Однако в этих лагерях
интервал между кроватями составлял самое большое 20—30 см.

Пища для восточных рабочих была совершенно недостаточной. Вос-
точные рабочие получали 1000 калорий в день, менее чем минимум для
немцев. В то время как немецкие рабочие, занятые на тяжелых работах,
получали 5000 калорий в день, восточным рабочим, выполнявшим те же
самые работы, выдавалось в день только 2000 калорий. Восточные рабо-
чие получали пищу лишь два раза в день и свою порцию хлеба. В том
числе один раз им выдавался лишь жидкий водянистый суп. Я не уве-
рен, получали ли восточные рабочие в действительности предназначен-
ный им минимум. Позже, в 1943 году, когда я проверял пищу, которая
готовилась на кухнях, оказалось, что в ряде случаев продукты восточным
рабочим полностью не выдавались.

План снабжения предусматривал небольшое количество мяса в не-
делю. Вместо него разрешалось употреблять только неполноценное мясо,
которое состояло или из туберкулезного лошадиного или же забракован-
ного ветеринаром мяса. Обычно это мясо варилось в супе.

Одежда восточных рабочих была совершенно недостаточной. Они
спали и работали в том самом платье, в котором прибыли с Востока.

ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЯ ЕГЕРА 343

Почти все они не имели пальто и поэтому были вынуждены в холодную
дождливую погоду в качестве пальто использовать одеяла.

Недостаток обуви заставлял многих рабочих итти босиком на работу
даже и в зимнее время. Было доставлено некоторое количество деревян-
ных ботинок, однако ботинки эти были устроены таким образом, что у их
владельцев болели ноги. Многие рабочие предпочитали лучше итти боси-
ком на работу, чем переносить боли, которые вызывались ношением дере-
вянных ботинок. Кроме этих деревянных ботинок, до конца 1943 года
рабочие не получали никакой одежды. Впоследствии некоторые из них
получили синие рабочие костюмы. Насколько мне известно, выданные
однажды синие костюмы были единственной одеждой, которую они полу-
чили со дня их прибытия до вступления американских войск в Эссен.

Санитарные условия были особенно плохими. На Кремерплатц, где
в комнаты старой школы было согнано примерно 1200 восточных рабо-
чих, санитарные условия были просто невозможными. На 1200 человек
было всего десять детских клозетов. В Лехеншуле было пятнадцать дет-
ских клозетов на 400—500 восточных рабочих, которые там были разме-
щены. Экскременты заражали пол этих уборных. Возможность мытья

•была также очень ограничена.

Снабжение медицинскими инструментами, бинтами, лекарствами и
другими медикаментами первой необходимости было совершенно недо-
статочным в этих лагерях. Поэтому можно было лечить только самые
тяжелые болезни. Число заболевших восточных рабочих вдвое превы-
шало число больных немецких рабочих. Особенно широко был распро-
странен туберкулез. В процентном отношении среди восточных рабочих
было в четыре раза больше случаев заболевания туберкулезом, чем среди
немцев.

В Лехеншуле примерно 2,5 процента восточных рабочих имели от-
крытый туберкулез. Татары и киргизы больше всего страдали от этой
болезни. Когда они заражались ею, то падали как мухи. Причиной этому

•были плохие условия содержания, плохое качество и недостаточное коли-
чество пищи, переутомление и недостаточный отдых.

Сыпной тиф также был распространен среди этих рабочих. Вши, раз-
носчики этой болезни, бесчисленное количество блох, клопов и других
паразитов мучили содержавшихся в этих лагерях. В результате грязных
условий содержания в этих лагерях почти все восточные рабочие стра-
дали кожными болезнями. Недостаток питания вызывал сердечные бо-
лезни, воспаление почек.

В случае болезни рабочие до тех пор должны были ходить на работу,
пока они не получали подтверждения лагерного врача о нетрудоспособ-
ности.

В лагерях Зойманнштрассе, Гриперштрассе, Германиаштрассе, Капи-
тан-Леманнштрассе и Лехеншуле не было ежедневного врачебного
приема. Эти лагери посещались соответствующими лечащими врачами
лишь каждый второй или третий день. Вследствие этого рабочие, несмо-
тря на свою болезнь, должны были ходить на работу до появления
врача...

С началом больших воздушных налетов в марте 1943 года условия
содержания в лагерях все более ухудшались. Проблема размещения,
питания и медицинского обслуживания стала более актуальной, чем
когда-либо раньше. Рабочие жили в развалинах своих бывших бараков.

344 ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЯ ЕГЕРА ____

Использованные, потерянные или уничтоженные медикаменты и бинты
было трудно возместить. Случалось, что снабжение водой лагерей пре-
рывалось полностью на срок от восьми до четырнадцати дней. Тогда мы
устроили в лагерях несколько временных уборных, однако их было слиш-
ком мало, чтобы изменить плохие условия.

После воздушных налетов в марте 1943 года много восточных рабо-
чих мы поместили прямо на заводах Крупна. Один угол заводского зда-
ния, в котором они работали, был отделен досками. Рабочие дневной
смены спали там ночью, а рабочие ночной смены—днем, несмотря на
большой шум, который постоянно стоял в заводских помещениях. Я ду-
маю, что такое положение продолжалось до прихода американских частей
в Эссен.

Чем больше налетов совершалось на Эссен, тем хуже становились
условия. 28 июля 1944 г. я сообщил своему начальству:

Больничный барак Рабенхорст находится до того в плохом состоя-
нии, что не может быть вообще речи о каком-то больничном бараке.
Дождь проникает везде и всюду. Размещение больных поэтому не пред-
ставляется возможным. Это пагубно отражается на использовании рабо-
чих, так как больных невозможно вылечить.

В конце 1943 или начале 1944 года — точную дату теперь не по-
мню •— я получил разрешение посетить лагери для военнопленных. Мое
инспектирование показало, что условия содержания в этих лагерях были
еще хуже, чем те, которые я застал в лагерях для восточных рабочих
в 1942 году. Медицинские предметы первой необходимости почти отсут-
ствовали. Я пытался изменить эти невозможные условия, связавшись
с соответствующими военными органами, обязанностью которых явля-
лось медицинское обслуживание военнопленных. Мои неоднократные уси-
лия были безуспешными. После того как в течение двух недель я по-
стоянно являлся в военные органы, я получил в общей сложности сто
таблеток аспирину, более чем для 3000 военнопленных.

Лагерь для французских военнопленных на Ноггератштрассе был
разрушен во время воздушного налета, и военнопленных разместили по-
чти на полгода в собачьих конурах, писуарах и старых печах-духоввах.
Собачьи конуры имели 1 м высоты, 3 м длины и 2 м ширины. В каждой
из конур спало пять человек. Военнопленные должны были вползать в эти
собачьи конуры на четвереньках. Столов, стульев и шкафов в этом лагере
не имелось. Не хватало также одеял. Воды не было во всем лагере.
Имевшие место врачебные осмотры должны были проводиться под от-
крытым небом. Об этих условиях многое было сообщено в отчете д-ра
Штиннесбека от 12 июня 1944 г., где он говорит:

«...В лагере содержатся еще 315 пленных. Из них 170 живут не в ба-
раках, а в шлюзообразном сооружении на железнодорожном участке
Эссен—Мюльгейм в направлении Груннерштрассе. Это шлюзообразное
сооружение сырое и не приспособлено для продолжительного пребывания
там людей. Остальные военнопленные размещены на десяти предприя-
тиях — крупповских заводах. Врачебное обслуживание их осуществляет
французский военный врач, который много хлопочет об обеспечении своих
земляков. К несению санитарной службы привлекаются также и боль-
ные с заводов Круппа. Эта служба выполняется вне лагеря, в нужнике
сгоревшего хозяйства. В бывших писуарах помещаются постели четырех
французских санитаров. В распоряжении больных имеются две располо-

ПОКАЗАНИЯ СВИДЕТЕЛЯ ЕГЕРА 345'

женные друг над другом деревянные кровати. Лечение производится
в основном под открытым небом. В дождливую погоду врачебные приемы
проводятся в вышеназванном тесном помещении.

Такое положение недопустимо. Нет столов, стульев, шкафа, воды.
Не представляется возможным вести больничную книгу. Снабжение ле-
чебным и перевязочным материалом крайне недостаточно, хотя для ока-
зания первой помощи доставляются часто с завода тяжело раненные,
которым здесь должна быть сделана перевязка, прежде чем их можно.
будет направить на стационарное лечение. Все чаще поступают также
жалобы на питание, справедливость которых подтверждается охраной.
При таких условиях надо рассчитывать на распространение болезней и
потерю рабочей силы...»

В отчете от 2 сентября 1944 г. я писал своему начальству у Крупна:

«...Лагерь для военнопленных на Ноггератштрассе находится в ужас-
ном состоянии. Люди живут в хранилищах для золы, собачьих конурах,.
старых печах-духовках и самодельных хижинах. Продовольствия едва
только хватает. За размещение и снабжение несет ответственность Крупп.
Снабжение медикаментами и перевязочным материалом было настолько-
плохим, что во многих случаях нельзя было вообще производить ле-
чение...»

В лагерях Хумбодштрассе жили интернированные итальянцы. Когда
лагерь во время воздушного налета был разрушен, итальянцы убыли, и.
на их место были вселены 600 евреек из концентрационного лагеря Бу-
хенвальд для работы на заводах Круппа. Во время моего первого посе-
щения этого лагеря я установил лиц, которые имели гноящиеся откры-
тые раны и другие болезни. Я был первым врачом, которого они видела."
за четырнадцать дней. Лагерного врача там не имелось. Даже отсутство-
вали лечебные и перевязочные средства. Женщины не имели ботинок и
ходили босиком. Их единственным платьем являлся мешок, в котором.
были прорезаны дыры для рук в головы. Их волосы были сострижены^
Лагерь был обнесен колючей проволокой и строго охранялся служа-
щими СС. Питание в этом лагере было крайне скудным и особенно пло-
хим. Жильем им служили руины бывших бараков, которые не предостав-
ляли им защиты от дождя и других атмосферных условий. Я сообщил
своему начальству в одном докладе, что охрана СС находилась и спала
вне жилых помещений, так как никто не осмеливался войти в лагерь без
того, чтобы не быть подвергнутым нападению 10, 20 или 50 блох. Один
назначенный мною лагерный врач отказался снова итти в лагерь после
того, как он был совершенно искусан. Я сам и сопровождавший меня.
господин Гроне после двухкратного посещения покинули лагерь сильно
искусанными и с большим трудом смогли избавиться от блох и парази-
тов. Когда я оставил лагерь, мои руки и все тело были покрыты шиш-
ками. Я потребовал у своего начальства при Круппе предпринять необ-
ходимые шаги для того, чтобы произвести дезинфекцию лагеря и тем
самым положить конец этим невыносимым условиям в отношении пара-
зитов. Несмотря на эти отчеты, во время второго посещения лагеря, че-
тырнадцать дней спустя, я не нашел улучшения санитарных условий.

Когда иностранные рабочие были настолько больны, что не могли'.
работать, или были неспособны к производству дальнейших работ, их
передавали на биржу труда в Эссен, а оттуда направляли в лагерь-
Фридрихсфельд. Среди лиц, которые передавались в распоряжение биржи

.346 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ_____________

труда, находились тяжело больные туберкулезом, неврозом, малярией,
раком, старческой слабостью и общей слабостью. Я сам не знал условий
в лагере Фридрихсфельд, так как никогда там не был. Мне известно
только, что лагерь этот был местом, куда направлялись рабочие, которые
Круппу больше не нужны.

Мои коллеги и я сообщили об упомянутых выше фактах г-ну Ину,
директору фирмы Крупна А. Г., д-ру Виле, домашнему врачу д-ра Гу-
става Крупна фон Болен, старшему начальнику лагеря Купке и несколько
раз з управление здравоохранения Эссен.

Кроме того, я знаю, что эти господа также и сами осматривали

.лагери '.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 28 и 31 мая 1946 г.]

Обвинитель2: Я хочу подвести некоторые общие итоги вашей пре-

•ступной деятельности в качестве генерального уполномоченного по
использованию рабочей силы. Скажите, какое количество иностранной
рабочей силы было занято в германском хозяйстве и промышленности
к концу войны?

Заукель: К концу войны, если я могу говорить об этом без доку-
ментов, в Германии использовалось 5 миллионов иностранных рабочих,
не считая военнопленных.

Обвинитель: Вы эту цифру уже называли своему защитнику во
время допроса. Мне кажется, что вы называете цифру не к моменту
капитуляции Германии, а по состоянию на 24 июля 1942 г. Я приведу
несколько иные данные по этому вопросу, пользуясь вашими же соб-
ственными документами. Вы были назначены генеральным уполномочен-
ным 21 марта 1942 г. 27 июля 1942 г., то есть спустя три месяца, вы
представили Гитлеру и Герингу свой первый доклад. В этом докладе вы
сообщили, что за время с 1 апреля по 24 июля 1942 г. задание по моби-
лизации 1 600 000 человек было выполнено вами 'с превышением. Вы эту
цифру подтверждаете?

Заукель: Я назвал эту цифру.

Обвинитель: В заключительной части этого доклада вы сообщаете,

•что общее количество вывезенного в Германию населения оккупирован-
ных территорий по состоянию на 24 июля 1942 г. составляет 5 миллионов
124 тысячи человек. Эта цифра правильна, вы ее подтверждаете?

Заукель: Да, но мне кажется, что военнопленные, занятые в эконо-
мике, также были учтены.

Обвинитель: Но факт то, что по вашим же данным количество
рабочих, вывезенных с оккупированных территорий, составляло 5 мил-
лионов 124 тысячи человек на 24 июля 1942 г. Не так ли?

Заукель: Если эта цифра записана, то это, очевидно, верно. Вполне

1 Вильгельм Егер был допрошен 3 июня 1946 г. на заседании Международного
.Военного Трибунала и свои показания подтвзрдил.—Составители.

2 Представитель обвинения от СССР Александров Г. Н. — Составители.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 347

возможно и вероятно, что учитывались и используемые на работах
военнопленные.

Обвинитель: 1 декабря 1942 г. вы составили обзор: «Использование
рабочей силы по состоянию на 30 ноября 1942 г.». В этом обзоре вы
называете дифру представленных германскому военному хозяйству рабо-
чих за время с 1 апреля по 30 ноября 1942 г. в количестве 2 749 652 чело-
века. На странице 8 вашего обзора указывается, что по состоянию на
30 ноября 1942 г. на территории империи было занято 7 миллионов
человек. Вы эти цифры подтверждаете?

Заукель: Да, но я не могу подтвердить эту цифру без документов
и соответствующих материалов. Я опять-таки полагаю, что сюда вклю-
чены французские и вообще другие военнопленные.

Обвинитель: Но сама цифра 7 миллионов занятых в германском
хозяйстве иностранных рабочих, хотя бы и включая военнопленных, пра-
вильна?

Назовите теперь цифру ввезенной в Германию рабочей силы из
оккупированных территорий за 1943 год.

Заукель: Рабочие, доставленные в Германию в течение этого года,
должно быть, составляют от 1,5 до 2 миллионов человек. Вообще состав-
лялись различные программы в этой области, которые все время изме-
нялись.

Обвинитель: Меня интересует, сколько было ввезено в Германию
рабочих за 1943 год. Скажите приблизительно, не обязательно называть
точную цифру.

Заукель: Я уже сказал, от 1,5 до 2 миллионов. Я не могу сказать
точно.

Обвинитель: Вы помните, какое задание было получено вами на
1944 год?

Заукель: В 1944 году требовалось использовать, включая и немец-
ких рабочих, 4 миллиона человек, но из затребованных 4 миллионов
было предоставлено всего лишь 3 миллиона.

Обвинитель: Теперь вы можете назвать хотя бы некоторые общие
итоги? Сколько всего было ввезено на территорию Германий во время
войны, включая сюда людей, которые были заняты в сельском хозяйстве
и промышленности к концу войны?

Заукель: Как мне было известно и как я припоминаю, в конце
войны в Германии было 5 миллионов иностранных рабочих. Но ведь
в течение войны несколько миллионов рабочих возвратилось обратно
в нейтральные, союзные западные страны, и их нужно было возместить.
Поэтому все время составлялись новые программы. Это следует объ-
яснить таким образом, что рабочие, которые уже были в стране, будучи
до моего назначения доставленными туда, правда, насчитывали 7 мил-
лионов, но они возвращались к себе на родину в ходе войны.

Обвинитель: Значительное число погибло в результате изнуритель-
ного рабского труда. Я не это имею в виду сейчас. Вы в своих докумен-
тах, очевидно, писали о реальной рабочей силе, а не о мертвецах и
несуществующих? Можете ли вы назвать, сколько всего во время войны
было ввезено в Германию из оккупированных территорий?

Заукель: Я ведь уже называл вам цифры.

Обвинитель: Пять миллионов?

Заукель: Да, пять миллионов.

348

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

Обвинитель: Вы продолжаете это утверждать?

Заукель: Я продолжаю утверждать, что, по данным моего статисти-
ческого управления и насколько я помню, в Германии было 5 миллио-
нов рабочих и несколько миллионов рабочих возвратилось на свою ро-
дину. Специалисты могут дать более точный ответ, чем я.

Председатель: Ваш вопрос заключался в том, сколько всего было
ввезено людей в Германию, сколько было ввезено иностранных рабочих
в течение всей войны? В этом заключался ваш вопрос?

Обвинитель: Совершенно верно, г-н председатель.

Председатель: Как же вы ответили на него, подсудимый?

Заукель: Я уже сказал, что вместе с теми контингентами рабочих,
которые были уже в стране до того, как я занял этот пост, и с теми
контингентами, которые имелись к концу войны, общее число рабочих
составляло 7 миллионов. По моим материалам, под конец оставалось
5 миллионов, потому что другие вернулись обратно на родину.

Председатель: Да, но это не то, о чем вас спрашивали'. Вас спросили,
сколько людей было ввезено в Германию из всех стран в течение всей
войны. Вы сказали, что к концу войны их было 5 миллионов и что
в предшествовавшие годы имели место постоянные изменения. Из этого
вытекает, что в Германию должно было быть ввезено более чем 5 мил-
лионов в течение ряда лет.

Заукель: По моим подсчетам, число их составляло 7 миллионов,
однако я не могу точно указать цифру, так как мне неизвестны точные
цифровые данные, существовавшие до того, как я занял этот пост. Но,
определенно, миллионы людей все время возвращались на свою родину.

Обвинитель: По состоянию на 30 ноября 1942 г. вы назвали цифру
ввезенной рабочей силы — 7 миллионов человек.

Заукель: Да, всех используемых рабочих в Германии, включая воен-
нопленных в 1942 году.

Обвинитель: Хорошо, включая военнопленных, — 7 миллионов? Это
правильно, по состоянию на 30 ноября?

Заукель: Да, я не могу точно этого сказать без документов, воз-
можно, что это верно.

Обвинитель: Вы сказали, что за 1943 год было ввезено еще около
двух миллионов.

Заукель: За 1943?

Обвинитель: Да.

Заукель: От полутора до двух миллионов, я уже сказал.

Обвинитель: Значит, семь миллионов и два миллиона это будет де-
вять миллионов?

Заукель: Я ведь ясно сказал, что некоторые рабочие все время воз-
вращались на родину и что в этот контингент я не включил военно-
пленных.

Обвинитель: Вы меня не понимаете. Я говорю о количестве ввезен-
ной из оккупированных территорий рабочей силы. Для этого не имеет
никакого значения, какое количество из этой рабочей силы погибло на
территории Германии, какое количество убыло. От этого не меняется
общее количество ввезенной на территорию Германии рабочей силы.

Таким образом, если на 30 ноября 1942 г. в Германии находилось
7 миллионов человек и, по вашим словам, в 1943 году поступило еще
два миллиона, а в 1944 году, как вы здесь заявили, поступило еще

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 349

900 тысяч, то на основании ваших собственных 'слов общее количество
ввезенной рабочей силы за время войны составляло 10 миллионов. Это
правильно?

Заукель: Я могу это подтвердить только, если сошлюсь на то, что
не знаю, сколько рабочих было фактически ввезено до меня. По подсче-
там это верно, включая всех военнопленных, которые использовались
на работах.

Обвинитель: Подсудимый Заукель, вчера я не получил от вас
удовлетворительного ответа на вопрос о том, какое количество иностран-
ной рабочей силы было ввезено в Германию из оккупированных терри-
торий. Сейчас вам передадут документ ПС-1296. Это ваш доклад от
27 июля 1942 г. Кроме того, вам передадут документ ПС-1729. Это
ваш обзор по состоянию на 30 ноября 1942 г. Я хочу разъяснить вам,
что в данном случае речь идет о количестве ввезенной в Германию
иностранной рабочей силы, включая военнопленных. Убыль этой рабочей
силы в данном случае не имеет значения, так как от этого не изменится
число доставленных в Германию людей. Они были доставлены, но затем
или погибли в результате непосильного рабского труда или были воз-
вращены как нетрудоспособные. Вы получили эти документы?

Заукель: Да. Я прошу разрешить мне просмотреть документы, речь
идет о числах.

Обвинитель: Нет необходимости знакомиться с содержанием всех
документов. В документе ПС-1296, на последней странице доклада,
в конце вы найдете раздел 5. Он называется «Общая сводка». Вы нашли
:это?

Заукель: Нет, я еще не нашел этого места, нет еще. Какой документ,
повторите, пожалуйста.

Обвинитель: ПС-1296. Нашли?

Заукель: Да, я нашел это место, да.

Обвинитель: Там приводится итоговая цифра—5124000 человек.
Это правильно?

Председатель: Вы сказали 12 миллионов?

Обвинитель: 5 124000 человек.

Председатель: Переводчик сказал 12 миллионов.

Обвинитель: Я должен заявить, что в этом документе указана
цифра 5124000 человек. В том числе 1576000 военнопленных. Эти
военнопленные, однако, не причислялись к гражданским рабочим и
находились в распоряжении командования сухопутных сил. Всем про-
цессом использования их на работе ведали уполномоченные по делам
военнопленных в отдельных округах. Они использовались в германской
промышленности. Читайте. Название раздела 5. Читайте за мной:

«Раздел 5. Общая сводка мобилизованных в настоящее время в Гер-
.маччю на работу иностранных рабочих и военнопленных».

Заукель: Да, это правильно.

Обвинитель: Больше мне ничего не нужно. Теперь возьмите следую-
щий документ.

Зчукель: Я просил бы разрешения пояснить, что военнопленных не
размещали по предприятиям и последние не заботились о них. Им не
разрешалось также числиться и в органах германского трудового
фронта, — они находились в лагерях, которые подчинялись уполномочен-
ным по делам военнопленных при военных округах. На этом основании

350 допрос ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

они и не были включены в мою систему, ведавшую учетом гражданских
рабочих.

Обвинитель: Относительно учета военнопленных в вашем аппарате-
будут дополнительные вопросы, а сейчас меня интересует положение^
сколько людей гражданских и военнопленных было занято в германской,
промышленности. Вы подтверждаете цифру 5 124 000 человек? Это пра-
вильная цифра или нет?

Заукель: Для этого периода данное число правильно. Однако для
того, чтобы Высокий суд имел подлинную картину событий, я прошу
дать мне возможность сослаться на один очень точный документ. Это.
документ 1764-ПС. Здесь снова идет речь о перечислении отдельных
гражданских рабочих различных стран и военнопленных, о которых я
примерно полгода спустя докладывал высшим имперским партийным
инстанциям в Познани; этот список был представлен фюреру и импер-
ским инстанциям...

Обвинитель: Я должен вас перебить.

Заукель: Я прошу дать мне возможность окончить свое заявление,.
я очень прошу об этом. Я должен внести полную ясность в это дело, это'
долг моей совести перед миром. В феврале 1943 года, то есть полгода
спустя, как указано на странице 7 этого документа № 1764, опять-таки'
дается точное перечисление с указанием 4014 тысяч гражданских рабо-
чих и 1 658 000 военнопленных. В итоге это количество весьма точ-
ное — 5 672 000 рабочих. То, что, несмотря на привлечение дальнейшего
количества иностранных рабочих, увеличение этого количества было
несущественно, можно объяснить тем, что, как я уже говорил об этом
вчера, гражданские рабочие из западных, южных и юго-восточных обла-
стей в большинстве случаев имели только трудовые соглашения, которые'
были действительны на полгода, что и соблюдалось, по возможности,
благодаря моей заботе. Так как в противном случае, если бы я не следил
за выполнением условий или настаивал бы на несоблюдении, то я бы
не получал новой рабочей силы. Если я в течение полугода давал работу
нескольким сотням тысяч, а затем снова отказывался от них, то этого'
числа больше не существовало, потому что они возвращались на родину.
Поэтому в империю прибыло гораздо большее количество гражданских
рабочих, чем показывала итоговая цифра за какой-либо период времени.
Количество возвращавшихся рабочих нужно вычесть. Их было довольно.
много.

Здесь имеется французский документ, отчет посланника Геменнэ
в Париже. Мой защитник будет так добр и сообщит мне потом номер
этого документа. Из него явствует, что, например, по данным не моего
учреждения, а посольства в Париже, в Германию прибыло около'
800 тысяч французских рабочих, однако в 1944 году в Германии осталось.
лишь 400 тысяч человек, поскольку сроки договоров, заключенных на
определенный период времени, ежедневно истекали, и тысячи рабочих
ежедневно уезжали. Таким образом, в этот промежуток времени одна
половина договоров все время посменно оканчивалась, другая поло-
вина — заключалась заново. Это самое краткое и правдивое изложение
вопроса, которое я только мог сделать.

Обвинитель: По поводу того, что представляли собой «трудовые»-
договоры, так называемые «трудовые» договоры, я буду говорить с вами"
позже. Мой французский коллега во время вашего допроса достаточно

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 351

показал преступные методы, при помощи которых осуществлялась
мобилизация рабочих на Западе. О том, как это делалось на Востоке,
я покажу вам несколько позже. Сейчас я хочу, чтобы вы подтвердили
цифру вашего доклада — 5 124 000 тысяч человек, это правильная или
неправильная цифра, без излишних объяснений? От вас требуется только-
сказать — правильная эта цифра или нет.

Заукель: Она правильна для того периода, о котором идет речь, но-
она постоянно изменялась по указанным мною причинам.

Обвинитель: Эта цифра от 24 июля 1942 г., 'это ясно всем. Теперь
возьмите второй документ, 1739-ПС. Последняя страница документа
1739-ПС. Там есть такая фраза: «Только тогда можно быть уверенным,
что громадное число иностранных рабочих и работниц на территории
империи, которое достигло 7 миллионов, включая всех работающих
военнопленных, принесет наивысшую пользу германскому военному
хозяйству». Такая фраза там есть? Указывается там цифра 7 миллионов?

Заукель: Здесь указывается число 7 миллионов; сюда включены и те
военнопленные, которые использовались на работах; в тот период на ра-
ботах было использовано...

Обвинитель: Это мне известно, это здесь написано. Я спрашиваю,
цифра 7 миллионов фигурирует в этом докладе или нет?

Заукель: Да, конечно, она указана в этом документе.

Обвинитель: Это правильная цифра?

Заукель: Это правильная цифра.

Обвинитель: Подсудимый Заукель, в июне 1944 года у Гитлера
происходило совещание по вопросу о том, как поступить с иностран-
ными рабочими в случае дальнейшего успешного наступления союзных
войск. Вам известно что-нибудь об этом совещании?

Заукель: Разрешите мне просить вас еще раз повторить дату.

Обвинитель: Я спрашиваю о совещании, которое происходило
у Гитлера в июле 1944 года. Вы знаете что-нибудь об этом совещании
или нет?

Заукель: Я не помню точно. Я прошу предъявить мне документ. Я не
могу припомнить заседания, которое имело место в июле, так как примерно
с 20 июня 1944 г. я больше не имел доступа к фюреру по своим во-
просам.

Обвинитель: Скажите, для каких целей использовался ввоз в Гер-
манию рабочей силы? Она предназначалась прежде всего для использо-
вания в промышленности вооружения и боеприпасов? Это правильно?

Заукель: Рабочие привозились в Германию для использования
в военной промышленности. Военная промышленность — это очень широ-
кое понятие, и его нельзя отождествлять с промышленностью, изготовляю-
щей вооружение и боеприпасы. В систему военной промышленности было
включено также и всевозможное производство другой продукции, начиная
от спичек и кончая пушками, — то, что так или иначе относилось к снаб-
жению армии. Таким образом, это широкое понятие следует ограничить,
выделив производство вооружения и боеприпасов.

'Кроме того, рабочие привозились в Германию для использования их
во всех других отраслях гражданской экономики, как то: в сельском
хозяйстве, горном промысле, ремесленных предприятиях и т. д.

Обвинитель: Я хочу, чтобы вы ответили, использовалась ли ввозив-
шаяся в Германию иностранная рабочая сила главным образов

.352 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

"в военной промышленности Германии для военных целей? Это пра-
вильно или нет?

Заукель: Да, в широком понимании это правильно, если считать
всю германскую экономику во время войны.

Обвинитель: Таким образом, использование ввезенной рабочей силы

•было подчинено целиком и полностью целям ведения Германией агрес-
сивной войны? Вы это признаете?

Заукель: Это слишком много. Принимая во внимание мое миросозер-
цание и то, как я тогда действовал и как мог действовать, я должен
исключить слово «агрессивной».

Обвинитель: Ваша роль организатора массового угона в рабство
мирного населения оккупированных территорий достаточно выяснена.
Теперь я хочу перейти к выяснению роли в этом деле отдельных мини-
стерств. Перечисляйте, какие министерства и другие правительственные
органы гитлеровской Германии принимали непосредственное участие
в проведении мероприятий по мобилизации и использованию иностранной
.рабочей силы. О министерстве оккупированных территорий, министерстве
вооружения, об ОК.В здесь уже упоминалось, и о них не следует гово-
рить. Скажите, какое отношение к этому вопросу имело министерство
иностранных дел?

Заукель: Министерство иностранных дел имело к этому делу сле-
дующее отношение: оно должно было устанавливать связь в тех странах,
где осуществляли свою деятельность посольства, консульства или гер-
манские делегации. Тогда переговоры велись под председательством
главы этого посольства или делегации. Министерство иностранных дел
всегда прилагало усилия к тому, чтобы эти переговоры проводились
'в надлежащей форме и соответствующим порядком.

Обвинитель: 4 января 1944 г. у Гитлера происходило совещание.
Это документ 1292-ПС. В пункте 4 протокола этого совещания записано:

«Генеральный уполномоченный по использованию рабочей силы должен
до проведения своих мероприятий связаться с имперским министром

•иностранных дел...»

Что имелось в виду в данном случае?

Заукель: В данном случае это означало, что если мне нужно было
вести переговоры с французским или итальянским правительством, то я
должен был предварительно связаться с имперским министром ино-

•странных дел.

Обвинитель: После этого совещания, которое происходило у Гитлера
4 января 1944 г., а именно 5 января того же года вы обратились с пись-
мом к Ламмерсу и поставили там вопрос о необходимости издания спе-
циального приказа по результатам совещания с тем, чтобы обязать ока-
зывать вам содействие следующие инстанции (я их перечисляю вам):

рейхсфюрера СС, министра внутренних дел, министра иностранных
дел, фельдмаршала Кейтеля, министра оккупированных восточных тер-
риторий Розенберга, рейхскомиссаров, генерал-губернатора и др.

Вы помните это свое письмо?

Заукель:. Я помню это письмо, но не во всех деталях. Я прошу
предъявить его мне. (Заукелю вручают документ.)

Обвинитель: Значит, вы считали, что все эти органы должны были
в той или иной мере участвовать в проведении мероприятий по вербовке
я использованию рабочей силы. Это правильно?

Допрос подсудимого Заукеля.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 353

Заукель: Это правильно, и я прошу разрешить мне сделать по
этому поводу следующее заявление. Естественно, что я, находясь на
своем посту, не мог делать чего-либо без ведома высших имперских
органов. Это доказывает, что я прилагал усилия для того, чтобы рабо-
тать корректно, не действовать стихийно в империи или в других
областях.

Обвинитель: Я хочу у вас выяснить: в проведении мероприятий
гитлеровского правительства по угону в рабство населения оккупирован-
ных территорий, помимо вас, активно участвовала почти вся государ-
ственная машина гитлеровской Германии и партийный аппарат НСДАП?
Это правильно?

Заукель: Я возражаю против слова «угон» и прошу во время повтор-
ного допроса заслушать по этому поводу моего защитника.

Обвинитель: Дело не в слове, вы отвечайте — правильно это или
нет?

Заукель: Это слово имеет большое значение.

Обвинитель: Участвовал ли весь государственный аппарат в этом
деле или нет?

Заукель: На этот вопрос .я должен ответить отрицательно, если он
поставлен в такой форме.
• Обвинитель: От вас другого ответа и не требуется.

Заукель: Я хочу сделать заявление по этому вопросу. Учетом рабо-
чей силы, а также контролем за выполнением обязательств согласно
немецким законам ведал соответствующий компетентный во всех этих
вопросах начальник областной администрации рейхскомиссариата и т. п.,
так как, — я подчеркиваю это, — я не мог издавать законов, не имел на
это права и не мог вмешиваться ни в какие функции управления.

Обвинитель: Да, но вы были обязаны координировать деятельность
всех правительственных органов Германии. Это было на вас возложено?

Заукель: Не координировать, а информировать и просить от случая
к случаю сотрудничества по тем вопросам, которые входили в компетен-
цию этих органов.

Обвинитель: Это не совсем так. Я не хотел затрагивать этого во-
проса, но сейчас я должен к нему вернуться, потому что вы несколько
умаляете свою роль в этом деле.

Заукель: Я прошу разрешить мне высказать возражение по поводу
слова «умалять». В мои функции в империи входило распределение и
регулирование рабочей силы, это было моей главной задачей. Нужно
было охватить, включая сюда также и германских рабочих, всего
30 миллионов человек. Значения этой задачи я не хочу умалять, и в дан-
ном случае я сделал все, что от меня зависело, чтобы организовать эту
массу таким образом, как это требовали возложенные на меня обязан-
ности. Этой роли я не умаляю; это была моя задача и обязанность.

Обвинитель: Нет нужды полемизировать по этому вопросу, когда
гораздо проще обратиться к документу. Сейчас вам передадут приказ
Геринга.

Заукель: Я прошу вас извинить меня, может быть, вы меня непра-
вильно поняли. Я не собираюсь здесь полемизировать, я лишь прошу,
чтобы мне разрешили внести ясность в вопрос о том, каковы были мои
взгляды на службу и каковы были мои служебные обязанности, — про-
вести это разграничение является моей сугубо личной задачей.

23 Нюрнбергский процесс, т. II

354 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

Обвинитель: Это ясно видно из приказа Геринга от 27 марта 1942г.
Это документ СССР-365. Вам его сейчас передадут. Я приведу из него
короткую выдержку, из которой будет ясно, какими правами вы были
облечены.

(Обращается к подсудимому Заукелю.) Прочитайте пункт 4, где
написано: «Генеральный уполномоченный по распределению рабочей
силы пользуется для решения своих задач предоставленным мне фюре-
ром правом отдавать распоряжения высшим имперским инстанциям,
подчиненным им учреждениям, а также органам партии, ее составным
частям и примыкающим к ней организациям, рейхспротектору, генерал-
губернатору, военачальникам и руководителям гражданских учреждений».

Вот что написано в пункте 4 этого приказа. Я считаю, исходя из
этого приказа, что вы были наделены как генеральный уполномочен-
ный по использованию рабочей силы чрезвычайными полномочиями.
Правильно это или нет?.

Заукель: Это правильно. Я осмеливаюсь на это заметить, что это
ограничивалось лишь моей специальной областью. Я хотел бы огласить
следующее предложение: «Распоряжения и директивы, имеющие прин-
ципиальное значение, необходимо предварительно предъявлять мне».
И я бы хотел указать на то, что мои уполномоченные позднее, осенью,
были ограничены в правах.

Обвинитель: Я говорю не о ваших уполномоченных, а о вас. Ваши
права четко определены приказом Геринга.

Теперь перечислите, кто из подсудимых совместно с вами, каждый
непосредственно в своей области, участвовал в проводимых вами меро-
приятиях по угону в рабство населения оккупированных территорий и
использованию его в Германии. Назовите по порядку. Подсудимый
Геринг участвовал в этих преступлениях как ваш непосредственный
начальник и руководитель?

Заукель: Я должен категорически возразить против этого: мне
в голову не могла прийти мысль, что при наличии упорядоченной вер-
бовки и законных распоряжений, на основании которых были введены
служебные обязательства, имел место угон населения на работу. Мне
не приходилось прибегать к подобного рода мерам, которые применяют
в отношении заключенных, наоборот, я...

Председатель (прерывая): Вас спросили, участвовал ли подсудимый
Геринг вместе с вами во ввозе рабочих в Германию. Мне кажется, что
вы, по существу, вовсе не отвечаете на этот вопрос.

Заукель: Что касается ввоза иностранных рабочих, то я по этому
вопросу был непосредственно подчинен рейхсмаршалу Германской
империи.

Председатель: Почему же вы не сразу отвечаете на вопрос?

Обвинитель: Таким образом, подсудимый Геринг участвовал в про-
ведении этих мероприятий?

Председатель: Генерал Александров, если вы хотите задать вопрос
подобного рода, мне кажется, что было бы гораздо лучше, если бы вы
не характеризовали подобный факт как преступление. Если вы хотите
выяснить, принимал ли подсудимый Геринг участие в работе подсуди-
мого Заукеля, вы можете спросить об этом, не называя эти факты пре-
ступлением, и тогда, пожалуй, подсудимому легче будет отвечать на
ваши вопросы.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКБЛЯ 355

Обвинитель: Подсудимый Риббентроп участвовал в осуществлении
этого мероприятия по дипломатической линии и санкционировал наруше-
ние международных договоров и конвенций в части использования ино-
странной рабочей силы и военнопленных в германской промышленности?

Зпукель: Роль, которую играл подсудимый Риббентроп, заключалась
в том, что он был посредником при переговорах с иностранными госу-
дарственными деятелями и с иностранными служебными инстанциями
в оккупированных областях, а также в нейтральных и дружественных
иностранных государствах.

Обвинитель: Какое отношение имел к этому мероприятию подсуди-
мый Кальтенбруннер?

Заукель: При обсуждении этого вопроса я видел подсудимого Каль-
тенбруннера только один единственный раз в 1944 году, сейчас я не
помню точно даты, на одном заседании в имперской канцелярии вместе
с министром Ламмерсом. Помимо этого я не имел с Кальтенбруннером
никаких переговоров и никакой договоренности по вопросам использо-
вания рабочей силы.

Обвинитель: Подсудимый Кальтенбруннер предоставлял какие-ни-
будь полицейские силы для осуществления вербовки иностранных
рабочих?

Заукель: Я уже неоднократно подчеркивал, что вербовка рабочей
силы не входила в задачи полиции.

Обвинитель: Участвовала полиция в проведении этого мероприятия
или нет?

Заукель: По моему мнению, полиция принимала участие только
в некоторых областях, где партизаны делали проведение администра-
тивных мероприятий невозможным. Только в одной Белоруссии парти-
занами было убито 1500 бургомистров. Это видно из документов.

Обвинитель: Разве вербовка, даже в нормальных условиях, не про-
водилась полицейскими методами? Вам об этом ничего не было известно?

Заукель: То, что мне об этом известно, я вам скажу совершенно точно.
В Европе в оккупированных областях — я имею в виду примерно тер-
риторию районов или департаменты полевой комендатуры, то есть то,
что мы с точки зрения административного деления Германии называем
округом,—было примерно 1500 органов, которые были укомплектованы
местными и частично германскими чиновниками.

Обвинитель: Я 'считаю необходимым, чтобы вы отвечали кратко.

Заукель: Я прилагаю все усилия, чтобы отвечать возможно короче.
К сожалению, специальные вопросы всегда отличаются сложностью и
требуют комментариев. Я и сам чувствую затруднения.

Обвинитель: Сейчас скажите, какое участие принимал в проведении
этого мероприятия подсудимый Фрик?

Заукель: Подсудимый Фрик в свою бытность имперским министром
внутренних дел вряд ли принимал участие в этом вопросе. Я точно не по-
мню, как долго он находился на этом посту. Насколько я помню, я обсу-
ждал с министерством внутренних дел необходимые законы, касающиеся
немецких рабочих, которые должны были издаваться в пределах Гер-
мании, а также действующие законы. Никакого иного участия в этом
деле он не принимал, так как перед ним стояла другая задача.

Обвинитель: Речь идет именно об иностранной рабочей силе, и не
случайно вы в своем письме Ламмерсу после совещания у Гитлера

23*

356 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

4 января 1944 г. в числе инстанций, которые должны оказывать вам
содействие, назвали министра внутренних дел. Поэтому я и хочу, чтобы
вы сообщили, в чем состояла роль подсудимого Фрика в осуществлении
этих мероприятий. Вы же сами просили содействия министерства вну-
тренних дел. Так в чем должно было выражаться это содействие?

Заукель: К моему величайшему личному огорчению, тогда мини-
стром внутренних дел, насколько я помню, был уже не имперский ми-
нистр Фрик, а Гиммлер.

Обвинитель: Какое содействие должен был вам оказывать министр
внутренних дел?

Заукель: Само собой разумеется, что в государстве при любой
системе как внутренняя администрация, так и общая должна быть осве-
домлена о всем происходящем и участвовать во всех событиях, которые
вызывают необходимость в большом количестве приказов, и особенно
это относится к области распределения труда, представляющей собой
широкую сферу деятельности. Я вообще не мог и не имел соответствую-
щих полномочий для того, чтобы издавать распоряжения законодатель-
ного характера, я должен был представлять их совету министров по
имперской обороне. Я мог лишь давать деловые распоряжения и дирек-
тивы; это нечто совсем иное.

Обвинитель: Подсудимый Функ, как министр экономики, и подсуди-
мый Шпеер, как министр вооружения и боеприпасов, были основными
посредниками между промышленниками и вами, как поставщиком рабо-
чей силы. Это правильно?

Заукель: Они не были посредниками между мною и промышлен-
ностью, а, наоборот, промышленность была подчинена министерству
вооружения. Мне не нужно было вести переговоры с промышленниками.
Промышленности требовалась рабочая сила, и она получала ее, так же
как и сельское хозяйство.

Обвинитель: Скажите, какое участие в этих мероприятиях прини-
мали подсудимые Функ и Шпеер? Не нужно пространных объяснений,
ответьте очень коротко.

Заукель: Оба эти' министра были начальниками предприятий, отно-
сившихся к самым различным областям германского хозяйства.

Обвинитель: Понятно. Подсудимые Франк, Зейсс-Инкварт и Ней-
рат принимали участие в осуществлении мероприятий по мобилизации
рабочей силы на тех территориях, которые им подчинялись? Я имею
в виду Польшу, Голландию, Чехию и Моравию. Это прав ыьно?

Заукель: Эти господа в рамках полномочий, которыми они были
наделены в этих областях, поддерживали меня при издании приказов и
законов и сами придавали большое значение тому, чтобы эти приказы и
законы проводились надлежащим образом.

Обвинитель: Какова была роль подсудимого Фриче?

Заукель: Этого я не могу вам сказать. Фриче я видел в Германии
только один единственный раз мельком. Это было, кажется, в начале
1944 года. Я ни разу не говорил с ним о своих задачах. Я не знаю
также, имел ли он какое-нибудь отношение к ним. Могу лишь сказать,
что я неоднократно обращался в министерство пропаганды с просьбой
о распространении моих указаний и директив.

Обвинитель: Теперь остался отсутствующий здесь подсудимый. Это

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 357

Борман. Какова была его роль? Он ведь предоставил в ваше распоря-
жение весь партийный аппарат НСДАП?

Заукель: Нет, этого он не делал. В моем распоряжении были гау-
лейтеры, директивы в документы, которые я давал гаулейтерам; из них
здесь представлено, кажется, три документа, а вообще их было немногим
больше. В них речь шла о том, что я должен был обращаться за по-
мощью к партии и проявить должную заботу о рабочих, предоставив им
в отношении обслуживания, питания и обмундирования все необходимое
для человека при существовавших тогда военных условиях. Такова была
роль партии, поскольку ей пришлось выступить в защиту моих интересов.

Обвинитель: Это неправильно. Я напоминаю вам программу по
использованию рабочей силы, которая была издана в 1942 году. Там
написано, что гаулейтеры назначаются вашими уполномоченными по во-
просу о рабочей силе и они используют эту рабочую силу.

Заукель: Где об этом говорится? Моими уполномоченными они не
могли назначаться.

Обвинитель: Сейчас вам покажут. Я не цитирую этот пункт, а приво-
жу только его содержание, смысл этого пункта, там написано, что
гаулейтеры используют в своих областях подчиненные им партийные
органы. Из этого я делаю вывод в отношении проведения этих меро-
приятий, что в них принимал участие весь партийный аппарат.

Заукель: Здесь этого нет, г-н обвинитель.

Обвинитель: Нашли?

Заукель: Да. Но здесь преследовалась та цель, о которой я говорил.
Я попросил бы вас зачитать абзац дальше.

Обвинитель: Прочтите его сами.

Заукель: Благодарю вас. «Руководители высших государственных
и экономических управлений, ответственные за подчиненные им области,
должны были давать гаулейтерам советы и информировать их по всем
важнейшим вопросам использования рабочей силы» (Арбейтсейнзац).
Конечно, в рамках их служебных функций. Дальше перечислены эти
последние: «председатель трудового управления провинции» — это не
партийная, а государственная инстанция; «представитель рабочих» —
это не партийная, а государственная инстанция; «руководитель кресть-
янской организации провинции» — это опять-таки не партийная, а госу-
дарственная инстанция; «областной советник по экономическим вопро-
сам» — это партийная инстанция...

Обвинитель: Все понятно, не нужно перечислять. Я обращаю ваше
внимание на пункт 6, обратитесь к нему. Там прямо написано о гаулей-
терах, как об уполномоченных по рабочей силе, что они используют
в своих областях подчиненные им партийные учреждения. Это написано?
Дальше перечисляется, каким путем они проводят эту работу, через
какие учреждения, через какие силы. Из этого пункта, где говорится,
что они используют подчиненные им партийные учреждения, я делаю
вывод, что в этих мероприятиях участвовал весь партийный аппарат
НСДАП, и хочу получить от вас ответ — да или нет.

Заукель: Нет.

Обвинитель: Областные руководители гитлеровской молодежи также
участвовали в этих мероприятиях?

Заукель: Областные руководители гитлеровской молодежи прини-
мали в них участие с целью проявления заботы о молодежи и защиты ее

358 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

прав. Это можно сказать о Ширахе и бывшем впоследствии его замести-
телем Асмане. Они старались предотвратить опасность, которая могла
угрожать молодежи. Таковы были задачи гитлеровской молодежи, вклю-
чая сюда также иностранную молодежь, которая использовалась на ра-
ботах в Германии.

Обвинитель: Вы лично одобряли политику гитлеровского прави-
тельства, направленную на угон в рабство населения оккупированных
территорий с целью обеспечения ведения агрессивной войны? Одобряли
вы эту политику?

Заукель: Я вижу в вашей постановке вопроса обвинение. Я лично
неоднократно подчеркивал, что я не был политическим деятелем ни в об-
ласти внешней политики, ни в области внутренней... Я хотел сказать,
военной политики. Я получал задания и приказы, и я пытался выпол-
нить эти задания как только мог, так как мне было ясно, что от выпол-
нения их зависела судьба моего народа. С таким сознанием я работал,
и признаю, что я прилагал все свое умение для того, чтобы выполнять
порученное в той форме, как я об этом здесь говорил. Я считал это
своим долгом и должен это здесь признать.

Обвинитель: Для характеристики вашего личного отношения к этим
преступлениям я напомню вам несколько ваших собственных высказы-
ваний. Это из документа СССР-365 — программы по использованию рабо-
чей силы на 1942 год, страница 9. Сейчас вам покажут то место, которое
я процитирую. Я читаю: «Я прошу вас верить мне как старому и фана-
тичному национал-социалисту, гаулейтеру». Там это написано?

Заукель: Да, это там написано.

Обвинитель: Теперь документ 556-ПС. Это ваша телеграмма Гитлеру
от 20 апреля 1943 г., которую вы направили во время полета в Ригу.
Сейчас вам дадут эту телеграмму и покажут место, которое я сейчас
прочитаю: «Я с фанатичной волей приложу все свои усилия к тому,
чтобы выполнять свои задачи и оправдать ваше доверие». Это правильно?

Заукель: Это правильно.

Обвинитель: Теперь следующий документ—1292-ПС. Это протокол
совещания у Гитлера 4 января 1944 г.

Вам показывали место, которое я сейчас буду читать. Там написано
ваше выступление.

«Он с фанатической волей сделал попытку обеспечить рабочей'
силой».

Тогда речь шла о мобилизации четырех миллионов. Далее: «Он
сделает все от него зависящее для получения требуемых от него рабо-
чих рук на 1944 год».

Вы это говорили? В протоколе это записано правильно?

Заукель: Я это говорил.

Обвинитель: В апреле 1943 года в целях форсирования вывоза
в Германию рабочей силы из оккупированных территорий вы посетили
Ровно, Киев, Днепропетровск, Запорожье, Симферополь, Минск, Ригу.
В июне вы посетили Прагу, Киев, Краков, Запорожье, Мелитополь.
Это правильно?

Заукель: Это правильно. И во время этих путешествий я хотел убе-
диться в том, правильно ли оаботали мои управления. Такова была
задача путешествия.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ ____ 359

Обвинитель: Таким образом, вы лично организовывали угон в раб-
ство мирного населения оккупированных территорий. Это правильно?

Заукель: Я должен категорически, со всей силой, возразить против
этого утверждения. Я этого не делал.

Обвинитель: А для чего тогда вы ездили в эти города и пункты?
Не для того, чтобы форсировать вывоз населения из оккупированных
территорий?

Заукель: Я посетил эти области для того, чтобы лично удостове-
риться, как работали мои учреждения в этих городах, то есть не мои
учреждения, а трудовые учреждения, которые подчинялись администра-
ции указанных городов. Я должен был знать, правильно ли они заклю-
чали контракты, проводили ли врачебное освидетельствование рабочих,
велись ли картотеки и т. д., то есть выполнялись ли мои указания. С этой
целью я и посетил эти города.

Верно то, что я говорил с начальниками управлений по поводу
контингента рабочей силы; моей задачей была вербовка рабочей силы
и проверка контингента. Во время посещения этих городов я лично
осмотрел эти учреждения, чтобы удостовериться, как они работают.

Обвинитель: И для того, чтобы обеспечить усиление вывоза рабочей
силы в Германию, правильно?

Заукель: Причем я имел в виду применение с этой целью самых
лучших методов.

Обвинитель: Вы специально ездили в эти города для того, чтобы
добиваться улучшения методов вербовки, так я вас понял?

Заукель: В эти города я поехал для того, чтобы удостовериться,
правильные ли методы применяют учреждения, и обсудить все вопросы
с соответствующими служебными инстанциями. Верно, для того, чтобы
переговорить о количестве поставляемых рабочих, мне не нужно было
посещать Запорожье, Киев и другие города. Для меня было бы доста-
точным переговорить с корреспондентом восточных территорий, нахо-
дившимся в Берлине, или с рейхскомиссаром, которого я не застал,
потому что он находился в Ровно.

Обвинитель: В своих показаниях, которые вы давали защитнику,
вы заявили, что никаких информации о незаконных и преступных мето-
дах вербовки не поступало. Что служило основанием для таких обшир-
ных поездок по оккупированным территориям? Значит, вы тогда имели
сигналы о том, что происходят массовые беззакония при вербовке рабо-
чей силы? Этим были вызваны ваши поездки? Вы посетили более де-
сятка городов.

Заукель: По мере того как я получал жалобы, я обсуждал эти
случаи с Розенбергом, и то, что можно было устранить, я устранял.
По этому вопросу я прошу выслушать моего защитника и свидетелей.

Обвинитель: Я хочу установить, что эти поездки были вами совер-
шены для улучшения метода вербовки. Из этого я делаю логический
вывод: значит, во всех этих местах до вашего приезда допускались
беззакония, преступления при проведении вербовки рабочей силы? Об
этом идет речь? И вы прямо отвечайте, для чего вы посетили все эти
места?

Заукель: Я осветил этот вопрос уже со всех сторон. Но я еще раз
повторяю. Господин обвинитель, вы сами, я полагаю, имеете настолько
большой административный опыт, чтобы согласиться со следующими

360 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

доводами: само собой разумеется, что в каждом управлении в любой
стране земного шара все распоряжения администрации всегда также
проверяются. Совсем не нужно знать, что в человеческой жизни, в каж-
дой организации людей наблюдаются ошибки, последние все же про-
веряются.

Обвинитель: Если вы отрицаете, что вы поехали исправлять и
устранять беззакония, которые имели место при вербовке рабочей силы,
значит, вы поехали для того, чтобы форсировать вывоз рабочей силы
в Германию?

Заукель: Нет, я должен категорически возразить на это. Я пред-
принял это путешествие для того, чтобы проверить выполнение задач,
находящихся в рамках моих полномочий, устранить недостатки, о кото-
рых мне сообщили, кроме того, получить самую подробную инфор-
мацию и дать соответствующие наставления и директивы своим учре-
ждениям.

Обвинитель: Подсудимый Заукель, скажите, какое отношение вы,
как генеральный уполномоченный, имели к использованию в германской
промышленности советских военнопленных?

Заукель: Я должен ответить на ваш вопрос, что я не имел никакого
отношения к использованию военнопленных, так как в мои функции не
входило давать работу военнопленным.

Обвинитель: И вы не проводили их мобилизации, и вами не велось
никакой статистики?

Заукель: Я, будучи ответственным лицом, осуществлявшим посред-
ничество между соответствующими инстанциями, должен был следить за
проведением административных мероприятий трудовыми управлениями
и областными трудовыми управлениями, которые были посредниками
между предприятиями и лагерями или уполномоченными по делам
военнопленных, то есть направляли военнопленных на предприятия.

Обвинитель: А что это были за организации? Какие это были орга-
низации?

Заукель: Речь идет об уполномоченных по делам военнопленных
в военных округах, другая же инстанция — это организация предприя-
тий или сами предприятия в системе соответствующих министерств, как,
например, имперского министерства продовольствия: большинство
военнопленных использовалось на работах у крестьян, в кустарной
промышленности, предназначенной для нужд войны.

Обвинитель: Значит, вы не имели к этому никакого отношения?

Заукель: Я должен был следить за трудовыми управлениями и
областными трудовыми управлениями, поскольку им нужно было осу-
ществлять посредничество между предприятиями и лагерями, в то время
как они не имели с ними непосредственной связи.

Обвинитель: Я сейчас приведу выдержку из вашего доклада Гитлеру
от 27 июля 1942 г. Это документ 1296-ПС. В этом докладе у вас имеется
специальный раздел 3. Он называется: «Мобилизация советских военно-
пленных». Там вы пишете (читаю):

«Наряду с мобилизацией гражданских рабочих я планомерно уве-
личил мобилизацию советских военнопленных при взаимодействии со
стороны ОКВ». И далее: «Я придаю особое значение дальнейшему уве-
личению и ускорению отправки как можно большего числа военноплен-
ных с фронта на работу в империю». Это правильно?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 36Г

Заукель: Это правильно и в точности соответствует моему изло-
жению.

Обвинитель: Не совсем соответствует. Вы заявили о том, что вы не
имели отношения к использованию советских военнопленных в герман-
ской промышленности, а в вашем докладе имеются совершенно другие
данные, и я спрашиваю вас в связи с тем, что я сейчас огласил, — вы
заранее планировали использование военнопленных в качестве рабочих.
в промышленности? Это предусматривалось вашими планами, и об этом
вы пишете в своем докладе. Так это или нет?

Заукель: Моей обязанностью было все время поддерживать связь,,
чтобы военнопленные, которые находились в лагерях на оккупированных
территориях, например в генерал-губернаторстве, регистрировались.
соответствующими уполномоченными по делам военнопленных и направ-
лялись в заранее намеченные сельскохозяйственные, а также и другие
области Германии. Использование рабочих на самих предприятиях
не подлежало моему контролю, и я не имел с этим делом ничего общего.

Обвинитель: Значит, вы принимали участие в предоставлении совет-
ских военнопленных для использования в германской промышленности?
Правильно?

Заукель: Это неправильно, — насколько я вас понимаю, ориенти-
руясь на значение слов в немецком языке. Посредничество — это нечто
иное, чем использование. Этим должны были заниматься другие лица.
Я могу говорить только о посредничестве. Оно носило в Германии
государственный характер, в то время как в других государствах оно
имеет частный характер. Будучи генеральным уполномоченным, я ни
одного рабочего не послал на предприятие.

Обвинитель: Вам было известно о том, что советские военноплен-
ные используются в военной промышленности Германии?

Заукель: Мне было известно, что советские военнопленные исполь-
зовались во всех областях германской военной промышленности, причем
в больших масштабах.

Обвинитель: Вам было известно, в частности, распоряжение подсу-
димого Кейтеля об использовании советских военнопленных в горной про-
мышленности? Это распоряжение датировано 8 января 1943 г. Вы знаете
что-нибудь об этом распоряжении?

Заукель: Нет. В деталях я о нем не помню. Я прошу предъявить,
его мне. (Подсудимому предъявляют документ.)

Обвинитель: Прочитали?

Заукель: Да, я прочитал.

Обвинитель: Там прямо говорится об использовании советских
военнопленных в горной промышленности для военных целей, в интере-
сах военных целей. Это правильно?

Заукель: Этот документ касается использования военнопленных
в горной промышленности в Германии.

Обвинитель: С какой целью? Там прямо поставлена задача.

Заукель: Здесь говорится об использовании в горной промышлен-
ности.

Обвинитель: Но для какой цели? Каким целям это должно быть.
подчинено? Там прямо это указано.

Заукель: Для использования на работах, я полагаю.

Обвинитель: В интересах войны?

.362 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ ______________

Заукель: Германская горная промышленность работала не только на
войну. Очень большое количество угля экспортировалось в нейтраль-
ные страны. Таким образом, цели, в зависимости от обстоятельств, были
различны.

Обвинитель: Следите по этому документу. Читайте за мной: «Фюрер
приказал 7 июля для проведения расширенной программы производства
железа и стали непременно увеличить добычу угля, для этого покрывать
потребности в рабочей силе из военнопленных». Там это написано? Вы
нашли это место?

Заукель: Да, я нашел.

Обвинитель:' Таким образом, советские военнопленные должны были

•использоваться в горной промышленности в интересах ведения войны.

•Правильно? Это прямо предусмотрено данным документом.

Заукель: Да, здесь так сказано. Но я хотел бы заметить, что этот
документ был направлен не мне.

Обвинитель: Я вас спросил, знаете ли вы об этом документе? Вы

•ответили утвердительно.

Заукель: Нет, я не знаю. Теперь он мне известен. Но ранее я не

•имел о нем представления, поскольку он не был направлен мне.

Обвинитель: Вы сказали, что такое распоряжение вам было знакомо
в общих чертах, и попросили меня, чтобы я дал вам детально с ним

•ознакомиться. Так мне перевели.

Заукель: Нет, я вам оказал, — и я это в особенности подчеркиваю, —

•что не помню этого документа, я только просил предъявить мне этот
документ. Документ адресован не мне. Здесь точно указана долж-
ность адресата, и поэтому он не попал в мои руки и в руки моего
учреждения.

Обвинитель: Чтобы вы полночью уяснили этот вопрос, я передам
документ США-206. Это ваше постановление от 22 августа 1942 г.
о поставке рабочей силы путем ввоза из оккупированных областей. Это
постановление вам известно?

Читайте пункт 8 этого постановления, где указано: «Настоящий
приказ действителен и "в отношении военнопленных». Есть там такое
указание? " .\ ^J

Заукель: Да.

Обвинитель: Таким образом, вы сами не делали разницы между
военнопленными и гражданскими лицами в деле использования их для
нужд германской военной промышленности. Вы это признаете?

Заукель: Да, я уже ответил своему защитнику, что вообще мини-
стерству труда был дан каталог, согласно которому разрешалось исполь-
зование на работах военнопленных. Однако этот восьмой абзац не имеет
ничего общего с документом, так как это было соглашение или распо-
ряжение, которое не было мне направлено и'не было мне адресовано.

Обвинитель: Вы сделали заявление о том, что при применении труда
военнопленных в германской промышленности выполнялись требования
Женевской и Гаагской конвенций. Вы помните, что вы об этом говорили?

Заукель: Да, это подтверждается также документами, в импер-
ском министерстве труда и моих учреждениях имелась инструкция, кото-
рая была размножена специальным изданием. Речь шла о том, что
принципы Женевской конвенции должны были соблюдаться также и в

•отношении советских военнопленных.

363

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

Обвинитель: Вытекает ли из этого то, что между военнопленными и
гражданской рабочей силой вы не делали никакой разницы?

Заукель: Нет, это не вытекает отсюда.

Обвинитель: Значит, имели место нарушения этих распоряжений
яри использовании труда военнопленных, поскольку они приравнивались
к гражданским лицам и использовались в промышленности для целей
ведения войны?

Заукель: Я точно сказал, что я придавал очень большое значение
этой инструкции, которая была напечатана и во время моего пребывания
на посту была доведена до сведения предприятий и всех заинтересован-
ных лиц. В инструкции говорилось о том, что Женевская конвенция
должна соблюдаться. Больше я ничего не мог сделать.

Обвинитель: Ваш защитник .спрашивал вас об операции, зашифро-
ванной под названием «Сено». На этот вопрос вы дали ответ. Я цитирую
по стенограмме:

«Заукель: Нет, я не имел никакого отношения к этому мероприя-
тию». Сейчас я передам вам письмо Альфреда Мейера от 11 июля
1944 г., это документ ПС-199, это письмо, адресованное вам. Прочитайте
пункт 1, там написано:

«Необходимо, чтобы штаб по использованию рабочей силы — центр—
лри всех обстоятельствах продолжал свою деятельность по вербовке
несовершеннолетних белорусских и русских рабочих для работы в импе-
рии на военные нужды. Кроме того, штаб имеет задачу направлять
в империю несовершеннолетних от 10 до 14 лет».

Нашли это место?

Заукель: Я прочитал это место и хочу возразить, что это письмо
хотя и' было направлено мне и, таким образом, я был об этом инфор-
мирован, но ни я, ни мое учреждение не имело ничего общего с этим
вопросом. Это, как уже говорилось в связи с делом Шираха, проводи-
лось исключительно указанными инстанциями. Учреждение по исполь-
зованию рабочей силы как таковое здесь не участвовало. Я лично также
об этом не помню.

Обвинитель: Вы здесь заявили, что для ввезенных из оккупирован-
ных территорий людей были введены специальные опознавательные
знаки. Для советских граждан это был знак «Ост», для польских гра-
ждан — знак «П» и т. д. Вы заявили, что не были с этим согласны.
Что вы сделали для отмены этого издевательства над людьми?

Заукель: Я все время пытался вообще избежать таких опознаватель-
чных знаков. Рейхсфюрер СС категорически требовал этого.

Обвинитель: Со своим непосредственным руководителем, подсудимым
Герингом, вы говорили по этому вопросу?

Заукель: Я не могу сейчас вспомнить, говорил ли я непосредственно
с Герингом. Я могу лишь показать, что всегда периодически пытался
добиться этого, до тех пор пока весной—мне кажется, это было в марте
1944 года — мои усилия действительно увенчались успехом и неболь-
шой «восточный знак» был заменен национальным знаком на рукаве,
-согласно 'предложению моих представителей в различных странах на
Востоке

Обвинитель: Я спрашиваю, вы говорили с Герингом по этому во-
просу?

364

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

Заукель: Я не могу вспомнить, возможно, что да, а возможно, что-
нет.

Обвинитель: На вопрос вашего защитника и моего французского
коллеги об отношении подсудимого Шпеера к вашему назначению гене-
ральным уполномоченным вы заявили, что вам об этом точно ничего
известно не было. Вам сейчас передадут статью из газеты «Фелькишер
беобахтер». Этот документ под номером СССР-467 я представлю Трибу-
налу. Эта статья была опубликована 28 марта 1942 г. в связи с вашим
назначением генеральным уполномоченным. Вы нашли это место, .где
написано следующее: «Назначение гаулейтера Заукеля последовало
по желанию имперского министра Шпеера вследствие необычайного зна-
чения вопроса использования рабочей силы в военной промышленности».
Надо полагать, что вы не могли не читать этой статьи. Вы читали эту-
статью?

Заукель: В данный момент я никак не могу вам этого оказать.
Вполне возможно, что я ее читал.

Обвинитель: Меня интересовало другое, почему подсудимый Шпеер
был заинтересован в вашем персональном назначении генеральным
уполномоченным? Это я хотел выяснить. Вы можете что-нибудь сказать
по этому поводу?

Заукель: Почему Шпеер был заинтересован в моем назначении,.
я вам сказать не могу. Я уже говорил моему защитнику, что для меня"
самого это было в то время совершенно неожиданно.

Обвинитель: Теперь скажите, вы помните, в какие условия были
поставлены вами украинские женщины и девушки из оккупированных
территорий, мобилизованные для использования в германском сельском
хозяйстве? Я сейчас передам вам документ СССР-383. В этом документе
имеется приложение № 2 к вашему распоряжению от 8 сентября
1942 г. Это приложение называется: «Памятка домашним хозяйкам об
использовании восточных работниц в городском и сельском домашнем
хозяйстве». Вы знаете этот документ, эту памятку?

Заукель: Да.

Обвинитель: Я сейчас приведу несколько выдержек для того,.
чтобы охарактеризовать условия, в какие были поставлены вами эти
украинские женщины и девушки, направленные для работы в немецкое
сельское хозяйство. Найдите раздел «В»: «Регистрация в полиции, лече-
ние, надзор».

В разделе «В» — «Регистрация в полиции, лечение, надзор» имеется
следующее указание: «Восточная работница обязана носить на своей
верхней одежде, на правой стороне груди, знак «Ост».

Нашли?

Заукель: Да.

Обвинитель: Теперь раздел 4. Он называется: «Условия труда».
Там написано: «Восточные работницы, используемые в домашнем хозяй-
стве в империи, находятся в специфических трудовых условиях».

Посмотрим дальше, что это за специфические трудовые условия.
Найдите раздел 9 «Свободное время», первая строчка: «Права на сво-
бодное время восточные работницы не имеют».

Заукель: Да, однако я прошу вас зачитать этот абзац дальше. Там
говорится то же самое и в отношении других домашних работниц, немок.

Я осмеливаюсь огласить это предложение еще раз:

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ 365

«Восточным работницам, занятым в домашнем хозяйстве, в прин-
ципе разрешается передвигаться свободно за рамками своей деятель-

•ности лишь в тех случаях, когда они выходят по делам хозяйства.
Однако может быть предоставлена возможность один раз в неделю в те-
чение трех часов находиться без работы за пределами домашнего хозяй-
ства». Те же правила существовали и для домашних служащих—немок.
Свободное время было такое же самое.

Обвинитель: Здесь написано иначе. Иметь свободное время им не
разрешалось. Здесь говорится о том, что в качестве поощрения им может
быть предоставлена возможность один раз в неделю в .течение трех
часов находиться без работы за пределами домашнего хозяйства. Эта
прогулка должна заканчиваться до наступления темноты. Теперь най-
.дите раздел 10.

«Свободное время, отпуск, возвращение на родину»—так назы-
вается этот раздел. Нашли? Там написано: «Отпуска последним не пре-
доставляются. Восточные работницы, используемые в домашнем хозяй-
стве, мобилизуются на неопределенное время».

Заукель: Разрешите мне в связи с этим сделать замечание...

Эта памятка была составлена не только мною. Введения целого
ряда пунктов в то время потребовал рейхсфюрер СС.

Обвинитель: Перехожу к следующему вопросу. 18 августа 1942 г.
в Кракове у вас была встреча с подсудимым Франком. Я прочту то, что
записано по поводу вашей беседы в дневнике Франка. Это документ
СССР-223. Дневник 1942 года, страница 918: «Д-р Франк. Очень рад,

•что могу официально сообщить вам, что по сей день мы направили
в Германию свыше 800 тысяч рабочих. Недавно вы ходатайствовали
о посылке еще 140 тысяч рабочих». И дальше: «Кроме этих 140 тысяч
вы, однако, в следующем году можете рассчитывать на новые партии
рабочих из генерал-губернаторства, ибо для вербовки мы используем
полицию». Это соответствует действительности? Такая беседа у вас про-
исходила с подсудимым Франком? Он правильно записал это в своем
дневнике?

Заукель: Я ни в коем случае не могу подтвердить запись, которой я

•никогда ранее не видел и подробностей которой я никак не могу вспо-
мнить. Поэтому я не могу сказать, все ли здесь правильно. Здесь гово-
рится о том, что Франк наметил контуры будущих возможностей.

Обвинитель: Но он говорил вам относительно применения полицей-
ских методов при вербовке или не говорил? Вы это помните или нет?

Заукель: Я не помню подобного сообщения, которое относится к
1942 году. Тогда существовали совершенно иные условия.

Обвинитель: А подсудимый Франк в своей деятельности по мобили-
зации рабочей силы прибегал к полицейским методам или нет? Вам об
этом было известно?

Заукель: .Руководствуясь своим собственным опытом, я не могу
сказать вам, в какой мере генерал-губернатор прибегал к полицейским
методам при проведении таких мероприятий.

Обвинитель: Я представляю Трибуналу документ под номером
СССР-469, характеризующий методы вербовки рабочей силы, которые
"применялись на территории Польши. Этот документ представляет собой
отпечатанный типографским способом официальный приказ крейсгаупт-
мана в Минской и Варшавской областях. Он датирован 2 февраля

366

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ЗАУКЕЛЯ

1943 г. Этот приказ вручен Казимиру Новаку, родившемуся 6 мая 1926г.,
проживающему в Дызене, община Колбей. В приказе написано: «На
основании распоряжения о рабочей повинности от 13 мая 1942 г. нала-
гаю на вас обязанность работы в империи».

В конце этого приказа написано: «В случае вашего неподчинения
настоящему приказу о рабочей повинности члены вашей семьи (роди-
тели, жена, близкие родственники) будут помещены в полицейский ла-
герь и освобождены из оного только после того, как вы явитесь. Кроме
того, я оставляю за собой право конфискации вашего движимого и недви-
жимого имущества, а также движимого и недвижимого имущества чле-
нов вашей семьи. Кроме того, согласно параграфу 5 вышеуказанного
распоряжения, вы будете наказаны тюрьмой, тяжелым заключением или
заключением в концентрационном лагере. Крейсгауптман д-р Дитрих».

Вам было что-нибудь известно о применении подобных методов вер-
бовки рабочей силы на территории Польши и о существующих распо-
ряжениях подсудимого Франка?

Заукель: Я могу честно и откровенно ответить на этот вопрос: об
угрозе наказания в такой форме мне ничего не было известно.

Обвинитель: Теперь я хочу напомнить вам указания, которые дава-
лись о методах так называемой: «вербовки» рабочей силы правитель-
ственными органами Германий и лично вами в известной вам вашей-
программе. Это документ СССР-365.

Вами написано следующее:

«В связи с этим необходимо полностью исчерпать все имеющиеся
в оккупированных советских областях людские резервы. Если не удастся'
получить необходимую рабочую силу на основе добровольности, то сле-
дует немедленно приступить к мобилизации, к насильственной отправке».
Такие указания вами давались?

Заукель: Я до сих пор не нашел еще этого места. Мне неправильно-
его показали

Обвинитель: Сейчас вам покажут еще раз. Такие указания вами
давались?

Заукель: В оккупированных областях я не мог сам лично ведать
всеми служебными вопросами, этим занимались областные управления.
Однако под словом «насильственный» я имел в виду не действия под.
угрозой наказания в таких масштабах, как это, к величайшему огорче-
нию, утверждается в одном из документов, а применение правил, дей-
ствующих в Германии. Это очень существенная разница.

Обвинитель: То, что я сейчас вам прочитал, написано в вашей теле-
грамме или нет?

Заукель: Это написано в моей телеграмме. Но я определенно ска-
зал, что мне это было поручено фюрером.

Обвинитель: Теперь далее. В письме от 3 октября 1942 г. га улей-
теру Мейеру вы писали: «Я учитываю трудности, которые встретятся при
выполнении этого нового задания. Но я также убежден, что при приме-
нении всех средств и при полной преданности исполнителей — я подчер-
киваю слова «всех средств» — выполнение этого нового поручения может-
быть осуществлено в соответствии со сроками». Это вы писали?

Заукель: Да, я это писал.

Обвинитель: 31 марта 1942 г. вы отправили письмо имперским
комиссарам. Сейчас вам передадут документ СССР-127, в котором вы

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ФУНКА 367

писали: «Вербовка, за которую вы отвечаете, должна форсироваться
всеми доступными мерами, включая суровое применение принципа при-
нудительного труда, с тем, чтобы в кратчайший срок можно было бы
утроить количество завербованных». Такие указания вы давали?

Заукель: Я давал такие указания. Говоря о суровом применении
принципа принудительности труда, я не имел в виду дурных или пре-
ступных методов, а считал, что к системе принудительного труда нужнб
прибегать лишь с целью выполнения количественного задания, когда
дело касалось количества людей.

Обвинитель: Теперь я приведу несколько выдержек из документов
других лиц.

Сейчас вам передадут стенограмму выступления подсудимого Ро-
зенберга. (Заукелю вручают документ.)

Я ограничусь очень краткой выдержкой из этой стенограммы. Чи-
тайте эа мной:

«Я знаю, что если прибудет полтора миллиона человек, то им
нельзя создать блестящих условий. То, что тысячи находящихся
здесь людей живут в плахих условиях или подвергаются плохому обра-
щению, является вполне естественным. Из-за этого не стоит слишком
волноваться. Однако это очень серьезный вопрос. Я думаю, что гаулей-
тер Заукель уже обсудил его или собирается это сделать. Ведь эти люди
с Востока привезены в Германию, чтобы работать и давать возможно
более высокую производительность труда. Это очень серьезное дело^
Чтобы добиться такой высокой производительности труда, их нельзя при-
возить на три четверти замерзшими и заставлять стоять в пути по десять
часов. Им нужно давать есть, чтобы они имели достаточный запас сил».

Правильно ли подсудимый Розенберг освещает положение, в кото-
ром находилась рабочая сила, вывозившаяся вами из оккупированных
территорий, или вы считаете, что он освещает это неправильно?

Заукель: Я не могу сказать и никак не могу определить, когда
Розенберг произнес эту речь. Я лично ее не слышал и не получал про-
токола. Но я могу категорически заявить, что как только я принял свою
должность, я принял эффективные меры к тому, чтобы во что бы то ни
стало избежать такого положения, о котором здесь говорил Розенберг и
которое существовало до того, как я принял свою должность.

Обвинитель: Г-н председатель, я ограничусь этой одной выдержкой
из выступления подсудимого Розенберга и не буду использовать много-
численные документы, уже представленные суду и с неоспоримостью
устанавливающие применение, с ведома подсудимого Заукеля, преступ-
ных методов мобилизации рабочей силы на оккупированных территориях
и использование ее в качестве рабов в Германии.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АМЕРИКАНСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ФУНКА

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 11 января 1946 г.}

Характер и значение работы Функа с крупными промышленниками-
подчеркнуты в его биографии.

...Я прошу разрешения коротко остановиться на выдержках из био-
графии Функа:

;368 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ФУНКА

«Не менее важное значение, чем работа Функа в области создания
программы в 1931—1932 гг., имела его деятельность в качестве связного
между фюрером и руководителями германской промышленности, тор-
говли, внешней торговли и финансов. В связи с его прошлой деятель-
ностью его личные связи с экономическими руководителями были широки
и многообразны. Он мог теперь привлечь их на службу Гитлеру и не
только авторитетно отвечать на их вопросы, но также убедить их и завое-
вать их поддержку для партии. Для того времени это была очень важ-
ная работа. Каждый успех, достигнутый в этом вопросе, означал мораль-
ное, политическое и экономическое усиление боевых сил партии и помо-
гал уничтожить предрассудок о том, что национал-социалистское дви-
жение является только^, партией классовой ненависти и классовой
>борьбы».

Непосредственно до того, как подсудимый Функ, заменив подсуди-
мого Шахта, занял пост министра по вопросам экономики в 1938 году,
•была произведена коренная реорганизация функций этого министерства,
в результате которой оно было объединено с управлением четырехлет-
него плана в качестве высшего командования германской военной эко-
номики. Эта реорганизация была проведена на основании декрета от
4 февраля 1938 г., который был подписан Герингом как уполномочен-
ным по вопросам четырехлетнего плана.

Сейчас я хочу указать только на то, что этот декрет ясно доказы-
вает, что подсудимый Функ играл важнейшую роль в экономической
мобилизации в этот решающий период.

В 1938 году ему было непосредственно поручено подготовить герман-
скую экономику к войне. Секретным декретом он был назначен генераль-
ным уполномоченным по вопросам экономики, и он занял этот пост, кото-
рый до него занимал подсудимый Шахт. В этой связи я ссылаюсь на
документ, который представляет собой письмо от 6 сентября 1939 г. Это
письмо было препроводительным письмом к проекту закона об обороне
империи от 4 сентября 1939 г. Я хотел бы огласить выдержку на стра-
нице 4 английского перевода — второй, третий, четвертый абзацы. Там
говорится: «Задача генерального уполномоченного по вопросам эконо-
мики заключается в том, чтобы использовать все экономические силы
в интересах обороны империи и обеспечить в экономическом отно-
шении существование германской нации. Ему подчинены: имперский
министр по вопросам экономики, имперский министр по вопросам про-
довольствия и сельского хозяйства, имперский министр труда и т. д.».

«Он также несет ответственность за финансирование обороны импе-
рии в рамках имперского министерства финансов и имперского банка».
«Генеральный уполномоченный по вопросам экономики должен выпол-
нять запросы ОКВ, которые имеют большое значение для вооруженных
сил, и он должен обеспечить экономические условия для промышленно-
'сти по производству вооружения, которые находятся под непосредствен-
ным руководством ОК.В, в соответствии с ее запросами».

Подсудимый Функ в своей речи, произнесенной 14 октября 1939 г.,
пояснил, каким образом в качестве генерального уполномоченного по во-
просам экономики он в течение полутора лет до начала агрессии против
Польши поставил германскую экономику на рельсы войны:

«Хотя все экономические и финансовые управления были загружены
работой по выполнению четырехлетнего плана под руководством генерал-

Допрос подсудимого Функа.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ФУНКА ___ 369

фельдмаршала Геринга, военная экономическая подготовка Германии
к войне также проводилась тайно и в других отделах в течение более
года, главным образом путем создания национального руководящего
аппарата по выполнению особых военных экономических задач, которые
должны были быть выполнены в тот момент, когда война станет уже
фактом. Для этой работы, были объединены все экономические управ-
ления в один административный аппарат, а именно под руководством
генерального уполномоченного по вопросам экономики, на пост которого
фюрер назначил меня полтора года назад».

Занимая одновременно эти две должности — генерального уполномо-
ченного по вопросам экономики и министра по вопросам экономики, под-
судимый Функ, естественно, был осведомлен относительно тех требова-
ний, которые программа агрессии заговорщиков предъявляла к эконо-
мике Германии. Документ, который уже был принят в качестве доказа-
тельства, представляет собой совершенно секретный протокол совещания,
которое проводилось в кабинете Геринга 14 октября 1938 г.

На этом совещании Геринг ссылался на международную ситуацию и
директиву Гитлера составить гигантскую программу вооружения, в кото-
рой говорилось, что министерство экономики должно увеличить экспорт
с тем, чтобы приобрести иностранную валюту, необходимую для выпол-
нения этой задачи...

Военно-воздушные силы должны были возрасти в пять раз. Военно-
морской флот должен был усилить свое вооружение, и армия должна
была ускорить производство оружия для необходимого нападения.

После ухода в отставку Шахта Функ стал основной, центральной
фигурой в подготовке планов финансирования войны. Это было есте-
ственно, потому что Функ после 1939 года занимал три поста, которые
были тесно связаны с финансированием военных мероприятий, а имен-
но: министра по вопросам экономики, генерального уполномоченного
по вопросам экономики и в дополнение к этому — председателя рейхс-
банка.

Роль Функа в финансировании войны ясно демонстрируется в доку-
менте, который был обнаружен в захваченных архивах имперского мини-
стерства по вопросам экономики. Он состоит частично из письма, напи-
санного генеральным уполномоченным по вопросам экономики и подпи-
санного от его имени д-ром Поссе. Письмо датировано 1 июня 1939 г., и
к нему прилагается протокол совещания по вопросам финансирования —
совещания, которое состоялось под председательством заместителя
Функа — д-ра Ландфрида в министерстве по вопросам экономики.

В течение совещания, на котором присутствовали двенадцать чинов-
ников, пять из которых несли прямую ответственность перед Функом
и занимали различные посты, обсуждался меморандум относительно
финансирования войны, который был подготовлен генеральным уполно-
моченным по вопросам экономики 9 мая 1939 г. Я хотел бы огласить
выдержку;

«Затем было доложено относительно содержания записки по вопро-
сам внутреннего финансирования войны от 9 мая этого года, в которой
также обсуждались цифры, которые были даны мне имперским мини-
стром финансов. Было указано, что генеральный уполномоченный по
вопросам экономики заинтересован в первую очередь в том, чтобы вне-
сти в законы по вопросам финансирования войны идею финансирования

24 Нюрнбергский процесс, т. II

1

370 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО ФУНКА

военных издержек, рассчитывая на доход в будущем, после окончания
войны... • ;

Заместитель министра Нюмен, во-первых, поставил на обсуждение
вопрос, будет ли в состоянии промышленность выполнять все запросы
армии, в особенности в случае, если запросы армии, как об этом гово-
рится в вышеупомянутом докладе, возрастут примерно до 14 миллиардов
в первые три месяца войны. Он заявил, что если производственная
мощность промышленности на территории империи будет взята за
основу, то он сомневается в возможности такого увеличения».

Ясно, что подсудимый Функ осуществлял огромную власть над зна-
чительными областями германской экономики, организация и' руковод-
ство которыми имели своей конечной целью подготовку к войне. Некогда
мощная германская военная машина, которая была построена на осно-
вании тщательной экономической подготовки, была обязана своим
существованием также и деятельности подсудимого Функа и была под-
чинена интересам нацистской агрессии. И подсудимый Функ делал это,
будучи полностью осведомленным о планах военной агрессии. Осведом-
ленность его подтверждается несколькими факторами: длительным и тес-
ным сотрудничеством Функа с нацистскими внутренними кругами, харак-
тером его официальных обязанностей, господством идей войны в нацист-
ской Германии и тем фактом, что применение силы и угрозы применить
насилие были главным и открытым оружием внешней политики Гер-
мании.

Последним доказательством, еще больше подтверждающим осведом-
ленность Функа, является тот факт, что в то время, когда Функ прово-
дил экономическую подготовку, создавались планы агрессии, планы,
которые позднее проводились в жизнь. Эти планы могли эффективно
проводиться в жизнь только в том случае, если они проводились одно-
временно с экономическими мероприятиями.

Этот факт осведомленности подсудимого Функа подкрепляется всеми
документальными доказательствами, которые уже были представлены
Трибуналу в свете вышеперечисленных факторов.

Мы уже видели, что подсудимый Функ сообщил г-ну Мессерсмиту,
что захват Австрии Германией якобы вызывался политической и эконо-
мической необходимостью и что этот захват следовало произвести любы-
ми средствами.

Геринг давал инструкции министерству по вопросам экономики,
которые нельзя рассматривать иначе как директивы для подготовки эко-
номической основы для агрессии. ...Функ и его подчиненные в мае—июне ;

1939 года готовили детальные планы финансирования войны, а именно
специфической войны против Польши. В этой части я хотел бы сослаться ;

на письмо от 25 августа 1939 г., написанное подсудимым Функом Гит-
леру. В этом письме Функ выражал свою благодарность за то, что он ;

был в состоянии использовать свой опыт в эти исторические времена и
внести вклад в эти грандиозные события. Он благодарил Гитлера за то,
что тот принимал его предложения, которые были направлены на подго-
товку германской экономики к войне.

Более того, были представлены другие доказательства, которые
показывают, что подсудимый Функ как лично, так и через своих пред-
ставителей участвовал в экономическом планировании, которое пред-
шествовало военной агрессии против Советского Союза.

I

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА ____ 371

...Подсудимый Розенберг, который был назначен уполномоченным по-
вопросам централизованного разрешения проблем, возникавших в связи
<: оккупацией восточной территории, то есть Советского Союза, обсуждал
вместе с подсудимым Функом экономические проблемы, которые должны
были возникнуть после осуществления плана агрессии на Востоке.
...Функ назначил некоего д-ра Шлоттерера своим представителем для
сотрудничества с Розенбергом в связи с эксплуатацией восточных
территорий, и Шлоттерер почти ежедневно встречался с Розен-
бергом.

Совершенно ясно, что подсудимый Функ участвовал в каждой стадии
деятельности заговорщиков с момента захвата ими власти и до их ко-
нечного поражения. Всегда он действовал эффективно, может быть,
иногда более скрытно, чем другие, и содействовал осуществлению нацист-
ской программы, которая с самого начала предусматривала использо-
вание безжалостного террора и насилия внутри, а в случае необходи-
мости — и вне пределов Германии.

Мы также утверждаем, что подсудимый Функ, будучи полностью
осведомленным о намерениях заговорщиков, являясь министром по во-
просам экономики, председателем Рейхсбанка и генеральным уполномо-
ченным по вопросам экономики, активно участвовал в мобилизации гер-
манской экономики для агрессии.

Более того, в качестве члена правительственного совета по вопросам
обороны и центрального управления по планированию он активно уча-
ствовал также и в ведении агрессивной войны. Более того, в силу того,
что он был членом центрального управления по планированию, он под-
готавливал и руководил осуществлением программы порабощения,
содействовал эксплуатации и умерщвлению миллионов иностранных
рабочих.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА

(Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 7 мая 1946 г.)

Додд\: Вчера до перерыва я спросил вас, когда вы установили
связи с СС, на что вы ответили, что с СС вы ничего общего не имели.
Затем вы все-таки сказали и признали, что СС передавало вам некото-
рое имущество, некоторые вещи, ранее принадлежавшие заключенным
концентрационных лагерей. Правильно ли я понял ваши показания?

Функ: Нет, я сказал, что Пуль однажды сообщил мне, что от СС
получен золотой вклад, и он сказал далее несколько иронически, что
лучше всего не устанавливать, что он собой представляет. Да, соб-
ственно, этого и нельзя было сделать. Ведь рейхсбанк не имел никакого
права проверять, из чего состоит вклад. Лишь позже при другом
докладе Пуля до моего сознания дошло, что выражение «вклад» было
им неверно выбрано, что речь шла не о вкладе, а о сдаче золота.
Я лично полагал, что речь все еще идет о золотом вкладе, что это золото

' Представитель обвинения от США. — Составители.
24*

372 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА _______________

состоит из золотых монет или иных девизов... Это были обычные золо-
тые слитки в обращении между валютными банками. Л^не кажется, что
золотые слитки имеют вес в 20 килограммов, приблизительно, как я их
оцениваю.

Додд: Ну, хорошо. Меня удовлетворяет ваш ответ. Когда вы
посещали кладовые, вы никогда не видели ни одной из тех ценных
вещей, которые я назвал: портсигары, оправы, ювелирные изделия,
часы и т. д.?

Функ. Никогда, никогда. Я, может быть, в общем четыре-пять раз
был в золотохранилищах и всегда лишь для того, чтобы показать
посетителям это весьма интересное зрелище.

Додд: Только четыре-пять раз, начиная с 1941 по 1945 гг.?

Функ: Я полагаю, что не больше. Я бывал там лишь с посетите-
лями, обычно с посетителями из-за границы.

Додд: И вы хотите убедить Трибунал в том, что вы, будучи прези-
дентом Рейхсбанка, никогда не проводили ревизий или инспекций так
называемых кладовых и что вы сами лично не проверяли то, что там
находилось? По-моему, каждый банкир' обычно регулярно производит
такие ревизии и инспектирует золотые запасы.

Функ: Нет, никогда. Делами Рейхсбанка руководил не президент.
Дела Рейхсбанка вел директорат. Я никогда не занимался отдельными
делами, также и отдельными операциями с золотом в частности, пере-
мещением отдельных золотых запасов небольшого объема и т. д. Если
поступало большое количество золота, то об этом сообщали в директо-
рат. Директорат руководил делами, и мне кажется, что об отдельных
операциях был информирован только ответственный директор, высший
чиновник или референт директората.

Додд: Скажите, вы имели какое-нибудь отношение к ломбарду?
Мне кажется, что в немецком языке есть слово «ломбард». Вам известно,
что такое «ломбард» или ссудная касса?

Функ: Где что-нибудь закладывают?

Додд: Да. Поскольку вы не припоминаете, видели ли вы ценности,
которые хранились в ваших складах, мы можем показать вам фильм
о кладовых Рейхсбанка, заснятый союзными войсками. Я прошу Вас,
господин Председатель, разрешить подсудимому сесть в зале суда для
того, чтобы он мог лучше видеть этот фильм, который, возможно, осве-
жит его память.

Додд (обращается к Функу): Просмотрев этот фильм о всех цен-
ностях, найденных в кладовых Рейхсбанка год тому назад, вы теперь
вспоминаете, что вы действительно имели в своем распоряжении такие
ценности в течение трех с лишним лет?

Функ: Ничего подобного я никогда не видел. И у меня такое впе-
чатление, что большая часть этих вещей, показанных в фильме, взята
из вкладов, так как люди тысячами приносили шкатулки, опечатанные
шкатулки, в которых они сохраняли свои украшения и свои драгоцен-
ностя и т. д., как это здесь видели, может быть, частично скрытые цен- ••
ности, то есть те, которые они должны были сдавать, например, ино-
странную валюту, девизы, золотые монеты и т. д. У нас, насколько
я знаю, были тысячи запечатанных вкладов, которые Рейхсбанк не мог
просматривать. Таким образом, я никогда не видел ни одного предмета
из тех, которые были показаны здесь в фильме, и не имею никакого •

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА _______________373

представления о том, откуда взялись эти вещи, кому они принадлежали
и для чего они использовались.

Додд: Да, но я спрашивал вас вчера и сейчас я вас вновь спра-
шиваю, было ли вам известно о том, что когда-либо какие-нибудь лица
помещали на хранение в рейхсбанк зубы, челюсти, коронки, мосты
и т д.?

Функ: (ответа нет).

Додд: Вы видели фильм, и вы видели золотые мосты, пластинки и
другие предметы, относящиеся к искусственным зубам. Конечно, никто
никогда не хранил такие вещи в банке. Так это или нет?

Функ: Что касается кадров о зубах, то это, конечно, особый случай.
Откуда появились эти зубы, я не знаю, меня об этом не информировали,
что делалось с этими зубами, я тоже не знаю. По моему убеждению,
подобные вещи, если они были сданы в рейхсбанк, должны были быть
переданы имперскому управлению по благородным металлам, так как
Рейхсбанк не был мастерской по переработке золота. Я не знаю, имел
ли рейхсбанк вообще технические мастерские, чтобы перерабатывать
такие вещи. Мне это не известно.

Додд: Отдельный лица не только не передают на хранение свои
зубы в рейхсбанк, но они также не передают на хранение свои оправы
для очков, которые вы могли видеть в фильме.

Функ: Да, я ведь это и говорю. Эти вещи, конечно, не были обыч-
ными вкладами. Это разумеется само 'собой.

Додд: И вы видели, что некоторые предметы, очевидно, были пере-
плавлены. Вы видели, что последний снимок представлял собою пред-
мет, который выглядит так, как будто он прошел процесс переплавки.
Скажите, вы видели это?

Функ: Я не могу сказать точно, должны ли были они сдаваться на
переплавку. Я не имею ни малейшего представления об этих техниче-
ских вопросах. Во всяком случае, мне теперь стало совершенно ясно,
а до сих пор было неизвестно, что рейхсбанк сам осуществлял пере-
плавку, то есть техническую ^переработку золотых вещей-

Додд: Хорошо, давайте посмотрим, что говорит по этому поводу
ваш помощник — господин Пуль. Это именно тот человек, которого вы
хотели вызвать в качестве свидетеля и который, как вы вчера сказали,
заслуживает доверия. У меня имеются его письменные показания, дан-
ные под присягой:

«З мая 1946 г., Баден-Баден, Германия. Я, Пуль, под присягой
показываю следующее:

1) Я родился 28 августа 1889 г. в Берлине, в Германии. Я был на-
значен членом директората Рейхсбанка в 1935 году и вице-президентом
Рейхсбанка — в 1939 году. Я занимал эти должности до капитуляции
Германии.

2) Летом 1942 года Вальтер Функ, президент Рейхсбанка, имперский
министр по вопросам экономики беседовал со мной и позднее с госпо-
-дином Фридрихом Вильгельмом, который был также членом директо-
рата Рейхсбанка.

Функ сказал мне, что он принял меры и урегулировал вопрос с рейхе -
фюрером Гиммлером о том, чтобы Рейхсбанк получал от CG в виде
вкладов золото и драгоценности. Функ приказал мне провести необхо-
димую подготовку вместе с Полем, который в качестве начальника

J74 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА

экономической секции СС ведал администрацией и экономическим руко-
водством концентрационных лагерей.

3) Я спросиу! Функа, из какого источника поступало это золото,
драгоценности и другие предметы, которые мы должны были принимать
от СС. Функ ответил, что это — собственность, конфискованная у насе-
ления восточных оккупированных территорий, и просил меня не зада-
вать дальнейших вопросов. Я протестовал против того, Чтобы рейхсбанк
хранил подобные ценности. Функ заявил, что мы должны создать необходи-
мые условия для хранения таких ценностей и что все это следует дер-
жать в строжайшей тайне.

4) Я вместе с одним из ответственных сотрудников, в ведении кото-
рого находилась касса и сейфы, провел необходимую подготовку для
хранения этих ценностей. На следующем заседании я представил отчет
по данному вопросу дирекции Рейхсбанка. Поль, руководитель эконо-
мической секции СС, на другой день позвонил мне по телефону и спро-
сил, сообщили ли мне что-нибудь по этому вопросу. Я сказал, что
не могу говорить по этому вопросу по телефону. Он пришел ко мне и
сообщил, что СС имеет некоторые ювелирные изделия и может передать
их в рейхсбанк на хранение. Я урегулировал с ним вопрос о их до-
ставке, и, начиная с августа 1942 года, мы время от времени получали
такие ценности на протяжении нескольких последних лет.

5) В число вещей, которые передавались нам на хранение, входили
драгоценности, часы, оправы для очков, золотые пломбы, золотые зубы
и другие золотые предметы. В основном, это было захвачено членами
СС у евреев, у жертв концентрационных лагерей и других лиц. Это
нам стало известно от членов СС, которые пытались превратить все эти
ценности в звонкую монету и пользовались для этого содействием рейхс-
банка, с ведома и согласия Функа.

В дополнение к золоту и другим предметам организация СС также
передавала в рейхсбанк банкноты, иностранную валюту и другие цен-
ные бумаги с тем, чтобы они хранились в обычном порядке в соответ-
ствии с установленным в отношении этих предметов порядком. В отно-
шении драгоценностей и золота Функ мне сказал, что Гиммлер и фон
Крозик, рейхс-министр финансов, достигли соглашения, согласно
которому золото и другие золотые вещи должны храниться на
счету империи, и что этот счет должен передаваться имперскому каз-
начейству.

6) Время от времени при исполнении своих служебных обязан-
ностей я посещал кладовые Рейхсбанка и смотрел, что там хранилось.
Функ также время от времени посещал кладовые и подвалы рейхс-
банва.

7) Банк валютных расчетов по указанию Функа также создал кре-
дитные фонды, которые, в конце концов, достигли 10—12 миллионов
рейхсмарок. Они были предназначены для использования их экономи-
ческой секцией СС для финансирования производств, находившихся
в ведении СС, на которых применялся труд заключенных концентра-
ционных лагерей.

Я хорошо знаю английский язык и подтверждаю, что все вышеизло-
женное, насколько мне известно, полностью соответствует действитель-
ности. Эмиль Пуль».

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА 375.

(7< подсудимому). После того как вы заслушали эти письменные
показания, данные под присягой одним из ваших ближайших сотрудни-
ков и членов директората Рейхсбанка, которого вы вчера назвали чест-
ным человеком, заслуживающим доверия, что вы скажете Трибуналу
о том, что вам было известно о взаимоотношениях между вашим банком
и СС?

Функ: Я заявляю, что этот аффидевит Пуля ложен. По всем этим
делам о золотых вкладах я говорил с Пулем самое большее три раза,
я даже думаю, — два раза. О драгоценных камнях и украшениях я с
Пулем никогда не сказал ни единого слова. Для меня это совершенно
непостижимо, что человек, который, без сомнения, осуществлял в этом
деле известные, функции, вел переговоры с СС, с Полем, хочет перело-
жить вину на меня... Я могу лишь повторить то, что я сказал вначале,
а именно, что Пуль однажды сообщил мне, что получен золотой вклад
от СС и что позже — это верно я по его инициативе, я теперь вспоминаю,
говорил с рейхсфюрером СС о том, могут ли эти вклады использоваться
Рейхсбанком. Рейхсфюрер ответил утвердительно.

Додд: Хорошо, а что вы скажете относительно последней части
письменных показаний, которой вы не коснулись в своем ответе и
в которой говорится о том, что был создан кредитный фонд для СС,
предназначенный для строительства предприятий близ концентрацион-
ных лагерей. Вы помните это? Я вам зачитаю. Пуль говорит: «Рейхс-
банк по указанию Функа создал кредитный фонд, который, в конце
концов, достиг суммы в 10—12 миллионов рейхсмарок и был предназна-
чен для использования их экономическим отделом СС для финансирова-
ния производства материалов фабриками, находившимися в ведении СС,
на которых работали заключенные концентрационных лагерей». Вы при-
знаете, что вы это делали?

Функ: Как раз об этом я только что упоминал. Пуль однажды, это
было, кажется, уже в 1939—1940 гг., сообщил мне, что его посетили
господа от хозяйственных предприятий СС и вели с ним переговоры
о кредите, который до сих пор давал Дрезденский банк и который они
хотели бы получить от Рейхсбанка. Я тогда спросил Пуля: «Будут ли
выплачены проценты по этому кредиту, обеспечен ли кредит?» «Ко-
нечно»,—сказал он. Тогда^я сказал: «Хорошо, дайте им этот кредит».
Это все, что я знаю об этом деле.

Додд: Хорошо, вы также получали вознаграждение за хранение
вещей, которые вы получали от СС, тех самых, которые вы видечи
в фильме, не так ли? Банк получил вознаграждение за свое участие
в осуществлении этой программы?

Функ: Я не понял этого вопроса.

Додд: Я сказал, разве не являлось фактом, что СС платили вам
в течение более чем трех лет за хранение вещей, которые они вам
сдавали?

Функ: Этого я не знаю.

Додд: Да, но вы должны были знать как председатель Рейхсбанка
о том, платили вам за это или нет. Вы не могли не знать этого, не
так ли?

Функ: Это были, наверное, настолько небольшие поступления, что
меня об этом никто не информировал.

376 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА

Додд: Но что вы ответите, если я вам скажу, что Пуль в своих
показаниях указал на то, что банк в течение всех этих лет получал
специальное вознаграждение и что в общей сложности 77 раз грузы
с драгоценностями, которые вы видели сегодня утром на экране, пере-
давались в рейхсбанк. Вы согласны с этим?

Функ: Возможно, что это и так, но меня не информировали об этих
вещах, я ничего не знаю о них.

Додд: Разве возможно, чтобы вы, будучи президентом Рейхсбанка,
ничего не знали об этих 77 поставках и о том, что вы получали возна-
граждение за хранение этих драгоценностей. Вы думаете, что это вполне
правдоподобно?

Функ: Если директорат мне не сообщал об этом, то я мог ничего
не знать.

Додд: Я хочу вам сообщить об одном обстоятельстве, которое,
возможно, окажет вам некоторую помощь. Дело в том, что вы время
от времени посылали меморандум ряду лиц относительно этих драго-
ценностей, — и, я думаю, вы знаете об этом, не так ли? Вы в этом
меморандуме указывали, что именно у вас находится на хранении и кому
вы направляете эти драгоценности. Известны ли вам такие меморан-
думы?

Функ: Нет.

Додд: В таком случае будет лучше, если вы посмотрите меморан-
дум от 15 сентября 1942 г., адресованный, очевидно, на имя директора
городского ломбарда, помещавшегося в Берлине. Я не собираюсь зачи-
тывать вам весь меморандум, хотя это и очень интересный документ, но,
как вы можете видеть, в меморандуме говорится: «Мы передаем вам
следующие драгоценности и просим их использовать по возможности
самым наилучшим образом». Далее дается перечень этих драгоценно-
стей: 247 колец из платины и серебра, 154 золотых часов, 1601 золотых
серег, 13 брошек с драгоценными камнями. Я не буду читать все по
порядку. Кое-что я пропускаю и читаю далее: «324 серебряных ручных
часов, 12 серебряных подсвечников, бокалы, ложки, вилки, ножи и
даже оправы для очков, вставные челюсти, пломбы, 187 жемчужин.
4 бриллианта». Здесь написано: «Гаупткасса имперского рейхс-
банка».

Вы хотите убедить Трибунал в том, что сотрудники вашего Рейхс-
банка, направляя все эти драгоценности в городской ломбард, даже не
ставили вас об этом в известность?

Функ: Я ничего не знаю об этих операциях, и их можно объяснить
лишь тем, что, невидимому, в рейхсбанк сдавались вещи, которые он
не имел права принимать.

Додд: Я также хотел бы, чтобы вы взглянули на документ 3949-ПС,
составленный несколькими днями позже, а именно— 19 сентября 1942г.
Я представляю этот документ в качестве доказательства за № США-848;

как вы видите, этот документ представляет собой меморандум относи-
тельно передачи банкнотов, золота, серебра и драгоценностей импер-
скому министру финансов. В меморандуме также указывается, что дается
лишь «частичный перечень» драгоценностей, полученных отделом дра-
гоценных металлов. Я полагаю, нет надобности зачитывать весь мемо-
рандум полностью. В последних двух абзацах, следующих после той
части меморандума, где говорится о том, из чего состояли все эти

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА 377

поставляемые драгоценности, говорится: «До того как мы передадим все
эти доходы, исчисляющиеся суммой в 1184345,59 германских марок,
. в рейхсгаупткассу на счет имперского министра финансов, мы просили
бы сообщить, под каким номером должны направляться эта и последую-
щие суммы. Позднее, может быть, будет удобно обратить внимание
ответственного сотрудника имперского министерства финансов на
суммы, переведенные в министерство германским имперским бан-
ком». На документе имеется подпись: «Гаупткасса имперского рейхс-
банка» и печать: «Оплачено по чеку, Берлин, 27 октября 1942 г.,
Гаупткасса».

Функ: Относительно этого документа я думаю, что могу дать объяс-
нение и притом на основании показаний, которые были здесь даны неко-
торыми свидетелями по вопросу о концентрационных лагерях. Свидетель
Олендорф, насколько я знаю, а также еще один свидетель показали, что
ценные предметы, которые отбирались у заключенных концентрационных
лагерей, передавались имперскому министру финансов. Я полагаю, что
техническая процедура была такова: эти вещи сначала ошибочно пере-
давались Рейхсбанку, но рейхсбанк ничего не мог сделать с этими укра-
шениями, жемчугом, жемчужными ожерельями и т. д. и всем, что здесь
указано, и передавал эти вещи имперскому министру финансов. Таким
образом, здесь со стороны Рейхсбанка был осуществлен расчет за
имперского министра финансов. Я думаю, что к такому заключению
можно прийти на основании этого письма.

Додд: Вы, несомненно, слышали показания Олендорфа о том, что
вся собственность, все драгоценности этих несчастных жертв, умерщ-
вленных в концлагерях, передавались имперскому министру финансов;

по-моему, он дал такие показания здесь, в суде.

Функ: Об этом я услышал здесь. Это для меня ново, что рейхсбанк
в таком объеме занимался этими делами.

Додд: Вы утверждаете, что вы не знали, что сотрудники Рейхсбанка
занимались этим вопросом так подробно, или вы вообще не знали того,
что сотрудники Рейхсбанка занимались этим?

Функ: Я вообще не занимался этим делом.

Додд: Но вам было известно об этом?

Функ: Нет.

Додд: Вы никогда не слышал» об этом?

Функ: Я не знал, что из концентрационных лагерей вообще сдава-
лись в рейхсбанк украшения, часы, портсигары, кольца и так далее, это
для меня ново.

Додд: Было ли вам известно о том, что поступало из концентрацион-
ных лагерей в рейхсбанк?

Функ: Да, конечно, — золото, я уже говорил об этом.

Додд: Золотые зубы?

Функ: Я уже сказал, что нет. Золото, о котором сообщил мне Пуль,
и я полагал, что это были золотые монеты, и вообще золото, которое
должно было быть так или иначе сдано в рейхсбанк, которое рейхсбанк
по закону мог использовать по своему усмотрению. О других предметах
я ничего не знаю.

Додд: Скажите, что вам сказал Гиммлер и что вы ответили Гим-
млеру, когда вы обсуждали с ним вопрос о получении золота от жертв
из концентрационных лагерей? Я думаю. Трибуналу будет интересно

378 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА______________

узнать содержание этого разговора. Сообщите Трибуналу, когда состоя-
лась беседа, что вам сказал Гиммлер и что вы ему сказали?

Функ: Где состоялась эта беседа, я уже не помню. Я ведь видел
Гиммлера очень редко, может быть, раз или два. Я полагаю, что эта
беседа имела место при одном из посещений мною Ламмерса в его поле-
вой ставке, где находилась также и полевая ставка Гиммлера, навер-
ное, это было тогда. При этом я лишь кратко, очень кратко говорил
об этом.

Додд: Скажите нам, когда это было?

Функ: Это было, приблизительно, в 1943 или 1944 году, я не помню
точно. Я не придавал никакого значения этому делу. А потом я, между
прочим, спросил: «Ведь имеется специальный подвал в Рейхсбанке, где
хранится золото, которое принадлежит вам, СС. Господа из директората
Рейхсбанка спросили меня, может ли рейхсбанк использовать этот вкла'д
для оборота». На это он ответил «да». Я с ним ни одного слова не ска-
зал об украшениях или о других подобных вещах или даже о золотых
зубах и т. д. Весь разговор относился лишь к этому вопросу.

Додд: Таким образом, вы хотите сказать, что это соглашение было
достигнуто совершенно независимо от вас и Гиммлера, между каким-то
лицом из вашего Рейхсбанка и каким-то лицом из СС, и что вы не явля-
лись инициатором заключения этого соглашения?

Функ: Да, это был не я.

Додд: Кто из вашего банка заключал это соглашение?

Функ: Повидимому, Пуль или кто-либо другой из директората рейхе-
-банка с представителем от хозяйственных предприятий СС. А меня инфор-
мировал об этом Пуль очень коротко.

Додд: Хорошо. Я хотел бы задать вам еще один или два вопроса
по поводу двух очень небольших документов. Вы заявили Трибуналу,
что вы не имели ничего общего с разграблением оккупированных тер-
риторий. Известно ли вам, что представляла собой корпорация
«Роджес»?

Функ: Я знаю лишь, что это было общество, которое, как мне
кажется, по официальному заданию производило закупки для многих
имперских учреждений.

Додд: Эта корпорация «Роджес» производила закупки на черном
рынке во Франции за счет излишков фонда оккупационных расходов,
не так ли?

Функ: Я был против того, чтобы такие закупки производились на
черном рынке.

Додд: Я вас не спрашиваю о том, одобряли ли вы эту деятельность.
Я просто вас спрашиваю, действительно ли они делали это или нет?

Функ: Этого я не знаю.

Додд: Хорошо. Взгляните в таком случае на документ, составлен-
ный одним из ваших помощников — д-ром Ландфридом, которого вы
также вызывали в качестве свидетеля и которому был направлен опросный
лист. Это—письмо от 6 июня 1942 г., адресованное в административное
управление ОК.В, в котором говорится: «В ответ на мое письмо от
25 апреля 1942 г. верховное командование вооруженных сил передало
в мое распоряжение из фонда оккупационных расходов 100 миллионов
рейхсмарок. Эта сумма, за исключением 10 миллионов рейхсмарок, уже
была передана на хранение, так как торговая корпорация "Роджес".

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА _______________379

производившая закупки сырья и находившаяся в Берлине, предъявляла
очень большие требования в отношении закупок сырья на черном рынке
во Франции. В целях устранения всяких задержек по производству
закупок, вызванных требованиями войны, необходимо выдать дополни-
тельные суммы из фонда оккупационных расходов.

Согласно информации, полученной от корпорации «Роджес» и эко-
номического бюро военного командования во Франции, для производства
таких закупок каждые десять дней необходимо иметь приблизительно
30 миллионов рейхсмарок во французских франках. Согласно сообще-
нию корпорации «Роджес», ожидается увеличение таких закупок, и по-
этому будет недостаточно .тех 100 миллионов рейхсмарок, которые
имеются в наличии, как об этом говорится в моем письме от 25 апреля
1942 г., и, кроме того, будет необходима дополнительная сумма
в 100 миллионов рейхсмарок».

Из этого письма, написанного вашим сотрудником Ландфридом,
<; очевидностью явствует, что корпорация «Роджес», 'созданная вашим
министерством, совершала операции на черном рынке во Франции,
используя деньги, которые выжимались из Франции путем чрезмерных
оккупационных расходов, не так ли?

Функ: То, что «Роджес» делала подобные покупки, — это верно.
Эти вопросы обсуждались уже раз здесь в связи с поручениями, с ука-
заниями, которые были даны в соответствии с четырехлетним планом
относительно этих закупок на черном рынке. Но здесь речь идет о раз-
решенном и организованном государством импорте, а то, против чего мы
постоянно боролись, — были неограниченные закупки на черном рынке.

Додд: Об этом вы сообщали нам вчера. Это было в 1943 году. Во
Франции в тот период мало что оставалось для продажи на черном
рынке, на белом рынке или на каком-либо другом рынке, не так ли? Эта
страна в то время уже была достаточно ограблена.

Функ: В 1943 году, мне кажется, из Франции поступало еще очень
много. Во Франции еще работали предприятия и продукция выпускалась
в довольно значительных количествах. Из официальной французской
статистики явствует, что еще и в 1943 году значительная часть общей
продукции направлялась в Германию, причем эта часть ни в коем случае
не была меньше, чем в 1941—1942 гг.

Додд: Хорошо. В любом случае я желал бы кратко остановиться на
вопросах, связанных с Россией, так как, как я понял из того, что вы
сказали вчера, вы не были в достаточной степени связаны с этим и что
вашим представителем при Розенберге являлся некий Шлоттерер.

Функ: С самого начала я предоставил в распоряжение Розенберга
министериальдиректора Шлоттерера для того, чтобы в России не рабо-
тали два экономических бюро или два экономических отдела, а лишь
один, а именно — управление имперского министра по делам восточных
территорий.

Додд: Это все, что я хотел узнать. Он был назначен на этот пост
и принимал участие в ограблении России в области машин, сырья и
товаров, продолжавшемся в течение очень значительного периода вре-
мени, и вы были полностью осведомлены обо всем этом.

Функ: Нет, это неверно, это делал не этот человек; эти операции
производились экономическим отделом «Ост», который был, как я пола-
гаю, учреждением в системе четырехлетнего плана.

380 ' ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА ________

Додд: Вы сейчас говорите совершенно другое. Поэтому будет
лучше, если я оглашу показания, которые вы дали во время предвари-
тельного допроса 19 октября 1945 г. в Нюрнберге. Вам был задан сле-
дующий вопрос: «Частью вашего плана являлся вывоз из России машин,
сырья и других материалов и отправка их в Германию?»

Вы ответили': «Да, совершенно верно, но я не участвовал во всем
этом».

«Вопрос: Однако все это действительно имело место. Но ведь вы
лично и ваш представитель Шлоттерер участвовали в обсуждении и
разработке этого плана ограбления?

Ответ: Но я сам лично не участвовал в этом.

Вопрос: Но ведь вы дали вашему представителю Шлоттереру право
действовать от вашего имени?

Ответ: Да, Шлоттерер был моим представителем по экономическим
вопросам в министерстве Розенберга».

Функ: Нет, это неверно. Эти показания полностью неверны, ибо
Шлоттерер был передан в министерство Розенберга, он стал в мини-
стерстве Розенберга руководителем хозяйственного отдела.

Додд: Вы хотите тем самым сказать, что вы не давали подобных
ответов во время вашего допроса?

Функ: Нет, эти ответы неверны.

Додд: Это очень интересно. Вчера вы сказали нам, -что ваши отве-
ты на вопросы, которые вам задавал майор Ганз, были неправильны.
Вчера я вам зачитал показания, данные вами во время другого допроса,
вы сказали, что они также неправильны. Теперь я оглашаю показания,
которые вы дали третьему лицу, и вы заявляете, что они тоже
неправильны.

Функ: Нет, я говорю, что неверно то, что я сказал.

Додд: Хорошо, я как раз об этом и говорю.

Рагинский\: Подсудимый Функ, вы вчера говорили, что ваше мини-
стерство к моменту нападения на Советский Союз имело очень ограни-
ченные функции и вы сами были, так сказать, неполноценным мини-
стром. В связи с этим я хочу задать вам несколько вопросов о струк-
туре министерства экономики.

Скажите, вам известна книга Ганса Квекке под названием «Импер-
ское министерство экономики»? Вы знаете о такой книге?

Функ: Нет.

Рагинский: Не знаете? Вам неизвестна фамилия — Квевке?

Функ: Я знаю одного Квекке.

Рагинский: Это — советник министерства экономики?

Функ: Квекке был советником в министерстве экономики.

Рагинский: И он, конечно, знал структуру министерства и его функ-
ции, не так ли?

Функ: Да, конечно, он должен был это знать.

Рагинский: Я представляю Трибуналу как доказательство под
№ СССР-451 эту книгу, а вам, подсудимый, передадут фотокопию раз-
дела этой книги, чтобы вы могли следить за текстом. С разрешения Суда

' Помощник Главного обвинителя от СССР. — Составители.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА ________________381

я процитирую несколько отрывков. Прошу открыть 65 страницу и взгля-
нуть на последний абзац (подсудимому передают документ). Вы нашли
это место?
Функ: Да.

Рагинский: Это — структура министерства экономики на 1 июля
1941 г. Вашим постоянным заместителем был некий д-р Ландфрид. Это
тот самый Ландфрид, показания которого представил ваш защитник?
Функ: Да.

Рагинский: Я прошу следить за текстом.

«Ландфриду был подчинен особый отдел, который ведал основными
вопросами снабжения сырьем и основными вопросами военного хозяй-
ства». Подсудимый Функ, я вас спрашиваю:...

Функ: Момент, момент, где это написано? (Подсудимому показы-
вают.) Где это такое?

Рагинский: Это находится в разделе 2, отдел С. (Пауза.) Вы на-
шли теперь? (Пауза.)

Функ: «Военная экономика», я не вижу этого, я ничего не вижу
о военной экономике,

Рагинский: Отдел С, раздел 2. (Пауза.)

Функ: Здесь нет ничего о военном хозяйстве, я не могу найти.
Здесь идет особый отдел.

Рагинский: Да, особый отдел, а затем что?

Функ: Затем — основы снабжения сырьем, основы военного
хозяйства...

Рагинский: Вот об этом, о военном хозяйстве, я и говорю. Читаю
дальше: «Ему же подчинена основная политика рынков, хозяйственные
вопросы в пограничных областях». Министерство состояло из пяти
главных управлений, не так ли?
Функ: Да.

Рагинский: В третьем главном управлении у вас была специальная
группа под названием «Освобождение хозяйства от евреев». Это было
в 1941 году, так?

Функ: Да, да. В это время там обрабатывались эти вопросы, это
верно. Там были' разработаны рабочие постановления, о которых мы
вчера долго говорили.

Рагинский: Я прошу следить за текстом.

«Четвертое главное управление возглавлял доктор Клукки. Это
главное управление занималось банками, валютной политикой и по-
строением финансов». Не так ли?
Функ: Да.

Рагинский: Я полагаю, что вы должны знать структуру своего
министерства и должны знать, что пятое главное управление возглав-
лялось статс-секретарем фон Ягвицом. Это управление занималось
особыми экономическими задачами в различных странах и экономиче-
скими колониальными вопросами. Пятый отдел этого управления зани-
мался военно-экономическими вопросами внешнего хозяйства. Так?
Функ: Да.

Рагинский: Это же управление занималось особыми иностранными
платежами, а также конфискациями вкладов?

, Функ: Я этого не понимаю. Здесь говорится об отделе внешней
торговли, который занимался только техническими вопросами экспорта.

382 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА

Рагинский: Возьмите отдел девизов. Вы нашли это место?

Функ: Да.

Рагинский: Вы нашли, что там говорится о конфискации вкладов?
Вы имели отношение к взаимодействию вашего министерства с внешне-
политическим отделом НСДАП? Вам понятен вопрос?

Функ: Да.

Рагинский: И у вас в министерстве был специальный отдел, который
этим занимался?

Функ: Это следует объяснить тем, что помощник статс-секретаря
фон Ягвиц, который был руководителем этого главного отдела, одновре-
менно работал в заграничной организации и для себя лично создал
в министерстве центр связи для того, чтобы обрабатывать в министер-
стве экономические вопросы, которые проходили через иностранную
организацию. Это было лишь следствием того, что фон Ягвиц одновре-
менно работал в заграничной организации и поэтому, попав в иностран-
ный отдел, поддерживал с ней связь.

Рагинский: Следует, значит, понимать так, что внешнеполитический
отдел НСДАП имел специальные экономические функции и он взаи-
модействовал с вашим министерством в этом направлении?

Функ: Нет, это неверно.

Рагинский: Для чего же у вас существовал этот отдел?

Функ: Это не отдел. Помощник статс-секретаря фон Ягвиц одно-
временно работал в заграничной организации. Я не знаю, какой пост он
занимал там, но он работал в заграничной организации прежде, чем
был "переведен рейхсмаршалом в министерство. Потом он сам в своем
отделе создал нечто вроде центра связи с заграничной организацией,
из-за границы ведь часто приезжали в Берлин хозяйственники, принад-
лежавшие к заграничной организации НСДАП, и эти люди сообщала
статс-секретарю фон Ягвицу о своих делах, о своем опыте за границей.
Больше я ничего не знаю об этом.

Рагинский: Вы хотите уверить, что это была частная инициатива
фон Ягвица и вы, как министр, ничего об этом не знали?

Функ: Да. Нет, я знал об этом, это происходило с моего ведома.

Рагинский: Я читаю последний абзац, где сказано: «Пятое глав-
ное управление подчинено внешнеполитическому отделу имперского
министерства экономики. Он (этот самый отдел) обеспечивает взаимо-
действие между министерством и заграничными организациями
НСДАП». Следовательно, речь идет не о личной инициативе фон Ягвица,
как вы хотели заверить Трибунал, этот .отдел являлся отделом вашего
министерства. Вы нашли это место?

Функ: Да. Господин фон Ягвиц руководил этим центром связи для

сотрудничества с заграничной организацией, во многих случаях это было
вполне естественно. Я не знаю, что в этом можно увидеть преступного.
или необычного.

Рагинский: Вы вчера говорили, что были уполномоченным по хозяй-
ству также неполноценным. По вашим словам, настоящим уполномочен-
ным был Шахт, а вы были второстепенным уполномоченным. Вы помните
свою статью под названием «Хозяйственная и финансовая мобилиза-
ция»? Вы помните, что вы писали тогда? (Пауза.) Ну, не будем тратить
времени, я вам напомню. Я представляю Трибуналу как доказательство
под № СССР-452 статью Функа, опубликованную в центральном!

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА __________383-

ежемесячнике НСДАП и «Германского рабочего фронта» за 1939 год
под названием «Дер шулунгсбриф». Вы писали тогда:

«Назначенный фюрером генеральным уполномоченным по хозяй-
ству, я считаю своей обязанностью позаботиться о том, чтобы во время
военных действий обеспечить также жизненную и боевую силу народа
с хозяйственной точки зрения». Вы нашли это место?

Функ: Да, нашел.

Рагинск-ий: Далее, вы писали: «Использование хозяйства для боль-
ших политических целей фюрера требует не только твердого и единого
руководства всеми хозяйственными и политическими мероприятиями,
но в прежде всего тесной согласованности с соответствующими задачами-
партии, правительства и вооруженных сил. Индустрия, продовольствие,
сельское хозяйство, лесоводство и лесной промысел, внешняя торговля,
транспорт, использование рабочей силы, установление зарплаты и цен,
финансы и кредит — все это должно быть мобилизовано на то, чтобзд
весь хозяйственный потенциал поставить на службу обороны империи.
Для проведения этой задачи мне как генеральному уполномоченному
по хозяйству подчиняются соответственно высшие представители власти'
империи».

Вы подтверждаете, что так именно вы писали в 1939 году? (Пауза.)
Вам неясен вопрос?

Председатель: Он сказал — да.

Функ: Нет, нет, мне совершенно ясно. Я сказал, что я это под-
тверждаю.

Рагинский: Вы знаете об издании в июне 1941 года так называемой
«зеленой папки» Геринга? Она оглашалась здесь, в суде. Это так назы-
ваемые директивы по руководству экономикой, а вернее директивы по
разграблению оккупированных территорий СССР. Какое участие вы.
лично принимали в разработке этих директив?

Функ: Я не знаю сейчас, — принимал я участие в этом или нет .

Рагинский: Вы не помните? Как же это могло быть, чтобы такие
документы составлялись без вас — министра экономики, президента
Рейхсбанка и генерального уполномоченного по вопросам экономики?

Функ: Во-первых, тогда я уже не был генеральным уполномочен-
ным по вопросам экономики. Уполномоченным по вопросам военной
экономики я вообще никогда не был. Все полномочия и права уполно-
моченного по вопросам экономики вскоре после начала войны перешли
к уполномоченному по четырехлетнему плану. Это здесь было уже
неоднократно подтверждено и подчеркнуто. Что касается моего личного-
участия в руководстве экономикой в оккупированных областях, то оно
было самым минимальным. Я даже не помню сейчас об этом, так как
всем управлением экономикой в оккупированных восточных областях
занимался экономический штаб «Ост» и уполномоченный по четырех-
летнему плану в полном сотрудничестве с министерством Розенберга, то
есть министерством по делам оккупированных восточных областей. Сам
помню лишь о том, что министерство экономики поручало отдельным
коммерсантам из Гамбурга и Кельна развивать в оккупированных
восточных областях частное хозяйство.

Рагинский: Мы уже слышали, каким «развитием» они занимались.
Вы грабеж называете развитием.

Вы помните свое выступление в Праге 17 декабря 1941 г. на засе-

384 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА

дании южноевропейского экономического общества или вам следует на-
помнить о нем?

Функ: Не нужно. Во время предварительного расследования я обра-
тил внимание генерала Александрова на эту речь и сказал ему тогда, что
это было неправильным газетным сообщением, которое спустя короткое
время было исправлено, опровергнуто мною.

Рагинский: Подсудимый Функ, вы несколько предупреждаете собы-
тия. Вы не знаете еще, о чем я вас хочу спросить. Вы послушайте,
а потом будете отвечать. Вы делали заявление Суду, что ни в каких
совещаниях у Гитлера, на которых обсуждались политические и экономи-
ческие цели нападения на Советский Союз, вы не принимали участия и
что об установках, высказываниях и планах Гитлера о территориальном
разделе Советского Союза вы не знаете, но ведь вы сами в своем высту-
плении говорили, что «Восток является будущей колонией Германии»,
колониальной областью Германии. Вы говорили о том, что Восток
является будущей колониальной областью Германии?

Функ: Нет. Во время предварительного расследования я уже оспа-
ривал этот факт. Когда мне был предъявлен этот документ, то я сказал,
что я говорил о старых германских колонизаторских областях, и это
может, я надеюсь, подтвердить генерал Александров. Он тогда допра-
шивал меня.

Рагинский: Я не собираюсь вызывать генерала Александрова в ка-
честве свидетеля. Я вас спрашиваю, вы это говорили?

Функ: Нет.

Рагинский: Вы сказали, что вам не нужно напоминать, а именно
это написано в вашем выступлении, я вам дословно приведу эту цитату,
«Широкие, неоткрытые еще для Европы сырьевые области в восточном
европейском пространстве станут многообещающей колониальной стра-
ной Европы». А в декабре 1941 года о какой Европе и о каких старых
германских областях шла тогда речь? Я вас спрашиваю?

Функ: Я уже оказал, что я не говорил о колониальных областях, я
говорил о старых германских колониальных пространствах.

Рагинский: Вы говорили, что являлись президентом компании
«Континенталь Ойль». Эта компания была организована для эксплуата-
ции нефтяных богатств на оккупированных территориях, в особенности
грозненской и бакинской нефти. Ответьте мне: да или нет?

Функ: Компания действовала не только в оккупированных областях,
она занималась разработкой нефтяных запасов на территории всей
Европы.

Рагинский: Вы не ответили на мой вопрос. Я вас спрашивал, гроз-
ненская и бакинская нефть — эти источники являлись объектом эксплуа-
тации этой компании'? Нефтяные источники Кавказа были включены
в основной капитал «Континенталь Ойль»?

Функ: Нет.

Рагинский: Вы помните, здесь, на Суде, оглашалась стенограмма
совещания у Геринга от 6 августа 1942 г. с рейхскомиссарами оккупи-
рованных областей? Вы помните об этом совещании?

Функ: Да.

Рагинский: Вы принимали участие в этом совещании?

Функ: Я этого не знаю. Что вы хотите сказать, что на этом сове-
щании говорилось о нефтяных запасах Кавказа? Я этого не знаю.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА 385

Рагинский: Я вас спрашиваю: вы принимали участие в этом
совещании?

Функ: Я этого сейчас уже не знаю, может быть, и принимал.

Рагинский: Вы не помните? В таком случае вам покажут этот доку-
мент. Он был представлен Трибуналу, он оглашался здесь. Это доку-
мент—СССР-170.

Как установлено, на этом совещании намечались наиболее эффек-
тивные меры экономического разграбления оккупированных территорий
СССР, Польши, Чехословакию, Югославии и других стран. На этом со-
вещании подсудимый Геринг обращался к вам с репликой. Теперь вы
вспомнили?

Функ: Да, я вспомнил, что был на этом совещании. Слова же
Геринга, обращенные ко мне, относятся к следующему: после того как
русские области были уже заняты, мы посылали коммерсантов, кото-
рые привозили туда интересующие население товары. Здесь как раз
сказано: «Туда должны быть посланы коммерсанты. Вначале их следует
послать в Венецию, чтобы они закупили там товары, которые должны
быть ими затем распределены в оккупированных русских областях».
Вот что мне тогда сказал Геринг.

Рагинский: Я не об этом сейчас вас спрашиваю, подсудимый Функ.
Вы были на этом совещании или не были? Можете вы ответить на этот
вопрос?

Функ: Конечно, если Геринг там говорил что-то мне, то я присут-
ствовал на этом совещании 6 августа 1942 г.

Рагинский: Отвечая на вопросы господина Додда о пополнении
золотого запаса Рейхсбанка, вы, подсудимый Функ, говорили, что золо-
тые запасы Рейхсбанка пополняли только золотом Бельгийского банка.
А разве вы не знали, что из национального Чехословацкого банка было
украдено 23 тысячи килограммов золота и перевезено в рейхсбанк?

Функ: О том, что было украдено, — мне не известно.

Рагинский: А что вам известно?

Функ: Я вчера здесь совершенно ясно говорил, что золотые запасы,
переместились главным образом через принятие золота Бельгийского и
Чехословацкого национального банков. О чешском национальном банке
я вчера говорил особо.

Рагинский: Да, но я вас сейчас спрашиваю не о Бельгийском, а о
Чехословацком банке.

Функ: Да, да. Я вчера уже упоминал о нем. Я говорил о нем.

Председатель: Да, он только что сказал, он говорил о Чехословакии
и о золотых запасах Чехословакии.

Рагинский: Господин председатель! Вчера он о Чехословакии не
сказал, и я этот вопрос сегодня ему поставил. Но если он отвечает
утвердительно, то я больше его по этому поводу спрашивать не
намерен.

Я перейду к следующему вопросу—о Югославии. 14 апреля 1941 г.,
то есть до полной оккупации Югославии, главнокомандующий герман-
скими сухопутными войсками издал сообщение для оккупированных юго-
славских территорий. Это документ СССР-146/1078, он уже был пред-
ставлен Трибуналу. Девятым пунктом этого сообщения определяется
принудительный курс югославской валюты — за одну немецкую марку —
20 югославских динар и в принудительном порядке наряду с югослав-

25 Нюрнбергский процесс, т. II

386 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА

скимн динарами вводятся кредитные билеты германской имперской кре-
дитной кассы «рейхскредиткассеншайне». Эти валютные операции по-
зволили немецким захватчикам по дешевой цене вывозить из Югославии
товары, а также разные ценности. Такие операции проводились во всех
оккупированных областях. Я вас спрашиваю, вы признаете, что такие
операции являлись одним из способов экономического разграбления окку-
пированных территорий?

Функ: Нет. Важно то, в каком соотношении устанавливаются
курсы. В отдельных случаях, в частности, это относится к Франции,
я протестовал против занижения курса валюты в оккупированных
областях.

Рагинский: Подсудимый Функ, о Франции вы уже говорили, и я бы
не хотел отнимать лишнее время у Трибунала. Вам следует отвечать
на мои вопросы.

Функ: Одну минуточку. Я не знаю сейчас, каково было тогда соот-
ношение между динарами и марками. Вообще не я устанавливал курсы.
Это исходило от министра финансов и вооруженных сил. Что касается
моего участия, то я всегда настаивал на том, чтобы курс валюты не уда-
лялся слишком далеко от курса, который имелся в тот момент и кото-
рый основывался на покупательной силе денег. Сейчас я уже не знаю,
каков был в то время курс динар. Что касается кредитных билетов гер-
манской кредитной кассы («рейхскредиткассеншайне»), то они должны,
конечно, были прийти вместе с германскими войсками.

Рагинский: Значит, вы хотите сказать, что вы были не при чем,
а все дело в министре финансов? Скажите, вам известны показания
вашего заместителя Ландфрида, которые представил ваш защитник? Вы
помните, что Ландфрид говорил и утверждал совсем другое. Он гово-
рил, что ваше мнение было окончательным и решающим при определе-
нии валютных курсов в оккупированных странах. Вы не согласны с этим
показанием?

Функ: При определении курса валюты, само собой разумеется,
спрашивали мое мнение как президента Рейхсбанка. Но я могу сказать,
что я всегда старался, чтобы новые курсы назначались как можно более
близкими к старому курсу и основывались на покупательной силе имев-
шего место курса, то есть чтобы занижение курса не имело места.

Рагинский: Следовательно, принудительный курс в оккупированных
странах вводился с вашего ведома и по вашему указанию?

Функ: Нет, меня спрашивали, каково мое мнение. Я должен был
просто дать мое согласие, то есть директор Рейхсбанка должен был дать
свое согласие. Моим мнением интересовались.

Рагинский: Я удовлетворен вашим ответом.

Я перехожу к следующему вопросу. 29 мая 1941 г. германский
главнокомандующий в Сербии издал распоряжение, которое было уже
представлено Трибуналу как документ СССР-135/180. Этим распоря-
жением был ликвидирован национальный банк Югославии, и все иму-
щество югославского банка было разделено между Германией и ее са-
теллитами. Вместо югославского национального банка был создан фик-
тивный так называемый сербский банк, руководителей которого назна-
чал германский генеральный уполномоченный по экономике Сербии.
Скажите, вам известно, кто был этот уполномоченный по экономике
в Сербии?

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ФУНКА 387

Функ: Повидимому, это был генеральный консул Ганс Нейгаузен,
уполномоченный генерального уполномоченного по четырехлетнему плану.
Рагинский: Нейгаузен являлся сотрудником министерства экономики?
Функ.: Нет.

Рагинский: Никогда в министерстве экономики не работал?
Функ: Нет, никогда Нейгаузен не работал в министерстве эконо-
мики.

Рагинский: Он был сотрудником Геринга?
Функ: Да. Он был сотрудником Геринга. Это правильно.
Рагинский: Вы признаете, что такая специфическая валютно-эконо-
мичеокая операция, в результате которой Югославское государство и его
граждане были ограблены на несколько миллиардов динаров, не могла
быть проведена без вашего участия и подведомственных вам учреждений?

Функ: Я не знаю точно тех положений, согласно которым были ли-
квидированы эти банки и основан новый сербский национальный банк.
Но само собой разумеется, что Рейхсбанк в таких трансакциях принимал
участие.

Рагинский: Таким образом, наряду с открытым грабежом, выразив-
шимся в конфискациях, реквизициях и т. п., которые немецкие захват-
чики проводили в оккупированных странах Восточной Европы, они
использовали до предела все экономические силы этих стран и путем
различных валютно-экономических мероприятий, таких, как обесценива-
ние валюты, захват банков, искусственное снижение цен и зарплаты,
продолжали экономическое разграбление оккупированных территорий.
Вы признаете, что именно такова была политика Германии в оккупи-
рованных странах Восточной Европы?
Функ: Нет.
Рагинский: Не признаете?
Функ: Никоим образом.

Рагинский: Я передаю Трибуналу документ под номером СССР-453,
Ю-119—это новый документ, который представляет собой заметки
о совещании у имперского комиссара по установлению цен от 22—23
апреля 1943 г. На этом совещании участвовали референты по вопросам
цен всех оккупированных областей. Я зачитаю несколько выдержек из
этого документа. На второй странице указано, что «на 1 октября 1942 г.
в Германии работало пять с половиной миллионов иностранных рабо-
чих, из них полтора миллиона военнопленных и четыре миллиона из
гражданского населения, в том числе, — как говорится в этом доку-
менте, — 1 200 000 с Востока, 1 миллион из бывших польских областей,
200 000 из Чехословакии, 65 000 хорватов, 50 000 сербов и т. д.». Далее
в этом документе говорится: «Уравнение цен должно быть произведено
за счет страны-поставщицы, то есть сальдо клиринга, которые в боль-
шинстве случаев активны для оккупированных областей». На 14-й стра-
нице указывается, что в оккупированных областях «главный интерес
заключается не в пользе для населения, а в использовании экономиче-
ских сил страны».

На странице 16-й имеется такая запись: «Относительно оккупиро-
ванных стран восточных областей: цены там гораздо ниже, чем немец-
кие цены, этим уже достигнуты большие выгоды в пользу кассы
рейха». На странице 19-й даны сведения о клиринговом долге Гер-
мании в сумме 9,3 миллиарда марок, причем клиринговое сальдо

25*

388 ДОПРОС подсудимого ФУНКА

составляет для Чехословакии минус два миллиона, по Сербии — минус
219 миллионов, по Хорватии—минус 85 миллионов, Словакии—минус
301 миллион. И, наконец, на странице 22-й документа говорится: «Цены
в оккупированных восточных областях удерживаются на таком низком
уровне, на каком это возможно. Уже сейчас достигаются выгоды, но
они употребляются на покрытие долгов рейха, и высота заработной
платы, вообще говоря, представляет одну треть немецкой».

Вы признаете, что такой планомерный грабеж, проводившийся
немецкими захватчиками в гигантских размерах, не мог быть осуще-
ствлен без вашего активного участия как министра экономики, прези-
дента Рейхсбанка и генерального уполномоченного по вопросам эко-
номики?

Функ: Я опять вынужден подчеркнуть, что во время войны я не был
уполномоченным по вопросам экономики. Но относительно этого доку-
мента я хотел бы сказать следующее. Здесь речь идет о доставленных
в Германию рабочих из-за границы и оккупированных стран. Я сам под-
черкивал, и это было доказано показаниями, что я в принципе был про-
тив доставки из оккупированных областей рабочих рук в большом объеме
в Германию, так как это наносило ущерб экономическому порядку этих
областей. О насильственной доставке я уже не говорю. Против этого, я,
само собой разумеется, также выступал. Если здесь какой-то референт,
которого я не знаю, сказал, что внешнеполитические соображения
в отношении оккупированных областей не имеют значения, так как самое
главное для нас — это использование экономических возможностей
в этих областях, а не соблюдение интересов населения, то я должен воз-
ражать против этого, поскольку это не является моей точкой зрения.
Это, очевидно, личное мнение того референта, которого, еще раз повто-
ряю, я не знаю. Совершенно понятно, что если в оккупированной области
не существует должного экономического порядка, то ни о каком произ-
водстве в этой области речи не может быть. Если цены там не установ-
лены так, что люди могут существовать и социальная жизнь может дер-
жаться в порядке, то ни о какой продукции этих областей не может
быть речи.

Что касается клиринговых долгов, то я уже вчера объяснил, что
клиринговая система была обычной торговой системой для Германии и
что я всегда признавал клиринговые долги настоящими долгами, которые
после войны должны были быть оплачены валютой в соответствии с ее
покупательной силой. Я в этом не усматриваю никакого разграбления.

Что касается всего остального, то я могу сказать, что экономика
оккупированных областей не входила в мою компетенцию, что у меня
не было полномочий издавать указания. Мое участие заключалось в том,
что я в отдельные учреждения посылал чиновников, как и все другие
инстанции, и что между этими учреждениями и инстанциями в самой
Германии существовало сотрудничество. За руководство экономикой'
в оккупированных областях я на себя ответственность не беру. Здесь
рейхсмаршал совершенно ясно заявил, что вся ответстванность за реше-
ние экономических вопросов падает на него.

Рагинский: Я понимаю, сотрудничать — вы сотрудничали, а отве-
чать — вы не хотите. А вы помните свои показания, которые вы дали
22 октября 1945 г. во время вашего допроса? Когда речь шла о насиль-
ственной мобилизации иностранных рабочих, вас спросили, знали ли вы

ФАШИСТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК ВАЗА АГРЕССИИ 389

об этом и возражали ли против этого? Не правда ли? Вы ответил»:

«Нет, почему именно я должен был возражать?...»

Функ: Нет, это неправильно. Я протестовал против насильственной
мобилизации рабочих, против того, что такое громадное количество лю-
дей должно было покинуть свои области, так как экономика в данных
оккупированных областях замирала вследствие этого.

Рагинский: У меня последний вопрос. Вы помните статью, опубли-
кованную в газете «Дас Рейхе» от 18 августа 194Д г. в связи с вашим
пятидесятилетием? Эта статья называется «Вальтер Функ—пионер на-
ционал-социалистского мышления». Я ее представляю как документ под
№ СССР-450 и зачитаю несколько отрывков из этой статьи. «Начиная
с 1931 года, Вальтер Функ как личный советник по экономическим во-
просам и уполномоченный фюрера по экономике, неутомимо сочетавший
работу в партии и хозяйстве, сделался человеком, прокладывающим
путь для новой позиции немецких предпринимателей. Если при пере-
вороте 1933 года более чем десять лет господствовавшие в немецкой
официальной жизни противоречия между политикой и хозяйством, осо-
бенно противоречия между политикой и предпринимателями, постепенно
стирались, если существовавшая преданность общему делу стала
составной частью всех работ, то это является заслугой Функа, который
проводил широкую разъяснительную работу в своих выступлениях и
трудах, начиная с 1929 года». И последний, заключительный абзац этой
статьи. «Вальтер Функ остался себе верен потому, что он был, есть и
будет национал-социалистом, борцом, посвящающим все свои работы
победе идеалов фюрера».

Каковы так называемые идеалы вашего фюрера — знает теперь весь
мир. Вы признаете правильность оценки вашей личности и деятельности,
которая дана в этой статье?

Функ: В общем и целом — да.

Рагинский: У меня нет больше вопросов.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АНГЛИЙСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПО РАЗДЕЛУ «ФАШИСТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
КАК БАЗА АГРЕССИИ»

[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 8 января 1946 г.}

Джонс: Господа судьи, мой долг теперь привлечь внимание Трибу-
нала к документу, идеи' которого стали символом веры всех подсудимых.
Я имею в виду книгу Гитлера «Моя борьба», которая дала возможность
подсудимым заранее знать преступные цели нацистских руководителей.

Эта книга может быть названа основным планом нацистской агрес-
сии. Весь ее тон и содержание подтверждает мнение обвинения о том,
что стремление нацистов к осуществлению агрессивных целей не было
случайным и не вытекало непосредственно из той политической ситуации
в Европе и в мире, которая существовала в период нацистской власти.
Книга недвусмысленно устанавливает, что использование агрессивных
войн для достижения цели во внешней политике было частью идеологии

390 ФАШИСТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК БАЗА АГРЕССИИ

нацистской партии. Великий германский философ однажды сказал, что
«идея имеет ноги и руки». Целью этих подсудимых было сделать идею
доктриной и политику «Майя кампф» политическим руководством к дей-
ствию для германского народа, в особенности для молодежи.

Как уже показали Трибуналу мои американские коллеги, с 1933 по
1939 год проводилось упорное вдалбливание идей «Майн кампф» во всех
школах и университетах Германии, так же как и в рядах гитлеровской
молодежи под руководством подсудимого Бальдура фон Шираха, а так-
же в СА, СС и среди германского населения в целом через организа-
цию подсудимого Розенберга.

Эта книга служила официальным подарком для всех молодоженов
Германии, и я теперь передаю Трибуналу один из этих «свадебных
подарков», которые вручались новобрачным в Германии. Трибунал
увидит, что на титульном листе . имеется посвящение. Оно гласит:

«Молодоженам Фридриху Розброку и Эльзе Бек с лучшими пожела-
ниями счастливого брака. Вручено районной администрацией по случаю
их бракосочетания 14 ноября 1940 г. За мэра города—регистратор».

Благодаря усилиям подсудимых и их сообщников эта книга отра-
вила сознание целого поколения и извратила мировоззрение целого
народа.

Генерал СС фон дем Бах Зеленский 'сказал здесь, что «если вы про-
поведуете в течение десяти лет, что славянские народы являются низшей
расой и что евреи «недочеловеки», логически должно последовать,
что убийство миллионов этих людей становится естественным явле-
нием». От «Моей борьбы» прямая дорога ведет к печам Освенцима
и газовым камерам Майданека.

Каковы были идеи «Моей борьбы», я постараюсь показать Трибу-
налу в цитатах. Эти цитаты распадаются на две категории. Первая кате-
гория — выражение общих идей Гитлера о необходимости применения
силы как средства разрешения международных проблем. Вторая кате-
гория содержит более детальные высказывания Гитлера по поводу
политики, которой должна следовать Германия. Большая часть цитат
второй категории содержит взгляды Гитлера на внешнюю политику.
Значение этого факта может быть оценено полностью, если Трибунал
обратит внимание на то, что вторая часть книги была впервые издана
в 1927 году, то есть меньше чем через два года после Локарнского пакта
и через несколько месяцев после вступления Германии в Лигу наций.
Дата издания уличает их в отказе от политики международного сотруд-
ничества. Я приведу прежде всего несколько цитат, которые показы-
вают, каковы были общие взгляды Гитлера, принятые и пропагандиро-
вавшиеся этими подсудимыми, на общие вопросы войны и агрессии.

«Земля, на которой мы живем, не была даром, который небо послало
нашим предкам. Они должны были завоевать ее, рискуя жизнью. Также
и в будущем наш народ не получит территорию и вместе с ней средства
к существованию, не получит ее в качестве подарка от другого народа.
Он должен будет завоевать ее силой торжествующего меча. Я считал
незаслуженным ударом судьбы, что я родился на этой планете. Мне было
грустно, что жизнь моя должна пойти по мирному пути».

«Еще будучи мальчиком, я был всем, чем угодно, только не паци-
фистом. Всякие попытки сделать меня пацифистом оказались бесплод-
ными».

ФАШИСТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК БАЗА АГРЕССИИ 391

Ссылаясь на Мольтке, Гитлер писал, что «во время войны самое
важное — это как можно скорее принять решение» и что «самые
безжалостные методы борьбы являются в то же время самыми чело-
вечными».

Обвинение покажет в ходе процесса, как преданно подсудимые 'сле-
довали этой теории безжалостного применения силы. Идеи Гитлера
о неизбежной борьбе за существование изложены в связи с доктриной
о превосходстве арийцев над другими расами и о праве германцев в силу
этого превосходства господствовать над другими расами, использовать
их как средство для достижения собственных целей.

«Если бы они не могли использовать членов низшей расы, которых
они победили, арийцы никогда не имели бы возможности сделать первые
шаги по пути, который вел их к более высокой культуре. Подобным же
образом, как без некоторых домашних животных, которых они сумели
приручить, они никогда не сумели бы открыть механическую силу, кото-
рая впоследствии дала возможность обходиться без этих животных.
Именно поэтому господство над низшими расами является одной из
важнейших предпосылок для достижения этой высокой культуры».

«Если в своем историческом развитии германский народ обладал
бы стадными инстинктами, которыми так счастливо пользуются другие
народы, германская империя, быть может, уже сегодня могла бы стать
госпожой всего мира».

...Основное в этой книге — и это повторяется снова и снова — это
проповедь организации и применения силы, проповедь превосходства
арийской расы над другими расами и права завоевывать их и править
ими, а также утверждение, что все доктрины, которые проповедуют мир-
ное разрешение международных вопросов, представляют опасную для
нации слабость.

Во всех этих аргументах заключено резкое отрицание возможности
регулирующего действия закона в международных отношениях.

Именно в свете этой общей доктрины «Майн кампф» я прошу Три-
бунал рассмотреть более подробно отдельные высказывания Гитлера
о специфических проблемах германской внешней политики.

«Я считаю, — писал , Гитлер, — что Германская Австрия должна
быть возвращена великой германской родине. Речь ни в коем .случае
не идет об экономических расчетах. Нет, нет. Если бы этот союз даже
не имел никакого экономического значения и даже если бы он был вре-
ден с точки зрения экономической, тем не менее это должно было бы
свершиться».

«Когда территория Германии охватит всех германцев, и если после
этого они не сумеют получить достаточно' средств к существованию,
тогда Германия получит моральное право, исходя из потребностей
народа, захватывать иностранные территории. Затем орала будут сме-
нены на мечи, и слезы войны дадут тот хлеб насущный, который необхо-
дим будущим поколениям».

В этой книге Гитлер также заявляет, что полное восстановление
германских границ в том виде, в каком они существовали в 1914 году,
совершенно недостаточно для его целей.

«Для будущего германской нации границы 1914 года не имеют
значения». «Мы, национал-социалисты, должны твердо придерживаться
той цели во внешней политике, которую мы наметили для себя,

392 ФАШИСТСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ КАК БАЗА АГРЕССИИ _____

а именно: германскому народу должно быть обеспечено территориаль-
ное пространство, необходимое ему для существования на земле».

Отрывки из «Майн кампф» показывают, где Гитлер собирался найти
эти' территории вне пределов германских границ 1914 года.

...«Единственной возможностью для Германии проводить правильную
территориальную политику — есть политика приобретения новой терри-
тории в самой Европе».

«...Политическое руководство германской империей должно напра-
вить все свои усилия исключительно к этой цели. Не следует предпри-
нимать никаких политических шагов для того, чтобы проводить в жизнь
другие цели, кроме этой; не следует также проводить какие-либо меро-
приятия, не ведущие к достижению поставленной цели. Германия дол-
жна твердо знать, что такая цель может быть достигнута только путем
войны, и перед лицом неизбежности этой войны нужно стоять всем вме-
сте спокойно и с решимостью. Именно с этой точки зрения нужно рас-
сматривать и оценивать всю систему союзных договоров».

«Если новая территория должна быть приобретена в Европе, она
должна быть приобретена главным образом за счет России. И снова
германская империя должна пойти по той же дороге, по которой пре-
жде шли тевтонские рыцари, на этот раз для того, чтобы приобрести
земли для германского плуга с помощью германского меча, и, таким
образом, добыть для нации ее хлеб насущный».

К этой программе экспансии на восток Гитлер возвращается не раз,
После того как он говорит о недостаточности границ Германии в довоен-
ный период, он снова указывает на восток и заявляет, что снова необ-
ходим «Поход на Восток» («Дранг нах Остен»).

Он пишет: «Поэтому мы, национал-социалисты, намеренно зачерк-
нули линию, которой Германия следовала в международной политике

в довоенный период. Мы покончили с традиционными германскими похо-
дами на юг и запад Европы, мы обратили наши глаза на Восток. Мы
положили конец колониальной и торговой политике предвоенной эпохи
и пришли к новой территориальной политике будущего. Но когда мы
сегодня говорим о новой территории в Европе, мы должны иметь в виду
главным образом Россию и пограничные с нею государства».

Гитлер был достаточно умен, чтобы понять, что его агрессивные
планы на Востоке могли быть подвергнуты опасности в случае суще-
ствования оборонительного союза между Россией, Францией и Англией.
Поэтому его внешняя политика, изложенная в книге «Моя борьба»,
заключалась в том, чтобы оттянуть Италию и Англию от Франции и
России и перейти от оборонительной позиции Германии в отношении
Франции к наступательной.

«Поскольку вечный конфликт между Францией и Германией сейчас
принял форму германской обороны против нападения Франции, этот
конфликт никогда не разрешится. Из столетия в столетие Германия;

будет терять одну позицию за другой. Если мы изучим все перемены,

которые произошли, начиная с XII века до сегодняшнего дня, в грани-

цах, внутри которых говорят на немецком языке, мы едва ли сумеем
надеяться на успешный исход в результате принятия нами линии пове-
дения, которая существовала до сих пор и была столь вредной для нас.
Только когда Германия примет все это во внимание, мы перестанем
обрекать национальную волю к жизни на прозябание в пассивной обо-

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РОЗЕНБЕРГА 393

роне. Нет, мы объединим ее для последней и решительной схватки
с Францией. В этой схватке мы будем бороться за жизненные требова-
ния германского народа. Только таким образом будет положен конец
вечному франко-германскому конфликту, который был таким исто-
щающим».

...Доказательства, заключенные в книге «Моя борьба», будучи рас-
смотрены в свете последующего поведения Германии по отношению к дру-
гим странам, показывают, что с момента достижения власти, а факти-
чески задолго до этого, Гитлер и его сообщники — подсудимые, были за-
няты тем, что планировали в подготавливали агрессивную войну. Собы-
тия доказали это кровью и несчастьями миллионов женщин, мужчин и
детей. Мы узнали, что «Моя борьба» не просто литературное упражне-
ние, которым следует пренебречь, как это, к сожалению, рассматривали
до войны те, кому она угрожала. Она есть выражение фанатической
веры в силу и в обман как в орудия господства в Европе и, может быть,
во всем мире.

Обвинение считает, что, принимая и пропагандируя звериную фило-
софию «Моей борьбы»,нацистские сообщники, обвиняемые здесь перед
судом, намеренно толкали нашу цивилизацию в пропасть войны.

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РОЗЕНБЕРГА

(Стенограмма заседания Международного Военного Трибунала
от 17 апреля 1946 г.)

Руденко ': Подсудимый Розенберг, с какого времени вы начали лично
и непосредственно участвовать в подготовке нападения на Советский
Союз?

Розенберг: Вообще никогда не начинал.

Руденко: Разве ваше назначение 20 апреля 1941 г. уполномоченным
по центральному контролю над вопросами, связанными с восточноевро-
пейскими областями, не находилось в непосредственной связи с подго-
товкой нападения Германии на Советский Союз?

Розенберг: Это не было планированием, в котором я принимал уча-
стие. Это было лишь последствием уже принятого решения, о котором
со мной никто не советовался. Мне было лишь сообщено об этом реше-
нии и о том, что отданы соответствующие военные приказы. Так как я
должен отвечать только «да» или «нет», я ответил на ваш вопрос «нет».

Руденко: Но вы не отрицаете того факта, что это назначение имело
место в апреле 1941 года?

Розенберг: Известно, что я получил это задание в апреле.

Руденко: При этом назначении Гитлер предоставил вам широкие
полномочия. Вы осуществляли сотрудничество с высшими имперскими
властями, получали от них информацию и созывали представителей
имперских властей на совещания, в частности, осуществляли сотрудни-
чество с Герингом, с министром экономики и 1К.ейтелем? Вы это под-
тверждаете? Ответьте коротко.

Главный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе. — Составители,

394 допрос ПОДСУДИМОГО РОЗЕНБЕРГА

Рсзенберг: Вы одновременно задали мне три вопроса. Первый во-
прос — получил ли я широкие полномочия. Я вообще никаких полномо-
чий не получал. Таким образом, я отвечаю на этот вопрос — нет. Вто-
рой вопрос—были ли у меня совещания? Я отвечаю,—да, само собой
разумеется, что я проводил совещания со всеми высшими имперскими
властями, занимавшимися Востоком. Я должен был это делать в соот-
ветствии с возложенным на меня заданием.

Руденко: Вы ответьте коротко на следующий вопрос: сразу после
назначения от 20 апреля 1941 г. у вас состоялось совещание с началь-
ником ОКВ?

Розенберг: Да, я посетил фельдмаршала Кейтеля.

Руденко: Вы имели беседу с Браухичем и Редером в связи с вашим
назначением?

Розенберг: Насколько я помню, с Браухичем я не говорил, и с адми-
ралом Редером, насколько помню, я тогда также не имел никаких
бесед.

Руденко: Вы совещались с подсудимым Функом? Он в качестве
своего постоянного представителя назначил доктора Шлоттерера?

Розенберг: Тогдашний имперский министр Функ, конечно, знал
о моем новом назначении и назначил доктора Шлоттерера посредником
между мной и своим министерством.

Руденко: У вас были беседы с генералом Томасом, статс-секрета-
рем Рикке и статс-секретарем Бакке по вопросам экономической эксплуа-
тации восточных областей?

Розенберг: Мне кажется, что я не говорил с Томасом. С другими
господами, о которых вы сейчас упоминали, я познакомился позже,,
Рикке я взял позже в свое министерство для связи с экономическим
штабом Востока. Бакке я, само собой разумеется, встречал также в по-
следующее время. Что касается генерала Томаса, то я даже не помню,;

был ли я с ним лично знаком. Во всяком случае, наше знакомство было
весьма поверхностным.

Руденко: Вы вели переговоры с министром иностранных дел, в ре-
зультате которых подсудимый Риббентроп назначил Гросскопфа для
постоянной связи с вашим аппаратом, а представителем политического
отдела выделил доктора Бройтигама. Это правильно?

Розенберг: Это правильно. Имперский министр иностранных дел
был проинформирован обо всем этом и назначил своим представителем
тогдашнего генерального консула Гросскопфа.

Руденко: Вы принимали ответственных представителей Фриче —
Шмидта, Глазмана и других?

Розенберг: Да, очень может быть, что это было так. С большей

частью этих господ я познакомился тогда впервые. Само собой разу-
меется, что я должен был ознакомиться со своим заданием.

Руденко: Вы вели переговоры с начальником штаба СА о выделе-
нии в ваше распоряжение самых опытных руководителей СА? ¦

Розенберг: Разумеется, я говорил с начальником штаба СА о пре-
доставлении мне подходящих сотрудников на случай занятия восточных
областей. - ;

Руденко: Итак, вы не станете отрицать, что имелся координирую-

щий центр по подготовке мероприятий, связанных с нападением на'
СССР? f

ДОПРОС ПОДСУДИМОГО РОЗЕНБЕРГА 395

Розенберг: В такой форме, как вы говорите, — нет, так как все
задачи, которые вытекали из предполагавшейся войны с Советским
Союзом, были распределены по военным органам. Экономические меро-
приятия разрабатывались Герингом. Как выяснилось позднее, большие
задачи были возложены на полицию. Я руководил лишь осуществляв-
шим связь политическим ведомством, которое должно было обсуждать
политические проблемы .Востока, информировать и обсуждать с соответ-
ствующими инстанциями все могущие возникнуть вопросы политиче-
ского и административного порядка и информировать их о политиче-
ской линии. В основном я осуществлял все это так, как о том гово-
рится в моей речи от 20 июня.
Руденко: Очень хорошо.

За полтора месяца до вероломного нападения Германии на Совет-
ский Союз вы разработали инструкцию для всех рейхскомиссаров окку-
пированных восточных областей. Вы не отрицаете этого?

Розенберг: Вчера я уже говорит об этом. В соответствии с нашим
долгом я и мои сотрудники сейчас же разработали предварительные
проекты. Эти проекты в такой форме, в какой они имеются здесь
и в какой они мне предъявлялись, в действительности не вышли
в свет.

Руденко: К этому вопросу я еще возвращусь. В своем отчете, кото-
рый вы представили Гитлеру 28 июня 1941 г. «О подготовительной
работе по вопросам, связанным с территорией Восточной Европы», вы
указали, что с адмиралом Канарисом у вас состоялась беседа, во время
которой вы просили Канариса в интересах задач контрразведки выде-
лить людей, которые, работая контрразведчиками, в то же время смо-
гут выступать как политические работники. Вы подтверждаете это?

Розенберг: Нет, это неправильно. Я слышал, что адмирал Канарис
создал группу для проведения актов саботажа или иной работы. Он
был у меня однажды, я просил его не вмешиваться в подготовительные
работы политического характера, что он мне и обещал.
Руденко: Вы не отрицаете встречу с Канарисом?
Розенберг: Встречу — нет.

Руденко: А беседу, во время которой вы просили Канариса в инте-
ресах разведки выделить людей для помощи вам, вы это отрицаете?

Розенберг: Да, это я отрицаю. Но я не отрицаю того, что, разу-
меется, если бы у Канариса были какие-либо интересные важные поли-
тические новости, ему следовало бы мне об этом сообщить. Но у меня
не было никакой шпионской организации. В те годы я вообще...

Руденко: Не распространяйтесь, я вам покажу документ, в интере-
сах ускорения допроса, и оглашу это место. (Дайте подсудимому доку-
мент.) Я имею в виду, господа судьи, документ ПС-1039.

Речь идет о вашем отчете «О подготовительной работе по вопросам,
связанным с территорией Восточной Европы». Я зачитываю: «С адмира-
лом Канарисом состоялась беседа, во время которой договорились о том,
что люди моего аппарата, при имеющихся условиях, ни в коем случае не
вступят ни в какие сношения с какими-либо представителями народов
Восточной Европы. Я попросил его в интересах задач контрразведки
выделить людей, которые, работая контрразведчиками, в то же время
смогут выступать как политические работники с тем, чтобы определить
их дальнейшее использование. Адмирал Канарис сказал, что, само