ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 99
Папен: Один из сотрудников моего штата был расстрелян, а двое
арестованы. Юнг не принадлежал к моему штату.
Файф: Юнг не входил в ваш штат, но он был вашим ближайшим
помощником.
Конечно, широко известно, что генерал фон Шлейхер и его жена
также были расстреляны и, если мне не изменяет память, генерал
фон Гренау был также расстрелян, да?
Папен: Да, правильно.
Файф: Вы были арестованы, как вы нам сказали, в течение трех дней,
и я полагаю, что ваши досье с делами были отобраны у вас, да?
Папен: Да, правильно'.
Файф: Скажите, пожалуйста, эти события потрясли вашу веру в ре-
жим?
Папен: Мою веру во что?
Файф: Эти события потрясли вашу веру в режим и в Гитлера?
Папен: Во всяком случае, я уже вчера показал суду, что этим актом
пакт от 30 января был нарушен.
Файф: И вы подали заявление об отставке 2 июля, не так ли?
Папен: Нет; я подал в отставку еще раньше.
Файф: Вы уже подали заявление об отставке 18 или 19 июня и под-
твердили его снова 2 июля?
Папен: Совершенно правильно.
Файф: Вы заявляете сейчас Трибуналу, что снова подали заявление
об отставке потому, что вы потеряли веру в режим, или потому, что ваша
гордость была уязвлена тем, что вы были арестованы, ваш секретарь
расстрелян, а ваши документы захвачены?
Папен: Я просил отставку, во-первых, из-за невозможного отношения
ко мне лично и к моим сотрудникам, во-вторых, потому, что этим актом
Гитлер нарушил пакт от 30 января и всякое внутриполитическое сотруд-
ничество мое с ним стало невозможно.
Файф: Хорошо. Попрошу вас сейчас посмотреть на документ № 714.
Это ваше письмо Гитлеру, написанное 4 июля. Тут сказано:
«Вчера, в 10 часов утра, я имел честь информировать вас устно от-
носительно моего отношения к событиям последних дней, после того как
меня освободили из-под ареста в 9 часов вечера 2 июля. Я тогда заявил
вам, что не могу более занимать своего поста в кабинете до тех пор,
пока не будет реабилитирована моя честь и честь моих сотрудников.
30 июня пять моих сотрудников были арестованы, и один из них был
расстрелян. Мои досье были конфискованы, моя канцелярия опечатана,
а мой личный секретарь также арестован. Это положение продолжается
и по сегодня.
Такого рода поведение в отношении второго в стране государствен-
ного чиновника может быть оправдано только в том случае, если он и
его сотрудники виновны в соучастии в заговоре против фюрера и госу-
дарства. В интересах защиты не только моей лично чести, но и в еще
большей степени ради сохранения авторитета и доброго имени государ-
ства нужно или немедленно доказать мою виновность в этом деле, или же
реабилитировать меня». И затем вы пишете: «Эти события стали известны
за границей частично в извращенном виде... Поэтому нельзя терять ни
часу времени». Вы обращаетесь к его солдатскому чувству чести и про-
сите, чтобы это дело было передано генеральному прокурору или чтобы
7»
100 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
было опубликовано коммюнике, в котором бы говорилось..., «что" прове-
денное расследование показало, что нет никаких доказательств какой-
либо причастности к заговору, и тем самым была бы полностью восста-
новлена моя честь и честь моих сотрудников. Если вы не пожелаете при-
нять этих мер, мое дальнейшее пребывание в кабинете станет невозмож-
ным». Теперь посмотрите, что далее говорится в письме. «Уже 18 и
19 июня я предоставил свою канцелярию в ваше распоряжение, канцлер.
Теперь я с еще более легким сердцем могу просить вас об отставке, по-
тому что работа, начатая нами вместе 30 января 1933 г., уже, повиди-
мому, находится вне опасности от дальнейших покушений. Одновременно
я прошу освободить меня от исполнения обязанностей уполномоченного
по Саарской области. Я надеюсь, что вы осуществите свое решение о реа-
билитации моей чести, что я вас прошу сделать в течение нескольких
ближайших часов. Я остаюсь всецело преданным вам и вашей деятель-
ности на благо нашей Германии».
Правильно ли, что вы почувствовали облегчение от того, что деятель-
ность Гитлера была вне опасности, что ей не угрожали дальнейшие по-
кушения?
Папен: Да, у меня сложилось впечатление, что это была революция,
которую он подавил. Это письмо было написано мною через день после
моего освобождения из-под ареста. У меня было такое ощущение, что
это была революция и, наконец, с нею было покончено.
Файф: Так, следовательно, мы можем считать, что вы совершенно
чистосердечно, в здравом уме, с полной верой в то, что вы говорите,
с полной искренностью заявили 4 июля 1934 г.: «Я остаюсь всецело пре-
данным вам и вашей деятельности на благо нашей Германии». Это
верно?
Папен: Да, поскольку я должен был надеяться, что моя дальнейшая
работа для Германии не окажется вредной, даже если он отойдет от меня
в своем внутриполитическом сотрудничестве.
Файф: В результате этого вы встретились с Гитлером в тот же день,
не так ли?
Папен: Я видел его раньше.
Файф: Да, но вы также виделись с ним после этого письма?
Папен: Я видел его ча день до этого.
Файф. Но вы виделись с ним после того, как было написано это
письмо, и разве вы не приняли предложение Гитлера остаться вице-канц-
лером до сентября с тем, чтобы после этого перейти на работу в мини-
стерство иностранных дел?
Папен: Нет, мне кажется, это не так.
Файф: Если вы не считаете это достоверным, посмотрите на сле-
дующее письмо. Оно датировано 10 июля и начинается следующими
словами:
«Наше соглашение от 4 июля» — именно этим днем датировано
письмо — «о том, что я останусь на своем посту вице-канцлера до сен-
тября, а затем перейду на работу в министерство иностранных дел, осно-
вывалось на следующих условиях: немедленное и полное восстановление
моего авторитета и чести таким образом, чтобы я мог остаться на службе
в империи, на любой должности, на любом посту».
Заявляете ли вы сейчас Трибуналу, что 10 июля вы не знали, что
генерал фон Шлейхер и его жена были убиты, что генерал фон Гренау
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
101
был убит и что Юнг, так же как и Бозе, были уничтожены? Вы гово-
рите, что вы не знали всего этого 10 июля?
Папен: Я вовсе не оспариваю того, что я знал это, но я ведь требо-
вал, как я уже сказал Суду, чтобы немедленно было начато расследо-
вание, для того чтобы точно узнать причины этого. Общественное мнение
утверждало, что Шлейхер был расстрелян в тот момент, когда он Отстре-
ливался. Все эти вещи для меня были тогда совершенно неясны.
Файф: Но ведь, конечно, правильно то, как вы тут написали, что вы
дали согласие Гитлеру остаться на посту вице-канцлера до сентября,
а затем перейти на работу в министерство иностранных дел на тех усло-
виях, которые здесь приведены? Не так ли?
Папен: Нет, это неправильно.
Файф: Но ведь это ваше собственное письмо.
Папен: Да, это письмо было написано в силу того, что Гитлер обе-
щал мне начать расследование и то выяснение фактов, которое после вос-
становления моей чести и после выяснения всех преступлений обеспе-
чило бы мне возможность оставаться на службе в империи. Но этого
никогда не произошло.
Файф: Фон Бозе и Юнг работали с вами в самом тесном сотрудни-
честве, и вы лучше всех других знали, были ли они невиновны. Почему же
вы, зная об этом, дали согласие Гитлеру оставаться на посту вице-канц-
лера, а затем — перейти на работу в министерство иностранных дел?
Папен: Я уже констатировал, .что ушел в отставку, а то предложе-
ние, где говорится о том, что я, может быть, останусь на посту, — это
просто предположение. В действительности я ушел с поста и с июня фак-
тически не исполнял никакой правительственной должности.
Файф: Посмотрите на следующую строчку в этом письме: «С этой
целью 5 июля я передал вам мои предложения относительно официаль-
ного заявления, в котором должно быть сказано, почему произошли
аресты некоторых чиновников из моего штата и каким образом фон Бозе
лишился жизни. Кроме того, там должно было говориться о полной не-
причастности всех моих сотрудников к восстанию СА. Моя просьба сде-
лать такого рода заявления была выполнена только частично — было
объявлено лишь об освобождении и невиновности фон Чирского, фон Са-
виньи и моего личного секретаря — Штетзингена».
Вы передали Гитлеру свой проект и просили Гитлера издать офи-
циальное заявление, но он этого не сделал, он не восстановил честь лю-
дей, с которыми вы бок о бок работали, но тем не менее вы остались на
своем посту, вы дали согласие Гитлеру принять его предложение остаться
на посту вице-канцлера и затем перейти на работу в министерство
иностранных дел.
Понимаете, что я хочу сказать? Я говорю совершенно ясно, что един-
ственно о чем вы заботились, — это о вашем личном положении, восста-
новлении вашей личной чести. Вы готовы были служить этим убийцам,
лишь бы была восстановлена ваша собственная честь.
Папен: Господин обвинитель, лучшим доказательством моих наме-
рений отойти от режима, является тот факт, что я действительно ушел
в отставку. Если бы было выяснено все, если бы была установлена неви-
новность моих чиновников и служащих, которые были арестованы и
убиты, тогда для меня была бы возможность остаться на государствен-
ной службе, но не вице-канцлером — я ведь отказался от этого поста.
102
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАЛЕНА
Из этого письма вы видите, что Гитлер ничего не предпринял для того,
чтобы выяснить причины этих арестов.
Файф: И так как Гитлер не сделал подобной попытки, вы написали
еще более отвратительное письмо, в котором восхищались его дей-
ствиями:
«Глубоко почитаемый имперский канцлер!
Я долго размышлял о нашем вчерашнем разговоре и о заявлении,
которое вы сделали, и, в частности, о том, что вы сказали в связи с ва-
шими намерениями, касающимися вашего выступления в рейхстаге. Я не
перестаю думать об огромной важности этой речи и о ее особом влиянии
на положение Германии также и в сфере внешней политики. И поэтому
чувствую необходимость, фактически я считаю своим долгом сообщить
вам мое мнение, как я часто делал это прежде в связи с другими
случаями.
Вы объяснили мне вчера, что вы собираетесь публично признать от-
ветственность за все, что случилось в связи с подавлением бунта СА,
Разрешите мне сказать, что я считаю это намерение проявлением муже-
ства и гуманности. Подавление бунта и ваше смелое и твердое вмеша-
тельство, конечно, будут встречены полным признанием всего мира.
Однако в настоящее время бременем для Германии являются события,
которые произошли помимо вашей собственной инициативы и без всякой
непосредственной связи с этим бунтом. Вы сами приводили примеры
этого. Об этом писали, в частности, в британской и американской прессе».
Вы пишете далее: «Разрешите мне уверить вас снова, что я лично
и мое положение, за исключением восстановления моей личной чести, не
играют более никакой роли и имеют значение лишь постольку, по-
скольку события в вице-канцлерстве от 30 июня рассматриваются обще-
ственностью как следствие разрыва между вами и мной».
Затем после дальнейших высказываний в том же роде вы заканчи-
ваете письмо словами: «с неизменным восхищением и преданностью...»
Разве дело не сводилось к тому, подсудимый, что вам было безраз-
лично, были ли расстреляны ваши сотрудники или 'нет и приняло ли пра-
вительство, членом которого вы являлись, убийство как орудие политики,
лишь бы только была восстановлена ваша личная честь? Все это не имело
для вас никакого значения, лишь бы только была восстановлена ваша
честь и была бы вам обещана возможность дальнейшей работы в мини-
стерстве иностранных дел.
Папен: Нет, это не так.
Файф: Почему же вы писали такие вещи главарю банды убийц
умертвившей ваших сотрудников? Почему вы писали этому человеку:
«Подавление бунта и ваше смелое и твердое вмешательство будут встре-
чены полным признанием всего мира»? Почему вы это писали?
Папен: Потому, что я тогда придерживался того мнения, что в дей-
ствительности имела место революция и что Гитлер подавил ее. С другой
стороны, было уничтожено много людей, в том числе и сотрудники моего
бюро. По этому вопросу я желал получить от Гитлера разъяснение.
Когда он мне сказал, что он согласен взять на себя ответственность за
это, то я считал это очень хорошим поступком, но я понял его не так,
как он фактически поступил впоследствии, заявив в рейхстаге, что эти
события вполне оправданы. Я понял его заявление о том, что он хочет
взять ответственность за все эти события, в том смысле, что он разъяс-
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
103
нит всему миру эти события, а не объявит их правильными с точки зре-
ния закона и не нуждающимися в расследовании.
Файф: Заявляете ли вы Трибуналу, что 12 июля вы думали, будто
могут существовать какие-либо сомнения в том, виновен ли ваш друг
Юнг, или возможность того, что он был виновен в измене родине и в за-
говоре против Гитлера? Вы что, верили в это, хотя бы одну минуту?
Папен: Нет, конечно, нет.
Файф: Так, вы очень хорошо знали, что Гитлер был обеспокоен обще-
ственным мнением за границей, поскольку он боялся, что там распро-
странятся сведении относительно разрыва между вами и им, не правда ли?
Вы знали, что после кровавой чистки была необходима поддержка быв-
шего канцлера Германской империи, как вы нам сказали, — католика из
старинной семьи, пользовавшегося большим авторитетом среди католи-
ческого населения, что поддержка человека подобного круга была бы
очень ценной для него после этой кровавой чистки, которая вызвала бес-
покойство общественного мнения за рубежом. Вы ведь знали, что такая
поддержка ему нужна, не так ли?
Папен: Нет, из этого письма следует, что я долгое время просил Гит-
лера установить, почему, по каким причинам отнеслись таким образом
к моим сотрудникам и ко мне лично.. Он должен был сказать это миру.
Файф: Если бы вы как бывший канцлер империи и, как вы сами
говорили, один из руководящих католических деятелей в Германии, быв-
ший офицер имперской армии, заявили бы в то время: «Я не хочу быть
сообщником в убийстве, в хладнокровном убийстве, являющемся орудием
политики», — вы могли бы, конечно, рискуя в известной степени соб-
ственной жизнью, свергнуть этот гнилой режим. Не так ли?
Папен: Это возможно, но если бы я сказал это публично, я, вероятно,
исчез бы куда-нибудь, так же как и мои сотрудники. Мне кажется, что
мир мог бы понять из самого факта моей отставки, что я не иду в ногу
с этим режимом.
Файф: Тогда вы взгляните на то, что вы сами писали. Посмотрите
на документ № 717. Здесь вы подчеркивали то обстоятельство, что Гит-
лер придавал очень большое значение вашему сотрудничеству. Посмо-
трите на второй абзац. Я зачитаю его, вы говорите там: «Я надеюсь, что
вы получили мое вчерашнее письмо и поняли его в правильном смысле.
Сегодня я прошу вас, по личным причинам, разрешите мне отсутствовать
на заседании рейхстага. Вчера вы придерживались того мнения, что мое
отсутствие может создать впечатление, что между нами существуют раз-
ногласия. Но подобное впечатление не создастся, если вы в своей речи
сошлетесь на случай в вице-канцлерстве в той форме, в какой вы это
мне обещали. Я вел себя в течение всех этих дней по отношению к внеш-
нему миру весьма замкнуто и старался показываться как можно реже.
И вы, конечно, поймете, что я не хочу появляться в общественных местах
до тех пор, пока с меня не будет снята даже тень подозрения. Я просил
также председателя партийной фракции в рейхстаге извинить меня за
мое отсутствие».
Кто был в это время председателем партийной фракции? Вы имеете
в виду председателя фракции нацистской партии?
Папен: Мне кажется, что председателем фракции был Фрик.
Файф: Это была правящая партия, не так ли?
Папен: Да. Из этого письма ясно вытекает, что я просил Гитлера от-
104 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
читаться перед рейхстагом за предпринятые против меня и моих сотруд-
ников меры.
Файф: Вы хотели, чтобы он сделал заявление о том, что вы всегда
были абсолютно лойяльны по отношению к нему? Этого вы хотели? Да?
Папен: Нет.
Файф: Хорошо, если вы не согласны с этим, посмотрите на документ
№ 718. Это ваши слова, сказанные на следующий день: «Глубокоуважае-
мый канцлер! После того как вы вчера сделали перед нацией и всем ми-
ром ваш великий отчет о внутреннем положении и о событиях, которые
привели к 30 июня, я чувствую, что мне хочется пожать вам руку, как
я это сделал 30 января 1933 г., и поблагодарить вас за все то, что вы
дали германскому народу, подавив в зародыше вторую революцию, про-
возгласив непреложные принципы государственного мужа. Трагические
и печальные обстоятельства помешали мне впервые, начиная с 30 января,
быть рядом с вами. Вы сами разрешили мне отсутствовать и проявили
понимание того, что вице-юанцлер не может занять свое место на мини-
стерской скамье, если он подвергается особому обращению (досье, кон-
фискованные у меня, все еще не возвращены мне, несмотря на указания
Гервнга и ваши собственные). Ваши заявления ясно показали истории,
что какое-либо подозрение в связях между мной и этим предательским
заговором являлись преднамеренной клеветой и злословием. Я благодарю
вас за это заявление». Затем, после того как вы пишете, что люди все
еще верят этому, в предпоследнем абзаце вы заявляете: «Поэтому я
был бы вам особенно' признателен, если бы вы с определенностью заявили
при удобном случае, что до сегодняшнего дня», — то есть до 14 июля, —
«я преданно стоял рядом с вами и сражался за вас, за ваше руковод-
ство, за вашу деятельность на благо Германии».
Что же, подсудимый, вы отрицаете то, что я предъявил вам несколько
минут назад? Вы отрицаете, что все, чего вы хотели, — это, чтобы всему
миру было заявлено о вашей лойяльности по отношению к режиму? Вас
совершенно не беспокоило то, что фон Шлейхер и его супруга, фон Бозе
и Юнг, и многие другие были убиты правительством империи. Если это
не так, то почему вы написали такое письмо?
Папен: Я написал это письмо, и это из самого письма ясно, потому,
что меня в последующее время обвиняли в причастности к попыткам
убийства Геринга, Геббельса и к другим заговорам. Поэтому для меня
было очень важно констатировать, или для меня было важным, чтобы
рейхсканцлер констатировал, что я не принимал участия ни в каком за-
говоре против него в течение всего этого восстания. Само собой разу-
меется, что в этом письме я сначала говорю о своем положении и о по-
ложении, в которое попали мои сотрудники. В мою задачу не входило
заботиться о восстановлении чести господина фон Шлейхера — это
должна была сделать армия.
Файф: Но сейчас я хочу сказать вам следующее: даже после того,
как вы узнали, что ваши друзья были убиты, не говоря уже о ваших ста-
рых коллегах, ваши собственные друзья были убиты, вы снова и снова
заявляете о вашей лойяльности и о том, что вы всегда работали и со-
трудничали с Гитлером во всем, что он делал. Вы честно заявляли об
этом? Содержание этих писем является честным изложением ваших убе-
ждений или вы утверждаете, что это ложь, которую вы писали для того,
чтобы защитить себя?
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА Ю5
Папен: Нет, я писал это потому, что в действительности все эти дей-
ствия, направленные против меня, попытка Гиммлера убить меня и тот
факт, что я был арестован, основывались только на том предположении,
что я участвовал в каком-то заговоре против правительства Гитлера. По-
этому в самом начале я должен был ясно показать, что, пока я являюсь
членом этого правительства, во всей своей деятельности я был всегда
в высшей степени лойяльным. Вот причина, в силу которой я просил
констатировать эти факты.
Файф: Вы помните, что ваш защитник по вашим инструкциям послал
опросный лист барону фон Лерснеру? Это вопрос № 2. «Правильно ли,
что подсудимый фон Папен, исповедуя консервативные идеи, надеялся
изменить политику Гитлера и склонить его к своим собственным взгля-
дам, но что после того, как 30 июня произошли убийства и Гитлер их
оправдал, подсудимый убедился в том, что все надежды и стремления
были напрасны».
И Лерснер весьма естественно отвечает на этот вопрос: «да».
Скажите, это правильно выражает ту точку зрения, которой вы при-
держивались до того времени, «до тех пор пока 30 июня 1934 г. произо-
шли убийства, и одобрение этих убийств Гитлером убедило его», то есть
вас, в том, что ваши надежды и стремления были напрасны? Вы со-
гласны с этим? Это опросный лист, предъявленный вам вашим собствен-
ным ученым защитником?
Папен: Да, да, я согласен с этим.
Файф: Если таковы были ваши взгляды, почему вы писали такие
письма, высказывая такое верноподданническое восхищение Гитлером?
Папен: То, что я хотел сказать этим опросным листом, или, вернее,
то, что я хотел спросить у Лерснера, заключается в следующем: пра-
вильно ли...
Файф: Это один из наиболее ярких образцов наводящего вопроса,
который я когда-либо видел. Вы заявляете, что ваш опросный лист яв-
ляется выражением вашей точки зрения, не так ли?
Папен: Это можно было бы, сказать, если принять во внимание, что
я был того мнения, что после 30 июня стала очевидна невозможность
дальнейшего сотрудничества с Гитлером и вследствие этого стало
ясно, что программа коалиции, на которой мы согласились, потер-
пела крах...
Файф: Вы снова говорите о своей неизменной верности Гитлеру и
восхищении им, и повторяете то, что вы всегда сотрудничали с ним.
«Я остаюсь всецело преданным вам и вашей деятельности на благо на-
шей Германии». Если ваша точка зрения изложена в этом опросном
листе и заключается в том, что основы вашей веры были поколеблены,
почему вы пишете, что вы остаетесь всецело преданным деятельности
Гитлера ради Германии?
Папен: И вам и Суду я уже заявлял, что надеялся, что, несмотря
на этот крах Гитлера в области внутриполитической и в области внешне-
политического курса, он будет вести благоразумную политику. Он был
уже у власти, мы ведь не могли теперь отстранить его от власти, мы
должны были считаться и с Гитлером и с его правительством.
Как известно, все остальные министры остались на своих постах.
Я был единственным человеком, который ушел с поста. Все эти письма,
с помощью которых вы хотите доказать, что я нечестен или говорил
106 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАЛЕНА
неправду, или, как вы это называете, что я лжец или обманщик, не могут
скрыть от мира того факта, что я тогда ушел с поста.
Файф: И через одиннадцать дней вы приняли новый пост. Через
одиннадцать дней после последнего письма вы взяли на себя представи-
тельство интересов — я не скажу банды убийц — вы представляли это
правительство, сделавшее убийство орудием своей политик», на посту
полномочного министра в Австрии, через одиннадцать дней после вашего
последнего письма. Давайте посмотрим, играл ли здесь роль мотив убий-
ства. Думали ли вы, что Гитлер фактически стоял за путчем в Австрии,
который привел к убийству канцлера Дольфуса?
Папен: Я знал, что назначенный им руководителем австрийской пар-
тии Габихт был, во всяком случае, связан с этим делом, но что сам Гит-
лер дал свое согласие на этот акт, — это мне не было известно.
Файф: А вы думали о том, что министерство иностранных дел Гер-
мании фактически стояло за этим путчем?
Папен: Министерство иностранных дел?
Файф: Да.
Папен: По моему мнению, оно не имело ничего общего с этим.
Файф: Вы думали тогда, что Рит, посол Германии в Вене, фактиче-
ски направлял этот путч?
Папен: Нет, мне только известно, что Рит вел переговоры с австрий-
ским правительством.
Файф: И вы не знали о том, что Гитлер стоял за этим? Вы отри-
цаете, что министерство иностранных дел имело отношение к этому
путчу? Вы не знали, что Рит был с этим связан? Посмотрите на стра-
ницу 98 книги документов. Это — ваш отчет, отчет, сделанный год спустя.
Я рассматриваю его не в хронологическом порядке. Это, по-моему, по-
следний параграф страницы 79 немецкого текста:
«Надежда на то, что личные переговоры между фюрером и рейхс-
канцлером, а также главою итальянского государства Штрезе приведут
к урегулированию германо-итальянских разногласий, перешла в свою
противоположность, поскольку Муссолини после убийства его друга Доль-
фуса занял угрожающую позицию и поскольку была проведена частич-
ная мобилизация итальянских войск на Бреннере. Стало совершенно
ясно, что попытки восстановить с Германией дружественные и нормаль-
ные отношения путем посылки меня в Вену были тогда невозможны после
событий недавнего времени. Недоверие к насильственным методам
австрийской национал-социалистской партии, — обратите внимание на
следующие слова, — поскольку становилось все более и более ясным из
прошедших судов, что она находится под влиянием руководящих герман-
ских деятелей, было слишком сильным. Впечатление, произведенное тер-
рористическими методами, а также смерть федерального канцлера все
еще живы в памяти у широких слоев».
Теперь, подсудимый, скажите Трибуналу, каких руководящих гер-
манских деятелей вы имели в виду, утверждая, что они стояли за путчем
25 июля? Кто были эти люди, которые, как вы заявляете, стояли за
убийством Дольфуса? Кто они?
Папен: Ни в коем случае этим лицом не был бывший германский
посол в Вене фон Рит, а только Габихт и подчиненные ему лица, кото-
рые руководили политикой австрийских национал-социалистов.
Файф: Я хочу знать другое. Я спросил вас, кто были руководящие
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
107
представители германского государства? Вы не собираетесь заявлять
здесь Трибуналу, что Габихт, связной при национал-социалистской пар-
тии Австрии, был германским руководящим деятелем? Кто были эти
люди? Вы ведь не собираетесь утверждать, что австрийские нацисты
были руководящими германскими деятелями? Кто были люди, о которых
вы говорите как о высокопоставленных представителях германской
империи?
Папен: Руководящей личностью был, несомненно, Габихт. Это пись-
мо написано еще для того, чтобы сказать Гитлеру: «Посмотри, это ты
наделал!»
Файф: Вы хотите, чтобы Трибунал принял всерьез, как основание
для вынесения суждения о вашей правдивости, ваше заявление о том, что
под руководящими германскими деятелями вы подразумеваете Габихта
и никого иного, хотя вы употребляете множественное число? Разве вы
не помните, подсудимый, — подумайте, прежде чем ответить, что генерал
Глейзе-Хорстенау не мог даже вспомнить имени Габихта, когда давал
свои показания? Вы не можете серьезно здесь заявлять, что вы имели
в виду под этими высокопоставленными, представителями связного
австрийской НСДАП? От вас можно ожидать большего. Подумайте еще
раз и скажите: кого вы на самом деле имели в виду?
Папен: Господин обвинитель, Габихт не был агентом, он был назна-
чен Гитлером в качестве руководителя национал-социалистской партии
Австрии, так что я с полным правом могу назвать его руководящей лич-
ностью. Поскольку Гитлер знал уже тогда о всех происходивших собы-
тиях, то при чтении моего письма ему должно было быть понятно, что
я имею в виду.
Файф: Но даже если я приму ваше заявление о Габихте, чего я, ко-
нечно, никогда не сделаю, то это ведь только один человек. Кто были
остальные? Вы здесь говорите о высокопоставленных руководителях гер-
манской империи? Кто были люди, руководившие этим путчем и убий-
ством?
Папен: Я должен сказать вам откровенно, что с тех пор прошло уже
двенадцать-пятнадцать лет, и я не могу уже вспомнить, кого именно я
имел в виду, когда писал эти строки. Во всяком случае, целью этого
письма было показать Гитлеру, что те методы, которыми там действо-
вали, были много вреднее, много ненадежнее, чем мы тогда думали.
Файф: Мы будем исходить из того, что вы считали, что за убийством
Дольфуоа стояли какие-то неопределенные высокопоставленные лица из
Германской империи. Теперь, оставляя это, давайте рассмотрим, что вы
говорите в отношении показаний Мессерсмита. Насколько я понимаю, вы
отрицаете показания Мессерсмита в тех местах, которые касаются вас.
Давайте посмотрим на его показания и увидим, в какой мере вы сможете
серьезно доказать, что показания его неверны. Я хочу, чтобы вы посмо-,
трели на этот отрывок из письменных показаний. Абзац начинается со
слов: «Что политика аншлюсса осталась совершенно неизменной, под-
твердил мне Франц фон Папен, когда он прибыл в Вену в качестве посла
Германии».
Папен: Да.
Файф: Посмотрите на несколько строк ниже. Дальше Мессерсмит
заявляет: «Когда я посетил фон Папена в германской миссии, он встре-
тил меня словами: «Теперь вы у меня в миссии, и я могу направлять наш
108 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
разговор». В самой 'наглой и циничной форме он затем заявил мне, что
вся юго-западная Европа до границ Турции естественно представляет
собой тыл Германии и что он облечен полномочиями ,облегчить экономи-
ческий и политический контроль Германии над всей этой территорией.
Он совершенно прямо и откровенно сказал мне, что контроль над
Австрией будет первым шагом. Он определенно заявил, что находится :
в Австрии для того, чтобы ослабить и подорвать австрийское правитель-
ство и действовать из Вены таким образом, чтобы ослабить другие госу-
дарства на юге и на юго-западе. Он сказал, что так как он пользуется
репутацией хорошего католика, то он намеревается использовать ее для
того, чтобы приобрести влияние на некоторых австрийцев, таких, как ;
кардинал и другие. Он сказал, что он говорит мне это потому, что гер-
манское правительство с целью приобретения контроля над Западной ,
Европой хочет итти на все и что нет ничего, что могло бы остановить его
на этом пути, а также что наша политика и политика Франции и Англии ;
не строится на учете реального положения вещей». Затем господин Мес-
серсмит говорит, что сказал вам, как он был поражен, и что вы только ;
улыбнулись и ответили, что этот разговор, конечно, останется между ;
вами и? что ни вы, ни Мессерсмит не будете говорить так откровенно
с другими. Затем он заявляет: «Я вхожу в эти детали потому, что очень
характерно, как откровенно и прямо высокопоставленные нацистские
чиновники говорили о своих целях». И теперь вы заявляете Трибуналу,
что вы не говорили ничего подобного Мессерсмиту. Независимо от того,
говорили вы Мессерсмиту или нет, скажите, отрицаете ли вы, что это
были ваши намерения и цели?
Папен: Да, я отрицаю, что мои цели и намерения были такими, ка-
кими излагает их здесь Мессерсмит.
Файф: Я хочу рассмотреть еще один вопрос. Я прошу вас на одну
минуту обратиться к документу, на который вы смотрели некоторое время
назад. Это документ 2248-ПС. Это обзор, который вы сделали в 1935 го-
ду. Посмотрите на страницу 81.
«Великая историческая речь фюрера 21 мая этого года, а затем мор-
ское соглашение значительно ослабили напряжение во внешней политике
в отношении Англии. Но ясно и окончательно определившееся отноше-
ние национал-социализма к советской доктрине государства, естественно,
удвоили франко-русские попытки помешать нашему проникновению на
восток и юго-восток, в то же. время не приведя к ослаблению напряже-
ния и в других направлениях, путем явного отказа от включения или
аннексии Австрии. Все попытки вновь образованной Третьей империи
вести экономическое, в особенности политическое, наступление на юго-
восточную Европу немедленно сталкивались с фронтом, образованным
всей Европой».
Кто внушил вам идею экономического или политического наступле-
ния на юго-восток Европы? Вы говорили об этом с подсудимым Нейра-
том? Вы сами пришли к этому выводу?
Папен: Само собой разумеется, но я делаю здесь лишь негативное
утверждение. Я констатирую, что наступление в направлении юго-восточ-
ной Европы должно столкнуться с фронтом, образованным всей осталь-
ной Европой. Итак, я предостерегаю от этого.
Файф: Вы понимаете г-н фон Папен, что я не могу сделать сейчас
никаких комментариев. Я могу только обращать ваше внимание на от-
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАЛЕНА 109
дельные моменты. Я спрашиваю вас, внушил ли вам эту идею, скажем,
министр иностранных дел, или это были ваши собственные идеи? Вы
говорите, что это ваши собственные идеи?
Папен: Да.
Файф: Посмотрите на страницу 82, где вы говорите: «Этот реалисти-
ческий обзор европейского положения непосредственно показывает, что
германо-австрийская проблема не может быть, по крайней мере в бли-
жайшем будущем, успешно разрешена с точки зрения внешней политики.
Мы должны в настоящее время довольствоваться тем, чтобы междуна-
родное положение Австрии не ухудшилось, имея в виду разрешение
проблемы в будущем. В этой связи опасность пакта о невмешательстве
и двустороннего пакта может быть успешно предотвращена. Окончатель-
ное оформление этого решения зависело и зависит лишь от формы гер-
мано-австрийских отношений и ни от чего более».
Почему вы так боялись пактов о невмешательстве, если вы считали,
что возможно только эволюционное решение австрийского вопроса, опи-
рающееся на волю самой Австрии? Почему вы так боялись пакта о не-
вмешательстве, который обязал бы Германию не вмешиваться во внутрен-
ние дела Австрии?
Папен: По очень простой причине. Все политические комбинации,
которые в то время проводились противной стороной, имели лишь одну
цель, а именно — запутать Австрию в такую комбинацию, независимо
от того, подразумевать ли под этим дунайский пакт или пакт с Италией
или Францией, создать для нее такую ситуацию, которая бы сделала
невозможным развитие идеи , аншлюсса. Само собой разумеется, что
вследствие этого целью нашей политики должно было быть и остаться
не допустить ухудшения международного положения Австрии.
Файф: Да, я ожидал, что вы именно так ответите. Взгляните сейчас
на страницу 83. Это следующий абзац: «Немецкий народ в течение веков
шел по пути страданий для того, чтобы добиться единства. На заре на-
ционал-социализма и при создании Третьей империи путем окончатель-
ного уничтожения всякого государственного партикуляризма появилась
единственная неповторимая возможность закончить работу Бисмарка и
приблизить разрешение проблемы отношений между Германией и
Австрией и сделать это в результате динамического развития событий
внутри Германии». Разрешите мне кратко сформулировать то, что вы,
по-моему, понимаете под завершением задачи этого человека, потому что,
я надеюсь, у нас не будет разногласий в вопросах истории, каковы бы
они ни были в другом. Насколько я понимаю, вы считаете, что Бисмарк
в 1871 году, создав Германскую империю, сделал лишь попытку разре-
шить эту проблему, так как империя Габсбургов осталась отделенной от
Германии, а завершением этой задачи было бы, по вашему мнению, вклю-
чение старых владений Габсбургов в Германию вместе с другими госу-
дарствами германской нации, входившими в священную Римскую импе-
рию. В общих чертах, это то, что вы хотели сказать?
Папен: Совершенно верно. Не все габсбургские государства, а только
Австрию — часть Германской империи.
Файф: Вы имели в виду первоначальную империю Габсбургов?
Папен: Да.
Файф: Что вы хотели сказать, заявив, что разрешение вопроса об
отношениях между Германией и Австрией должно было быть достигнуто
110
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
в результате «динамического развития событий внутри Германии». Что
вы имели в виду, говоря эту фразу?
Папен: Под этим я имел в виду следующее. Еще никогда в истории
Германии не случалось, чтобы какая-нибудь большая партия, которая
написала на своем знамени единство Германии, существовала в обоих
государствах. Это было бы неповторимым историческим явлением, и этим
я хотел сказать, что динамика этого движения в обеих странах, которая
требует единства, обеспечивает перспективу разрешения этого вопроса.
Файф: Подсудимый, я хочу объяснить вам, в чем именно состоит труд-
ность, с которой я сталкиваюсь. Как вы могли совместить существование
централизованной Германии во главе с национал-социалистским прави-
тельством, чьи неразборчивые методы вы тогда уже знали после собы-
тий 30 июня 1934 г., как вы могли совмещать существование централи-
зованной Германии, достигнутое весьма неразборчивыми методами,
с эволюционным разрешением австрийской проблемы?
Видите ли, именно это говорится в данном абзаце. Мне кажется, что
все это проще, чем вы говорите. Мне кажется, что вы стремились к аннек-
сии Австрии при первой возможности национал-социалистской империей.
Папен: Само собой разумеется, что я должен был считаться с суще-
ствовавшим тогда положением, и я считался с ним как каждый политик
с реальным мышлением. Итак, я пытался с помощью имеющихся факто-
ров национал-социалистской партии в обеих странах прийти к разреше-
нию этого вопроса.
Файф: Видите ли, в настоящий момент я прошу вас объяснить, что
вы имел» в виду под выражением: «динамическое развитие внутренних
событий в Германии». Короче говоря, подсудимый, я хочу, чтобы вы ясно
поняли, что Мессерсмит говорил прежде всего о ваших действиях в Юго-
Западной Европе; во-вторых, он говорил о том, что Австрия была первым
шагом, первым объектом.
Теперь я прошу вас обратиться к странице 102 того же документа.
Это ваш собственный отчет от 18 октября 1935 г. Я хочу, чтобы вы рас-
смотрели третье утверждение Мессерсмита относительно вас, которое вы
отрицаете,—утверждение о том, что вы собирались работать в Австрии
путем ослабления ее государственного строя. Я прочитаю первую фразу,
чтобы вы поняли, о чем идет речь.
Документ начинается словами:
«Вчерашняя перетасовка кабинета напоминает бескровный бунт
принца Штаремберга и хеймвера (австрийской организации внутренней
безопасности). Становится совершенно ясно, что министр Фей уже ранее
слышал о своей предполагавшейся отставке и что уже вчера днем по его
указанию общественные здания в Вене были заняты преданными ему
воинскими частями хеймвера. Правительство немедленно, в виде контр-
меры, усилило охрану, приданием ей полицейских частей».
Далее вы рассматриваете создавшееся положение вещей. Это начало
отчета. Затем, если вы посмотрите на следующую страницу, вы говорите:
«Несмотря на явную победу вице-канцлера и упорные попытки
австрийской прессы доказать, что перемещения в кабинете были прове-
дены для консолидации внутренних сил страны, австрийское обществен-
ное мнение, в том числе круги хеймвера, чувствуют, что страна вступает
на очень шаткую почву. С нашей точки зрения, изменение положения
вещей весьма желательно. Всякое новое ослабление системы является
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
111
для нас преимуществом, даже в том случае, если сначала фактически
положение кажется направленным против нас. Фронты начинают дви-
гаться, и наша задача будет состоять в том, чтобы поддерживать их
в этом состоянии движения».
Итак, подсудимый, из этого с определенностью вытекает, что вы по-
лагали, что если только в австрийском государстве создается положение
политической неустойчивости или беспорядка, то неважно, будет ли дан-
ный демарш антигерманским, лишь бы только росло недоверие и возра-
стало напряжение. Это было преимуществом для Германии, и именно
этого вы желали.
Ведь именно таков смысл этих строк, не правда ли?
...Я продолжу чтение.
«Продолжение переговоров по поводу компенсации, которые были
прекращены со времени Женевской декларации, кажется совершенно из-
лишним в настоящее время. Было бы хорошо еще более возбудить уже
взбудораженное общественное мнение против итальянской политики
путем умной и тактичной обработки через прессу, однако без того, чтобы
дать правительству всякий повод обратиться к новым отчаянным мерам
и начать новую пропагандистскую кампанию против нас. Я был бы очень
благодарен, если бы имперский министр пропаганды выделил на эту
работу несколько опытных журналистов. В остальном он не может дать
событиям развиваться самостоятельно в ближайшем будущем. Я уверен,
что перемещение сил на европейской шахматной доске даст нам возмож-
ность в недалеком будущем активно перейти к вопросу об организации
влияния на юго-западных территориях».
Необычайно — да позволено мне будет так сказать — необычайно,
как Мессерсмит сумел изложить ваши мысли и идеи, если между вами
никогда не было такого разговора, не правда ли?
Прежде чем закончить вопросы, связанные с показаниями Мессер-
Смита, подсудимый, я хочу задать вам три вопроса относительно других
стран Юго-Восточной Европы, о которых упоминал Мессерсмит. Было ли
вам известно, что министерство иностранных дел Германии руководило
движением Генлейна среди судетских немцев и финансировало его?
Папен: Мне кажется, что я только теперь узнал об этом, так как
в 1935 году, когда был составлен этот отчет, вопрос о судетских немцах
вовсе не был актуальным.
Файф: Когда вы узнали об этом?
Папен: В основном я узнал об этом здесь, в зале суда.
Файф: Было ли вам известно, что империя поддерживала Кодриану
и «железную гвардию» в Румынии?
Папен: Мне кажется, что это было в более поздний период.
Файф: Вы узнали об этом несколько позже 1935 года, не так ли?
Когда вы узнали об этом?
Папен: Я не могу точно это сказать, но мне кажется, что эти собы-
тия с «железной гвардией» в Румынии относятся приблизительно
к 1937 году.
Файф: Было ли вам известно, что в 1944 году в имперской государ-
ственной газете, которую издавал подсудимый Кальтенбруннер, обсуж-
дался вопрос о том, что вы являетесь подходящим канцлером для того,
чтобы сделать то же самое в Венгрии и обеспечить приобретение импе-
рией Венгрии, то есть предполагалось, что вы можете быть использованы
112
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
для проведения работы внутри Венгрии для того, чтобы включить ее
в империю. Было известно вам об этом?
Папен: Нет. Во-первых, я этого не знал, а во-вторых, я позволю себе
сказать, что сама эта мысль невероятна, так как я был очень дружен
с регентом Венгрии Хорти, и в своем опросном листе адмиралу Хорти я
поставил ему вопрос, на который он, к сожалению, не ответил, так как
он уже не помнит этого. Там констатируется, что осенью 1943 года вен-
герский министр внутренних дел Керестсе-Фишер передал мне документ,
из которого ясно вытекало, что германские или германо-венгерские силы
хотели добиться аншлюсса Венгрии с Германией. Этот документ по жела-
нию регента Хорти я тотчас же передал фон Риббентропу и попросил
его принять необходимые меры для предотвращения этого. Это подтвер-
ждается документами, и венгерский министр внутренних дел может под-
твердить это.
Файф: Видите ли, подсудимый, я хочу сказать о другом. Мне без
различно, примете ли вы мою точку зрения или нет. Я хочу сказать, что
выбор пал на вас. Разве вы этого не знаете? Вы ведь знаете, на какой
документ я ссылаюсь сейчас. Это документ, на котором имеется множество
пометок Кальтенбруннера. В этом документе о вас пишется как о лице,
которое могло бы провести внутреннюю работу в Венгрии.
Папен: Да, с этими записями я познакомился после того, как вы
предъявили их здесь.
Файф: Если вы узнали об этом только здесь, то единственно, что я
хочу знать,—это было ли вам известно в 1944 году о том, что в прави-
тельственном документе, изданном в Германии, о вас говорилось как
о подходящей кандидатуре для внутренней работы в Венгрии с целью
присоединения ее к Германии? Если вы скажете, что вы об этом не знали,
то мне нет необходимости больше беспокоить вас по этому поводу. Вы
говорите, что узнали об этом лишь позавчера?
Папен: Во-первых, это так и было, во-вторых, известным из истории
фактом является то, что я неоднократно возражал против этих стремле-
ний, имевших место в Венгрии, поскольку они имели своей целью каким-
либо путем, а позднее путем оккупации, сделать Венгрию составной
частью Германской империи. Я считал это самой неправильной и самой
невозможной политикой, которую можно было бы проводить.
Файф: Помните ли вы, подсудимый, гаулейтера Рейнера, с которым
у вас был случайный и, я уверен, очень интересный разговор накануне
аншлюсса? Вы помните свидетеля Рейнера? Я хочу, чтобы вы рассмо-
трели точку зрения, которую высказал Рейнер о положении вещей, когда
вы начали работать, и чтобы вы сказали Трибуналу, согласны ли вы
с ней. Этот документ начинается на странице 6, а выдержка, на которую
я хочу сослаться, находится на странице 8. Вы нашли абзац, который на-
чинается словами:
«Таким образом, началась первая стадия борьбы, которая окончи-
лась восстанием в июле 1934 года. Решение провести это июльское вос-
стание было правильным, но было допущено много ошибок при его про-
ведении. В результате была полностью разгромлена организация, поте-
ряны целые группы бойцов из-за их тюремного заключения или бегства
в «старую империю»; а что касается политических взаимоотношений
между Германией и Австрией, то это восстание привело к формальному
признанию австрийского государства германским правительством.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА ИЗ
Телеграммой Папену, в которой давались инструкции восстановить
нормальные отношения между двумя государствами, фюрер закончил
первую стадию борьбы, и должен был начаться новый метод политиче-
ского проникновения в Австрии».
Согласны ли вы с тем, что это является правильной характеристи-
кой вашей работы — «новый метод политического проникновения»?
Папен: Нет, это совершенно неправильное описание моей деятель-
ности.
Файф: Таким образом, если вы не согласны с Рейнером, то скажите,
вы ведь хорошо знаете свидетеля, вы должны очень хорошо знат?- свиде-
теля Пауля Шмидта? Вы знаете его?
Папен: Да.
Файф: Очень хорошо. Я думаю, что вы согласитесь со мной, что это
одно из тех лиц, против которых никто не сказал ни одного слова в тече-
ние суда. Вы согласны? Я не слышал ни одного слова критики по адресу
Пауля Шмидта. Разве вы не согласны со мной?
Папен: Вы говорите о свидетеле-переводчике Шмидте или о мини-
стре иностранных дел Шмидте?
Файф: Я говорю о переводчике Пауле Шмидте.
Папен: О переводчике Пауле Шмидте. Я сейчас скажу вам свое мне-
ние о нем.
Файф: Согласны ли вы с тем, что этому человеку можно доверять,
или вы заявляете, что он не является человеком, заслуживающим до-
верия?
Папен: Я ничего не имею возразить в отношении личных качеств
этого человека, но я очень резко возражаю против того, что Шмидт раз-
решает себе давать оценку моей политической деятельности в Австрии.
Файф: Перед тем как вы будете давать объяснения относительно
этого, посмотрите на этот документ. Это письменные показания Пауля
Шмидта. Я прошу вас заслушать, что говорил Пауль Шмидт:
«Планы аннексии Австрии являлись частью нацистской программы
с самого начала. Оппозиция Италии после убийства Дольфуса временно
вынуждала подходить к этой проблеме более осторожно, но применение
санкций против Италии Лигой наций вместе с быстрым увеличением
военной мощи Германии обеспечило завершение австрийской программы.
Когда. Геринг посетил Рим в начале 1937 года, он объявил, что союз
Австрии и Германии является неизбежным и что его нужно ожидать рано
или поздно. Муссолини, услышав эти слова по-немецки, промолчал и
выразил лишь очень слабый протест, когда я перевел эти слова на фран-
цузский язык. Проведение аншлюсса являлось преимущественно делом
партии, в котором роль Папена заключалась в том, чтобы внешне сохра-
нить нормальные дипломатические отношения, в то время как партия.
использовала гораздо более изощренные способы».
Затем свидетель — я скажу об этом, чтобы все было ясно, — делает
ошибку: он говорит о речи Гитлера от 18 февраля, под которой, к сожа-
лению, переводчик поставил ваше имя. Но я не основываюсь на этом.
Я хочу лишь знать, согласны ли вы с тем, что ваша задача «заключа-
лась в том, чтобы дипломатические отношения остались нормальными,
в то время как партия использовала более изощренные методы». Со-
гласны ли вы с тем, что это описание вашей программы и вашей мис-
сии в Австрии является правильным?
8 Нюрнбергский процесс, т. It
114 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
Папен: Совсем напротив. Она абсолютно иная. Мою задачу, которую
я должен был разрешить в Австрии, я весьма подробно и ясно изложил
Суду. ¦
Эта задача состояла в умиротворении и нормализации положения и
в дальнейшем проведении политики врастания друг в друга обоих госу-
дарств.
Файф: Если такова была ваша точка зрения относительно ваше.
миссии в Австрии, то почему для вас было необходимо получить сведе-
ния о местоположении камер со взрывчатыми веществами на австрийских
стратегических дорогах? Это, пожалуй, возвращение назад, к развитию
той идеи, против которой вы так решительно возражали. Не так ли?
Что же, если вы не помните, разрешите вам напомнить. Документ
№ Д-689. Трибунал найдет это на странице 102.
Речь идет об открытии дороги Гроссглокнер. Это, как вам известно,.
дорога из Зальцбурга в Каринтию, которая имеет некоторое стратеги-
ческое значение. Помните ли вы, что после вашего описания событий
в Зальцбурге, где толпа пела все песни, кроме «Хорст Вессель», и немец-
кие шоферы устроили состязание, в параграфах 3 и следующем вы гово-
рите: «Строительство этой дороги, несомненно, является первоклассным
достижением культуры, в котором германские строительные фирмы при-
няли основное участие, имевшее решающее значение. Главный инженер
имперской фирмы, которая строила туннель на самом высоком участке
дороги, предложил информировать меня о местонахождении камер со
взрывчатыми веществами в этом туннеле. Я направил его к военному
атташе».
Вот как вы сочетали культуру и демонстрацию превосходства гер-
манского дорожного строительства с получением информации о место-
нахождении камер со взрывчатыми веществами в туннеле, который яв-
ляется одной из стратегически важных участков дороги. Почему вы счи-
тали это столь важным, что послали донесение об этом самому Гитлеру
и три копии направили в министерство иностранных дел?
Папен: Я представлю совершенно, точный отчет о событиях, связан-
ных с открытием этой автострады.
Файф: Я вас спрашиваю, почему вы направили Гитлеру сообщение
о том, что вам доложил германский инженер, а именно, что камеры со
взрывчатыми веществами находятся на важном участке дороги, где она
могла бы быть преграждена? Почему вы считали нужным сообщить об
этом Гитлеру? Я хочу, чтобы вы ответили Трибуналу именно на этот
вопрос.
Папен: Потому, что мне казалось интересным, что этот человек без
всякого вопроса с моей стороны подошел ко мне и сказал мне приблизь
тельно следующее: «Там-то и там-то можно взорвать этот туннель»... Вы
знаете, что в это время между Германией и Италией отношения были
очень напряженными и что Италия на границе у Бреннера сконцентри-
ровала войска. Поэтому мне казалось интересным, что этот новый путь,
связывающий Германию с Италией, в подходящий момент может быть
снова прерван. Впрочем, я передал это дело своему военному атташе,
поскольку это меня лично не интересовало.
Файф: Нет, вы тогда уже занимали такое положение, что сами лично
не могли заниматься такими вещами. Вы возглавляли миссию, а это было
дело военного атташе. Подсудимый, намеревались ли вы, вводя герман-
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 115
скую культуру, как, например, строя дороги, в то же время получать
стратегическую информацию, которую вы могли передавать вашему пра-
вительству, подрывая тем самым стратегические планы' австрийского
правительства по использованию этой дороги?
Вы также сообщили, где будут находиться австрийские склады сна-
ряжения и заводы боеприпасов, не так ли?
Папен: Я не помню. • ;
Файф: Если вы не помните, то посмотрите сами на документ. Вы най-
дете его через несколько страниц. Это документ Д-694. Абзац, который: я
зачитаю, находится на странице 111. Вы должны найти это на самом
верху страницы 112 в немецкой книге документов. После того ка^ вы
говорите о влиянии Манделя, на чье еврейское происхождение вы ссылае-
тесь, вы затем переходите к принцу Штарембергу и говорите: «После
того как производство боеприпасов для Италии должно было быть при-
остановлено в Хиртенберге в связи с пролетами Италии, он, Мандель,
погрузил весь завод на железнодорожные платформы для того, чтобы
продолжать работу в Италии». Обратите внимание на слова в скобках:
«Между прочим, это очень интересное положение для австрийской про-
мышленности боеприпасов».
Считали ли вы, согласно одному из положений вашей теории восста-
новления нормальных отношений, что вам следовало доносить об изме-
нениях в промышленности боеприпасов в Австрии?
Папен: Нет, это не входило в мои задачи, но из этого отчета ясно
вытекает, что я в этом отчете передаю мою беседу с польским послом
Гавронским, который рассказывал мне, что этот единственный завод бое-
припасов, который имелся в Австрии, перебазируется в Италию. И я пи-
сал по этому поводу, что мне в то время показалось очень странным, что
одна страна должна получать военное снаряжение за границей, в другой
стране. Вы должны согласиться со мной, что это очень странное явление,
о котором стоило написать в своем отчете.
Файф: Теперь я хочу перейти к другому вопросу — и опять хочу
лишь коротко остановиться на нем — а именно к вашей личной деятель-
ности в Австрии. Помните, когда вы поехали на зальцбургский фестиваль
в 1935 году, когда вы уже находились в Австрии около года? Вы помните
об этом? Я не знаю, помните ли вы, что вы были там в этот год, — ведь
вы ездили туда ежегодно? Я хочу напомнить вам о следующем. По-
мните ли вы, что в то время пятьсот национал-социалистов приветство-
вали вас музыкой и устроили такую демонстрацию, что некоторые другие
гости в отеле хотели телефонировать или телеграфировать федеральному
канцлеру о том, что приезд германского посла вызвал большую нацист-
скую демонстрацию? Вы помните этот факт?
Папен: Да.
Файф: Помните ли вы, подсудимый, митинг ветеранов первой ми-
ровой войны?
Папен: Да.
Файф: Если я не ошибаюсь, это было в 1937 году, не так ли?
Папен: Совершенно правильно.
Файф: И вся подготовительная работа была проделана для того,
чтобы устроить встречу «не политического характера» и воссоединить
австрийские полки с ветеранами из германских полков. После этого ми-
тинга должен был состояться какой-то обед или завтрак, и эта встреча
8*
116
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
должна была закончиться пением и весельем. Такова была программа?
Не правда ли?
Папен: Да.
Файф: На этом митинге выступали генерал Глейзе-Хорстенау и вы?
Папен: Да, правильно.
Файф: Я полагаю, вы согласитесь с тем, что генерал Глейзе-Хорсте-
нау произнес не очень блестящую речь. Это была не очень блестящая
речь — таково было ваше впечатление, не так ли? Она была интересна,
но не динамична. Я не хочу обидеть генерала, я просто хочу выяснить
факт.
Папен: Это так.
Файф: Затем вы произнесли речь, которая была очень короткой, не
так ли? Вы помните об этом?
Папен: Да.
Файф: После вашей речи на улицах Вельса начались драки и стрель-
ба. Там имели место беспорядки, не правда ли?
Папен: Разрешите, я опишу подробнее, как это было.
Файф: Да, пожалуйста, если вы можете это сделать. Я хотел уста-
новить факты.
Папен: В Вельсе была назначена встреча организаций старой немец-
кой армии первой мировой войны, так называемого «военного союза» и
союза ветеранов войны Австрии. Все это было вполне законно и в духе
нашей совместной политики, — наши совместные переживания во время
первой войны должны были быть обновлены этими союзами. Когда со-
стоялась эта встреча, которая по моему желанию и по желанию австрий-
ского правительства должна была носить совершенно аналогичный харак-
тер, выяснилось следующее. Место, где происходило собрание союзов
ветеранов, когда я туда прибыл, было окружено пятью или десятью ты-
сячами людей. Австрийское правительство для приема германских гостей
выстроило почетный караул, численностью в одну роту, и когда при моем
прибытии оркестр начал играть австрийский национальный гимн, эти
десять тысяч человек, окружавшие площадь, стали одновременно петь
немецкий национальный гимн, так как известно, что мелодия этих гим-
нов одна и та же. Когда я затем, в ходе этого торжества, произнес свою
короткую речь, выяснилось, что меня неоднократно демонстративно пре-
рывали эти тысячи людей. Конечно, я сразу же понял, что здесь со сто-
роны австрийских национал-социалистов планировалась большая поли-
тическая демонстрация, поэтому я прервал свою речь и вскоре после
этого покинул площадь и вообще оставил Вельс. Совершенно правильно,
что когда началось торжество и когда австрийская полиция хотела вы-..
ступить против австрийских демонстрантов, то дело дошло до очень не-
приятных инцидентов.
Файф: Вы так объясняете эти события? Я изложил факты. Я хочу
теперь перейти к другому вопросу, потому что я могу только приводить
примеры вашей деятельности в Австрии.
Помните ли вы, что до того как вы слышали показания Зейсс-
Инкварта, термин «тактика троянского коня» употреблялся в примене-
нии к Австрии?
Папен: Да. Зейсс-Инкварт сам не хотел вести такого «троянского
коня».
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 117
Файф: Но ведь до этого вы сами говорили о тактике «троянского
коня».
Это страница 133 книги документов 11-А. Это ваш отчет Гитлеру от
21 августа 1936 г., где вы цитируете инструкцию секретной службы
в Праге ее отделению в Вене, которая гласит: «К сожалению, сле-
дует отметить, что дикие эксцессы национал-социалистов, имевшие место
29 июля этого года, не привели к тем результатам, которых мы ожи-
дали. Приближение Австрии к третьей империи в области внешней поли-
тики продолжает прогрессировать так же, как и процесс «культурного»
сотрудничества двух братских наций. Можно только сделать вывод из на-
ших последних отчетов, что «троянский конь» национал-социализма вно-
сит все большее и большее смущение в ряды отечественного фронта и
в особенности в ряды хайматшутце («внутренней гвардии»).
Оппозиция против нормализации германо-австрийских отношений,
которая очень опасна для австрийской независимости, тем не. менее яв-
ляется очень сильной. Дело, видимо, лишь в том, что нехватает хорошей
организации».
Скажите, правильно ли этот чешский отчет излагает события? По-
верхностная нормализация отношений, а по существу — применение ме-
тодов «троянского коня» внутри страны?
Папен: Это точка зрения чешской секретной службы и, возможно,
чешского правительства.
Файф: Разрешите вам напомнить, подсудимый, что эту точку зрения
вы сами цитируете в своем отчете фюреру и не возражаете против нее.
В вашем отчете нет ни единого слова о том, что точка зрения является
неправильной. Вы говорите, что приводите ее для того, чтобы «пролить
свет на современное положение вещей в Австрии». Вы приводите эту
цитату как правильную информацию для фюрера. Таким образом, я по-
лагаю, что вы не можете скинуть ее со счета простой ссылкой на то, что
это только чешский отчет.
Папен: Все же я обращаю ваше внимание на тот факт, что этот от-
чет написан 26 августа 1936 г., то есть месяц спустя после заключения
нашего июльского соглашения, относительно которого вы утверждали,
что это было фальшивым маневром, и в отношении которого мы вместе
с австрийским министром иностранных дел констатировали, что это было
очень серьезное соглашение.
Председатель: Что вы скажете относительно последнего абзаца?
Файф: Благодарю вас. Там говорится:
«Кроме того, кажется безнадежным и практически невозможным для
нас стремиться оказать влияние на австрийский легитимизм и движение
хеймвера. С одной стороны, среди австрийских католиков имеются срав-
нительно влиятельные элементы, которые могли бы, с известными огра-
ничениями, быть названы демократическими. Эти элементы, которые по-
степенно группируются вокруг «Союза свободы» и которые склонны
в основном работать для достижения соглашения с социал-демократами,
представляют, по нашему мнению, ту группу, которая при известных об-
стоятельствах могла бы склониться к тому, чтобы вызвать революцию во
внутренней политике Австрии».
Скажите, приводили ли вы эту точку зрения, как отражающую ваше
мнение по данному вопросу?
Папен: Я весьма подробно и точно изложил Суду цели и характер
118 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
данного «Союза свободы». Суд знает из отчетов, что чешское правитель-
ство старалось оказать известное влияние на этот «Союз свободы». Это
совершенно ясно вытекает отсюда. Ведь этот отчет составлен чешским
правительством.
Файф: -Но вы ведь приводили его как вашу точку зрения в вашем
отчете Гитлеру. Грубо говоря, вы хотели этим сказать, что католическая
левая могла быть использована как средство для сближения. Фактиче-
ски вы говорите именно об этом?
Папен: Но вы же не можете требовать от меня признания того, что
я предъявил Гитлеру чешский отчет, для того, чтобы сказать, что мои
взгляды тождественны тем, которые изложены в этом отчете?
Файф: Именно в этом я вас обвиняю. Если вы пишете главе госу-
дарства, что «для того, чтобы пролить свет на современное положение
вещей в Австрии, я прилагаю выдержку из этого отчета», значит, как я
предполагаю, этот отчет правильно излагает с вашей точки зрения поло-
жение вещей, не так ли? Именно это я и говорю вам.
Папен: Нет. Я придерживаюсь совершенно другого мнения, ибо из
другого отчета, который вы тоже предъявили Суду, вытекает, что я прошу
Гитлера оказать противодействие стремлениям чешского правитель-
ства повлиять на «Союз свободы», усилив наше собственное влияние
на него.
Файф: Подсудимый, вы просили, у Гитлера 100000 рейхсмарок для
поддержки «Союза свободы». Вы в точности следовали тому, что вы
здесь высказали, а именно вашему утверждению, что католики могут
быть той силой, которая может быть использована как точка опоры, для
того чтобы приобрести влияние еще на одну группу общественного мне-
ния Австрии. Я утверждаю, что обе эти вещи как раз совпадают. С одной
стороны, вы говорите Гитлеру, что они полезны...
Папен: Да, это так.
Файф: И, с другой стороны, вы хотите поддержать их сотней тысяч
имперских марок. Именно это я и говорю вам...
Папен: Я согласен с этим.
Файф: Что вы все время стремились к приобретению влияния на об-
щественное мнение Австрии, выигрывая одну его группу за другой для
работы в целях подавления свободы в Австрии. Именно это я хочу ска-
зать, об этом я вас спрашиваю. Не думаю, что по этому поводу могут
существовать какие-либо сомнения.
Папен: Если что и вытекает достаточно ясно из этого отчета, то это
именно тот факт, что помимо национал-социалистов в Австрии существо-
вали и другие группы, в частности, это были христианские профсоюзы и
«Союз свободы», которые тоже стояли за политику объединения обоих
государств. И вы, пожалуй, можете упрекать меня в том, что я, будучи
дипломатом, который хотел добиться этой цели эволюционным путем,
присоединяюсь к политическим интересам этик групп.
Файф: В политике «троянского коня» не содержится никаких элемен-
тов эволюции. Ну, что же, однако, об этом можно говорить. Перейдем
к другому вопросу. Скажите, вы знали барона Гуденуса?
Папен: Нет, я его не знал.
Файф: Знали ли вы, что он был самым близким доверенным лицом
эрцгерцога Отто? Вы это помните?
Папен: Да, это следует из моего отчета.
• ДОПРОС:ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
119
Файф: Давайте посмотрим, что говорил барон Гуденус. Это вы най-
дете на странице 93. Это документ 687, в котором говорится:
«Барон Гуденус, ...самое близкое доверенное лицо эрцгерцога Отто,
пишет одному моему знакомому 30 марта: «Я увез из Австрии самые
приятные впечатления относительно прогресса нашего движения, но я не
могу отрицать, что в некотором отношении политика нашего правитель-
ства меня очень беспокоит.
Какая польза в том, что зачинщики тех событий, которые имели ме-
сто в феврале и июле 1934 года, или те из них, которые были пойманы,
осуждаются судом, если правительство слишком слабо, слишком небреж-
но или намеренно слишком терпимо для того, чтобы препятствовать про-
ведению «коричневой» и «красной» пропаганды в кино, через прессу, по
радио и главным образом государственными чиновниками или органами
отечественного фронта, которые поддерживаются и оплачиваются как
деньгами, так и другими способами из Германии за счет тех средств,
которые в большом количестве поступают, и т. д.
Что в действительности делает этот ученый-идеалист Шушниг?
Разве он не замечает, что Папен и другие «коричневые» агенты в его
собственной стране все время плюют в руку, которую он так чистосер-
дечно предлагает им? Он не должен воображать, что он таким образом
может поддержать порядок в Австрии и спасти ее, в то время как Гит-
лер правит Германией, которая окрашена в коричневый цвет изнутри и
снаружи. Методы, которыми пользуется Германия, — об этом нельзя спо-
рить, становятся все более умными и осторожными, но это делает их еще
более опасными».
Это было примерно через семь месяцев после вашего приезда. «До-
вольно серьезными также были постоянные разногласия между Шушни-
гом и Штарембергом»... и т. д.
Разве неправильно, подсудимый, что все, даже приезжавшие в ка-
честве гостей монархические агенты, знали о том, что проводилась такая
политика, причем знали, что вы стояли во главе этой проводившейся по-
литики и использовали для нее австрийских национал-социалистов, рабо-
тавших исподволь? До того как вы мне ответите, подсудимый, посмотрите
на ваши собственные комментарии по этому поводу:
«Трудности внутреннего положения в Австрии вряд ли можно опи-
сать лучше, чем это сделано в данном письме».
Почему вы не сказали Гитлеру, если налицо имелись факты: «Барон
Гуденус пишет чепуху. Я честно и добросовестно выполняю задание, ста-
вящее своей целью нормализацию германо-австрийских отношений»?
Почему вы этого не отрицали, если это было неправильно?
Папен: Мне кажется, что из этого отчета прежде всего видно, что я
с полной откровенностью предлагал Гитлеру те отчеты, которые я полу-
чал, в том числе и отчет приверженца реставрации Габсбургской мо-
нархии.
Файф: А я думаю, подсудимый, что вы передали эти отчеты потому,
чю они соответствовали действительности. Вы приняли их и переслали
Гитлеру, потому что считали, что они правильны и что изображенная
в них картина совершенно правильно отражает положение вещей. Вот
что я утверждаю. Скажите Трибуналу, правильны эти отчеты или нет?
Если они не правильны, то почему вы их передали Гитлеру без коммен-
тариев о том, что они неправильны?
120
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
Вот о чем я вас спрашиваю.
Папен: Если вы прочтете отчет барона Гуденуса, то вы установите,
что он описывает внутреннее положение Австрии и заявляет, что имею-
щиеся разногласия между Шушнигом и Штарембергом, конкуренция их
гвардий и продолжающий существовать нелегально республиканизм...
Файф: Ведь вы указываете только на три строчки из двадцати. Там
написано еще очень много до этого. Я спрашиваю вас относительно дру-
гих семнадцати строчек этого отчета.
Папен: Упомянутые мною пункты показывают внутреннюю слабость
австрийского правительства, относительно которой я сообщаю в этом от-
чете. Если вы хотите сказать, что я должен был объяснить Гитлеру, что
я не был коричневым агентом, то несомненно, 26 июля мы точно догово-
рились, на каких условиях я должен проводить свою деятельность
в Австрии. Мне не следовало писать об этом Гитлеру в своем отчете, я
послал ему этот отчет только для принятия его к сведению.
Файф: Если вы даете такое объяснение, то посмотрите на следующий
абзац вашего письма. Оно иначе показывает, как вы работали. Пара-
граф 3: «Фильм «Старый и молодой король». Трибунал может не по-
мнить, но вы мне напомните, если я опущу что-либо. Если я не оши-
баюсь, это фильм о взаимоотношениях Фридриха-Вильгельма и Фридриха
Великого. Это правильно?
Папен: Да.
Файф: «Фильм «Старый и молодой король» был впервые продемон-
стрирован здесь несколько дней назад в присутствии Яннингса». Имеется
в виду актер Эмиль Яннингс. «Фильм вызвал прилив энтузиазма. Сцена,
где король подчеркивает тот факт, что «французский хлам и римские
книги ничего не означают для Пруссии», была встречена особенно бур-
ными аплодисментами. Полиция хотела снять с экрана этот фильм. Вме-
сте с Яннингсом мы объяснили, что если этот фильм будет запрещен, то
мы вынуждены будем прибегнуть к запрещению демонстрации всех
австрийских фильмов в Германии. Это оказало свое действие. Фильм, за
исключением вышеупомянутой сцены, которая была вырезана, демон-
стрируется и будет демонстрироваться на экранах в Клагенфурте и
в Граце в течение последующих нескольких дней.
Вчера я принял Яннингса вместе с группой актеров из городского
театра в качестве моих гостей. Он сказал, что он очень доволен своим
успехом, и мы обсуждали в подробностях план фильма о Бисмарке, для
производства которого я рекомендовал ему использовать в качестве
автора сценария Бомельбурга».
Другими словами, вы насильственно внедряли фильмы, содержав-
шие прусскую пропаганду, для того, чтобы показать их Австрии, при этом
угрожая, что в противном случае вы снимете с экранов Германии «Фрей-
лейн Весели», «Маскарад» и все другие австрийские фильмы того вре-
мени. Вы внедряли свою пропаганду под угрозой снятия с экранов авст-
рийских фильмов. Разве не так?
Папен: Так, и я скажу, почему это так было. Я должен несколько
райиирить ваше знание этих исторических событий. Как вы знаете, Фрид-
рих Великий сыграл очень большую роль в отношениях между Австрией
и Германией, и мы тогда старались в- отношениях между этими двумя
государствами устранить те исторические неправильности, которые отно-
сились еще ко времени Фридриха Великого. С этой целью знаменитый
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 121
австрийский историк профессор Шубек написал большой труд. Целью
этого фильма, о котором здесь говорится, было показать, что история
великой Германии охватывает одинаково оба народа. Поэтому, другими
словами, для культурного сближения обоих государств я настоял на том,
чтобы этот фильм оставался на экранах Австрии. Это и было сделано.
Файф: Я нисколько не сомневаюсь в том, каковы были ваши мотивы,
по которым вы настаивали на демонстрации этого фильма. Подсудимый,-
я спрашиваю вас о том, почему вы действовали против воли австрийских
властей, угрожая им тем, что вы снимете все австрийские фильмы с гер-
манского рынка? Почему вы именно этим угрожали австрийским вла-
стям?
Папьн: Очень часто случалось, что австрийская полиция боялась,.
что некоторые фильмы могут стать поводом для демонстраций. Но после
того как мы обсудили с полицией этот фильм, многие кадры из него
должны были быть-удалены, после чего полиция согласилась допустить.
демонстрацию этого фильма. Само собой разумеется, что я сказал поли-
ции, что если мы не договоримся, то следствием этого будет то, что Гер-
мания вообще не будет больше посылать фильмы в Австрию.
Файф: Я снова повторяю. Помните, вы заявили Трибуналу, что вы
не поддерживали контакта с национал-социалистской партией Австрии?'
Это правильно?
Папен: Нет, это неправильно.
Файф: То есть вы хотите сказать, что вы поддерживали такой кон-
гакт?
Папен: Да.
Файф: Тесный контакт?
Папен: Нет.
Файф: Если нет, тогда возвратитесь к предыдущей странице, — это,.
вероятно, страница 72 вашего отчета.
Это тот же самый отчет. Вы начинаете этот отчет следующим об-
разом:
«Я должен прежде всего сообщить о действиях местной национал-
социалистской партии. 23 марта было достигнуто полное соглашение
в Кремце между отставным капитаном Леопольдом и генерал-директо-
ром Нейбахером. В результате этого генерал Нейбахер признал себя под-
чиненным Леопольда во всех вопросах и признал его фюрером Австрии.
Как только Шаттенфрех будет освобожден из концентрационного лагеря,
он станет заместителем фюрера в Австрии, а Нейбахер как ближайший
доверенный Леопольда будет использоваться для консультации по всем
важным вопросам.
Далее, Леопольд наметил кого-то еще в качестве своего заместителя,.
а генерал-лейтенант Крупп, находящийся в отставке, будет привлекаться
под строгим секретом также для консультации».
Я хочу зачитать последние строчки: «Леопольд выразил желание
о том, чтобы постоянные интриги против него со стороны эмигрантов,.
живущих в империи, — Фраунфельда и других — были, наконец, при-
остановлены».
Это очень полная картина положения национал-социалистской пар-
тии в Австрии, не правда ли?
Папен: Я хотел бы обратить ваше внимание на то, что этот отчет
датирован 5 апреля 1936 г., то есть он был составлен во время, которое
122 допрос ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
предшествовало польскому договору, то есть тогда, когда мой интерес ко
всем этим политическим вопросам был еще легко объяснимым.
Файф: Если вы придаете значение дате, посмотрите на ваш отчет от
1 сентября 1936 г. Он находится на странице 33. Как вы помните, — это
•отчет, о котором вы упоминали, и вы сказали в нем, что «в качестве
руководящего принципа с точки зрения тактической я рекомендую посто-
янное и терпеливое психологическое воздействие с медленным увеличе-
нием давления, направленным к изменению режима».
Вы заявили Трибуналу, что этим вы хотели сказать о необходимости
изменить состав министерства внутренних дел. Но давайте продолжим
чтение:
«Конференция по вопросу об экономических отношениях, намечен-
ная на конец октября, будет очень полезна для реализации некоторых
наших проектов. В беседах как с правительственными чиновниками, так
и с руководителями нелегальной партии (Леопольдом и Шаттенфрехом),
которые действуют полностью в духе нашего соглашения от 11 июля, я
пытаюсь направлять следующие шаги таким образом, чтобы добиться
корпоративного представительства движения в отечественном фронте»,
Совершенно ясно, что 1 сентября 1936 г., после соглашения, вы
имели беседы с руководителями нелегальной партии — Леопольдом и
Шаттенфрехом. Таким образом, мы можем считать признанным — и я не
хочу более тратить времени на это, — что в течение всего времени вашего
пребывания в Австрии вы находились в постоянном и тесном контакте
с руководителями национал-социалистской партии в Австрии?
Папен: Нет. Упомянутая вами беседа относится к июльскому согла-
шению и вполне оправдывается. Я достаточно подробно изложил вчера
это обстоятельство Суду. В июльском соглашении канцлер Шушниг обе-
щал привлечь к сотрудничеству членов национальной оппозиции. Вслед-
ствие этого моим естественным долгом было интересоваться тем, в какой
степени Шушниг действительно стремился к сотрудничеству с этими
силами. Это и было содержанием моей беседы с фюрером.
Я позволю себе совершенно четко констатировать, что мой контакт
•с австрийской партией после июльского соглашения осуществлялся только
в этом направлении.
Файф: Я прошу вас перейти теперь к ноябрю 1937 года. Не мо-
жете ли вы как можно более точно назвать дату вашей встречи с подсу-
димым Зейсс-Инквартом в Гармише?
Папен: Да, подсудимого Зейсс-Инкварта я случайно, то есть без вся-
кой договоренности, встретил в Гармиш-Патернкирхене во время олим-
пийских зимних игр в январе 1938 года.
Файф: В январе 1938 года?
Папен: Совершенно верно.
Файф: Я хочу проверить эти даты и уточнить их. Вы стали близкими
друзьями с министром иностранных дел Гвидо Шмидтом, который здесь
давал показания, не так ли?
Папен: Да, с министром иностранных дел я был в очень друже-
ственных отношениях.
Файф: Я хочу сказать, что вы говорили ему «ты», будучи на два-
дцать лет старше его. Вы называли его в течение некоторого времени
на «ты»? Вы были в очень близких отношениях с ним, не правда ли?
Папен: Я считаю, что наша разница в возрасте на двадцать лет не
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 123
может быть мерилом дружбы. Я ценил Шмидта, как я уже говорил, как
искреннего человека.
Файф: Надеюсь, что вы согласитесь со мной, что необычно и странно
для посла находиться в таких отношениях с министром иностранных дел
другого государства, в особенности, если тот на двадцать лет моложе
его, а не его сверстник, — находиться в таких отношениях, чтобы фа-
мильярно называть его на «ты». Разве вы не согласны со мной, что это
совершенно необычайная форма отношений между министром иностран-
ных дел и послом?
Папен: Если бы вы в своей жизни побывали в Австрии, вы бы знали,
что в Австрии почти все обращаются друг к другу на «ты», а для объяс-
нения этого инцидента я позволю себе сказать следующее. Министру
иностранных дел Шмидту, которого я очень ценил, за день до нашего
прощания я сказал: «Дорогой друг, мы так много вместе работали, те-
перь мы можем говорить друг другу «ты».
Файф: Я интересуюсь вот каким вопросом: в ноябре 1937 года вы
с Гвидо Шмидтом впервые обсуждали вопрос о встрече Шушнига с Гит-
лером, не так ли?
Папен: Мне кажется, что я обсуждал этот вопрос в то, время не толь-
ко с министром иностранных дел Шмидтом, но и лично с Шушнигом.
Файф: Как вы слышали, Шмидт говорит в своих показаниях, что он
добивался союза Германии и Австрии любыми средствами и любой це-
ной. Как вы слышали, Шмидт сказал здесь, что Геринг сказал ему, что
такова была точка зрения его, Геринга, и я должен со всей справедли-
востью заявить, что это полностью соответствует действительности. Эту
точку зрения он высказывал здесь и, очевидно, высказывал ее также мно-
гим другим лицам. Вы помните, что Шмидт говорил это?
Папен: Да.
Файф: Мы слышали, что Геринг сказал это не только Шмидту, но
и Муссолини, и Трибуналу и, как я полагаю, нескольким другим лицам.
Разве он никогда не говорил вам об этом?
Папен: Нет.
Файф: Вы не знали, что это была точка зрения Геринга?
Папен: Позвольте мне высказаться. Само собой разумеется, я знал,
что желанием Геринга было объединить оба эти государства. Я присут-
ствовал на беседе с Муссолини. Но вы, пожалуйста, учтите тот момент,
что Геринг не был тогда ответственным за внешнюю пол 1тику. Вопрос
о том, какая политика должна проводиться в Австрии, обсуждался
исключительно мной и Гитлером, и я не помню, чтобы в эти годы, а имен-
но в 1936—1938 гг., я говорил по этому поводу с Герингом.
Файф: Мы сейчас рассматриваем вопрос о событиях, имевших место
в ноябре 1937 года. Через три месяца после этого подсудимый Геринг
стал весьма компетентен в вопросах внешней политики, касающихся
Австрии, и вы, поскольку вы поддерживали с ним по этому поводу теле-
фонную связь, должны знать об этом. Я хочу только привести вам даты,
как они у нас установлены. Геринг сказал Шмидту о своих взглядах; вы
и Шмидт обсуждали вопрос о встрече между Шушнигом и Гитлером.
В январе вы беседовали на политические темы в Гармише с Зейсс-
Инквартом. Теперь я привожу одну дату вне хронологического порядка.
11 ноября Зейсс-Инкварт написал письмо д-ру Юри, в котором заявил:
«Я не думаю, что что-либо произойдет в этом году, но, очевидно, события
124
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
произойдут весной». Затем после этого письма он встретился с вами
в Гармише в январе, а в феврале вам удалось, наконец, организовать
эту встречу между Шушнигом и Гитлером.
Папен: Да.
Файф: Разве вы не знали, что цель встречи Шушнига с Гитлером'
заключалась в том, чтобы заставить Шушнига согласиться с желанием
империи, а именно с назначением Зейсс-Инкварта, с проведением общей
политической амнистии, согласно которой все члены нацистской партии
Австрии должны были быть освобождены и предоставлены в распоряже-
ние их руководителей, а также с требованием равных прав для нацио-
нал-социалистской партии в Австрии?
Разве вы не знали, что целью совещания было заставить Шушнига
согласиться на все эти требования с тем, чтобы национал-социалистская
партия Австрии могла свободно и беспрепятственно работать в интересах
Германии в Австрии?
Папен: В моей беседе с Зейсс-Инквартом в Гармише-Пагернкирхене
говорилось о необходимости сделать австрийскую национал-социалист-
скую партию самостоятельной. Это значит — во что бы то ни стало изба-
вить ее от влияния империи, так как это было условлено в июльском со-
глашении, преследуя при этом цель, чтобы объединение наших двух госу-
дарств произошло во внешнеполитическом отношении по инициативе
Австрии, а не империи.
Когда я встретил Зейсс-Инкварта в Гармише, между нами не было
и речи об этой встрече Гитлера с Шушнигом, так как мы не могли, а я
лично вообще не мог знать в тот момент, состоится ли вообще когда-либо
такая беседа. Это было решено ведь уже 5 февраля. Следовательно, нами
обсуждался лишь один вопрос принципиального значения, а именно, как
нам следует поступать в будущем.
Далее я прошу разрешения напомнить, что Зейсс-Инкварт имел офи-
циальное поручение канцлера исследовать все возможные пути для
того, чтобы включить национальную оппозицию, то есть национал-социа-
листскую партию Австрии, в политическую деятельность Шушнига. В этом
состояла его официальная миссия. Таким образом, я был вправе говорить
с ним об этих вещах.
Файф: Разве неправильно, что Рейнер — свидетель, который высту-
пал перед Трибуналом, — также присутствовал на совещании в Гармише?
Папен: Кажется, это было так. Я уже не помню точно. Зейсс-Инк-
варт сказал мне, что, возможно, Рейнер присоединится к нам во' время
прогулки, но я лично не помню этого. Я не вел никакой беседы на поли-
тические темы с Рейнером.
...Файф: Я уверен, что вы понимаете, насколько это важно. Генерал
фон Фрич был с вами в одной военной академии, не правда ли'?
Папен: Совершенно правильно.
Файф: Он был вашим старым другом, и вы знали, как, я думаю,
знал, каждый, кто упоминал его имя здесь, в Суде, что генерал фон Фрич
был человек очень сильного характера и что обвинение, выдвинутое про-
тив него, рассматривалось бы всеми теми, кто его знал, как смешное и
нелепое, если бы оно не было таким трагичным, и что все бы отнеслись
к нему с презрением. Вы тоже так думали?
Папен: Абсолютно верно...
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 125
Файф: Вы хорошо знали, оставив в стороне отношение к фельдмар-
шалу фон Бломбергу, что фон Фрич был жертвой подстроенного обвине-
ния, имевшего целью не дать ему стать во главе вооруженных сил Гер-
мании. Вы знали это, не правда ли?
Папен: Во всяком случае, позже, когда я узнал обстоятельства дела,
мне это тоже стало ясно.
Файф: Нет, нет. Не это важно, подсудимый. Речь идет не о ваших
взглядах 5 февраля 1938 г. Вы знали к этому времени, что нацистская
клика в правительстве выдвинула подстроенное обвинение против чело-
века, которого вы считали олицетворением честности, не правда ли?
Папен: Да.
Файф: Теперь, зная это, 5 февраля, после того как вы увиделись
•с Гитлером, вы сказали ему о том, что Шушниг может прибыть. Гитлер
ухватился за это предложение. Он сказал: «Отправляйтесь и привезите
Шушнига». Не так ли? Его лишь утомляли, если я могу так сказать, все
ваши остальные сообщения. Но как только вы сказали о возможности
встречи с Шушнигом, Гитлер сразу набросился на эту идею, как форель
на майского жука или, скорее, как лев на жертву. Ведь это правильно,
не так ли?
Папен: Да. Я уже показал Суду, какое впечатление произвели на
меня события в Берлине и мое отстранение от должности 4 января. Ни-
чего удивительного нет в том, что я попытался именно потому, что я
боялся, что будет взят другой курс, — я попытался устроить эту давно
желанную беседу между главами обоих государств, поскольку я надеялся
таким путем устранить разногласия и избежать радикального курса. Это
я сказал министру иностранных дел Шмидту и канцлеру Шушнигу, когда
я обоих их просил принять участие в этих переговорах с тем, чтобы по
мере их возможности внести ясность в этот вопрос.
Файф: Подсудимый, я не собираюсь рассматривать обстоятельства
встречи 12 февраля, потому что я уже касался их при допросе подсуди-
мого Риббентропа и Суду уже совершенно ясны эти обстоятельства.
Я хочу здесь задать вам один единственный вопрос, и я прошу выслу-
шать его внимательно, потому что вопрос о вашей собственной виновно-
сти может зависеть от него. Утверждаете ли вы сейчас, что на Шушнига
не оказывалось никакого давления во время этой встречи?
Папен: Я этого никогда не утверждал. Вы сами это знаете, это ска-
зано и в моих отчетах. Я сам констатировал, что давление было оказано.
Файф: Я хочу, чтобы вы поняли абсолютно ясно, о чем я вас спра-
шиваю, потому что Суд заслушал уже показания вашего друга Шмидта
h целый ряд других показаний. Я хочу вам задать один единственный
вопрос, и прошу вас точно его понять. Утверждаете ли вы сегодня, что на
канцлера Шушнига не было оказано давления для того, чтобы заставить
его согласиться на условия, выдвинутые 12 февраля? Это единственный
вопрос, который я хочу вам задать, и я даю вам возможность ответить
на него. Что вы скажете на этот вопрос сегодня? Было или не было ока-
зано давление на Шушнига?
Папен: Да, я никогда не отрицал этого.
Файф: Еще один вопрос, и на нем я окончу выяснение вопроса
об Австрии. Организовали ли вы встречу между Гитлером и кардиналом
Иннитцером?
Папен: Да, я это сделал.
126 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
Файф: Организовали ли вы дело таким образом, чтобы отцы церкви
и руководители дипломатического корпуса, за исключением французских
и английских представителей, присутствовали при въезде Гитлера в Вену?
Папен: Что касается высших церковных сановников, то не принято,
чтобы они присутствовали на парадах, и я не требовал этого.
Файф: Устроили ли вы это таким образом, чтобы дипломатический
корпус присутствовал при въезде?
Папен: Были случаи, когда некоторые дипломаты спрашивали меня,
могут ли они присутствовать на этом торжестве, и я отвечал им, что,
конечно, они могут присутствовать на этой церемонии. Почему бы им и
не присутствовать там?
Файф: Я хочу задать вам пару вопросов относительно католической
церкви. Помните^ли вы Фульденскую декларацию епископов?
Папен: Да.
Файф: Эта декларация основывалась на гарантиях и заверениях
в добрых намерениях, которые сделал Гитлер церкви 23 марта 1933 г.,
не правда ли? Вы помните, что Гитлер сделал тогда такое заявление?
Папен: Не только 23 марта, но и в заявлении правительства Гитлер
неоднократно категорически защищал ту точку зрения, что оба вероиспо-
ведания должны быть основой всякой политики.
Файф: Так. Это в свою очередь было, по крайней мере частично,
результатом заявления, сделанного вами на заседании кабинета 15 марта
1933 г., когда вы подчеркнули большое значение включения политиче-
ского католицизма в деятельность нового государства. Это правильное
и основанное на фактах утверждение, не так ли? Таким образом об-
стояло дело?
Папен: Именно так.
Файф: Разве вы не сказали при допросе, что часть затруднений, ко-
торые вы испытывали летом 1934 года, до того как вы произнесли речь
в Марбурге, объяснялась невыполнением конкордата, ибо после того, как
он был подписан с согласия Гитлера, «он обращался с этим конкорда-
том, как с пустой бумажкой, и я ничего не мог с этим поделать». Затем
были затруднения в связи с преследованием церкви и евреев. Это было
в конце 1933—начале 1934 гг. Действительно ли, что вы в 1934 году
считали, что не только с конкордатом обращаются, как с пустой бумаж-
кой, но, кроме того, проводится преследование церкви и евреев?
Папен: Да, конечно, когда я произносил свою речь в Марбурге, то
я был того мнения, что государство виновно во всем этом.
Файф: Подсудимый, вы слышали показания многих других подсуди-
мых, которые заявляли, что они не знали об ужасных репрессиях, кото-
рые имели место в Германии. Вы очень хорошо знали об этих репрессиях,
не так ли? Вы знали о действиях гестапо, о концентрационных лагерях,
а позднее вы также знали об уничтожении евреев, не правда ли?
Папен: Об этом я знал лишь только то, что в концентрационных ла-
герях в 1933 и 1934 гг. содержались политические противники. Я весьма
часто выступал против методов, которые применялись в концентрацион-
ных лагерях. В целом ряде случаев я освобождал людей из этих лаге-
рей. Однако в то время мне не было известно, что в этих лагерях имели
место также и убийства.
Файф: Разрешите мне разобраться в этом. Полезно обратиться к кон-
кретному примеру. Помните ли вы, что вначале 1935 года ваш секретарь
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 127
фон Чирский получил указание вернуться из Вены в Берлин для допроса
в гестапо? Вы помните об этом?
Папен: Да.
Файф: Помните ли вы также, что он отказался поехать и послал
очень подробный отчет о том, почему он не хочет ехать? Вы помните это?
Папен: Да.
Файф: Давайте вместе бегло просмотрим этот отчет. Это документ
Д-635. На странице 67 имеется письмо фон Чирского, адресованное вам,.
в котором он в конце второго абзаца говорит следующее: «Я не соби-
раюсь выполнять указание гестапо о выезде в Берлин для допроса».
Затем он говорит — я цитирую его собственные слова, — что это
объясняется лишь «вполне понятным и человеческим желанием жить».
Он далее прилагает к этому письму отчет для вас о том, что с ним слу-
чилось 30 июня, в результате чего он был внесен в черный список
гестапо. Вы помните об этом?
Папен: Конечно.
Файф: Далее, — я суммирую начало этого отчета, который был бы
комичным, если бы в нем не описывалось такое ужасное положение ве-
щей, — ваш секретарь фон Чирский был арестован одновременно двумя
конкурировавшими группами полицейских, кажется, представителями
гестапо и уголовной полиции, и была серьезная опасность, что фон Чир-
ский и кое-кто из представителей полиции будут расстреляны до того,
как они решат, кто же, собственно, должен его арестовать. Но я хочу
обратить ваше внимание на то, что произошло после того, как он был
арестован. Мне кажется, что это произошло после того, как гестапо вы-
шло победителем в этой междоусобной борьбе и захватило фон Чир-
ского. Он далее говорит, почти уже в самом конце:
...ему сказали, что полиция следует за гестапо, и далее он говорит:
«Мы подошли к зданию гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, а затем через.
двор пришли к черному ходу. Затем между двумя группами представи-
телей уголовной полиции произошел новый обмен мнениями. Я снова
вмешался в этот разговор и предложил для выяснения недоразумения
послать представителя каждой группы внутрь здания с тем, чтобы выше-
стоящие чиновники решили, как следовало поступить. Оставалось еще
три офицера уголовной полиции и четыре члена СС, которые должны'
были охранять меня и двух других господ. Мое предложение было при-
нято. Вскоре они вернулись обратно и сказали, что теперь недоразумение
выяснилось и что нас можно увести, после чего мы были уведены тремя
представителями СС и без сопровождения представителей уголовной по-
лиции. Мы совершили длинное путешествие через здание в подвал. Там
мы были переданы без всяких комментариев членам СС, которые там
находились на посту, и получили от них распоряжение пройти вперед в
сесть на скамейку, которая стояла у стены в проходе. Нам затем запре-
тили разговаривать между собой. Там я провел несколько часов, сидя
на этой-скамейке. Было бы излишним приводить дальнейшие подробно-
сти событий, которые произошли в течение этого времени.
Поэтому я ограничусь тем, что расскажу о расстреле хорошо извест-
ного лица, о котором официально заявили, что он совершил самоубий-
ство. Этого человека вели под эскортом тр х эсэсовцев и провели мимо
нас в камеру, параллельную нашему коридору. Командовал гауптштурм-
128
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА
фюрер СС, человек небольшого роста, темноволосый, с пистолетом в руке.
Я услышал команду: «Стража — к дверям!» Дверь в наш коридор за-
крылась. Мы услышали пять выстрелов, и сразу же после этих выстре-
лов гауптштурмфюрер вышел из двери со все еще дымившимся от только
что произведенных выстрелов пистолетом в руке. Он сказал, задыхаясь:
«С этой свиньей покончено».
Кругом царило лихорадочное возбуждение, крики испуга и вопли
слышались и'з всех камер. Один из стоявших на посту эсэсовцев, довольно
молодой парень, был так возбужден, что, очевидно, потеряв сознание и
забыв, каково было положение вещей, сообщил мне, жестикулируя при
этом пальцами, что человек, о котором шла речь, был убит тремя вы-
стрелами в висок и двумя — в затылок».
Вы получили весьма ясное представление о методах СС и гестапо
после того, как фон Чирский прислал вам это описание, не правда ли?
Папен: Да.
Файф: Скажите нам, прежде чем мы кончим рассмотрение этой вол-
нующей выдержки, которую я только что зачитал, кто был этот хорошо
известный человек, о котором сказали, что он совершил самоубийство, и
который был застрелен тремя выстрелами в висок и двумя — в затылок?
Кто он был?
Папен: Я этого не могу сказать, я не знаю этого.
Файф: Вы хотите сказать, что фон Чирский никогда не говорил вам,
кто был этот человек, проработав с вами после этого несколько месяцев?
Папен: Я не могу вспомнить, чтобы он говорил со мной об этом. Мо-
жет быть, я забыл. Это был, очевидно, один из тех людей, которые были
убиты 30 июля.
Файф: Вы говорите, что может случиться, что вы забыли. Хотите ли
вы сказать, что такие ужасные факты были столь обычны для вас, что
вы не можете помнить о фактическом убийстве такого видного человека,
которое выдавалось за самоубийство. Подумайте еще. Не можете ли вы
сказать Трибуналу точно, кто был этот несчастный человек?
Папен: Если бы я это вспомнил, то охотно бы сказал. У меня нет
оснований скрывать это.
Файф: Хорошо, Трибунал сейчас рассмотрит вопрос о том, в какой
форме вы сообщили об этом Гитлеру. Вы считали, что фон Чирский гово-
рил вам правду, не так ли? Вы это сами сказали. Вы верили в то, что
он говорит правду, не так ли?
Папен: Да.
Файф: Подсудимый, до того как мы перейдем к тому, что случи-
лось, когда он послал этот отчет, мне кажется, его послали в концентра-
ционный лагерь, где ему обрили голову, но через некоторое время он был
освобожден и снова вернулся к вам на службу и работал у вас до фев-
раля 1935 года? Это правильно, подсудимый?
Папен: Да, это совершенно верно.
Файф: Это все, что известно о событиях, имевших место до февраля
1935 года. Затем его попросили явиться в гестапо и представить отчет.
После этого имела место эта переписка. Вы говорите: «Как я уже вчера
сообщил по телеграфу, я передал фон Чирскому указание от 2-го числа
этого месяца, в котором повторялось требование о том, чтобы он явился
в указанный гестапо день, а именно 5 февраля. Затем он заявил мне
официально, что он не может выполнить этого указания, поскольку он
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ПАПЕНА 129
убежден, что он будет убит тем или иным путем, если он это сделает. Он
сказал, что изложил причины, по которым не хочет ехать, в отчете, кото-
рый я перешлю, как только получу его. Я вчера, наконец, освободил
г-на фон Чирского, которого я уже отстранил от занимаемого им поста
на время судебного разбирательства. Само собой разумеется, что я
порву с ним все связи официального характера сразу же после того, как
завтра будут сданы все дела».
Затем вы говорите, что вы телеграфировали подсудимому фон Ней-
рату, что фон Чирскому дали отпуск по болезни.
Посмотрите на последний абзац:
«После того как я несколько раз просил, чтобы фон Чирский полу-
чил возможность оправдаться перед обычным судом в обвинениях, кото-
рые выдвинуты против него, то естественно, я искренне сожалею, что дело
кончается таким образом. Я сделал все, что было возможно, чтобы убе-
дить фон Чирского действовать, как ему было указано, а именно дать
возможность гестапо допросить его».
Правильно ли, .подсудимый, что вы сделали все, что было в ваших
силах, для того, чтобы ваш работник был отправлен на смерть в гестапо
и убит там?
Папен: Я считаю, что будет правильным указать Суду на другие
письма, из которых вытекает, что я не только однажды, но неоднократно
просил Гитлера рассмотреть дело фон Чирского в суде согласно суще-
ствовавшим законам.
Файф: Совершенно правильно. В этом письме об этом говорится.
Папен: После того как мне в этом было отказано и фюрер не согла-
сился с тем, чтобы возбудить процесс согласно существовавшим зако-
нам, Гитлер известил меня, что он лично вмешается в это дело и берет
на себя личную ответственность за то, что с фон Чирским ничего не слу-
чится, если он будет допрошен гестапо. Это вы найдете в этих письмах.
Фюрер обещал ему полную безопасность, если он явится для допроса
е гестапо. Вследствие этого, после того как было отказано в рассмотре-
нии его дела в суде и Гитлер обещал, что с фон Чирским ничего не про-
изойдет, я попросил фон Чирского, чтобы он согласился подвергнуть себя
допросу, так как обвинение, которое было выдвинуто против него, должно
было быть как-то выяснено.
Файф: Вы уже 31 января считали, что слухи о том, что гестапо хочет
нейтрализовать фон Чирского, являются достоверными. 5 февраля в от-
рывке, который Трибунал только что просил меня зачитать, вы заявляете,
что это означало бы гибель и разорение для него самого и для его семьи.
Но вашим единственным желанием было сделать все, чтобы избежать
скандала.
Папен: Мое желание вначале состояло в том, чтобы были предпри-
няты все усилия для того, чтобы рассмотреть это дело в суде на основе
существовавших законов.
Файф: Таково было ваше желание сначала, но скоро вы оставили
его?
Папен: После того как Гитлер не согласился с этим желанием и
после того как я установил, что фон Чирский во время допроса со сто-
роны гестапо будет пользоваться личной защитой со стороны Гитлера,
то есть если глава государства говорит мне, что «я ручаюсь за то, что
с фон Чирским ничего не произойдет», то вы должны со мной
9 Нюрнбергский процесс, т. II
130
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТЛ
согласиться, что я не мог поступить иначе, как сказать фон Чирскому;
«Пойди по пути допроса, так как ты должен опровергнуть те подозрения,
которые имеются в отношении тебя».
Файф: Подсудимый, разрешите мне напомнить вам, что в вашем
письме от 5 февраля нет ни одного слова об обещании Гитлера оправ-
дать фон Чирского. Единственно, о чем вы здесь говорите, это относи-
тельно того, что он исчезнет и будет скомпрометирован. В ваших других
письмах также ничего не говорится об этом.
Папен: Однако об этом факте имеется указание в одном из отчетов
фон Чирского.
Файф: Почему вы после этой серии убийств, которые происходили
одно за другим в течение четырех лет,' не порвали с этими людьми и не
встали, подобно генералу Йорку или другим деятелям, имена которых вы
можете припомнить из истории, на защиту своих собственных взглядов и
не противодействовали этим убийствам? Почему вы не сделали этого?
Папен: Да. Но вы видите, что этот отчет г-на фон Чирского об убий-
ствах я передал Гитлеру со всеми деталями, указанными в нем, и вы не
знаете, что я часто говорил лично Гитлеру, что такой режим не можеч
существовать в течение длительного периода. Если вы спрашиваете меня,
почему я, вопреки всему этому, остался на службе у империи, то я на
это могу лишь ответить, что 30 июня я лично порвал с Гитлером, а вме-
сте с тем и с соглашением, которое мы заключили 30 января. С этого
времени я выполнял лишь свой долг на благо Германии.
Я делал это для того, чтобы служить моей родине.
Файф: Я утверждаю, что единственная причина, по которой вы про-
должали оставаться на службе у нацистского правительства в то время,
когда вы знали обо всех этих преступлениях, заключалась в том, что вы
сочувствовали нацистам и хотели продолжать работать вместе с ними.
Я утверждаю, что вы прекрасно об этом знали. Вы видели, что ваши
друзья и сотрудники падают жертвами убийц, вы хорошо знали об этом,
и единственная причина, которая могла заставить вас продолжать рабо-
тать и брать от нацистов одно поручение за другим, заключалась в том,
что вы сочувствовали и содействовали деятельности нацистов. Вот в чем
я обвиняю вас.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕЙРАТА
(Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 24 июня 1946 г.)
Файф '; Понимали ли вы, что ваше участие в правительстве будет
восприниматься всей Европой как знак того, что вы одобряете проводи-
мую правительством политику и разделяете ответственность за все дей-
ствия этого правительства? Ведь вы были министром иностранных дел и
хорошо известным политическим деятелем в правящих кругах Европы?
Нейрат: Я очень сомневаюсь в этом. Может быть, на это надеялись.
Файф: Вплоть до ноября 1937 года вы были вполне удовлетворены
миролюбивыми намерениями правительства и его респектабельностью?
1 Заместитель Главного обвинения от Великобритании. — Составители.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 131
Нейрат: Я был уверен в мирных намерениях правительства, об этом
я уже говорил.
Файф: А что вы скажете о респектабельности правительства? Под
этим словом я подразумеваю те общепринятые нормы благопристойности
и порядочности, которых должно придерживаться любое правительство,
если оно желает, чтобы его народ был счастлив и доволен. Были ли вы
удовлетворены правительством в этом отношении?
Нейрат: Я ни коим образом не был согласен с методами, в особен-
ности с методами, применяемыми в области внутренней политики.
Файф: Сейчас я хочу остановиться на данном вопросе. Знали ли вы
о «коричневом терроре», который имел место в марте 1933 года, через
шесть недель после того, как было сформировано правительство?
Нейрат: Я знал только о бойкоте по отношению к евреям, больше
я ничего не знал.
Файф: Помните ли вы письменное показание, данное под присягой
американским консулом Гейстом?
Нейрат: Я хотел бы посмотреть на этот документ.
Файф: Я вам сейчас напомню об этом документе. Гейст подробно
повествует о жестоком обращении, избиениях, оскорблениях евреев, что
имело место уже в марте 1933 года. Вы знали об этом?
Нейрат: Я знаю об этих фактах. Я неоднократно обращался по этому
поводу к Гитлеру и просил его позаботиться о том, чтобы это прекрати-
лось, но деталей всего этого я не знаю.
Файф: Сейчас, не обращаясь к этому письменному показанию, ска-
жите следующее: получали ли вы как министр иностранных дел крат-
кие обзоры или отчеты о том, что печатали в иностранной прессе?
Нейрат: Да, конечно, но я не знаю, получал ли я все сообщения по
этому вопросу.
Файф: Вы были послом в Англии с 1930 по 1932 гг., если мне не
изменяет память, не так ли? И вы знали, что лондонский «Тайме» и
«Манчестер Гардиан» были очень влиятельными газетами в Англии. Не
правда ли? Независимо от этого, были ли вы согласны с тем, что в них
печаталось, или нет?
Нейрат: Да, да.
Файф: Знали' ли вы, что в апреле 1933 года обе эти газеты были
полны самых ужасных историй о жестоком обращении с евреями, со-
циал-демократами и коммунистами в Германии?
Нейрат: Да, это вполне возможно. Я теперь не припоминаю этого.
Но именно на подобные случаи я указывал Гитлеру, обращая его вни-
мание на то, как реагирует на эти события заграница.
Файф: Я хочу показать вам, как эти газеты отзывались об этих собы-
тиях. В «Манчестер Гардиан» от 12 апреля 1933 г. говорится: «Стоит
только немного внимательнее присмотреться к жизни, которая случай-
ному наблюдателю может показаться вполне нормальной и спокойной,
как вы обнаружите в любом городе и в любой деревне следы варварства
и зверств, совершенных коричневорубашечниками, причем таких зверств,
подобных которым нет в наше время».
Эта газета описывает их как «орудие бессмысленного, но системати-
чески проводимого террора, бессмысленность которого заключается в том,
что он не вызывается явной необходимостью, что и отличает их террор
9*
132 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
от революционного террора, а систематичность — в том, что он является
органической частью гитлеровского режима».
Знали ли вы, нто подобные отзывы печатались в ответственных анг-
лийских газетах?
Знали ли вы, что эта взятая ими линия в политике проводилась си-
стематически, ибо это являлось органической частью гитлеровского
режима?
Нейрат: Нет, в таком смысле я этого не знал.
Файф: Знали ли вы, что в английской газете «Манчестер Гардиан»,
писали следующее: «Один видный немецкий консерватор, который был
тесно связан с национал-социалистами — членами германского прави-
тельства, и, без сомнения, сочувствовал в большей степени правым,
чем левым, указал, что число жертв в апреле составило 20 тысяч
человек»?
Нейрат: Нет.
Файф: Давайте посмотрим, что печаталось в германской прессе.
'24 апреля 1938 г. в «Тайме» было перепечатано заявление из гамбург-
ской газеты «Фремденблатт», в котором говорится о том, что согласно
данным, полученным из официальных источников, в тюрьмах германской
:империи находится 18000 коммунистов, а в Пруссии имеется 10000 за-
ключенных, в том числе много социал-демократов и интеллигентов.
Могла ли бы гамбургская газета «Фремденблатт» долго пользоваться
успехом как газета, если бы она неправильно печатала данные, получен-
ные из официальных источников при вашем правительстве в апреле
1933 года, и неправильно бы излагала положение вещей? Конечно, нет,
не правда ли?
Нейрат: Этого я не знаю.
Файф: Подсудимый, эти цифры, насколько я знаю, процитированы
'гамбургской газетой как официальные данные, и затем они были вновь
'процитированы лондонской газетой «Тайме», которая является основной
газетой Англии. Не являлись ли сообщения газет для вас достаточно
•серьезными данными, чтобы поднять этот вопрос в правительстве?
Нейрат: Я очень сожалею, но при всем моем уважении к этим газе-
там, в том числе и к лондонской газете, я все-таки должен сказать, что
•они не всегда говорят правду.
Файф: Это вполне разумное замечание. Газеты, так же как и люди,
могут быть неправильно информированы. Но после того как эти сведения
•об ужасных условиях получили широкое распространение — и при этом
приводились такие громадные цифры — разве вы, будучи одним из влия-
тельных лиц в данном правительстве, не считали, что следовало бы под-
нять этот вопрос в кабинете и выяснить, насколько эти сведения соответ-
ствуют действительности?
Нейрат: Я уже ранее сказал, что докладывал об этом Гитлеру.
Файф: Я вас не об этом спрашиваю. Послушайте, подсудимый, мой
вопрос заключается в следующем: почему вы не подняли этого вопроса
на заседании кабинета? Был учрежден кабинет, в который входили кон-
сервативные элементы, для того, чтобы он вызывал уважение. Почему
вы не подняли этого вопроса в кабинете и не попытались добиться под-
.держки Папена, Гугенберга и всех других представителей консерватив-
ных элементов, входящих в кабинет, о которых мы уже слышали? По-
чему вы не подняли этого вопроса?
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 133
Нейрат: По очень простой причине — потому, что мне казалось, что
будет гораздо более действенным, если я скажу это Гитлеру.
Файф: Вы заявляете Трибуналу, что в апреле 1933 года, спустя при-
близительно два месяца после создания правительства, вы уже считали
бесполезным ставить какие-либо вопросы на обсуждение в имперском
кабинете? Разве через два месяца после прихода Гитлера к власти прин-
цип фюрерства стал настолько доминирующим, что вы не могли ставить
этот вопрос на обсуждение в кабинете?
Нейрат: Я повторяю, что один лишь я мог судить об этом, а я нахо-
дил, что гораздо большее действие будет иметь, если я информирую об
этом Гитлера лично.
Файф: Как я полагаю, вы не интересовались этим, но знали ли вы
о заключении в концентрационные лагери кого-либо из лиц, которых я
назвал Папену, а именно фон Осецкого, Мюнзама, Германа Дюнкера
или кого-либо из других писателей, адвокатов и политических деятелей
левого крыла? Знали ли вы, что они были посланы в концентрационный
лагерь, откуда они никогда не возвратились?
Нейрат: Нет.
Файф: Во всяком случае, из ваших документов видно, что когда вы
отправились в Лондон, в июне, вы очень хорошо знали о том, как было
настроено общественное мнение за границей против Германии из-за обра-
щения с евреями и членами оппозиционных партий. Разве вы этого не
знали, когда поехали на международную экономическую конференцию
в июне?
Нейрат: Да. Я это показывал в моем докладе, который здесь огла-
шался.
Файф: Сейчас вы говорите, что ваша реакция заключалась в том,
что вы собирались пойти к Гитлеру и выразить ему свой протест. Сейчас
я хочу, чтобы вы обратили свое внимание на имеющиеся у нас доку-
менты, которые показывают, как вы в действительности поступили. Пре-
жде всего разберем документ, датированный апрелем. Это ваше письмо
Гитлеру, датированное 2 апреля 1933 г.: «Вчера вечером итальянский
посол позвонил по телефону и сообщил мне о том, что Муссолини за-
явил, что он готов отрицать через итальянскую организацию за границей
все сведения относительно преследования евреев в Германии, которые
были искажены пропагандой, если мы считаем, что это будет для нас
полезным. Я поблагодарил г-на Геррати от вашего имени" и сказал ему,.
что мы будем рады принять его предложение. Я считаю этот дружеский
жест со стороны Муссолини достаточно важным, чтобы уведомить вас
об этом».
Что, по вашему мнению, было искажено пропагандой?
Нейрат: Здесь сказано: «Сведения, искаженные пропагандой», —
о них и идет речь.
Файф: Именно это меня и интересует, подсудимый. Что, по вашему
мнению, было искажено, и каков был объем тех сведений, которыми вы
располагали, с тем, чтобы решить, были ли эти сообщения искажены
или нет?
Нейрат: Право, сейчас я уже не могу этого сказать.
0 В Файф: Вам было известно о том, что евреев избивали, убивали,
отрывали от семей, бросали в концентрационные лагери, что их
134 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
собственность уничтожали и распродавали ниже стоимости? Вы знали
обо всем этом, не так ли?
Нейрат: Нет, в то время, конечно, не знал. Я слышал, что их там
избивают, но тогда евреев не убивали, хотя, может быть, какой-либо еди-
ничный случай имел место.
Файф: Итак, вы говорите, что «Тайме» и «Манчестер Гардиан» в то
время писали только о случайных примерах типичных убийств евреев.
Вы должны были видеть это, вы должны были знать, о чем писала иност-
ранная пресса. Почему вы думаете, что эти сведения были искажены?
Что вы предприняли для того, чтобы выяснить, действительно ли они
были искажены?
Нейрат: Кто сообщал мне об убийствах? Кто?
Файф: Я говорю вам, что об этом писали в иностранной прессе.
Я привел два примера, взятые из прессы моей страны, и, очевидно, на
основании слов Муссолини, об этом писала и пресса других стран. Вы же
должны были знать об этом. Что вы предприняли для того, чтобы выяс-
нить, соответствовало ли все это действительности или нет?
Нейрат: Да, я сделал это тем путем, который был мне доступен,
а' именно через соответствующие полицейские учреждения.
Файф: Спрашивали ли вы Гиммлера или подсудимого Геринга об
этом?
Нейрат: Нет. :
Файф: Почему же нет? Ведь Геринг был главой, который как раз
в то время создал гестапо и концентрационные лагери. Он был именно
тем человеком, которого следовало спросить об этом, не так ли?
Нейрат: Человек, который мог дать мне такую информацию, был
начальником и высшим представителем полиции.
Файф: Спрашивали ли вы подсудимого Фрика?
Нейрат: Во всяком случае, я не спрашивал его лично. Это совер-
шенно точно.
Файф: Почему вы не попытались спросить Геринга или Фрика, или
кого-либо другого, кто мог бы вам дать соответствующую информацию по
этому вопросу? Обратите внимание на документ ПС-3893. Это газета
«Фелькишер беобахтер» от 17 сентября 1933 г. Я цитирую выдержку ив
статьи по еврейскому вопросу: «Министр не сомневался в том, что эта
глупая болтовня за границей относительно событий внутри Германии.
как, например, разговоры по еврейскому вопросу, скоро будет прекра-
щена, если будет осознано, что необходимая чистка общественной жизни
должна временно повлечь за собой некоторые лишения для отдельных
лиц, но это тем не менее послужит укреплению правосудия и закона
в Германии».
Действительно ли, в сентябре 1933 года вы рассматривали действия,
направленные против евреев и против всех, кто все еще оставался в ря-
дах приверженцев левого крыла, как «необходимую чистку общественной
жизни», которая, без сомнения, повлечет за собой «отдельные случаи
лишений», и как необходимое мероприятие для более прочного устано-
вления авторитета «правосудия и закона в Германии»? Такова была ваша
точка зрения?
Нейрат: Я уже говорил о том, что, поскольку после первой мировой
войны Германия была наводнена евреями, которые господствовали в об-
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 135
щественной жизни, я считал абсолютно правильным их устранение или
введение для них ограничений.
Файф: Итак, это правильно — я имею в виду, что вы не отказывае-
тесь от того, что сказали 17 сентября 1933 г., а именно от того, что вы
думали, что обращение с евреями в 1933 году было вызвано «необходи-
мостью очистить общественную жизнь» в Германии? Должны ли мы счи-
тать, что вы сейчас придерживаетесь того же мнения и нисколько не из-
менили своей точки зрения?
Нейрат: Нет, моя точка зрения и сегодня совершенно такая же, но
я считаю, что это следовало проводить другими методами.
Файф: Следует ли понимать вас так, что вы знали о разгроме поли-
тической оппозиции и одобряли это?
Нейрат: Нет.
Файф: Считали ли вы правильным то, что коммунистическая партия
была объявлена вне закона?
Нейрат: Да, в то время я верил в правильность этого, потому что,
как вы слышали, мы стояли перед угрозой гражданской войны.
Файф: Были ли вы согласны с разгромом профсоюзов и объявлением
их вне закона?
Нейрат: Нет.
Файф: Что вы сделали для того, чтобы протестовать против раз-
грома профсоюзов?
Нейрат: Это совершенно не входило в мою компетенцию. Я же был
министром иностранных дел, а не министром внутренних дел.
Файф: Хорошо, я не намереваюсь спорить с вами по этому вопросу.
Вы считали совершенно правильным оставаться на посту министра иност-
ранных дел, оказывать поддержку правительству и давать ему возмож-
ность использовать ваш авторитет при проведении такого мероприятия,
.которое вы не одобряли, как разгром профсоюзов. Так вас следует по-
нимать?
Нейрат: Да, так точно. Я хочу здесь сказать. Вы когда-либо слы-
шали, чтобы министр уходил из правительственного кабинета потому,
что он не согласен с каким-либо отдельным мероприятием?
Файф: Любой министр правительства, пользующийся моим уваже-
нием, вышел бы из состава правительства, если бы оно проводило такое
мероприятие, которое он в нравственном отношении не одобрял. На-
сколько я понимаю, вы морально не одобряли разгрома профсоюзного
движения. А если вы одобряли эти мероприятия, то заявите об этом
нам прямо.
Нейрат: Я не считаю это аморальным. Это было политической мерой.
Файф: И, наконец, возьмем третий момент. Это — социал-демокра-
тическая партия, партия, которая принимала большое участие в работе
правительства Германии и Пруссии в течение ряда лет после первой
мировой войны. Считали ли вы правильным, с моральной точки зрения,
объявить эту партию вне закона и лишить ее возможности дальнейшего
участия в управлении страной?
Нейрат: Нет, конечно.
Файф: Считали ли вы, что это было правильным, или нет?
Нейрат: Я сказал, что нет.
Файф: Что вы сделали для того, чтобы протестовать против этого?
136 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
Что вы сделали для того, чтобы протестовать против роспуска социал-
демократической партии?
Нейрат: По поводу этого роспуска я мог лишь высказать свои воз-
ражения.
Файф: Кому вы высказывали свои возражения против роспуска со-
циал-демократической партии?
Нейрат: Опять-таки Гитлеру.
Файф: И вы несколько раз высказывали свои возражения против
роспуска оппозиционных партий? И вы никогда не поднимали этого во-
проса на заседании кабинета, не так ли?
Нейрат: Я не припоминаю, обсуждался ли этот вопрос кабинетом.
Файф: Я хочу, чтобы вы сейчас припомнили, что произошло в 1933 го-
ду. Знали ли вы, что приказы о военной подготовке, где предусматрива-
лась возможность ведения войны, составлялись только после того, как
вы объявили, что Германия оставляет конференцию по разоружению и
выходит из Лиги наций.
Нейрат: Нет, в 1932—1933 гг. я ничего не слышал об этом.
Файф: Это документ С-140, США-51, где речь идет о 25 октября
1933 г.
Подсудимый, тогда вы были министром иностранных дел. Заяв-
ляете ли вы сейчас Трибуналу о том, что ни Гитлер, ни фельдмаршал
Бломберг, который был тогда военным министром, не сказали вам о том,
что в результате этих действий «нам следует закончить приготовления на
случай, если будут применены санкции, включая и военные санкции, про-
тив Германии». Разве никто из них вам не говорил, что это будет яв-
ляться результатом вашей внешней политики?
Нейрат: Нет. Мы не опасались никаких активных действий.
Файф: Хорошо, но вы согласитесь со мной, что весьма странно не
информировать министра иностранных дел о возможных последствиях
его политики в то время, когда уже велись военные приготовления, для
противодействия этим последствиям. Не правда ли, весьма странно при
любой системе управления государством: тоталитарной, демократической
или какой-либо другой,—чтобы министру иностранных дел не сообщали
о военных приготовлениях, предпринимаемых для противодействия воз-
можным последствиям его политики, не так ли?
Нейрат: Решать вопрос о том, грозит ли опасностью выход из Лиги
наций, то есть решать вопрос о том, будет ли это иметь последствия, дол-
жен был я сам.
Военные круги имели свое собственное мнение, и, повидимому, хотя
я этого точно не знаю, в генеральном штабе происходило какое-то обсу-
ждение. ^
Файф: Правильно ли я вас понял, что до конца 1933 года, за исклю-
чением тех событий, о которых я спрашивал вас, вы были вполне удовле-
творены мирными намерениями вашего правительства, это правильно?
Нейрат: Так точно.
Файф: Сейчас перейдем к 1934 году. Вы помните свою беседу сДод-
дом, американским послом, беседу, о которой вы упоминали в вашей
книге документов № 1 на странице 54? Это было 21 мая 1934 г. Додд,
очевидно, сообщил вам о том, что он сказал Гитлеру относительно того,
как американцы пытаются контролировать накопление больших прибы-
лей крупными финансовыми объединениями.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 137
Он сказал, что вы заявили, что были рады, когда он информировал
Гитлера, и затем Додд добавил, что «канцлер со мной не согласился».
Далее он сказал: «фон Нейрат молчал в течение нескольких минут после
моего замечания, и было ясно, что он разделял мое мнение. Он просил
меня сообщить в Вашингтон, что происходящие события совершенно про-
тиворечат целям германского правительства. Но он не мог поручиться:
за Гитлера».
Что вы имели в виду, говоря, «что происходящие события совер-
шенно противоречат целям германского правительства»?
Нейрат: Этим я хотел сказать, что члены кабинета в подавляющем
большинстве были против этих методов. Кроме того, я могу добавить,,
что я сам просил Додда поехать лично к Гитлеру для того, чтобы он убе-
дился, что я высказывал Гитлеру свои доводы. Я сам его привел к Гит-
леру.
Файф: Разве вы не знали, что в мае 1934 года германское правитель-
ство проводило систематическую политику воинствующего антисеми-
тизма? Разве вы этого не знали?
Нейрат: Об антисемитской пропаганде я знал главным образом из-
речей Геббельса.
Файф: Давайте сейчас перейдем к более конкретному вопросу.
Были ли у вас какие-либо причины для того, чтобы относиться с не-
приязнью к генералу фон Шлейхеру и генералу фон Бредау?
Нейрат: Нет.
Файф: Какое впечатление на вас произвело убийство этих двух гос-
под и фрау фон Шлейхер во время кровавой чистки 30 июня 1934 г.?
Нейрат: Вряд ли нужно даже отвечать на этот вопрос. Само собой
разумеется, что я крайне отрицательно относился к этому. Я уже гово-
рил, что, к сожалению, при таких восстаниях всегда страдают также и'
невинные.
Файф: Но давайте выясним этот вопрос. На днях вы заявили Три-
буналу, что вы считаете — и у вас есть основания для этого, — что в СА
существовало движение, руководимое Ремом Эрнстом и, как я полагаю,
другими лицами, которых вы считали нежелательным элементом. Какие-
есть у вас основания предполагать, что генерал фон Шлейхер и генерал'
фон Бредау участвовали в каком-либо заговоре?
Нейрат: У меня не было никаких причин. Я даже и сейчас не верю,.
что они составляли какой-то заговор.
Файф: Слышали ли вы о том, каким трагичным образом фон Папен
терял, своих секретарей в то время. Вы помните об этом, не правда ли?'
Нейрат: Да, я слышал об этом.
Файф: Знаете ли вы о том, что фон Бозе и Юнг были убиты,
а фон Чирский вместе с двумя другими господами был арестован? Вьг
слышали об этом?
Нейрат: Да, я об этом услышал от фон Папена.
Файф: Рассматривали ли вы кровавую чистку 30 июня лишь как
дополнительный элемент в этой необходимой чистке общественной
жизни?
Нейрат: Нет, в таких масштабах, в каких производилась эта чистка,,
со всеми эксцессами и убийствами невинных людей, конечно,. нет.
Файф: Почему же вы оставались членом правительства, которое при-
бегало к убийству в качестве орудия политического воздействия?
138
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
Нейрат: Я здесь уже дважды говорил, что, к сожалению, при таких
.революциях всегда бывают перегибы.
Файф: Давайте сейчас перейдем к другой области вашей деятельно-
сти в 1934 году. Вы знали о террористических актах, имевших место
в Австрии в мае и июне 1934 года, не так ли? Я хочу, чтобы вам было
•совершенно ясно, что я подразумеваю под террористическими актами.
Я имею в виду взрывы на австрийских общественных предприятиях,
железных дорогах и т. д. Я говорю о динамите, а не о чем-либо отвле-
ченном. Вы знали, что такие действия имели место в Австрии в мае и
июне 1934 года, не так ли?
Нейрат: Да, я знал об этом и всегда выступал против этого, потому
что я знал, что эти террористические акты — это я хочу еще раз подчерк-
нуть — в большинстве случаев проводились австрийскими нацистами.
Файф: Какую должность занимал фон Кепке в вашем министерстве
•31 мая 1934 г.?
Нейрат: Он был министериаль-директором.
Файф: Это весьма ответственная должность, не так ли?
Нейрат: Да.
Файф: Помните ли вы, что фон Кепке докладывал вам 31 мая 1934г.
•о посещении им барона фон Вехтера?
Нейрат: Нет, я не припоминаю этого.
Файф: Барон фон Вехтер был одним из руководителей путча против
Дольфуса, который имел место шесть недель спустя, то есть 25 июля.
Разве вы не помните, что фон Кепке представил вам отчет, который вы
затем передали Гитлеру.
Нейрат: Нет, я не припоминаю этого.
Файф: Хорошо, давайте освежим вашу память, если вы забыли. По-
смотрите на документ Д-868, который я представляю в качестве доказа-
тельства под номером ВБ-515. Посмотрите, пожалуйста, на этот доку-
мент и обратите особое внимание на подписи. И если вы внимательно
посмотрите на верхнюю часть документа, то я думаю, что вы найдете
•в самом подлиннике ваши собственные инициалы. И в тот же день этот
меморандум был возвращен рейхсканцлером в министерство иностранных
„дел. Сейчас посмотрим, что за отчеты вы получали из Австрии и переда-
вали Гитлеру. Если вы особенно не возражаете, то мы опустим пара-
граф 1, где дается описание внешности барона фон Вехтера. Но далее
говорится, что «его заявления были, очевидно, даны в полном сознании
громадной ответственности, лежащей на нем. Его оценка всего происхо-
дящего и тех лиц, о которых он упоминал, являлась ясной и определен-
ной. Фон Вехтер также нарисовал мне картину положения в Австрии,
которое по его описанию было даже более мрачным и более серьезным,
чем это нам казалось до сих пор. Повстанческие тенденции национал-
социалистов в Австрии неуклонно возрастают. Число террористических
актов также растет. Независимо от того, кто действительно производит
эти разрушения и совершает террористические акты в отдельных случаях,
каждый такой акт вызывает новую волну повстанческих действий.
Фон Вехтер неоднократно с сожалением подчеркивал, что в действиях
не хватало единого руководства. СА делала все, что хотела, и все, что
она считала необходимым. Политическое руководство в это время стало
проводить такие мероприятия, которые в некоторых случаях приводили
ж противоположным результатам. Таким образом, крупный террористи-
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА, 139
ческий акт, в результате которого были взорваны все железнодорожные
линии, ведущие в Вену, был, несомненно, совершен не марксистами,
а. членами австрийской организации СА, против желания политического
руководства, которое, как он считал, не принимало никакого участия ни
в самом совершении этого акта, ни в приготовлении к нему. Такова кар-
тина, описанная в целом. Если говорить несколько подробнее, то следует
указать, что в отдельных провинциях, округах царит еще большая нераз-
бериха». Далее он говорит о том, что главным очагом беспорядков яв-
ляется Каринтия, где в этом отношении дела обстоят хуже всего. И да-
лее: «фон Вехтер считает необходимым навести полный порядок в самые
кратчайшие сроки, а именно — объединить под единым руководством всех
действующих в интересах национал-социализма в самой Австрии и вне
ее. Личные вопросы не должны играть здесь никакой роли. Решающее
слово в этой связи будет иметь, конечно, только сам фюрер. Он же, Вех-
тер, полностью согласен с Габихтом по всем этим вопросам. Насколько
он знает, Габихту уже удалось иметь сегодня короткую беседу с импер-
ским канцлером».
Остановимся ненадолго на этом факте. Примерно в то время Габихт
был назначен пресс-атташе при германском посольстве в Вене. Это на-
значение Габихта на пост пресс-атташе должно было исходить от вас или
было произведено с вашего одобрения, не так ли? Это входило в ведение
вашего министерства?
Нейрат: В данный момент я не знаю этого точно, но я припоминаю,
что Габихт был ландеслейтером в Мюнхене, и не знаю ничего о том,
был ли он вообще назначен в Вену в качестве пресс-атташе.
Файф: Вы можете поверить мне, что он действительно поехал в Вену
в качестве пресс-атташе в мае 1934 года, а сейчас я хочу вас спросить
лишь о том, по вашему ли приказу или с вашего согласия он был назна-
чен на пост, который дал ему дипломатический иммунитет в разгар его
заговорщической деятельности?
Нейрат: Если Габихт и был в Вене, так без моего ведома и без мо-
его утверждения. Очевидно, он был назначен туда министерством пропа-
ганды, которому подчинялись работники прессы.
Файф: Вы, подсудимый, конечно, согласитесь со мной в том, что это
не весьма приятный документ. Разрешите напомнить вам о том, что этот
документ Поступил к вам от вашего министериаль-директора и был пере-
дан фюреру, а затем этот документ был возвращен Ламмерсом с приме-
чанием: «Габихт зайдет сегодня».
Нейрат: К фюреру?
Файф: Да.
Нейрат: Господин обвинитель, я обращаю ваше внимание на то,
что здесь все время речь ведется об австрийских нацистах. К австрий-
ским нацистам я не имел никакого отношения.
Файф: Я хочу указать вам лишь на то, что этот документ, документ
министерства иностранных дел, был переслан рейхсканцлеру, а возвра-
щен он был 6 июня со следующим примечанием Ламмерса: «Габихт
зайдет сегодня». Вы должны были знать о Габихте 6 июня. Об этом упо-
минается в данном отчете.
Нейрат: Об этом там не говорится. Я получил от Ламмерса записку,
показывающую, что Габихт был у рейхсканцлера. Я послал этот отчет
140 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
моего министериаль-директора рейхсканцлеру для того, чтобы он убе-
дился в том, каково положение в Австрии. Вот какова была причина.
Файф: Вы помните, что несколько дней назад фон Папен давал
свои показания, и когда я спросил его о том, кто были эти видные дея-
тели империи, которые оказали влияние на путч в Австрии в июне
1934 года, то он после долгого раздумья смог припомнить только одного
из них, который оказывал влияние на путч, а именно Габихта?
Нейрат: Нет.
Файф: Хорошо, я заявляю вам о том и хочу, чтобы вы подтвердили
это, что вы прекрасно знали, что 6 июня 1934 г. Габихт, этот видный
деятель империи, согласно показаниям фон Папена, организовал путчв Австрии. Вы это подтверждаете?
Нейрат: Но как вы приходите к такому выводу? Габихт вообще
никогда не был у меня, а был у рейхсканцлера.
Файф: Вы видели этот отчет вашего министериаль-директора,
Я только что зачитал высказывания фон Вехтера.
Нейрат: Но там ни слова не сказано о г-не Габихте.
Файф: Да, я только что зачитал вам это. Разрешите напомнить вам;
«Решающее слово в этой связи будет иметь, конечно, только сам фюрер,
Он же, Вехтер, полностью согласен с Габихтом по всем этим вопросам»,
Другими словами, в сообщениях, которые Вехтер передавал министер-
ству иностранных дел, он высказывал не только собственное мнение, но
и мнение Габихта.
Нейрат: Да, там сказано об этом. Так вот, обо всех этих террори-
стических актах и беспорядках, которые здесь описываются, я довел до
сведения рейхсканцлера.
Файф: Обратите внимание на то, что написано в этом отчетев конце страницы: «Но так как тем временем ничего не последовало и
с другой стороны, меры австрийской администрации с каждым дне:
становились все более и более жестокими, то вновь выступили ради-
кальные элементы с заявлением о том, что канцлер издал свой приказ,
исходя только из тактических соображений, в то время как внутренне
он одобрял любое мужественное действие со стороны оппозиции, и что
он своей истинной политической целью считал лишь ослабление нена-
вистной системы Дольфуса, но таким путем, чтобы другие страны, по
возможности, не смогли говорить о каком-либо постороннем вмешатель-
стве. Сейчас они руководствуются в своей работе этим принципом».
Послушайте следующую выдержку, его совет вам — наиболее близ-
кое к истине предупреждение об опасности, которым когда-либо распо-
лагал любой министр иностранных дел: «В ходе обсуждений приходится
постоянно сталкиваться с этой идеей, которая тайно распространяется.
В ближайшее время должны быть сделаны соответствующие изменения
и установлено единое руководство... иначе, — как фон Вехтер заканчи-
вает свое выразительное описание, — каждый день может произойти
такая катастрофа, которая приведет к самым худшим последствиям
с точки зрения внешней политики не только для Австрии, но прежде
всего и для Германии». Затем разговор прерывается, фон Вехтеру вру-
чают телефонограмму, в которой говорится, что для него будет лучше
если он не возвратится в Вену, в противном случае он будет арестован
по приезде, а через шесть недель он начал путч, и канцлер Дольфус бы
расстрелян. Вы помните об этом? Разве в начале июня 1934 года
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
141
не знали о том, что существовала очень серьезная угроза восстания и
больших бедствий для Австрии?
Нейрат: Совершенно очевидно. По этой причине я и послал отчет
канцлеру. Я не мог вмешиваться в дела Австрии.
Файф: Может быть, вы ответите на тот вопрос, на который не смог
ответить подсудимый фон Папен. Кто, по вашему мнению, были эти
другие видные деятели Германской империи, которые стояли за путч,
направленный против правительства Дольфуса в Австрии? Вы заявляете,
что вы не принадлежали к числу этих деятелей. Кто же, по вашему
мнению, были эти личности, о которых упомянул фон Папен как о лицах,
стоящих за путч, направленный против Дольфуса?
Нейрат: Я вообще никого не знаю. Я знал только Габихта как
личность, против которой я все время протестовал перед Гитлером, так
как он занимался натравливанием. Какого-либо другого немца из Гер-
мании я не знал. Все остальные — это австрийские национал-социали-
сты, которые здесь очень часто упоминаются, но которых я не знал.
Файф: Я о них не говорю. Я говорю о тех видных деятелях Гер-
манской империи, о которых говорил подсудимый фон Папен, а сейчас
я пытаюсь выяснить, кто были эти деятели. И вы продолжаете утвер-
ждать, что единственное лицо, которое вы помните, это пресс-атташе
Габкхт?
Это все, что вы можете оказать Трибуналу в выяснение этого во-
проса?
Нейрат: Я уже сказал, я никого не знаю.
Файф: Придерживаетесь ли вы того мнения, что ваш сотрудник
министерства Рит ничего не знал об этом, несмотря на то, что сказал
Мессерсмит по этому поводу? Вы думаете, что Рит ничего не знал об
этом путче?
Нейрат: Я не знаю, насколько был осведомлен Рит, но вы знаете,
что я тотчас же отозвал его, когда он вмешался в это дело. Вообще
я всегда запрещал послам и посланникам вмешиваться в такие дела.
Файф: Вы все-таки не сомневаетесь в том, что Рит знал о готовив-
шемся путче?
Нейрат: Нет, я очень сомневаюсь в том, что он точно знал о нем.
Я не думаю этого, потому что он не был таким человеком.
Файф: Во всяком случае, вы знали о том, что 25 июля австрийские
нацисты провели этот путч и убили Дольфуса?
Нейрат: Но это же не было тайной.
Файф: Нет, я это знаю. Многие из этих событий не были тайной.
Меня интересует ваша осведомленность, а именно — когда вы об этом
узнали?
Нейрат: После этого, да.
Файф: Но разве после этого вы не колебались, следует ли вам
дальше оставаться в правительстве, которое распространяло свою поли-
тику убийства из своей страны за границу через посредство своих аген-
тов в Австрии?
Нейрат: Если бы я был ответственен за каждого отдельного убийцу,
за каждого отдельного немецкого убийцу, действовавшего за границей,
то у меня, вероятно, было бы слишком много дела.
Файф: Вы знали, и я вам напомню сейчас о том, что австрийская
нацистская партия была в тесном контакте с Гитлером и все время
142
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
действовала согласно приказам Гитлера, когда Гитлер стоял во главе
вашего правительства? Вы это отлично знали, не так ли?
Нейрат: Но он же был главой НСДАП, руководителем этой партии,'
и то, что они с ним сотрудничали,—это вполне естественно. ...
Файф: Подсудимый, я хочу выяснить некоторые факты, относя-.
щиеся к 1935 году. ;
10 марта Германия заявила о создании военно-воздушного флота,.
а 16 марта вы, по-моему, в числе других подписали закон об обязатель-
ной воинской повинности. Вы уже говорили об этом, и я не хочу снова в
возвращаться к этому вопросу. Я лишь хочу спросить вас относительно,
секретного закона об обороне империи от 21 мая 1935 г. Посмотрите;
на замечания генерала Томаса, касающиеся этого вопроса.
Он пишет: «Общая централизация верховной власти в империи,,
которая была декретом установлена на случай войны, повлияла на раз-
витие и организацию военной экономики в такой степени, что необхо-
димо обсудить этот вопрос подробно. Основа для организации центра-
лизованной верховной власти в империи на случай войны была зало-
жена еще до 1933 года в большом числе декретов и резолюций сове-
щаний, но она радикальным образом была изменена, когда национал-
социалисты пришли к власти, и в особенности после смерти президента
Гинденбурга. Новые положения были сформулированы в законе об обо- ,
роне империи от 21 мая 1935 г. Он должен был быть объявлен только:
в случае войны, но был введен в действие уже во время проведения
подготовки к войне. Поскольку этот закон определял обязанности воору-
женных сил и других имперских властей на случай войны, он также
являлся основным распоряжением, на основе которого должна была
развиваться деятельность организаций, ведающих военной эконо-
микой».
Помните ли вы, что в тот же день подсудимый Шахт был назначен
уполномоченным по вопросам военной экономики? Вы понимали в то
время, подсудимый, что этот закон являлся основой для развития дея-
тельности организации, ведавшей военной экономикой?
Нейрат: Да, но только на тот случай, если начнется война, то есть
на случай мобилизации.
Файф: Видите ли, я пытаюсь вам пояснить то, что этот закон был
введен в действие для проведения подготовки к войне. Разве вы не по-
нимали тогда, что это был большой шаг вперед в деле военной под-
готовки?
Нейрат: Ни в коей мере. Это вовсе не было большим шагом вперед.
Этс была лишь констатация необходимости, которая могла возникнуть
в случае войны. Как и в любой другой стране, необходимо было гаран-
тировать сотрудничество всех учреждений на случай нападения. Как
раз в данном законе это и устанавливается.
Файф: Такова ваша точка зрения? Правильно ли будет сказать, что
в то время, до мая 1935 года, министерство иностранных дел Германии
все еще было укомплектовано дипломатами старой школы и поэтому
еще не было наводнено людьми из бюро Риббентропа? Так ли это?
Нейрат: Да, это так.
Файф: Вы получали какое-либо предупреждение от вашего соб-
ственного персонала относительно событий в Австрии или о вооружении,
о введении воинской повинности и создании военно-воздушного флота?
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 143-
Нейрат: Как вы можете судить об этом на основании отчета, кото-
рый был предъявлен ранее, я был информирован относительно событий
в Австрии. Что касается вооружения, то решение о нем было принято-
кабинетом. Я, конечно, знал об этом.
Файф: Посмотрите на документ ПС-3308. Это письменное показание, -
данное под присягой переводчиком Паулем Шмидтом. Вот что говорит
Пауль Шмидт:
«Параграф 4. Попытка провести путч в Австрии и убийство Доль-
фуса 25 июля 1934 г. серьезно обеспокоили сотрудников министерства
иностранных дел, потому что эти события дискредитировали Германию'
в глазах всего мира. Было общеизвестно, что путч проводился партией,
и 4'актически эта попытка провести путч так непосредственно следовала
за кровавой чисткой в Германии, что приходилось думать об однотип-
ности нацистских методов как внутри страны, так и вне ее».
Подсудимый, я попрошу вас сказать, правильно ли говорит Шмидт'
о том, что попытки совершить путч и убийство Дольфуса серьезно обе--
спокоили сотрудников министерства иностранных дел?
Нейрат: Это обеспокоило не только сотрудников моего министер-
ства, но и меня самого.
Файф: Правильно ли, что беспокойство среди ваших сотрудников
усилилось в результате признания того обстоятельства, что кровавая
чистка и путч обеспокоили Францию и Советский Союз в отношении по-
зиции, занимаемой Германией?
Нейрат: Нет, это частное мнение переводчика Шмидта.
Файф: Утверждаете ли вы, что Шмидт, который, в конце концов, был
вашим штатным сотрудником, хотя он в течение долгого времени и был
переводчиком, пишет неправильно, когда заявляет, что ваши сотруд-
ники высказывали свои опасения вам?
Нейрат: Да, утверждаю самым решительным образом. Откуда
Шмидт, будучи совсем незначительным чиновником, мог знать о том,
что говорят мне высшие чиновники министерства? 'Кроме того, как
может Шмидт судить об этом?
Файф: Мы прочитаем шестой абзац, я хочу спросить вас о послед--
ней его части.
«Ремилитаризации германскими вооруженными силами Рейнской-
области предшествовала дипломатическая подготовка нацистов, прове-
денная в феврале.
Гитлер в одной из своих бесед утверждал, что не существует дей-
ствительных оснований для конфликта между Германией и Францией..
• Если сравнить эти высказывания с некоторыми высказываниями в «Майн
кампф», которые были направлены против Франции, обстоятельства
были таковы, что можно было предположить, что готовилась почва для'
оправдания каких-то действий в будущем.
Я не знаю, когда именно было принято решение о вступления войск-
в Рейнскую область. Я лично знал об этом и обсуждал этот вопрос при-
мерно за две или три недели до этих событий. Высказывались серьезные
опасения, в особенности в военных кругах, относительно риска, связан-
ного с проведением этого мероприятия. Подобные же опасения испыты-
вали многие сотрудники министерства иностранных дел. В министерстве-
иностранных дел было, однако, известно, что Нейрат в тех правитель-
ственных кругах, с которыми консультировался Гитлер, был единственными
,144 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
человеком, который был уверен в том, что Рейнская область может
•быть ремилитаризована без вооруженного противодействия со стороны
Великобритании и Франции. Позиция Нейрата в течение всего этого
времени была такова, что она должна была вызвать у Гитлера больше
доверия к нему (Нейрату), чем ко всем остальным дипломатам старой
школы, которыми Гитлер обычно пренебрегал».
Итак, если этот мелкий чиновник, о котором вы только что гово-
рили, знал о вступлении войск в Рейнскую область и обсуждал этот
вопрос за две или три недели до того, как оно произошло, то когда
(именно до вступления вы обсуждали этот вопрос?
Нейрат: Шмидт оказался, очевидно, ясновидцем, так как я сам не
знал об этом за две или три недели. Я узнал об этом лишь за неделю
до того, как Гитлер вынес решение. И если здесь написано, что в мини-
•стерстве иностранных дел было общеизвестно, что единственным советни-
ком Гитлера в правительственных кругах был я и что я был уверен в том,
'что Рейнская зона может быть занята войсками без вооруженного
•сопротивления со стороны Британии или Франции, — так ведь я, в конце
концов, был прав!
Файф: Вы были правы... Но действительно ли вы были единствен-
ным человеком в правительственных кругах, который считал, что можно
было оккупировать Рейнскую область без вмешательства Великобри-
тании и Франции? Это правильно?
Нейрат: Я не могу сказать, был ли я единственным человеком. Во
•всяком случае, я был убежден в этом на основании того, что я знал
•о международных отношениях.
Файф: Таким образом, каково бы ни было положение переводчика
.Пауля Шмидта, он по крайней мере, знал, какое положение вы зани-
мали в то время. Разве он был неправ, говоря в последней фразе о том,
что занимаемое вами положение в тот период было таково, что Гитлер
•прислушивался к вашему мнению скорее, чем к мнению всех других
.пронацистских дипломатических кругов из министерства иностранных
„дел, потому что вы были человеком, который одобрял его. Разве не та-
ково положение вещей?
Нейрат: Я его вовсе не одобрял. Правда, я ему изложил свое мне-
•ние об общей ситуации. То, что я был тогда прав, впоследствии подтвер-
дилось.
Файф: Я хочу рассмотреть еще один вопрос; правда, он относится
к 1936 году, но, поскольку мы уже затронули вопрос об Австрии, рас-
смотрим сейчас и этот вопрос. Вы оказали раз или два, что вы очень
•серьезно возражали против того, что договор между Австрией и Гер-
манией, заключенный 11 июля, называли маскировкой или ширмой.
'Вы очень серьезно возражали против такой точки зрения. Ведь это
правильно?
Нейрат: Да.
Файф: Известно ли вам, что Гитлер дал инструкции гаулейтерам
.австрийской национал-социалистской партии продолжать борьбу в то
же самое время, когда подписывался этот договор?
Нейрат: Нет, это мне 'неизвестно.
Файф: Разрешите вам напомнить отчет Райнера, которого Трибу-
нал имел возможность допросить. Прошу посмотреть на конец первого
абзаца. Он гласит:
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 145
«На соглашение от 11 июля 1936 г. сильное влияние оказала дея-
тельность этих двух лиц (то есть подсудимого Зейсс-Инкварта и пол-
ковника Глейзе-Хорстенау). Папен упомянул фюреру о Глейзе-Хорсте-
нау как о человеке, которому можно доверять.
В это время фюрер хотел увидеться с руководителями партии
в Австрии для того, чтобы сообщить им свое мнение относительно того,
что должны делать австрийские национал-социалисты. В то же самое
время Хинтерлейтер был арестован, а Райнер стал его преемником
(обратите внимание, это — тот самый человек, который дает эти пока-
зания) — преемником и руководителем австрийской партии.
16 июля 1936 г. Райнер и Глобочник посетили фюрера в Оберзальц-
берге, где им было весьма ясно объяснено положение вещей, а также
были сообщены желания фюрера. 17 июля 1936 г. все гаулейтеры, нахо-
дившиеся на нелегальном положении, встретились вблизи Зальцбурга,
где они получили полнейший отчет от Райнера относительно заявления
фюрера и его политические инструкции о ведении борьбы. На этом же
самом совещании гаулейтеры получили также организационные инструк-
ций от Глобочника и Хидлера».
Разве Гитлер не говорил своему министру иностранных дел, кото-
рый наблюдал за заключением этого договора, что он собирался дать
гаулейтерам, находившимся на нелегальном положении, инструкции
о дальнейшем ведении борьбы? Разве он не говорил вам об этом?
Нейрат: Нет, об этом он мне не сообщал.
Файф: Я хочу обратить ваше внимание на заявление Мессерсмита,
сделанное им в конце 1935 года. Вы помните это заявление? В нем
говорится следующее:
«Европа не сможет избавиться от мифа о том, что фон Нейрат,
Папен и Макензен являются дипломатами старой школы, а не опасными
людьми. На самом деле, они являются лишь послушным орудием ре-
жима, и именно потому, что внешний мир смотрит на них как на без-
вредных людей, они могут работать более эффективно. Они могут сеять
раздор просто потому, что они распространяют миф о том, что они не
поддерживают режим».
Можете ли вы указать нам на какую-либо инструкцию Гитлера,
которая была издана до того времени, когда Мессерсмит сделал это
заявление, то есть до 10 октября 1935 г., и которую вы не выполнили?
Скажите Трибуналу, какое поручение, данное вам Гитлером до
10 октября 1935 г., вы отказались выполнить. Какое было самое серьез-
ное поручение, от которого вы отказались?
Нейрат: Это вопрос, на который я так просто не могу дать ответа.
Как я могу сейчас знать, какой вопрос из тех, против которых я возра-
жал, был самым серьезным?
Файф: Я хочу спросить вас относительно отчета Буллита, с кото-
рым, как мне кажется, вы согласны.
Заявив, что он беседовал с вами, он пишет дальше: «Фон Нейрат
сказал, что политика германского правительства заключалась в том,
чтобы не предпринимать активных мер в области внешней политики до
тех пор, пока не примирятся с присоединением Рейнской области».
Далее он объясняет, что этим он хотел сказать, что до тех пор, пока не будут
построены укрепления на бельгийской и французской границах, герман-
ское правительство будет делать все возможное для того, чтобы,
10 Нюрнбергский процесс, т. II
146 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
наоборот, предотвратить, а не поощрять всякий бунт нацистов в Австрии,
и будет вести умеренную политику в отношении Чехословакии. Как
только наши укрепления будут построены и страны Центральной Европы
поймут, чти Франция не может вступить на территорию Германии,
когда она этого захочет, все эти страны будут иначе проводить свою
внешнюю политику, и создастся новая группировка сил».
Вы согласны с тем, что вы говорили это?
Нейрат: Да, конечно.
Файф: Я хочу спросить, согласны ли вы с моим пониманием этого
высказывания. Вы хотели сказать, что как только ваши фортификации
на западной границе будут приведены в должный порядок, вы поста-
раетесь добиться аншлюсса Австрии и получить от Чехословакии
обратно Судетскую область. Разве не это означают ваши слова?
Нейрат: Я хотел сказать и сказал, что- эти страны, в частности
Чехословакия и Франция, изменят свою политику по отношению к Гер-
мании, так как они уже не могут больше так легко пройти через ее;
границы...
Файф: Я хочу, чтобы вы оказали мне в нескольких словах относи-
тельно тайного совета, в который вы были назначены после того, как ;
покинули министерство иностранных дел. Я попрошу, подсудимый, по-
смотреть только на первые две фразы: ¦
«Фюрер вначале заявил, что вопрос, который будет разбираться на
сегодняшнем совещании, является настолько важным, что детальное его
обсуждение, безусловно, потребовало бы в другом государстве обсужде-
ния на совещании кабинета в полном составе. Однако он, фюрер, решил
не обсуждать этот вопрос в широком кругу имперского кабинета именно
потому, что он является столь важным». ¦
Затем, если вы посмотрите на список присутствовавших, вы увидите,
что там был фюрер, военный министр, три главнокомандующих, а также
министр иностранных дел. Подсудимый, предположим, что в феврале
или марте 1938 года Гитлер захотел бы обсудить вопрос об Австрии на
совещании кабинета в таком же узком кругу лиц. Давайте посмотрим,
кто бы занял места тех, кто присутствовал на этом совещании. Вместо
Бломберга и фон Фрича присутствовали бы подсудимый Кейтель как
начальник ОК.В и фон Браухич как командующий сухопутными си-
лами, не так ли?
Нейрат: Да, я полагаю, что так.
Фпйф: В действительности Геринг и Редер сохраняли свои посты. Под-
судимый фон Риббентроп занял ваш пост, а вы являлись председателем
тайного совета. Ламмерс был секретарем совета, а Геббельс занял
более важный пост — министра пропаганды. Я хочу, чтобы вы посмо-
трели сейчас, кто были люди, которые образовали тайный совет. Вы
видите, кто сюда входят: подсудимый Риббентроп, подсудимый Геринг,
заместитель фюрера подсудимый Гесс, Геббельс, начальник имперской
канцелярии Ламмерс, фон Браухич, Редер и Кейтель. Вы говорите,
насколько я вас понял, что этот тайный совет фактически не существо-
вал и в действительности вообще не собирался. Это правильно?
Нейрат: Да.
Файф: Почему тогда вы как председатель тайного совета имели
специальные фонды на получение дипломатической информации?
Нейрат. Я не получал никаких фондов.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕЙРАТА
147
Файф: Тогда я попрошу вас посмотреть на документ ПС-3945. Это
письмо от 28 августа 1939 г. от Ламмерса вам лично.
«В соответствии с вашим требованием я передал советнику Кэп-
пену 'сумму в 10000 имперских марок, которая предоставлена в ваше
распоряжение для специальных расходов на получение дипломатической
и политической информации».
Вы подписали расписку, которая гласила: «Я получил 10000 импер-
ских марок из имперской канцелярии для специальных расходов на
получение дипломатической информации».
Скажите нам теперь, почему вам выдавались специальные суммы
на получение дипломатической информации?
Нейрат: Да, это я вам могу сказать. Это выражение я употребил
по просьбе Ламмерса, руководившего кассой имперской канцелярии,
для того, чтобы получить деньги на содержание моего бюро, а именно
для оплаты машинистки и секретаря. Я не помню, как называлось это
учреждение, перед которым я должен был отчитаться. Да, это было
министерство финансов. У меня не было особого бюджета. Ламмерс
потребовал, чтобы я употребил это выражение.
Файф: Я сошлюсь еще на другие письма. Но я хочу только знать,
почему было необходимо, чтобы расходы на машинистку и секретаря
не подвергались проверке.
На странице 143 вы найдете ваше письмо, адресованное Ламмерсу.
Вы пишете: «Для моего бюро нужны специальные дотации на расходы,
которые, как мне кажется, не следует подвергать контролю».
Почему вы считали, что не следует контролировать расходы на се-
кретаря и машинистку?
Нейрат: Я в настоящий момент не могу этого сказать. Но я не рас-
ходовал никаких средств на получение дипломатической информации.
Это лишь расходы на бюро, которые здесь изложены.
Файф: Я прошу вас посмотреть на документ ПС-3958. Это письмо
от 8 апреля 1942 г., адресованное вам.
В этом письме, адресованном вам, говорится: «Имперский министр
финансов дал свое согласие на то, чтобы ваши запросы на бюджет на
1942 год были предусмотрены в плане № 1. Поэтому я не возражаю
против того, чтобы ваши необходимые запросы были удовлетворены
даже до того, как будет утвержден этот план, в пределах следующих
сумм: на личные административные расходы до 28 500 марок, на офи-
циальные административные расходы до 25 500 марок, итого 54 000 рейхе-
марок». Суммы на личные расходы и расходы по содержанию аппарата
вы получили в тот же самый период, когда вы получили эти дополни-
тельные суммы.
Таким образом, если эта сумма в 10000 марок, которую вы полу-
чали время от времени, не предназначалась на содержание аппарата,
то я хочу, чтобы вы оказали Трибуналу, для чего же в действительности
она предназначалась?
Нейрат: Я не знаю, для чего она предназначалась.
Файф: Это ваши письма, и вы получали деньги. Разве вы не мо-
жете сказать Трибуналу, для чего вы их получали?
Нейрат: Нет. В настоящий момент я этого не могу вспомнить.
Файф: Может быть, для получения дипломатической информации,
как об этом говорится в письмах?
10*
148' ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
Посмотрите, пожалуйста, подсудимый, на документ ПС-3945. Это
письмо от 14 июля 1943 г. Оно подписано буквой «К». В нем говорится:
«'Когда я разбирал вопрос о специальных фондах, компетентные лица
в имперской канцелярии проявили полнейшее понимание этого вопроса
и попросили вас представить письменное ходатайство, Ваша светлость.
Когда я ответил, что я не хочу представлять такого ходатайства до тех
пор, пока успех не будет гарантирован, они попросили предоставить им
еще некоторое время для дальнейшего обмена мнениями. Через несколь-
ко дней я получил указание, что я могу без всяких колебаний предста-
вить ваше ходатайство, после чего я передал письмо, которое я ранее
придержал. Требуемая сумма была вручена мне сегодня, и я внес эту
сумму на свой специальный счет».
Помогает ли это вам вспомнить сейчас факты? Можете ли вы ска-
зать Трибуналу, каковы были специальные расходы для получения
дипломатической информации, на которые вы получили эти суммы?
Нейрат: Я очень сожалею, однако я не могу вспомнить о всей этой
истории.
Файф: Знаете ли, это очень странно, еще в одном письме, доку-
мент ПС-3958 от 8 января 1943 г., а также и в последующих письмах—
от 4 марта и 20 апреля — объясняется ваш отъезд из дома № 23 по
Рейнбабен Аллее и прекращение ваших расходов, когда вы уехали из
города. Я хочу задать вам несколько вопросов по поводу этого дома.
Посмотрите на письменное показание американского консула Гайсти.
Выдержка, о которой я хочу вас спросить, находится в середине
абзаца.
После того как он говорит, что хозяин его квартиры должен был
отдать свой дом СС, он заявляет: «Я знаю, что во многих случаях, когда
считали необходимым увеличить давление, будущих покупателей или их
агентов обычно сопровождали одетые в форму 'бойцы СС или СА. Я знаю
об этом потому, что жил по соседству, и знаю лиц, которых это касалось.
Я знаю, что фон Нейрат, одно время бывший министром иностранных
дел Германии, таким образом получил дом одного еврея. Он был моим
соседом в Далеме. Дом Нейрата стоил примерно 250 000 долларов».
Скажите, этот дом находился на Рейнбабен Аллее, 23?
Нейрат: Да, да.
Файф: Скажите, пожалуйста, кто приобрел его для вас с тем, чтобы
председатель несуществующего тайного совета мог пользоваться этим
домом как своей официальной резиденцией? Кто приобрел этот дом?
Нейрат: В 1937 году, когда Гитлер строил здание для своей новой
имперской канцелярии, он мне однажды заявил, что я должен пересе-
литься из моего старого дома, который находился за зданием мини-
стерства иностранных дел, так как он хочет включить сад при этом доме
в. участок своей имперской канцелярии, а дом будет снесен. Он дал ука-
зание имперскому строительному управлению предоставить мне новый
дом. Имперское строительное управление предложило мне несколько
домов, причем это были конфискованные еврейские виллы. Однако я от
этого отказался.
Я должен был сам искать себе дом. Мой домашний врач, которому.
я об этом сообщил, сказал, что он знает один дом в Далеме. Это и есть
как раз дом № 23 на Рейнбабен Аллее. Мой врач был также домашним
врачом в семье владельца этого дома. Дом принадлежал подполковнику ;
____________________ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 14'9
Глотцу, брату моего близкого друга. Я сообщил об этом имперскому
строительному управлению и просил вступить в переговоры. В результате
переговоров было достигнуто соглашение, причем цена была установлена
не в долларах, а в марках.
Эта сумма по просьбе подполковника Глотца была выплачена
наличными, а впоследствии по его желанию — я добился этого у мини-
стра финансов — была переведена в Швейцарию.
Я хочу отметить, что тогда я еще был министром иностранных
дел. После этого я остался в этом доме по той причине, что я не полу-
чил другого дома, и мой преемник Риббентроп поселился в старом
президентском дворце. В 1943 году этот дом был разрушен. Я и до сих
пор не могу объяснить, что это была за сумма, о которой вы говорите.
Может быть, это была сумма, предоставленная имперской кассой.
Этого я сказать не могу при всем своем желании. Однако эти показания
Гейста совершенно неправильны. Я этот дом купил не у еврея, а купил
его у христианина, подполковника Глотца.
Файф: Вы говорите нам, что перевели деньги на его текущий счет
в Швейцарию?
Нейрат: Да, так как Глотц уехал в Швейцарию; мне кажется,
между прочим, что его жена была не арийка.
Файф: Очень хорошо. Я хотел бы прочитать еще следующую фразу,
после чего я закончу рассмотрение этого документа:
«Я знаю также, что Альфред Розенберг, который жил со мной на
одной улице, получил дом от еврея точно таким же образом».
Вам известно что-нибудь по этому поводу?
Нейрат: Я вообще не знаю, каким образом получил Розенберг свой
дом.
Файф: Вам известно, что Обвинение ссылалось на ваш ответ бри-
танскому послу относительно аншлюсса? Насколько я вас понял, вы,
теперь не утверждаете, что данный вами тогда ответ являлся правиль-
ным, а заявляете, что это было все то, что вы могли тогда сказать на
основании имевшейся у вас информации, это правильно?
Нейрат: Да, совершенно правильно.
Файф: Вы сказали, что вы не слышали ни от Гитлера, ни от Ге-
ринга ни единого слова относительно ультиматума, предъявленного
сначала Шушнигу, а потом президенту Микласу. Вам ничего об этом не
говорили. Вы об этом заявляете здесь?
Нейрат: Нет, тогда я об этом не знал. Я узнал об этом позже.
Файф: Когда вы узнали о действительном положении вещей отно-
сительно 'предполагавшегося аншлюсса?
Нейрат: Подробности вообще я узнал здесь, когда мне был предъ-
явлен доклад советника миссии Гевеля. Я уже раньше слышал, что на
Шушнига было оказано давление. Но точные подробности всего этого
я узнал только здесь, в Нюрнберге.
Файф: Вы говорите, что в период между 11 марта и вашим при-
ездом в Нюрнберг вы ничего никогда не слышали относительно угрозы
вступления немецких войск в Австрию, которая содержалась в высказы-
ваниях подсудимого Геринга, Кепплера или генерала Муффа от его
имени? Вы никогда не слышали об этом?
Нейрат: Нет, тогда я ничего не знал.
150__________________ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
Файф: Тогда я хочу спросить вас относительно заверений, которые
вы дали чешскому министру Мастни в Берлине.
Я хочу, чтобы вы посмотрели на документ № 122.
Выдержка, о которой я хочу спросить вас, находится в параграфе 6,
После того как вы рассматриваете вопрос о беседе с подсудимым Ге-
рингом относительно мобилизации в Чехословакии, вы далее говорите:
«Мастни собирался дать ему определенные и весьма связывающие
заверения по этому вопросу», то есть по поводу мобилизации в Чехо-
словакии, «и сегодня», то есть 12 марта, «он говорил с фон Нейра-
том, который, между прочим, заверил его от имени Гитлера в том,
что Германия все еще считает себя связанной германо-чехословац-
кой конвенцией об арбитраже, заключенной в Локарно в октябре
1925 года».
Вы оказали Трибуналу, и мы, кроме того, слышали показания
баронессы фон Риттер о том, что совещание 5 ноября обеспокоило вас,
даже вызвало у вас тяжелый сердечный припадок. Один из вопросов,
которые обсуждались на этом совещании, касался нападения не только
на Австрию, но и на Чехословакию, для того чтобы обеспечить немецкие
фланги.
Почему вы думали 12 марта, что Гитлер будет считать себя связан-
ным германо-чехословацкой конвенцией об арбитраже, которая преду-
сматривала, что всякие разногласия между Германией и Чехословакией
должны были передаваться на рассмотрение Совета Лиги наций или
Международного суда? Почему же вы тогда считали возможным, что ¦
Гитлер будет передавать свои разногласия с Чехословакией на рассмо-
трение одной из этих организаций?
Нейрат: Это я могу вам сказать совершенно точно. Я вчера уже
показывал, что Гитлер 11-го числа вечером вызвал меня к себе по при-
чинам, которые я еще и сегодня не могу объяснить, и заявил мне, что
вступление войск в Австрию должно произойти ночью. На мой вопрос
или на мое замечание о том, что это вызовет в Чехословакии большое
беспокойство, он заявил, что он не имеет в настоящий момент никаких
намерений в отношении Чехословакии и что он даже надеется, что
после вступления войск в Австрию или занятия Австрии отношения
с Чехословакией значительно улучшатся.
Из этой фразы, из этого заверения о том, что ничего не произойдет,
я сделал вывод, что все останется так, как есть, и что мы считаем себя
связанными договором 1925 года.
Файф: Верили ли вы хоть одному слову из того, что сказал Гитлер
12 марта 1938 г.?
Нейрат: Да, тогда еще верил.
Файф: Вы помните, что в период Мюнхена, когда вы на некоторое
время снова вернулись к делам, президент Бенеш написал меморандум,
в котором напоминал о конвенции, об арбитраже, а Гитлер просто отло-
жил его в сторону. Вы помните, что 12 сентября он отказался рассма-
тривать этот меморандум?
Нейрат: Нет, я этого не помню.
Файф: Вы не знаете? Но ведь об этом писали и в германской прессе
и во всех прочих газетах мира; везде писали, что он написал меморан-
дум, напоминая об этой конвенции, а Гитлер отказался даже взглянуть
на этот меморандум.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 151
Однако вы утверждаете, что 12 марта вы искренне верили в то,
что Гитлер будет действительно придерживаться этой конвенции. Вы
действительно это утверждаете?
Нейрат: Да, тогда у меня не было никаких сомнений.
Файф: Подсудимый, вы говорили относительно меморандума гене-
рал-лейтенанта Фредериче, и вы помните, что в этом меморандуме Фре-
дериче ссылался на ваш меморандум, в котором вы говорите о том, как
следует поступить с Чехословакией?
Теперь я хотел бы, чтобы вы обратились к документу № 3859 с тем,
чтобы Трибунал на основании ваших собственных слов мог заключить
о вашем отношении к чехам.
Я вначале зачитаю ваше письмо к Ламмерсу от 31 августа 1940 г.
В вашем письме сказано: «Дорогой Ламмерс! К настоящему письму
я прилагаю меморандум, о котором я уже упоминал в своем письме от
13 июля 1940 г.; меморандум касается вопроса о будущем статуте Боге-
мии и Моравии. Я прилагаю к письму еще один меморандум по тому же
вопросу, который был составлен моим статс-секретарем К. Г. Франком
независимо от меня; выраженные в этом меморандуме идеи приводят
к тем же выводам, которые я изложил в своем меморандуме». Прошу
вас обратить внимание на следующие слова: «и я с ним полностью
согласен». «Будьте добры представить оба эти меморандума фюреру и
договоритесь, пожалуйста, о дне, когда фюрер может лично принять
меня и моего статс-секретаря Франка. Как я слышал из неофициальных
источников, ряд этих отделов партии и прочих ведомств намеревается
представить фюреру предложения относительно разделения территории
вверенного мне протектората, не сообщив мне подробностей этих проек-
тов. Я был бы вам очень благодарен, если бы вы назначили дату моей
беседы с фюрером, пока еще не поздно для меня; я как имперский про-
тектор, компетентный в этих вопросах, и как человек, хорошо разби-
рающийся в проблемах Чехословакии, а также мой статс-секретарь
должны получить возможность представить фюреру свои соображения
по этому поводу до того, как ему будут представлены всевозможные
планы и проекты со стороны других лиц.
Все соображения по поводу будущей организации Богемии и Мора-
вии с национально-политической (штатсполитиш) и этническо-политиче-
ской (фольксполитиш) точки зрения должны основываться на одной
цели, которую мы должны поставить перед собой.
С точки зрения национально-политической может существовать
только одна цель — окончательное объединение этих территорий с вели-
кой Германской империей. С этническо-политической точки зрения эту
территорию следует заселить немцами».
Затем вы говорите, что указываете на путь к достижению этих це-
лей. Прошу вас перейти к разделу II вашего меморандума; в середине
второго абзаца вы найдете дополнительный параграф, который начи-
нается словами:
«Эти 7200 тысяч человек, из которых 3400 тысяч живут в городах
и поселениях с численностью населения более 2000 человек в каждом
и 3800 тысяч живут в поселениях с численностью населения менее
2000 человек в каждом, находятся под руководством и влиянием интел-
лигенции, которая в этой стране составляет слишком большую про-
слойку по отношению к размерам страны. Эта часть населения, то есть
152
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
интеллигенция, также пыталась после изменения конституции в этих райо-
нах более или менее открыто саботировать или, во всяком случае, добиться
отсрочки в проведении необходимых мер, которые были намечены для
того, чтобы приспособить существующие в стране условия к новому
положению вещей. Остальная часть населения, мелкие ремесленники,
крестьяне и рабочие, лучше приспособились к новым условиям жизни...
Однако, если бы на основании этого мы пришли к заключению,
что правительство и население вели себя лойяльно потому, что они
в душе примирились с потерей независимости своего государства и
включением его в состав великой Германии, мы совершили бы фаталь-
ную ошибку. На немцев продолжали смотреть как на непрошенных
захватчиков, и среди народа было широко распространено стремление
вернуть прежнее положение вещей, хотя народ и не решался открыто
выражать подобные чувства.
Постепенно население начинало признавать новый порядок, но это
объясняется лишь тем, что люди либо обладали необходимой рацио-
нальной дальновидностью, либо боялись последствий, которые могли
повлечь за собой неповиновение. Они, безусловно, поступали так, не
исходя из своих убеждений. Такое положение вещей будет иметь место
в течение некоторого времени, однако пока дело обстоит таким образом,
что следует 'прийти к решению, как нужно поступить с чешским народом,
чтобы достичь нашей цели — присоединения их страны к Германии и
заселения ее немцами как можно скорее и по возможности в больших
масштабах.
Наиболее радикальное и окончательное разрешение этой проблемы
в теоретическом отношении заключается в том, что из этой страны сле-
дует совершенно выселить всех чехов и на их место расселить немцев».
Далее вы говорите, что это неосуществимо, так как нет достаточ-
ного количества немцев, чтобы немедленно заселить всю страну.
«Разрешение этой проблемы в отношении чехов будет выражаться
в том, что, с одной стороны, следует путем отбора выделить тех чехов,
которые могут быть подвергнуты германизации, и оставить их в стране
и, с другой стороны,—выселить тех чехов, которые с расовой точки
зрения не могут быть использованы или являются врагами империи;
последнее касается интеллигенции, которая за последние двадцать лет
сильно продвинулась в своем развитии. Если мы будем применять такие
методы, германизация может быть проведена успешно».
Подсудимый, вы знаете, что в обвинительном заключении настоя-
щего процесса вы и остальные подсудимые среди других преступлений
обвиняетесь в геноциде, который мы определяем как истребление наций
и рас и который профессор Лемкин в своей широко известной книге
называет «координированной атакой на основы жизни национальностей
и рас с окончательной целью уничтожения расовых групп и наций».
Вы хотели избавиться от учителей, писателей и певцов Чехословакии,
людей, которых вы называете интеллигенцией, людей, которые должны
были бы передать последующим поколениям историю и традиции чеш-
ского народа. Это были те люди, которых вы, исходя из того, что ска-
зано в вашем меморандуме, хотели уничтожить, не так ли?
Нейрат: Это не совсем так.
Файф: Одну минуту. Перед тем как отвечать на этот вопрос, ска-
жите, предусматривалось ли «...выселить тех чехов, которые с расовой
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 153
точки зрения не могут быть использованы или являются врагами импе-
рии; последнее касается интеллигенции, которая за последние двадцать
лет сильно продвинулась в своем развитии», — вы действительно имели
в. виду то, что тогда говорили? Говорили ли вы правду, заявляя, что
необходимо уничтожить интеллигенцию?
Нейрат: На это я могу сказать только одно: и «да» и «нет», — но
предварительно я должен заявить о- том, что из этого отчета 'следует,
что меморандум был составлен Франком, я же согласился с тем,
что там было написано. Это было 31 августа 1940 г. Меморандум, кото-
рый упомянут в отчете Фредериче, относится к более позднему периоду
времени. Сейчас я точно этого не знаю.
Файф: Я сейчас передам вам письмо, в котором излагаются взгляды
Гитлера. Я думаю, вы сейчас обнаружите, что Гитлер основывался
именно на этом меморандуме. Сейчас я покажу вам меморандум
Франка. Я утверждаю, что, как вы заявили Ламмерсу, вы приложили
к письму свой меморандум, а также и другой меморандум, наиболее
важные части которого я вам сейчас оглашу, — меморандум Карла Гер-
мана Франка.
Я вам их 'сейчас покажу... Но я хотел бы, чтобы вы вначале обра-
тились к своему письму от 31 августа, где вы говорите: «'К настоящему
письму я прилагаю меморандум», — и далее вы продолжаете: «Я при-
лагаю к письму еще один меморандум..., который был составлен моим
государственным секретарем К. Г. Франком независимо от меня, ...и я
с ним полностью согласен».
Я утверждаю, что вам известно о том, что это именно ваш мемо-
рандум, на который имеется ссылка в документе Фредериче... и в кото-
ром Фредериче говорит: «После продолжительных обсуждений импер-
ский протектор изложил в этом меморандуме свою точку зрения на раз-
личные проекты и планы».
Я утверждаю, что вы послали Ламмерсу для передачи фюреру
именно свой меморандум. Вы действительно хотите заявить Трибуналу,
что это не ваш меморандум?
Нейрат: Нет, я этого не хочу утверждать. Сейчас я действительно
не помню об этом. Этот меморандум был составлен не мною, но я был
согласен с содержанием этого меморандума. Об этом как раз и гово-
рится в письме к Ламмерсу.
Файф: Однако, если вы были согласны с содержанием этого мемо-
рандума, что же вы в таком случае имели в виду, говоря, что интелли-
генцию нужно изгнать из Чехословакии, если вы не намеревались сло-
мить Чехословакию как национальное единство и изгнать из нее людей,
которые могли сохранить историю страны, ее традиции и язык? Разве
вы не этим руководствовались, намереваясь изгнать интеллигенцию из
пределов страны?
Нейрат: Я никогда не говорил об «уничтожении».
Интеллигенция представляла собой самое большое препятствие для
осуществления сотрудничества между немцами и чехами. Для дости-
жения этого сотрудничества мы должны были в какой-то степени умень-
шить эту прослойку и главным образом уменьшить влияние интеллигенции.
Файф: Вы сказали, что это необходимо для проведения в жизнь
вашей политики, но под проведением в жизнь вашей политики вы имеете
в виду уничтожение чешского народа как национальной единицы, со
154 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
своим языком, историей и традициями, и присоединение его к Герман-
ской империи. Такова была ваша политика, не так ли?
Нейрат: Моя политика заключалась в том, чтобы ассимилировать
чехов в такой степени, в какой это окажется возможным. Но оконча-
тельных результатов такой политики можно было ожидать еше очень
не скоро. Поколения прошли бы, пока такая цель была бы достигнута,
Вначале же было необходимо добиться сотрудничества, чтобы воцари-
лось спокойствие и порядок. .
Файф: Сейчас, перед тем как я представлю вам меморандум
Франка, с которым вы были полностью согласны, я хочу чтобы вы обра-
тились к параграфу 7 вашего собственного меморандума.
В разделе VII вы говорите:
«Если заняться рассмотрением тех колоссальных задач, которые
встанут перед германской нацией после завершения победоносной войны,
совершенно ясной станет необходимость тщательного и рационального
использования немцев. Имеется так много задач, за разрешение кото-
рых необходимо взяться одновременно и самым тщательным образом,
не откладывая их в долгий ящик, что перед нами встает необходимость
привлечения к проведению этих задач в жизнь всех немцев, способных
принять в этом участие. Великая Германская империя должна будет
в очень большой степени использовать помощь иностранцев во всех
областях и сферах жизни. Однако совершенно необходимо будет придер-
живаться того правила, чтобы на ответственные должности назначались
немцы и чтобы немцы взяли в свои руки бразды народного правления
во всех случаях, когда затрагиваются интересы империи».
В этом меморандуме вы вчерне составляли планы того, каким обра-
зом следует поступить с чехами после войны, исходя из того, что победу
одержит Германия. Вы считаете, что чехи должны исчезнуть как нация
и войти в состав Германской империи? Разве вы не намеревались осу-
ществить это?
Нейрат: Заставить исчезнуть чехов как нацию вообще не было воз-
можно. Они должны были лишь установить еще более тесные связи
с империей. Вот что я подразумевал под словом «ассимилироваться».
Файф: Обратитесь к следующей странице и посмотрите на меморан-
дум вашего статс-секретаря, с которым вы полностью согласны. Рас-
смотрим содержание этого документа.
Здесь статс-секретарь излагает эту проблему.
«Вопрос о том, в состоянии ли протекторат во главе с имперским
протектором разрешить чешскую проблему и следует ли его в этих
целях сохранить или он должен уступить место какой-либо иной форме
правления, поднимается уже очень многими людьми и составляет содер-
жание этого меморандума. Этот документ ставит себе целью кратко:
а) изложить характер всей чешской проблемы,
б) проанализировать те пути, при помощи которых она разрешается
в данное время,
в) изучить предлагаемые в этой связи изменения с точки зрения
их приемлемости и, наконец,
г) выразить независимое мнение по всему этому вопросу.
От принятия правильного решения по этому вопросу зависит раз-
решение чешской проблемы. Мы, таким образом, несем на себе всю
ответственность на протяжении будущих веков».
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 155
Теперь я обращусь к странице 121, с которой начинается изложение
личного мнения Франка и которая начинается словами: «Цели импер-
ской политики в Богемии и Моравии должны сводиться к окончательной
германизации как территории, так и людей. Для достижения этого
имеются две возможности.
I. Полная эвакуация чехов из Богемии и Моравии на территорию,
расположенную вне империи, и заселение немцами освобожденных от
чехов территорий, или
II. Если оставить в Богемии и Моравии большинство чехов, то по
отношению к ним следует применять целый ряд самых разнообразных
методов в целях их германизации в соответствии с намеченным планом.
Подобная германизация обеспечит:
1) Изменение национальности чехов, отвечающих расовым требо-
ваниям;
2) Изгнание непригодных в расовом отношении чехов и интеллиген-
ции, которая является врагом империи, или применение к этим и прочим
подрывным элементам «специального обращения»;
3) Колонизацию освобожденной таким образом территории пред-
ставителями свежей германской крови».
Теперь я хочу, чтобы вы обратились к тому месту, где ваш статс-
секретарь переходит к конкретным предложениям в отношении поли-
тики германизации. Не забывайте, что в письме к Ламмерсу вы выра-
жаете полное согласие с этими предложениями.
Прошу вас обратиться к странице 123 этого меморандума, где имеет-
ся заголовок «Молодежь», «Проведение фундаментальных изменений
в области образования — уничтожение чешского исторического мифа.
Таково первое положение. Разрушать всякое представление, которое
имеется у чехов в отношении .истории их страны, начиная со времени
святого Ванцеслауса, то есть около тысячи лет назад». Это ваше первое
положение. «Необходимо внести изменения в характер образования
в соответствии с теориями империи. Нельзя разрешать чехам получать
работу и жить, если они не владеют безупречно немецким языком.
Нужно прежде всего закрыть средние школы, а впоследствии распу-
стить также и начальные школы. Следует навсегда прекратить суще-
ствование каких-либо чешских университетов; можно допустить лишь
временную деятельность «Коллегиум Богеминус» при германском уни-
верситете в Праге. Нужно использовать метод применения насильствен-
ного труда, сроком на два года».
«Проведение земельной политики должно принять широкие мас-
штабы, охватывая создание германских островков и перешейков, особое
внимание обращая на продвижение германских национальных земель
с севера до окрестностей Праги».
«Кампания против чешского языка ставит своей целью превраще-
ние чешского языка в диалект, подобно тому, как это имело место
в XVII и XVIII столетиях, и полнейшее его исчезновение как языка
официального».
«Браки могут разрешаться лишь после предварительного исследова-
ния обоих сторон с расовой точки зрения».
«В целях окончательного включения Чехословакии в состав импе-
рии следует уничтожить границу между гаулейтунгами».
156 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТД
«Помимо постоянной пропаганды германизации и раздачи некоторых
милостей в качестве приманки, следует применять всевозможные поли-
тические методы, включая ссылку и «специальное обращение» для всех
саботажников, следуя политике «кнута и пряника».
«Применение всех этих методов может быть успешным только в том
случае, если всем планированием, руководством и подготовкой этой поли-
гики будет ведать один представитель империи, в руках которого будет
сконцентрировано все управление. Непосредственное подчинение «хо-
зяина Богемии» фюреру разъясняет политический характер этой задачи
и предотвращает возможность превращения политической проблемы
в проблему .административную». Другими словами, весьма значительным
фактором этой политики является необходимость того, чтобы вы сохра-
нили свой пост имперского протектора, а Франк — должность вашего
статс-секретаря, а также чтобы гаулейтер Нижне-Дунайокой области
не имел возможности вмешаться в эту политику и забрать себе Браунау
в качестве столицы своего гаулейтунга.
Итак, подсудимый, можете ли вы подтвердить Трибуналу, что вы
говорили Ламмерсу, а именно что вы полностью согласны с этими, как
я утверждаю, ужасными, бессердечными предложениями? Скажите, вы
согласны с этими предложениями?
Нейрат: Нет, я не согласен.
Файф: Почему же вы в таком случае заявили Ламмерсу, что вы
с ними. согласны? Почему, когда все шло гладко, вы сказали Ламмерсу,
что согласны с этими предложениями?
Нейрат: После этого я делал фюреру доклад по этому вопросу,
Впрочем, из того, что вы сейчас зачитали, ясно вытекает, что этот пер-
вый меморандум 'был составлен Франком, который составил затем и
второй меморандум. Если вы в конце говорили, что цель, которую
я преследовал, заключалась в том, чтобы остаться на посту протектора,
то в ответ на это я могу вам сказать, что если и существовала вообще
какая-нибудь цель в этом отношении, то лишь следующая: Франк хотел
стать имперским протектором. Что же касается содержания, то я сего-
дня не могу согласиться с ним. Я не был согласен с ним и в то время,
когда делал доклад фюреру.
Файф: Я в данную минуту говорю о том, что вы писали в 1940 году.
Вы тогда писали — я вновь зачитаю ваши слова, я оглашал их здесь
уже три раза.
«Я прилагаю еще один меморандум по тому же вопросу, который
был составлен моим статс-секретарем Франком независимо от меня;
выраженные в этом меморандуме идеи приводят к тем же выводам,
которые я изложил в своем меморандуме, и я с ним полностью со-
гласен».
Нейрат: Я сейчас сказал вам, что я сегодня не присоединяюсь
к его мнению и высказываниям. В то время, когда я выступал с докла-
дом у фюрера по поводу содержания этого меморандума, я также не под-
держивал его.
Файф: Вы упомянули здесь о том, подсудимый, что вы передали
эти документы также на рассмотрение фюреру. Я утверждаю, что
это ложь; ложью является и то, что вы передавали их на рас-
смотрение фюреру. Я самым решительным образом заявляю, что
это ложь. :
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 157
Нейрат: Мне лучше знать, говорил я с фюрером или нет. Я лично
делал ему доклад, причем Франк при этом не присутствовал.
Файф: Хорошо, давайте обратимся к отчету, к вашему собствен-
ному отчету, и мы увидим, правда ли это.
Документ представляет собой секретный меморандум представителя
министерства иностранных дел при имперском протекторе, датированный
5 октября.
Вы припомните, что ваше письмо было от 31 августа. Там сказано:
«В связи с приемом имперского протектора и статс-секретаря Франка
у фюрера я из достоверных источников узнал следующее:
Министр юстиции Гюртнер вначале составил отчет по поводу дви-
жения сопротивления чехов, и в этом отчете он упомянул о том, что
дело четырех главарей чешского движения сопротивления будет слу-
шаться в народном суде.
Фюрер возражал против этого и заявил, что для чешских повстанцев
и мятежников вполне достаточны будут карательные отряды. Привле-
чение к ответственности невиновных в результате вынесения судебных
приговоров было бы ошибкой, как это уже было доказано делом Андрэ-
аса Гофера и Шлагетера. Чехи так или иначе любой приговор будут
рассматривать как несправедливость. Однако, ввиду того что рассмотре-
ние этого дела уже началось в рамках законного судопроизводства, оно
должно далее вестись тем же путем. Процесс должен был быть отло-
жен до конца войны, 'когда во время торжеств по случаю победы он
прошел бы незамеченным. Могут быть вынесены только смертные при-
говоры, но впоследствии их можно заменять пожизненным заключением
или высылкой.
В связи с вопросом о судьбе протектората в будущем фюрер кос-
нулся следующих трех возможностей разрешения этого вопроса:
1. Продолжить существование автономии Чехословакии, при кото-
рой немцы будут жить в протекторате в качестве сограждан чехов,
пользуясь равными с ними правами. Эта возможность, однако, исклю-
чается, так как нам приходится принимать во внимание возможность
интриг со стороны чехов.
2. Вывоз чехов из страны и германизация территории Богемии и
Моравии путем заселения ее немцами. Эта возможность также исклю-
чается, так как на осуществление этого потребовалось бы сто лет.
3. Германизация Богемии и Моравии путем германизации чехов,
то есть путем включения их в Германскую империю. В отношении боль-
шей части чешского народа последнее возможно. Из этих мероприятий
по ассимиляции придется исключить тех чехов, против которых имеются
возражения с расовой точки зрения, или тех, у которых замечаются
антигерманские настроения. Эту категорию лиц придется удалить.
Фюрер принял решение в пользу третьего варианта. Он через импер-
ского министра Ламмерса отдал приказ о прекращении принятия проек-
тов о разделе протектората. Фюрер далее решил, что в целях проведения
однородной политики по отношению к чехам центральное имперское
управление всей Богемией и Мораввей должно находиться в Праге.
Таким образом, настоящее положение в протекторате остается
неизменным».
Посмотрим теперь на последнюю фразу:
«Решения фюрера основывались на идеях и принципах, которые
158 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
были изложены в меморандумах, предложенных ему протектором и
статс-секретарем Франком».
Подсудимый, из этого документа все же явствует, что после приема
имперского протектора и 'статс-секретаря представитель министерства
иностранных дел в вашем отделе заявил, что решение фюрера основы-
валось на тех идеях и принципах, которые были изложены в меморан-
думах, представленных ему вами и вашим статс-секретарем Франком.
Почему вы утверждаете, что фюрер следовал иным принципам? Ведь
все это изложено в данном документе.
Нейрат: ...Поводом для этой беседы с фюрером явилось разрешение
совершенно другого вопроса, чем вопроса о протекторате. На беседе
присутствовал министр юстиции. Во время этой беседы был поднят
вначале вопрос чисто юридического порядка, а именно вопрос об обра-
' щении с участниками движения сопротивления. Вот, что послужило
поводом. Для этого в Берлин прибыл и Франк. Я, будучи в то время
также в Берлине, сделал фюреру доклад, но не относительно того мемо-
рандума, который был у меня в руках, а относительно будущей политики
в протекторате.
Файф: Я хочу напомнить вам, подсудимый, что в том отрывке из
вашего меморандума, на который я сослался, вы выдвигали на первое
место создание великой Германской империи. Я понимаю это таким обра-
зом. Вы представили себе, что после победы Германии в войне чешская
территория Чехословакии останется частью великой Германской
империи.
Нейрат: Но она была уже расчленена. Здесь совершенно точно
сказано, что протекторат должен оставаться протекторатом, то есть
иметь особое государственное устройство.
Рагинский': Вчера вы здесь утверждали, что еще в 1936 году у вас
были серьезные расхождения с Гитлером в в связи с этим 27 июля
1936 г. вы просили освободить вас от поста министра. Но вы разве
не писали тогда Гитлеру: «И даже в том случае, если я не буду больше
министром, — я всегда к вашим услугам, если вы этого пожелаете, со
своим советом и со своим многолетним опытом в области внешней
политики»?
Вы писали так в своем письме Гитлеру?
Нейрат: Да.
Рагинский: И обещания, которые давали Гитлеру, вы выполнили?
Всегда, когда нужно 'было дипломатическими манипуляциями прикрыть
агрессивные действия Гитлера, как это имело место при захвате Судет-
ской области, вторжении в Чехословакию и т. д., вы приходили к Гит-
леру на помощь своим опытом, не так ли?
Нейрат: Наоборот, как я уже говорил здесь, Гитлер лишь один раз
призвал меня к себе. Это было в последние дни перед присоединением
Австрии. На этом моя деятельность закончилась.
Рагинский: Я хочу вам задать еще один вопрос по меморандуму
Фредериче, не повторяя здесь того, что уже здесь говорилось по поводу
этого меморандума. В этом меморандуме, в заключительной части, ука-
зывается:
1 М. Ю. Рагинский — помощник Главного обвинителя от СССР. —
Составители.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 159
«Если управление протектората будет находиться в твердых и на-
дежных руках и руководствоваться только приказом фюрера от 16 марта
1939 г.,—территория Богемии и Моравии станет постепенно неотъем-
лемой частью Германии».
Скажите, для этой цели Гитлер именно вас назначил протектором?
Нейрат: Об этом не может быть и речи, это вовсе не было причиной.
Рагинский: Значит, вы отрицательно отвечаете на этот вопрос, что
вы были именно тем человеком, который должен был завершить захват
Чехословакии?
Нейрат: На это я могу ответить только «нет».
Рагинский: Вы признаете, что вы являлись в протекторате един-
ственным представителем фюрера и имперского правительства и непо-
средственно подчинялись Гитлеру?
Нейрат: Да, это правильно.
Рагинский: Вы признаете, .что все органы власти и учреждения
империи, за исключением вооруженных сил, подчинялись вам?
Нейрат: К сожалению, я должен сказать, что это — ошибка. В том
же самом декрете от 1 сентября 1939 г. об этом также сказано. Кроме
того, имелся целый ряд органов и имперских инстанций, которые мне
не подчинялись.
Рагинский: Что вы считаете ошибкой: то, что вы сейчас говорите,
или то, как вы толкуете декрет? Я тогда зачитаю параграф 1 декрета от
1 сентября 1939 г. Там говорится: «Все органы власти и учреждения
империи в протекторате Богемия и Моравия, за исключением вооружен-
ных сил, подчиняются имперскому протектору». А в параграфе 3 'ока-
зано: «Ведомству имперского протектора подчиняются все органы адми-
нистрации, за исключением вооруженных сил».
Как видите, здесь совершенно четко и определенно указывается, что
все имперские органы власти подчинялись вам, а вы, в свою очередь,
были подчинены непосредственно Гитлеру.
Нейрат: Я должен еще раз сказать: административные органы —
да, но кроме них существовал и целый ряд имперских инстанций, кото-
рые мне не подчинялись, как, например, управление по четырехлетнему
плану.
Рагинский: Теперь перейдем к вопросу о подчиненности' полиции. На
вопросы вашего защитника вы сообщили Трибуналу, что параграф 13
декрета от 1 сентября, подписанного Герингом, Фриком и Ламмерсом,
вам был непонятен.
Обратимся к другим параграфам этого раздела, устанавливающего
подведомственность полиции.
Параграф 11 гласит: «Органы германской полиции безопасности
в протекторате Богемви и Моравии обязаны расследовать все враждеб-
ные государству и народу настроения на территории протектората,
бороться с ними, собирать результаты этих расследований и делать из
них соответствующий вывод, осведомлять имперского протектора, а также
и подчиненные учреждения и держать их в курсе важных для них собы-
тий и давать советы».
В параграфе 14 этого же декрета говорится: «Имперский министр
внутренних дел, рейхсфюрер СС и начальник германской полиции с ве-
дома имперского протектора Богемии и Моравии издают правовые и
административные положения».
160 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
Таким образом, из этого декрета полностью устанавливается, что
полиция и СС обязаны были вас осведомлять о всех своих мероприятиях,
и, более того, все административные и правовые акты и мероприятия
проводились с вашего ведома. Вы это признаете?
Нейрат: Нет, это неправильно. Вначале следует сказать, что в этом
декрете говорится о том, что они должны меня осведомлять, но это не
проводилось в жизнь, и Гиммлер просто запретил это делать.
Наконец, второй момент, а именно, что административные меро-
приятия должны были проводиться после того, как я давал свое согла-
сие, или после того, как я был осведомлен. Такой метод никогда
не применялся.
Рагинский: Вы это отрицаете?
Нейрат: Да, отрицаю.
Рагинский: Я предъявляю показания Карла Германа Франка от
7 марта 1946 г. по вопросу о подчиненности полиции.
Карл Герман Франк при допросе показал: «После издания приказа
о структуре германской администрации в протекторате и германской
полиции безопасности все германские власти и учреждения, за исключе-
нием вооруженных сил в протекторате, а также вся полиция формально
были подчинены имперскому протектору и были обязаны выполнять его
директивы. Вследствие этого полиция 'безопасности должна была выпол-
нять принципиальные политические установки, даваемые имперским
протектором. Приказ о проведении государственно-политических меро-
приятий в основном давался главным имперским управлением безопас-
ности в Берлине через командующего полицией безопасности. Если
имперский протектор хотел самостоятельно провести какое-нибудь госу-
дарственно-полицейское мероприятие, то он должен был получить на это
согласие главного имперского управления безопасности в Берлине.
То же самое относилось и к директиве по проведению государствен-
но-полицейских мер, данных высшим руководителям СС и полиции и
командующим полиции безопасности».
Я прошу обратить внимание на абзац, который я сейчас зачитаю:
«Такой порядок служебного подчинения и дачи директив имел силу
во все время существования протектората и применялся в таком виде
Нейратом в протекторате. В общем имперский протектор имел возмож-
ность по своей 'собственной инициативе давать директивы государствен-
ной полиции через командующего полицией безопасности. Что касается
службы безопасности, которая не имела исполнительной власти, то права
имперского протектора в отношении дачи директив для СД были зна-
чительно шире и не зависели ни при каких обстоятельствах от согласия
главного имперского управления безопасности».
Вы подтверждаете эти показания Франка?
Нейрат: Нет.
Рагинский: Чтобы не тратить времени, я сейчас оглашу следующий
документ:
Начальник полиции безопасности 21 июля 1939 г. обратился к вашему
статс-секретарю и высшему руководителю СС и полиции Карлу Герману
Франку с письмом следующего содержания: «Своим приказом от 5 мая
1939 г. господин рейхспротектор Богемии в Моравии назначил фюрера
СД и командующего полиции безопасности своим политическим рефе-
рентом. Как мною установлено, приказ этот до настоящего времени еще •
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА 1р1
не опубликован и не проведен в жизнь. Прошу обеспечить проведение
этого приказа в жизнь. Подпись: д-р Бест». Вы вспомнили сейчас свой
приказ?
Нейрат: В настоящий момент я не могу вспомнить об этом приказе.
Я могу вспомнить лишь о том, что он никогда не был проведен в жизнь,
так как я не хотел иметь у себя на должности политического референта—
фюрера СД.
Рагинский: Я вас спрашиваю: признаете ли вы, что своим приказом
от августа 1939 года вы установили систему заложников?
В этом приказе сказано: «Ответственность за все акты саботажа
несут не только отдельные лица, но и все чешское население. Это зна-
чит, что персонально наказываются не только виновные, а наказания
распространяются и на невиновных». Этот ваш приказ послужил нача-
лом массового террора против чехословацкого народа.
Нейрат: Никоим образом. Это лишь означало, что моральная ответ-
ственность за эти деяния должна была возлагаться на чешский народ.
Рагинский: А разве в Лидице не был приманен на практике этот
ваш приказ? Разве речь шла только о моральной ответственности?
Нейрат: Да.
Рагинский: В этом приказе вы указываете: «Кто не учтет важности
этих мероприятий, будет признан врагом рейха». Вы разве с врагами
рейха расправлялись, возлагая на них лишь моральную ответственность?
Нейрат: Да. Если кто-либо не подчинялся приказу, то его, есте-
ственно, наказывали.
Рагинский: Итак, этим своим приказом от августа 1939 года вы
положили начало массовому террору и наказанию невиновных лиц. Вот
и все, что я хотел установить.
Л теперь я оглашу выдержку из показаний бывшего чехословацкого
министра финансов Иосифа Кальфуса от 8 ноября 1945 г. Кальфус
показал:
«Экономическая система, введенная Нейратом и вслед за ним дру-
гими органами немецкой администрации, была не чем иным, как систе-
матически организованным грабежом. Что касается занятия важнейших
постов в чешской промышленности и в области финансовой, нужно
отметить, что вместе с Нейратом в стране начала действовать мощная
экономическая машина, которая немедленно захватила главные посты
в производстве. Заводы Шкода, военные заводы в Брно, сталелитейные
заводы в Витковицах, важнейшие банки — Богемский дисконтовый
банк. Богемский объединенный банк—были также захвачены».
Вы подтверждаете эти показания?
Нейрат: Никоим образом.
Рагинский: Бывший президент Чехии Рихард Бинерт на допросе
8 ноября 1945 г. показал: «Когда мы познакомились с ним ближе, мы
заметили, что он, Нейрат, немилосерден к чехам. Как чешский областной
президент, я знал, что это Нейрат подчинил политическую администра-
цию Чехии и Моравии немецкому контролю, как администрацию госу-
дарственную, так и местные управления. Я помню также, что Нейрат
распустил школьные областные советы и вместо них назначил немец-
ких школьных инспекторов. Он приказал распустить институт областных
представителей: по его инициативе чешские рабочие посылались в Гер-
манию в апреле 1939 года на работу для повышения военного потен-
11 Нюрнбергский процесс, т. II
1(52 допрос ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
циала Германии. Он приказал закрыть университеты и многие средние
и начальные школы. Он распустил чешские гимнастические объединения
и организации «Сокол» и «Орел», приказал конфисковать все имущество
этих обществ, он закрыл чешские дома отдыха и санатории для моло-
дых рабочих и распорядился конфисковать их имущество. Гестапо про-
изводило аресты, но только по распоряжению рейхспротектора. Лично
же я тоже был арестован 1 сентября 1939 г.». Вы эти показания тоже
не подтверждаете?
Нейрат: Нет.
Рагинский: Хорошо. Посмотрим другие показания: бывший премьер
так называемого «правительства» протектората 'Крейчи на допросе
8 ноября 1945 г. показал: «Я знаю, что гимнастические организации
были распущены, их имущество конфисковано по распоряжению рейхс-
протектора и их денежные фонды и оборудование были переданы
немецким организациям СС, СА, «Гитлерюгенд» и т. д... 1 сентября
1939 г., когда немецкая армия напала на Польшу, были произведены
аресты в широком масштабе, главным образом были арестованы офи-
церы, интеллигенция и высшие полюические деятели. Аресты произво-
дило гестапо, но они не могли быть произведены без одобрения рейхе-
протектора. ¦
...Что касается евреев, то рейхспротектор принуждал правитель-
ство протектората к действиям против евреев, но, так как это не имело
успеха, немцы из канцелярии рейхспротектора стали преследовать
евреев согласно немецким законам. Результатом явилось то, что десятки
тысяч евреев были казнены и их имущество было конфисковано», j
Вы будете отрицать и эти показания? ¦
Нейрат: Относительно упомянутых вами вначале приказов о гим-
настических обществах я хочу сказать следующее. Это было мероприя-
тием, проведенным полицией и не по моей инициативе; и затем я еще
раз повторяю, что аресты в начале войны проводились гестапо по пря-
мым приказам из Берлина, причем я о них вообще ничего не знал.
Я узнавал об этом впоследствии. Наконец, что касается упомянутой
вами еврейской проблемы, то содержащееся в обвинительном заключе-
нии утверждение относительно того, будто я просил правительство
протектората ввести германские законы против евреев, является непра-
вильным. Я или мой статс-секретарь, насколько я помню, не говорили
с Элиасом, я никогда не говорил с ним. Я говорил потом лишь с Гаха по
другому поводу, а именно тогда, когда пытались ввести расовые законы
и законы против чехов. Гаха противился этому, и я ему заявил, что
я беру на себя ответственность за это и ему не нужно этого делать. Вве-¦
дение законов против евреев было, однако, проведено согласно моим
указаниям, так как я уже в начале апреля 1939 года. получил распоря-
жение ввести эти законы в присоединенном к империи протекторате.
Я все время оттягивал введение этих законов путем различных запросов
в Берлине, чтобы дать евреям время как-нибудь устроиться за этот пе-
риод. Вот таковы факты.
Рагинский: Скажите, вам известен д-р Гавелка?
Нейрат: Да, я знаю Гавелка.
Рагинский: Он был в курсе ваших переговоров с Гаха?
Нейрат: В какой степени он был осведомлен обо всем этом, я не!
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАГА 163'
знаю. Гавелка был у меня раза. два или три. Он был, кажется, мини-
стром транспорта.
Рагинский: Совершенно правильно, он был министром транспорта,
но до этого он был начальником 'канцелярии Гаха.
Нейрат: Да.
Рагинский: Гавелка на допросе 9 ноября прошлого года дал сле-
дующие показания: «Он, Нейрат, не был заинтересован в чешском на-
роде, а потому все ходатайства кабинета министров и Гаха, касающиеся
чешских требований, были в общем безрезультатными. Известны сле-
дующие факты: арест чешских офицеров, интеллигенции, чешских легио-
неров первой мировой войны и политических деятелей. Во время напа-
дения Германии на Польшу было арестовано от 6 до 8 тысяч человек, —
они являлись заложниками. Затем немцы назвали их «почетным» заклю-
ченными». Большинство из этих заложников вовсе не были допрошены, и
все шаги, предпринятые в канцелярии рейхспротектората в пользу этих
несчастных людей, не имели результатов. Нейрат, как единственный
представитель германского правительства на территории протектората
Чехии и Моравии, несет ответственность за казнь девяти студентов
17 ноября 1933 г.».
Вы подтверждаете эту часть показаний, которую я огласил, относи-
тельно ареста заложников?
Нейрат: Я сказал и повторяю еще раз, что эти аресты производи-
лись гестапо без моего ведома. Утверждение Гавелка о том, что в отно-
шении большинства этих заложников с моей стороны не было принято
никаких шагов в их пользу, — неправильно.
Рагинский: Хорошо, перейдем к 'следующему вопросу. Здесь, на
суде, неоднократно приводился документ под номером СССР-223. Это
дневник подсудимого Франка. В этом дневнике указывалось следующее:
«Во время интервью с корреспондентом «Фелькишер беобахтер» 6 фев-
раля 1940 г. подсудимый Франк заявил: «в Праге были, например,
вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно семь чехов».
Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы
вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных полках, то в Польше
не хватило бы лесов, чтобы заготовить бумагу для этих плакатов».
Скажите, в Праге действительно вывешивались эти красные пла-
каты?
Нейрат: Я вчера сказал, что на этом плакате злоумышленно была
поставлена моя подпись, я его предварительно даже не видел.
Рагинский: Если вы не видели, то посмотрите. Вам сейчас переда-
дут этот плакат'.
Нейрат: Я хорошо знаю этот плакат.
Ригинский: Я хотел бы огласить это сообщение. Текст его следую-
щий: «Несмотря на неоднократные серьезные предупреждения, с неко-
торых пор группа чешской интеллигенции в сотрудничестве с эмигрант-
скими кругами за границей делает попытку путем небольших и крупных
актов сопротивления нарушить покой и порядок в протекторате Богемии
и Моравии. При этом удалось установить, что зачинщики этих актов
сопротивления находятся, в частности, в чешских высших школах. Ввиду
того что 28 октября и 15 ноября эти элементы позволили увлечь себя на
1 См. стр. 165.
II*
164 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА
активную борьбу против отдельных немцев, были на три года закрыты
чешские высшие школы, расстреляны девять виновников и арестовано
большое количество участников. Подпись: имперский протектор Богемии
и Моравии барон фон Нейрат, Прага, 17 ноября 1939 г.».
Вы утверждаете, что не подписывали этого сообщения?
Нейрат: Я рассказал, при каких обстоятельствах было издано это
сообщение, а именно: оно было издано во время моего отсутствия.
Рагинский: Я оглашу показания вашего ближайшего помощника
Карла Германа Франка от 26 ноября 1945 г. по этому вопросу,
Карл Герман Франк, давая показания об этом сообщении, тексткоторого я только что зачитызал, заявил: «Этот документ был датирован
17 ноября 1939 г.. и подписан фон Нейратом, который непротестовални
против расстрела девяти студентов, ни против числа студентов, которыедолжны были бьпь отправлены в концентрационные лагери, а также
требовал никаких других изменений».
Вы слышали эти показания?
Нейрат: Да, я читал их.
Рагинский: Вы отрицаете их?
Нейрат: Да.
Рагинский: Вы продолжаете утверждать, что полиция никогда
информировала вас о проводимых арестах и других полицейских мерах;
Вы это утверждаете?
Нейрат: Я 'не сказал, что полиция никогда не осведомляла меняоних. Я хочу сказать, что я узнавал об этом впоследствии, причем эти
сведения поступали ко мне из чешских источников.
Рагинский: А не было ли такого положения, чтобы полиция perулярно вам докладывала о важнейших событиях?
Нейрат: Нет, ни' в коем случае. В частности, я никогда не узнавал
о том, что она задумала или намеревалась сделать. Если я и узнав:
об этом, то только позже или в том случае, если я узнавал об этом
чешских кругов, а затем уже сам наводил справки в полиции об это
Рагинский: Я зачитаю вам выдержку из показаний Карла ГерманаФранка от 7 марта 1946 г.
«Имперский протектор фон Нейрат, — показывает Франк, — регуярно заслушивал доклады относительно важнейших событий в протек-
торате, имевших отношение к полиции безопасности, как от меня, так
и от статс-секретаря, а также и от командующего полицией безопасно-
сти. Так, например, Нейрат получил информацию об инциденте с де-
монстрацией в Судетской области в ноябре 1939 года от меня и от ко
мандуюшего полицией безопасности. В этом случае Гитлер дал прямой
приказ, который требовал расстрела всех зачинщиков. количество
зачинщиков было установлено пражским гестапо и сообщено имперскому
протектору. В данном случае определение зачинщиков было представ-
лено государственной полицией, причем окончательное решение прини
мал имперский протектор. Имперский протектор фон Нейрат своей
подписью, которую он поставил под официальным сообщением о расстеле
студентов, утвердил эту акцию. Я точно проинформировал Нейрата о ходе
расследования, и он подписал сообщение. Если бы он не был сэтим
согласен и потребовал бы изменения, например, смягчения меры нака
зания, на что он имел право,—я бы должен был присоединиться к его
мнению».
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО НЕИРАТА ;;; !-',¦¦;„Г¦'А;:/,',¦С>)\ 1<Э§'
Вы и эти показания отрицаете? ; ii
Ньйрат: ...Меня тогда вообще не было в Праге. ' ^
Рагинский: В феврале 1943 года в связи с вашим юбилеем 'Б очень
многих газетах были опубликованы специальные статьи, посвященные
вам. Я не собираюсь предъявлять суду все эти газеты и зачитывать их,
я только хочу процитировать две выдержки из газеты «Френкишер Ку-
рир» от 2 февраля 1943 г. Вот что там писалось: «После прихода к вла-
сти самыми яркими политическими событиями, в которых барон фон
Нейрат как имперский министр иностранных дел играл решающую роль
и с которыми вечно будет связано его имя, являются: уход с конферен-.
ции по разоружению в Женеве, возвращение Саарской области, денон-
сирование Локарнского договора». И далее: «Имперский протектор барон
фон Нейрат за его выдающуюся работу был неоднократно награжден
фюрером, он получил золотой почетный партийный значок, получил
звание группенфюрера СС, является кавалером германского ордена
«Орел» и золотого значка «За верную службу»; признавая его особые
заслуги в деле осуществления военных задач, фюрер наградил его,
имперского протектора Богемии и Моравии, крестом за военные заслуги
первого класса».
Скажите, подсудимый Нейрат, правильно ли освещены в этой статье
факты?
Нейрат: То, что оказано о наградах, — правильно, все остальное —
неправильно.
О ЗАКРЫТИИ ЧЕШСКИХ ВЫСШИХ ШКОЛ И РАССТРЕЛЕ ДЕВЯТИ СТУДЕНТОВ
[Документ СССР-489]
СООБЩЕНИЕ
Несмотря на неоднократные серьезные предупреждения, с некото-
рых пор группа чешской интеллигенции в сотрудничестве с эмигрант-
гкими кругами за границей делает попытки путем небольших и более
крупных актов сопротивления нарушить покой и порядок в протекто-
рате Бсгемия в Моравия
При этом удалось установить, что зачинщики этих актов со-
противления находятся, в частности, в чешских высших школах.
Ввиду того что 28 октября и 15 ноября эти элементы позволили
увлечь себя на активную борьбу против отдельных немцев, были
НА ТРИ ГОДА ЗАКРЫТЫ
ЧЕШСКИЕ ВЫСШИЕ ШКОЛЫ,
РАССТРЕЛЯНЫ ДЕВЯТЬ ВИНОВНИКОВ И
АРЕСТОВАНО БОЛЬШОЕ КОЛИЧЕСТВО УЧАСТНИКОВ
Прага, 17 ноября 1939 г.
Имперский протектор
Богемии и Моравии
барон фон Нвирам
166 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» .
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ СОВЕТСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОЙНА
ПРОТИВ СССР»
[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 11—13 февраля 1946 г.}
Обязанностью советского обвинения является представление доку-
ментальных доказательств агрессии против Союза Советских Социали-
стических Республик, организованной фашистскими военными преступ-
пиками. Д
Среди множества преступных войн, которые вел германский фашизм,
в своих грабительских целях против свободолюбивых народов, напа-
дение на Союз Советских Социалистических Республик занимает особое
место. ,1
Можно с уверенностью сказать, что захватническая война против
Советского Союза являлась ключевым вопросом всего фашистского
заговора против мира. Агрессивные действия германского фашизма
до нападения на Союз Советских Социалистических Республик, и
в частности, германская агрессия против Чехословакии, Польши,
Югославии были лишь этапами на пути к нападению на Совет-
ский Союз. j
Украинская пшеница и уголь Донбасса, никель Кольского полу-
острова и кавказская нефть, плодородные приволжские степи и белорус-
ские леса — все это играло решающую роль в преступных замыслах
фашистских захватчиков. ¦
Война против Союза Советских Социалистических Республик велась
фашистской Германией также в целях порабощения и эксплуатации
советских народов. ¦
В войне фашистской Германии против Советского Союза с ужасаю-
щей полнотой нашла свое выражение зоологическая ненависть гитле-
ровцев к славянским народам. ¦
И, наконец, германский империализм, выступавший в его фашист-
ском издании, видел в захвате богатств Советского Союза и его неисчи-
слимых продовольственных и сырьевых ресурсов базу для достижения
своих далеко идущих агрессивных целей завоевания сначала европей-
ской, а затем и мировой гегемонии. ]
Известная формула германского империализма «Дранг нах остен»
в разные периоды трактовалась фашистскими преступниками в самых
разнообразных аспектах, но всегда в их агрессивных планах нападение
на Советский Союз занимало доминирующее положение. 1
«Если желать новой территории, — писал Гитлер в книге «Моя:
борьба»,—то в общем и целом ее можно было бы достигнуть за счет'
России. Новая империя должна была бы двинуться по пути прежних
рыцарских орденов». '
Гитлер 23 мая 1939 г., инструктируя своих сообщиков относительно
современного положения и целей политики, говорил:
«Если судьба нас толкнет на конфликт с Западом, то будет хорошо,
если мы" к этому времени будем владеть более обширным пространством
на Востоке».
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» 167
Обширные пространства на Востоке должны были', по мысли гит-
леровских заговорщиков, сыграть решающую роль в конфликте с За-
падом.
И поэтому, когда фашистские полчища оказались не в состоянии
форсировать Ла-Манш, остановились на его берегах и надо было искать
путей дальнейшей агрессии, заговорщики немедленно стали готовиться
к нападению на Советский Союз. Это нападение было основной частью
всех их агрессивных планов, которые без него не могли быть реали-
зованы.
Советское обвинение намеревается представить Трибуналу ряд
документов, подтверждающих агрессию фашистской Германий против
Союза Советских Социалистических Республик.
Среди этих документов — материалы различных архивов, взятых
частями 'Красной Армии при наступлении, высказывания в печати фа-
шистских вожаков, в том числе и некоторых подсудимых, и показания
лиц, располагающих достоверными сведениями, о том, как в действитель-
ности протекала подготовка к нападению на Советский Союз.
Высказывания Гитлера и его сообщников показывают, что замысел
преступного нападения на Союз Советских Социалистических Респуб-
лик политически созрел в умах фашистских заговорщиков давно.
Однако, помимо этого факта, нас интересует также вопрос о том,
когда этот замысел стал облекаться в конкретные формы непосредственно
военмых приготовлений к грабительской войне против Советского Союза.
18 декабря- 1940 г. получила официальное оформление известная
директива № 21 — вариант «Барбаросса».
Когда подпись командования появляется на такого рода документе,
то это является моментом, завершающим длительную и напряженную
работу всех звеньев аппарата военного управления.
Эта работа может не быть регламентирована письменными прика-
зами. Тайна, 'которая окутывает эту работу, заставляет часто прибегать
к приказам устным. И, наоборот, многие приказы текущего порядка,
в силу уже существующего стратегического замысла, приобретают соот-
ветствующую направленность, хотя внешне они как будто бы и не имеют
с этим стратегическим замыслом ничего общего.
...Представляется целесообразным для установления реального
момента начала военных приготовлений к нападению на Советский Союз
использовать не только документы, ибо не всегда и не все фиксируется
на бумаге, но и прибегнуть к показаниям людей, которые принимали
непосредственное участие в осуществлении этих приготовлений.
Вальтер Варлимонт, как известно, был начальником отдела обороны
ОКВ, а затем заместителем начальника оперативного штаба руководства.
Его показания в этой части, в которой они затрагивают интересую-
щий нас в данный момент вопрос, я и оглашаю. На вопросы обвинения
Варлимонт показал:
«...Я лично впервые услышал об этом плане (имеется в виду план
«Барбаросса») 29 июля 1940 г.
...В этот день генерал-полковник Иодль прибыл в специальном поезде
на ст. Райхенгалле, где находился отдел «Л» штаба оперативного руко-
водства. Это сразу же бросилось в глаза потому, что до этого генерал
Иодль к нам, пожалуй, не приезжал. Кроме меня, он приказал явиться
также трем другим старшим офицерам...
168' ДОКАЗАТвЛВСТВА •ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР»
'...Я не MGfy дословно повторить его выражений, но смысл был сле-
дующим... : , . ; - ; .
Иодль заявил, что фюрер решил подготовить войну против России.;
Фюрер обосновал это тем, что война должна произойти так или иначе,
так лучше будет, если эту войну провести в связи с уже происходящей
йоиной и, во всяком случае, начать необходимые приготовления к ней»...
' «При этом, или несколько позднее, Иодль заявил, что Гитлер наме-
ревался 'начать войну против Советского Союза уже осенью 1940 года.
Однако он отказался затем от этого плана. Причиной этому явилось то,
что стратегическое сосредоточение армии к этому времени не могло
быть выполнено. Для этого отсутствовали необходимые предпосылки
в Польше: железные дороги, помещения для войска, мосты не были под-
готовлены... Поэтому был издан приказ, который должен был обеспе-
чить все предпосылки для того, чтобы такой поход подготовить и чтобы
он состоялся».
На вопрос обвинения о том, является ли этот приказ приказом от
9 августа 1940 г., называвшимся «Ауфбау Ост»? Варлимонт ответил:
«Да, этот приказ был составлен в штабе руководства по приказанию
генерала Иодля... По мнению генерала Иодля, концентрация могла
состояться только после того, как все приготовления, указанные в этом
приказе, будут выполнены».
; Далее Варлимонт в своем показании сообщает, что проект плана
«Барбаросса», носивший первоначально название «Фриц», докладывался
Гитлеру 5 декабря 1940 г. и 18 декабря увидел свет.
Я представляю Трибуналу под номером СССР-228 показания быв-
шего начальника первого отдела германской военной разведки и контр-
разведки генерал-лейтенанта бывшей германской армии Ганса Пиккен-
брока, бывшего начальника и сослуживца Лахузена. Пиккенброк дал
эти показания в установленном законами Советского Союза порядке
12 декабря 1945 г. в Москве.
Пока я хотел бы огласить лишь следующие строки из показаний
Пиккенброка, относящиеся к тому вопросу, который мы сейчас разби'
раем; эти строки находятся на первой странице русского текста показа-
ний и они отчеркнуты красным карандашом. Это соответствует странице
34 папки документов.
«...я должен сказать,—показал Пиккенброк,—что уже с августа—
сентября 1940 г. со стороны отдела иностранных армий генштаба стали
значительно увеличиваться разведывательные задания «Абверу» по.
СССР. Эти задания, безусловно, были связаны с подготовкой войны;
против России.
О более точных сроках нападения Германии на Советский Союз мне
стало известно в январе 1941 года от Канариса. Какими источниками
пользовался Канарис, я не знаю, однако он сообщил мне, что нападе-
ние на Советский Союз назначено на 15 мая».
В распоряжении Советского обвинения есть также показания началь-
ника III отдела германской военной разведки и контрразведки—гене-
рал-лейтенанта бывшей германской армия Франца фон Бентивеньи, дан-
ные им 28 декабря 1945 г.
Я также оглашу лишь те места показаний Бентивеньи, которые
имеют непосредственное отношение к вопросу о начале военных прягоН
товлений против Советского Союза
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА'ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» 169
«О подготовке Германией военного нападения на Советский Союз
впервые я узнал в августе 1940 года от руководителя германской раз-
ведки и контрразведки адмирала Канариса. В неофициальной беседе,
происходившей в служебном кабинете Канариса, он сообщил мне, что
Гитлер приступил к проведению мероприятий для осуществления похода
на Восток, о котором он объявил еще в 1938 году в своем выступлении
на Берлинском совещании гаулейтеров.
...Канарис сказал мне, что теперь эти замыслы Гитлера начали
принимать реальные формы. Видно это хотя бы из того, что дивизии
германской армии в большом количестве перебрасываются с запада
к восточным границам и согласно специальному приказу Гитлера раз-
мещаются на исходных позициях предстоящего вторжения в Россию».
И, наконец, для того чтобы закончить с вопросом о действительном
сроке военных приготовлений фашистской Германии к предательскому
нападению на Советский Союз, я хотел бы остановиться на заявлении
генерала Мюллера. Это заявление датировано 8 января 1946 г. и напи-
сано в лагере для военнопленных.
...Генерал Мюллер принадлежит, если можно так выразиться,
к среднему звену германского генералитета. Ом был начальником штаба
армии, командовал армейским корпусом. Его заявление отражает ряд
моментов, которые могут быть признаны заслуживающими внимания
с точки зрения выяснения обстоятельств, сопутствующих подготовке,
которую Германия вела против Советского Союза.
«Подготовка к нападению на Советский Союз началась еще в июле
1:940 г. В то время я был первым офицером штаба армейской группи-
ровки «Ц» в Дижоне (Франция). 'Командующим был генерал-фельд-
маршал фон Лееб. В состав этой армейской группировки входили 1, 2
и 7-я армии, являющиеся оккупационными войсками во Франции. Кроме
того, во Франции находилась армейская группировка «Морского льва»
(десанта против Англии) и армейская группировка «Б» (фон Бок).
В течение июля штаб армейской группировки «Б» был переведен на Во-
сток (Познань). Штабу армейской группировки «Б» были приданы
переброшенные из Франции (из состава оккупационных войск): 12 армия,
4; армия, 48 армия и еще несколько корпусов и около 30 дивизий.
Из этого числа несколько дивизий взяты были из армейской группи-
ровки «Ц».
Непосредственно после кампании на западе ОКХ отдало приказ
о: демобилизации 20 дивизий. Этот приказ был отменен и 20 дивизий не
были демобилизованы. Вместо этого они по возвращении в Германию
были уволены в отпуск и таким образом держались наготове на случай
срочной мобилизации.
Оба эти мероприятия — перевод около 500 тысяч человек на гра-
ницу с Россией и отмена приказа о роспуске около 300 тысяч человек—
доказывают, что уже в июле 1940 года существовали планы военных
действий на Востоке.
Следующим приказом, свидетельствующим о подготовке Германии
к-нападению на Советский Союз, явилось изданное в сентябре 1940 года
письменное распоряжение ОКХ о формировании в Лейпциге новой армии
(11-й), нескольких корпусов и около 40 пехотных и танковых дивизий.
Формирование этих соединений производилось 'с сентября 1940 года
командующим резервной армией генерал-полковником Фроммом. Частично
170 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР»
это формирование производилось во Франции, главным же образом
в Германии. К концу сентября 1940 года ОК.Х вызвало меня в Фон-
тенбло. Оберквартирмейстер I генерального штаба сухопутных сил гене-
рал-лейтенант (впоследствии фельдмаршал) Паулюс передал мне, пока
что в устной форме, приказ о том, что мой штаб (армейской группи-
ровки «Г») должен быть к 1 ноября переведен в Дрезден, а штаб 2-й
армии (генерал-полковник Вейхс), входившей в состав этой армейской
группировки,—в Мюнхен (также к 1 ноября)».
«Задача, — продолжает генерал Мюллер, — заключалась в руко-
водстве военной подготовкой вновь формируемых вышеуказанных 40 ди-
визий. Согласно этому приказу, подтвержденному впоследствии письмен-
ным приказом за подписью начальника генерального штаба Гальдера,
перевод частей был проведен в установленный срок. При нападении на
Советский Союз эти 40 дивизий были введены в действие».
«Поскольку, — сообщает Мюллер, — действительно задачей армии
являлась подготовка к нападению на Советскую Россию, то яа первом
плане стоял вопрос об обучении офицеров генерального штаба в соот-
ветствии с этим планом.
В конце января 1941 года я был командирован телеграфным при-
казом начальника генерального штаба Гальдера на военные игры в Сен-
Жермен (около Парижа) в армейскую группировку Рундштедта. Зада-
чей военной игры было наступление из Румынии и Южной Польши
в направлении на Киев и к югу от него. В основном военная игра соот-
ветствовала условиям будущего приказа о стратегическом развертыва-
нии сил, к чему я еще вернусь ниже. Руководителем военной игры был
начальник штаба армейской группировки Рундштедт. Присутствовали:
Рундштедт, Гальдер, начальники штабов: 6-й армии — полковник Гейм,
11-й армии—полковник Велер, танковой группы Клейста—полковник
Цвиглер и несколько генералов танковых войск. Военная игра происхо-
дила в месте расположения армейской группировки Рундштедта, при-
мерно с 31 января по 2 февраля 1941 г. Игра показала необходимость
сильной концентрации танковых сил».
Представленные мною до настоящего момента документы характе-
ризуют мероприятия военного командования германских вооруженных
сил по подготовке стратегического развертывания германских войск для
нападения на Союз Советских Социалистических Республик.
По времени эти мероприятия охватили значительную часть 1940 года
и начались по крайней мере за шесть месяцев до появления на свет
директивы № 21 «Барбаросса».
Направление и задачи разведывательной работы в связи с вариан-
том «Барбаросса», как известно, определялись директивой верховного
командования германскими вооруженными силами, которая была адре-
сована контрразведке 6 ноября 1940 г. и подписана подсудимым
Иодлем.
...Я не собираюсь цитировать этот документ, но считаю необходимым
напомнить, что в нем от разведывательных органов требовалось, чтобы
перегруппировки войск на восточной границе Германии всячески маски-
ровались и чтобы у Советского Союза создалось впечатление, что гото-
вится какая-то акция на Балканах.
Деятельность разведывательных органов строго регламентирова-
лась. Эта деятельность должна была обеспечить, чтобы численность
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» 171
германских войск на Востоке осталась бы скрытой насколько это воз-
можно, чтобы было создано впечатление незначительной концентрации
войск на севере восточных провинций и, наоборот, весьма значительной
концентрации в южной их части, в протекторате и в Австрии.
Указывалось также на необходимость создания преувеличенных
представлений о количестве частей противовоздушной обороны и о не-
значительном размахе дорожных работ.
Здесь я позволю себе сделать два замечания по существу. Активи-
зация работы разведывательных органов против Советского Союза, по
показаниям Пижкенброка, началась до появления этой директивы в авгу-
сте 1940 года. И уж, конечно, дело заключалось не только в работе по
дезинформации в связи с проводившейся перегруппировкой сил с Запада
на Восток.
Я прошу обратиться к показаниям бывшего начальника III отдела
разведки и контрразведки германской армии фон Бентивеньи.
«...Я еще в ноябре 1940 года получил от Канариса указание акти-
визировать контрразведывательную работу в местах сосредоточения гер-
манских войск на советско-герма некой границе».
«Согласно этому указанию, мною тогда же было дано задание
органам германской военной разведки и контрразведки «Абверштелле»,
«Кенигсберг», ^Краков», «Бреслау», «Вена», «Данциг» и «Познань»
усилить контрразведывательную работу...»
«...в марте 1941 года я получил от Канариса 'следующие установки
по подготовке к проведению плана «Барбаросса»:
а) подготовка всех звеньев «Абвер-3» к ведению активной контр-
,разведывательной работы против Советского Союза, как то: создание
необходимых «Абвергрупп», расписание их по боевым соединениям, на-
меченным к действиям на Восточном фронте, парализация деятельности
советских разведывательных и контрразведывательных органов;
б) дезинформация через свою агентуру иностранных разведок
в части создания видимости улучшения отношений с Советским Союзом
и подготовки удара по Великобритании;
в) кснтрразведывательные мероприятия по сохранению в тайне ве-
дущейся подготовки к войне с Советским Союзом, обеспечение скрыт-
ности перебросок войск на Востоке».
«...В марте 1941 года я был свидетелем разговора Канариса с на-
чальником отдела диверсии и саботажа «Абвер-2» полковником Лаху-
зен о мероприятиях по плану «Барбаросса». При этом Лахузен и Кана-
рис все время ссылались на имеющийся у Лахузена по этому поводу
письменный приказ.
Я лично, как начальник «Абвер-1», начиная с февраля 1941 года и
вплоть до 22 июня 1941 г., неоднократно вел деловые переговоры по
плану «Барбаросса» с начальником отдела иностранных армий генераль-
ного штаба генерал-лейтенантом Типельскирх и начальником отдела
«Восток» полковником Кинцель. Эти переговоры касались уточнения
различных заданий «Абверу» по Советскому Союзу и, в частности,
о перепроверке старых разведывательных данных о Красной Армии,
а также по уточнению дислокации советских войск в период подготовки
нападения на Советский Союз».
«...периферийным отделам разведки «Абверштелле», которые вели
работу против России, было дано задание увеличить засылку агентов
172 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА. ПО РАЗДЕЛУ <АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР»
в СССР. Такое же задание об усилении агентурной работы против СССР
было дано всем разведывательным органам, которые имелись в армиях
и армейских группировках. Для более успешного руководства всеми
этими органами «Абвера» в мае 1941 года был создан специальный раз-
ведывательный штаб, носивший условное название «Валли-1».
Руководителем «Валли-1» был назначен как лучший специалист по
работе против России майор Баун. Позднее, когда по нашему примеру
«Абвер-2» и «Абвер-3» также создали штабы «Валли-2» и «Валли-3»,
этот орган в целом именовался штабом «Валли» и руководил всей раз-
ведывательной, контрразведывательной и диверсионной работой против
Советского Союза. Во главе штаба «Валли» стоял полковник Шмаль-
шлегер.
Из неоднократных докладов полковника Лахузена Канарису, на ко-
торых я также присутствовал, мне известно, что по линии этого отдела
проводилась большая подготовительная работа к войне с Советским
Союзом. За период февраль—май 1941 года происходили неоднократ-
ные совещания руководящих работников «Абвер-2» у заместителя Иодля
генерала Варлимонта. Эти совещания проводились в кавалерийской
школе в местечке Крампниц. В частности, на этих совещаниях, в соот-
ветствии с требованиями войны против России, был решен вопрос об
увеличении частей особого назначения, носивших название «Бранден-
бург-800», и о распределении контингента этих частей по отдельным вой-
сковым соединениям».
В этом отношении вносят ясность показания заместителя Лахузена
по II отделу германской военной разведки и контрразведки при верхов-
ном коматдовании германскими вооруженными силами полковника быв-
шей германской армии Эрвина Штольца, который был взят в плен
Красной Армией. Штольц показывает:
«...Я получил указание от Лахузена организовать и возглавить спе-
циальную группу под условным наименованием «А», которая должна
была заниматься подготовкой диверсионных актов и работой по разло-
жению в советском тылу в связи с намечавшимся нападением на Со-
ветский Союз.
В то же время Лахузен дал мне для ознакомления и руководства
приказ," поступивший из оперативного штаба вооруженных сил, подпи-
санный фельдмаршалом Кейтелем и генералом Иодлем (или генералом'
Варлимонтом по поручению Кейтеля, точно не помню). Этот приказ со-
держал основные директивные указания по проведению подрывной дея-
тельности на территории Союза Советских Социалистических Республик
после нападения Германии на Советский Союз.
Данный приказ был впервые помечен условным шифром «Барба-
росса»...
«В приказе указывалось о том, что в целях нанесения молниенос-
ного удара против Советского Союза «Абвер-2» при проведении подрыв-
ной работы против России должен использовать свою агентуру для раз-
жигания национальной вражды между народами Советского Союза».
«Выполняя упомянутые выше указания Кейтеля и Иодля, я связался
с находившимися на службе в германской разведке украинскими нацио-
налистами и другими участниками националистических фашистских
группировок, которых привлек для выполнения поставленных выше
задач.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» 173
В частности, мною лично было дано указание руководителям укра-
инских националистов германским агентам Мельнику (кличка «Кон-
сул-1») и Бандере организовать сразу же после нападения Герма-
нии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью
подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы
убедить международное общественное мнение в происходящем якобы
разложении советского тыла.
Нами были подготовлены также специальные диверсионные группы
для подрывной деятельности в Прибалтийских Советских Республиках».
«...Кроме того, была подготовлена для подрывной деятельности на
советской территории специальная воинская часть — учебный полк осо-
бого назначения «Бранденбург-800», подчиненный непосредственно на-
чальнику «Абвер-2» Лахузену.
В задачу этого созданного в 1940 году специального соединения вхо-
дил захват оперативно важных объектов—мостов, туннелей, оборонных
предприятий и удержание их до подхода авангардных частей германской
армии. При этом, вопреки международным правилам ведения войны,
личный состав этого полка, укомплектованный главным образом за счет
зарубежных немцев, широко использовал применение обмундирования и
вооружения армии противника для маскировки своих операций.
В процессе подготовки нападения Германии на СССР командование
полка «Бранденбург-800» также запасало предметы обмундирования и
вооружения Красной Армии и организовало отдельные отряды из числа
'немцев, знающих русский язык...»
...прежде чем перейти к дальнейшему изложению, мне хотелось бы
-отметить, что разведывательной работой в Германии занималось также
и ведомство подсудимого Кальтенбруннера. Я ограничусь представлением
одного документа, характеризующего, каким образом гитлеровцы, исполь-
зуя свои 'связи, создавали затруднения в Иране, через который, как
известно, шли пути доставки в СССР автомашин и самых разнообразных
военных материалов.
...Документ этот представляет письмо подсудимого Кальтенбрун-
нера на имя подсудимого Риббентропа. Напечатано письмо на бланке
начальника полиции безопасности и СД.
с28 июля 1943 г.
Секретно
ГОСПОДИНУ МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ
ФОН РИББЕНТРОПУ
Берлин
Выборы в иранский парламент.
Глубокоуважаемый господин министр!
Мы непосредственно связались с Ираном и получили... сообщение
о возможности немецкого влияния на ход выборов в иранский парламент.
Для того чтобы оказать решающее влияние на выборы, нужен
подкуп.
Для Тегерана необходимо 400 тысяч туманов, а для всего осталь-
ного Ирана, по крайней мере, 600 тысяч туманов.
Следует заметить, что националистически настроенные иранские
круги ожидают вмешательства Германии.
174 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР»
Прошу вас сообщить мне, возможно ли получение одного миллиона
туманов от министерства иностранных дел. Переслать эти. деньги можно
будет с людьми, отправляемыми нами туда самолетом.
Хайль Гитлер.
Преданный вам Кальтенбруннер — СС обергруппенфюрер».
Этот документ может составить представление о том круге вопро-
сов, который интересовал имперского министра иностранных дел.
Столь своеобразная деятельность министерства иностранных дел
«Третьего рейха» не была эпизодической.
С течением времени сотрудничество министерства иностранных дел
фашистской Германии и рейхсфюрера СС крепло и получало все большее
и большее развитие. В результате этого на свет появился весьма любо-
пытный документ, который может быть озаглавлен, как соглашение ме-
жду Гиммлером и Риббентропом об организации разведывательной
работы.
Текст соглашения гласит:
«Приказом от 12 февраля 1944 г. фюрер поручил имперскому руководи-
телю СС создать единую немецкую секретную разведывательную службу.
Секретная разведывательная служба имеет целью, поскольку речь идет
о загранице, добывание для империи сведений в политической, военной,
экономической и технической областях. При этом фюрер установил, что
руководство разведывательной службой, поскольку речь будет итти
о загранице, должно осуществляться по согласованию с министром
иностранных дел. В связи с этим, между имперским министром иностран-
ных дел и имперским руководителем СС было заключено следующее
соглашение:
1) Секретная разведывательная служба имперского руководителя
СС является важным инструментом для добывания сведений во внешне-
политической области, который предоставляется в распоряжение мини-
стра иностранных дел. Первым условием этого является тесное товари-
щеское и лойяльное сотрудничество между министерством иностранных
дел и главным имперским управлением безопасности. Добывание внешне-
политических сведений дипломатической службой этим самым не затра-
гивается.
2) Министерство иностранных дел предоставляет в распоряжение
главного имперского управления безопасности необходимую для ведения
разведывательной службы информацию о внешнеполитическом положе-
нии и установки немецкой внешней политики и передает главному
имперскому управлению безопасности свои разведывательные и прочие
задания в области внешней политики, которые должны выполняться орга-
нами секретной разведывательной службы.
3) Поступающий в секретную разведывательную службу разведыва-
тельный материал в области внешней политики предоставляется...»
Это соглашение, подписанное Гиммлером и' Риббентропом, созда-
вало такое положение, когда весьма трудно было разобраться в усло-
виях фашистской Германии, где кончалось гестаповское ведомство Гим-
млера и где начиналось иностранное ведомство подсудимого Риббен-
тропа.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ <АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» 175
Непосредственные мероприятия фашистских заговорщиков по вклю-
чению Румынии, Финляндии и Венгрии в подготовку разбойничьего на-
падения на Советский Союз начались, по крайней мере, с сентября
1940 года, когда была направлена военная миссия в Румынию.
Переговоры, сопровождавшие военную подготовку к агрессии против
Советского Союза в каждой из этих стран, были в основном закончены
в период сентябрь—декабрь 1940 года. Переговоры эти велись между
генеральными штабами германской армии' и армий стран сателлитов.
Предметом переговоров во всех случаях были вопросы чисто военного
характера, подготовка войск, транспортировка воинских частей, согласо-
вание стратегических планов, установление количества дивизий, пред-
назначенных для нападения на Советский Союз, и т. д.
Такой характер переговоров свидетельствует о том, что предвари-
тельное согласие об агрессии против Советского Союза между фашист-
ским правительством Германии и правительствами Румынии, Финлян-
дии и Венгрии, существовало еще раньше, чем начались эти переговоры.
И, наконец, представленными документами устанавливается, что
каждой из этих стран в той или иной форме фашистскими заго-
ворщиками были обещаны территории, принадлежащие Советскому
Союзу.
Для того чтобы получить полное представление о последствиях
грабительской агрессии фашистов против Союза Советских Социалисти-
ческих Республик, нельзя ограничиваться одним планом «Барбаросса».
Это план стратегический. План военного нападения. План начала
агрессии.
Вслед за этим нападением следовало, как известно, так называемое
«освоение» и «организация» оккупированных территорий. План этого
«освоения» и «организации», являющийся планом уничтожения мирных
граждан и ограбления оккупированных областей Советского Союза, был
подготовлен так же, как и план «Барбаросса», заранее.
Еще не напав на Советский Союз, гитлеровцы установили и распи-
сали по соответствующим параграфам своих инструкций, указаний, рас-
поряжений методы расправы с гражданским населением, порядок и спо-
собы ограбления Советской страны и превращение ее в колониальную
область «Третьего рейха».
Когда же война началась и тайное стало явным, фашисты не посте-
снялись перенести все эти вопросы на страницы своей печати.
...В «Дас шварце кор» газетке охранных отрядов фашистской пар-
тии, являвшейся органом рейхсфюрера СС, в статье, озаглавленной «Гер-
манизировать ли?!», открыто писалось:
«Для одного из номеров газеты «Дейче арбайт», посвященного зада-
чам переселения на Восток, рейхсфюрер СС дал следующий лозунг:
Пашей задачей является не германизировать Восток в старом смы-
сле этого слова, то есть привить населению немецкий язык и немецкие
законы, а добиться, чтобы на Востоке жили только люди действительно
немецкой крови».
Отрицание германизации не ново. Однако в устах рейхсфюрера СС
как государственного комиссара по укреплению немецкой нации, оно
становится приказом. В этом заключается весь смысл этих слов.
Отказ от германизации населения оккупированных стран и утвер-
ждение, что на Востоке «должны быть только люди действительно
176 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР>
немецкой, германской крови», на практике означали массовое истребление
советских граждан, их ограбление, угон в рабство, уничтожение много-
вековой русской культуры, разрушение наших городов и сел.
22 июня 1941 г. после длительной подготовки немецко-фашистские
полчища обрушились на Советский Союз. 170 дивизий, сконцентрирован-
ных на границах Советского Союза от Ледовитого океана до Черного
моря, начали вторжение.
Военные задачи нападения были сформулированы в плане «Барба-
росса».
«Германские вооруженные силы должны быть готовы к тому, чтобы еще до окончания войны с Англией победить путем быстротечной опе-
рации Советскую Россию...
Для этого армия должна будет представить все состоящие в ее рас-
поряжснии соединения, с тем лишь ограничением, что оккупированные
области должны быть защищены от всяких неожиданностей».
Вариант «Барбаросса» предусматривал необходимость уничтожения
Красной Армии, устранения возможности отступления ее боеспособных
частей в глубь страны и быстрое достижение немецко-фашистскими за-
хватчиками линии, с которой советская авиация не смогла бы подвёр-
гать воздействию германские области.
В качестве конечной цели по варианту «Барбаросса» намечалось
закрепление на линии Астрахань—Архангельск уничтожение авиацией
уральской промышленности, захват Ленинграда и Кронштадта и, как
решающий финал, овладение Москвой.
Политические цели, определившие военные планы, были сформули-
рованы гитлеровцами во многих документах, которые были оглашены
в суде. Но особенно ясно об этих целях говорилось на совещании в глав-
ной квартире Гитлера 16 июля 1941 г. На этом совещании Гитлер, Ге-
ринг, Розенберг, Кейтель и другие фашистские заговорщики решали,
как им казалось, дальнейшие судьбы Советского Союза.
Крым, с прилегающими районами Украины, Прибалтика, белосток-
'кие леса и Кольский полуостров объявлялись присоединенными к Гер-
мании. «Волжские колонии» должны были стать также областью импе-
рии. Бакинская область мыслилась как немецкая военная колония.
Румынии отдавалась Бессарабия и Одесса, Финляндии—Восточная
Карелия, Ленинград и Ленинградская область.
Как известно, гитлеровцы всегда стремились к тому, чтобы их дей-
ствительные разбойничьи цели не получали огласки. На том же сове-
шании в главной квартире 16 июля 1941 г. Гитлер, например, говорил,
что является весьма важным не раскрывать своих установок перед всем
миром, не осложнять своего пути излишними объяснениями и при моти-
вировкс своих действий исходить из тактических намерений.
Подсудимый Розенберг 20 июня 1941 г. на совещании по вопросу
о Востоке заявил, что большое значение имеет тактика, а политические
установки будут определяться от случаю к случаю, когда тот или иной;
лозунг сможет быть предан гласности.
Учитывая это обстоятельство, представляется полезным для нашего
исследования обратиться к некоторым высказываниям фашистских воен-
ных преступников, относящимся к тому периоду, когда они считали
возможным обнародовать некоторые свои политические установки.
В 1941 ив 1942 гг. фашистские орды прорвались на значительные
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР» 177
территории Советского Союза, подходили к Москве, бой шел на берегах
Волги.
«Призрак «Великой Германии», господствующей над миром, маячил
перед гитлеровскими заговорщиками. Наступил, казалось, тот самый
случай, о котором говорил подсудимый Розенберг, когда можно было,
с точки зрения фашистских преступников, «некоторые политические
лозунги предать гласности».
...Розенберг 27 июля 1942 г. так решил восточную проблему:
«Проблема Востока состоит в том, чтобы перевести балтийские на-
роды на почву немецкой культуры и подготовить широко задуманные
военные границы Германии. Задача Украины состоит в том, чтобы обес-
печить продуктами питания Германию и Европу, а континент — сырьем.
Задача Кавказа, прежде всего, является политической задачей и
означает расширение континентальной Европы, руководимой Германией,
от кавказского перешейка на Ближний Восток».
27 ноября 1941 г. подсудимый Риббентроп делал доклад о между-
народном положении. Текст этого доклада опубликован в № 329-а га-
зеты «Гамбургер фремденблатт».
Риббентроп говорил в этом докладе:
«Я хотел бы следующим образом резюмировать последствия этого
поражения Советской России и оккупации большой части Европейской
России в 1941 году.
1. В военном отношении, этим самым, последний 'союзник Англии
на континенте перестал быть фактором, имеющим значение. Германия
и Италия с их союзниками становятся, таким образом, в Европе непри-
ступными. Кроме того, освободились колоссальные силы.
2. В экономическом отношении державы оси вместе с их друзьями
и, тем самым вся Европа, приобрели независимость от заокеанских стран.
Европа раз и навсегда освободилась от угрозы блокады. Зерно и сырье
Европейской России могут полностью удовлетворить потребности Евро-
пы. Ее военная промышленность будет служить военному хозяйству
Германии и ее союзников, в результате чего еще больше возрастет
военный потенциал Европы. Организация этого огромного пространства
уже в полном разгаре. Таким образом, созданы все решающие пред-
посылки для конечной победы оси и ее союзников над Англией».
Я позволю себе представить еще один документ на ту же тему. Это
выступление Геббельса в Мюнхене, опубликованное 19 октября 1942 г.
в центральном органе нацистской партии «Фелькишер беобахтер»
(«Южногерманское издание).
...В этом своем выступлении Геббельс говорил:
«Мы завоевали важнейшие хлебные, угольные и металлургические
районы Советского Союза. Нам принадлежит сегодня то, что потерял
враг. А так как то, чего недостает противнику, прибавилось нам, то это
ценится вдвое. В прошлом мы были народом без пространства, но сего-
дня это уже не так. Сегодня мы должны только придать определенную
форму тому пространству, которое завоевали наши солдаты, сделать его
полезным для нас, а это требует определенного времени. Но если англи-
чане утверждают, что мы проиграли войну из-за того, что потеряли
время, то это утверждение только доказывает их полное непонимание
обстановки. Время работает только против того, кто не имеет простран-
ства и сырья. Если мы используем время для того, чтобы организовать
12 Нюрнбергский процесс, т. II
178 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА ПО РАЗДЕЛУ «АГРЕССИВНАЯ ВОИНА ПРОТИВ СССР»
завоеванные пространства, то оно будет работать we против нас, а на
нас...»
...То, что Геббельс, подсудимый Риббентроп и Розенберг гово-
рили об использовании завоеванного солдатами пространства, в ОКВ
это принимало более определенную форму планов дальнейшей
агрессии.
В этом отношении представляет интерес следующий документ, кото-
рый представляет собой письмо германского военно-морского штаба,
направленное в адрес главнокомандующих групп Запад, Север и Юг.
Этот документ был обнаружен в германских архивах союзными вой-
сками.
Письмо имеет заголовок: «Задачи дальнейшего ведения войны после
окончания восточной кампании», № 1385/41 и дату 8 августа 1941 г.
В эти дни фашистские заговорщики считали, что победа над Совет-
ским Союзом — всего лишь вопрос времени, и поэтому планировали
дальнейшую агрессию.
Письмо, которое я собираюсь здесь процитировать, начинается сло-
вами:
«Штабом морского руководства получен проект указаний фюрера
о дальнейших намерениях по окончании восточного похода.
Нижеследующие пожелания дают в общих чертах картину этих
намерений и предназначены для личной ориентировки главнокомандую-
щих и начальников их штабов.
Усиление вооруженных сил в Северной Африке в объеме, достаточ-
ном для овладения Тобруком. Для планомерной проводки потребного
транспорта необходимо возобновление налетов германских воздушных
сил на Мальту.
При планомерном обороте транспорта можно рассчитывать на поход
на Тобрук с середины сентября, если только условия погоды не обусло-
вят отсрочки.
В случае, если после очевидного окончании восточной кампании
удастся перетянуть на нашу сторону Турцию, предусматривается, после
минимального 85-дневного срока подготовки необходимых сил, после
предварительного обеспечения перевала через Кавказ и улучшения ана-
толийских транспортных условий в Турции с немецкой помощью,—на-
падение на Сирию и Палестину в направлении на Египет.
В случае, если Турция,—пишется там,—не перейдет на нашу сто-_
рону, даже после поражения Советской России, удар на юг через Ана-
толию будет осуществлен против ее воли.
Удар на Египет и Киренаику (после падения Тобрука). Предполо-
жительно, этот удар не может осуществиться ранее конца 1941 — начала
1942 гг.
Если крушение Советской Россия создаст для этого необходимые
предпосылки, предусматривается продвижение моторизованного экспеди-
ционного корпуса через Закавказье, в направлении Персидский залив —
Иран—Сирия—Египет.
Этот удар, по условиям погоды, будет возможен только в начале
1942 г.».
...Этот документ свидетельствует о том, какой оборот событиям
предполагали дать фашистские заговорщики, если бы Красная Армия
не остановила их агрессии.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ 179
Фашистские агрессоры надеялись в молниеносной войне разгромить
Советский Союз, захватить его богатства, покорить советский народ и
открыть тем самым себе путь к мировому господству.
...Заканчивая представление документов об агрессии фашистских
преступников против Советского Союза, позвольте кратко сформулиро-
вать следующие основные выводы:
1. Преступный замысел против Союза Советских Социалистических
Республик, имевший целью ограбление Советского Союза и использова-
ние его богатств для дальнейшей германской агрессии, созрел у фашист-
ских заговорщиков задолго до того, как это нападение было осуще-
ствлено.
2. Непосредственные военные приготовления к нападению на Совет-
ский Союз велись фашистскими преступниками по меньшей мере в тече-
ние года и охватывали не только Германию, но и страны-сателлиты,
в первую очередь Румынию, Финляндию, Венгрию.
3. Реализация преступных целей фашистской агрессии, заключав-
шихся в уничтожении мирного населения, ограблении Советского Союза
и отторжении принадлежавших ему территорий, была запланирована
заранее, до нападения на Советский Союз.
'К счастью для всех свободолюбивых народов, Союз Советских
Социалистических Республик, советский народ и его Красная Армия
полностью опрокинули все человеконенавистнические планы фашистских
захватчиков.
Красная Армия не только выстояла и остановила фашистскую агрес-
сию, но вместе с союзными армиями привела гитлеровскую Германию
к полной катастрофе, а фашистских военных преступников — на скамью
подсудимых.
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АНГЛИЙСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ РОБЕРТСОМ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ
И ИОДЛЯ
[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 9 января 1946 г.}
Господа Судьи, моим долгом является.представление доказательств
против Кейтеля, а также против подсудимого Иодля.
Дело, касающееся Кейтеля и Иодля, идет по параллельным линиям.
В большинстве документов говорится о них обоих вместе.
Подсудимый Кейтель в феврале 1939 года стал начальником ОКВ,
а Иодль стал начальником оперативного штаба. Это точно доказывается
стенографическими записями и документами.
Кейтель руководил отделом «Вермахт» в имперском военном мини-
стерстве.
Иодль в 1936 году имел звание подполковника и занимал пост
начальника оперативного отдела обороны страны—Ландсфертейдинунг.
Я хочу сослаться на период до 1938 года — до организации ОКВ. Пер-
вый документ, который я хотел бы упомянуть,—ЕС-177 (доказатель-
ство США-390).
12*
180 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ
Это протокол заседания комитета имперского совета обороны, кото-1
рое имело место вскоре после прихода нацистов к власти. Протокол ¦
датирован 22 мая 1933 г.
Кейтель председательствовал на этом совещании. Имело место про-
должительное обсуждение предварительной подготовки Германии
к войне. Подсудимый Кейтель рассматривал эту задачу как неотложную;
он считал, что в предыдущие годы было сделано очень мало. Кейтель
подчеркнул необходимость сохранения документа втайне, а также то,
что документ не должен быть потерян и что устные заявления должны
отрицаться в Женеве. И я отмечаю, что уже в ранние дни 1933 года
начальник штаба вооруженных сил Германии рассматривал ложь как
оружие.
Следующий документ — это протокол комитета имперского совета
обороны, датированный 26 июня 1935 г., под номером ЕС-405 (доказа-
тельство ВБ-160). Он устанавливает тот факт, что Иодлю были известны
планы ремилитаризации Рейнской области и что он сам замешан в этом
событии. Трибунал увидит, что в начале страницы, абзац «ф», отмечено,
что полковник Иодль делает сообщение о подготовке к мобилизации
и говорит:
«Демилитаризованная зона требует особого управления. В своей
речи от 21 мая и в других своих выступлениях фюрер утверждал, что
положения Версальского договора и Локарнского пакта касательно
демилитаризованной зоны должны быть пересмотрены. На вопрос фран-.
цузского поверенного в делах касательно призывного пункта в демили-
таризованной зоне имперское правительство ответило, что никакие гра-
жданские власти и никакие другие учреждения в демилитаризованной
зоне не уполномочиваются на выполнение задач по мобилизации,
например таких, как организация, обмундирование и вооружение
каких-либо соединений в случае войны или для приготовления
к ней.
Поскольку в настоящее время следует избегать политических трений
с иностранными державами, я подчеркиваю—в настоящее время,—
должны быть проведены только такие подготовительные меры, которые
являются совершенно необходимыми. Наличие таких приготовлений или
намерений провести их должно содержаться в строжайшем секрет
в самой этой зоне так же, как и во всей остальной империи».
Это ясно показывает, что Иодлю было известно подготавливаемо
нарушение Версальского договора.
Перед тем днем, когда Рейнская область была ремилитаризована,
7 марта 1936 г., подсудимый Кейтель издал директиву—документ
С-194 (доказательство США-55), в которой предусматривалась воздуш-
ная разведка и передвижение подводных лодок в случае, если какая-либо
нация сделает попытку помешать ремилитаризации.
Я перехожу к 4 февраля 1938 г., когда было сформировано OKB.
Вскоре после этого 19 апреля 1938 г. было издано руководство (дока-
зательство США-211) «совершенно секретно, только для командующих»
«Руководство войной, как проблема организации».
Я прочту только из приложения, которое называется «Что такое
война будущего?»
«Неожиданность, которая должна быть предпосылкой для быстрого
военного успеха, часто требует, чтобы военные действия начались пре-
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕЙТЕЛЯ И ИОДЛЯ 181:
жде, чем закончена мобилизаций, и прежде, чем армии будут приведены
в полную готовность.
Объявление войны больше не является необходимым первым шагом
для начала войны.
Обычные правила войны, касающиеся нейтральных государств,
могут учитываться только с той точки зрения, насколько проведение
этих правил создаст большие преимущества или, наоборот, ущерб для
воюющих народов».
Можно, конечно, сказать, что это только теоретические рассужде-
ния и что они могут относиться к любому другому государству, которое
может иметь намерение начать войну против Германии. Суд учтет поло-
жение в Европе в 1938 году и решит вопрос о том, имела ли тогда
Германия какого-либо потенциального агрессора против нее.
Этот отрывок показывает тот метод, которым Германия действии
тельно начинала войны в 1939 году и в последующие годы.
Сейчас я перейду к тому пути, о котором уже много раз говорилось
и будет еще говориться. Это—путь от 1938 до 1941 года—до оконча-
тельного акта агрессии. Документы достаточно ясно демонстрируют, что
Кейтель, будучи начальником ОК.В, и Иодль, будучи начальником опе-
ративного штаба, были неразрывно связаны с каждым отдельным актом
агрессии, которые проводились против различных жертв нацистской
агрессии.
Я начну с агрессии против Австрии. Вы помните дневник Иодля,
запись от 12 февраля 1938 г., о том, как Кейтель применил нажим на
Шушнига (документ ПС-1780) и как на следующий день Кейтель писал
Гитлеру (документ ПС-1775, доказательство США-73), предлагая инсце-
нировку военных действий и распространение ложных слухов.
Затем следует отметить оперативные приказы ОКВ от 11 марта
1938 г. по операции «ОТТО», аа которые ответственен Кейтель.
Председатель: Какие номера приказов?
Роберте: С-102, С-103, С-182. Один из них имеет подпись Кей-
теля или его инициалы и два имеют инициалы Иодля. Это был» оператив-
ные приказы о вторжении в Австрию. Приказ о том, если Трибунал пом-
нит, что с чешскими солдатами следует обращаться, как с врагами,
а с итальянцами, как с друзьями. Это первая веха на этом пути— окку-
пации Австрии.
Далее я остановлюсь на вопросе агрессии против Чехословакии.
Я обращаю внимание Трибунала на документ ПС-388 — досье, представ-
ленное под номером США-26.
Из протокола совещания от 21 апреля 1938 г. видно, что на этом
совещании были разработаны и подвергнуты обсуждению предваритель-
ные планы, включая возможность инцидента, а именно убийства герман-
ского посла в Праге.
Документ 5 в этом досье, датированный 20 мая 1938 г., показывает,
что планы политической и военной кампании против Чехословакии были
разработаны Кейтелем.
Документ 11, датированный 30 мая 1938 г., представляет собой
директиву, подписанную Кейтелем, относительно вторжения на террито-
рию Чехословакии, причем там указывалась дата 1 октября 1938 г.
Затем идет ряд документов, на которых имеются инициалы Иодля,
а именно: документы 14 и 17.
182
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ
Затем идет директива (документы 31 и 32) от 27 сентября 1938 г.,
подписанная Кейтелем, о тайной мобилизации.
Дневник Иодля, документ ПС-1780, содержит много записей о пред-
стоящей агрессии, в особенности записи от 18 мая и 8 сентября 1938 г.
В дневнике Иодля, документ ПС-1780, имеется весьма обличительная
запись от 11 сентября, где говорится:
«Днем состоялось совещание с государственным секретарем», Председатель: Не назовете ли вы нам дату?
Роберте: Эта запись от 11 сентября 1938 г. «Совещание, имевшее
место днем, с государственным секретарем Янке из министерства народ-
ного просвещения и пропаганды. Там обсуждались важные общие
задачи. Всесторонняя подготовка для того, чтобы опровергать нарушения
международного права с нашей стороны и использовать нарушения
международного права противником, рассматривалась как особенно
важный вопрос на этом совещании». Я подчеркиваю слова «нарушения
международного права с нашей стороны»,
В результате этого совещания был подготовлен документ, в котором
перечислялись возможные нарушения международного права и объясне-
ния для этих нарушений,
После подписания Мюнхенского пакта, как об этом говорилось уже
много раз, нацистские заговорщики сразу стали подготавливать захват
остальной части Чехословакии.
В этот момент Иодль временно исчезает со сцены, он проходил
службу в строевой части, в качестве генерала от артиллерии 44-й диви-
зии в Австрии. После подписания Мюнхенского пакта, 26 августа 1939г.
накануне вторжения в Польшу, он был вновь вызван для того, чтобы
занять свой прежний пост начальника оперативного штаба верховного
командования германских вооруженных сил.
Что касается Кейтеля, то 21 октября 1938 г., менее чем через месяц
после подписания Мюнхенского пакта, он поставил свою подпись на
приказе фюрера о ликвидации остальной части Чехословакии и об окку-
пации Мемеля (документ С-136, доказательство США-104).
24 ноября 1938 г. (документ С-137, ВБ-33) Кейтель издал меморан-
дум относительно внезапной оккупации Данцига.
17 декабря 1938 г. (документ С-138, США-105) 'Кейтель подписал
приказ о «Подготовке к ликвидации Чехословакии». Эти подготовитель-
ные мероприятия были проведены.
15 марта 1939 г. Кейтель присутствовал при встрече фюрера
с Гаха — президентом Чехословацкой республики, когда под угрозой
бомбардировки Праги Гаха капитулировал и принял ультимативные
требования Германии.
Теперь я перехожу к агрессии против Польши. Кейтель присутство-
вал на совещании в имперской канцелярии 23 мая 1939 г. (документ
Л-79, США-27), когда было сказано в такой открытой форме, что «во-
прос о Данциге не является предметом обсуждения. На Польшу следует
напасть при первой благоприятной возможности. Голландские и бель-
гийские авиабазы должны быть оккупированы. Нейтралитет следует
игнорировать».
Директива о вторжении в Польшу, план «Вейс» (документ С-120А,
ВБ-41), была подписана 3 апреля 1939 г. Трибунал вспомнит, что 1 мая
эти планы были переданы ОКВ и к 1 сентября вооруженные силы дол-
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕЙТЕЛЯ И ИОДЛЯ 183
жны были быть в 'состоянии готовности для нападения. Эта директива
была подписана Кейтелем.
Приказ от 22 июля 1939 г. (документ С-126, ВБ-45) был дополне-
нием к первоначальной директиве. В этом приказе подчеркивалась необ-
ходимость маскировки и говорилось, что «не следует возбуждать беспо-
койства среди населения». Этот документ подписан Кейтелем.
17 августа 1939 г. (документ ПС-795, ВБ-54) Кейтель присутствовал
на совещании с адмиралом Канарисом относительно предоставления
польской военной формы Гейдриху.
«II.00—13.30—'совещание с начальником штаба верховного коман-
дования вооруженных .сил. Днем «икс» было объявлено 26 августа. Время
«игрек» было назначено на 4.30».
Я перехожу к Норвегии и Дании. Мы располагаем относящимся
к обеим странам документом С-54, ВБ-86 о том, что 12 декабря 1939 г.
Кейтель и Иодль оба присутствовали на совещании у Гитлера, где при-
сутствовал также Редер, когда обсуждалось вторжение в Норвегию.
И тот факт, что на Кейтеля была возложена прямая ответственность за
эти операции, свидетельствует документ С-63, доказательство ВБ-87,
в котором Кейтель писал, что «операции против Норвегии будут прове-
дены под моим прямым и личным руководством». Он руководил работой
отдела планирования верховного командования по проведению этих
операций.
Я утверждаю, что осведомленность Иодля ясно доказывается также
записями в его собственном дневнике (документ ПС-1809). Трибунал
вспомнит запись от 13 марта 1940 г., в которой Иодль писал о том, что
фюрер все еще подыскивал предлог для проведения операции «Везер».
Это было 13 марта.
Там говорится: «Фюрер не отдает приказа относительно операций
«Везер», он все еще подыскивает предлог».
И затем в записи от 14 марта написано: «Фюрер еще не решил,
какой предлог следует избрать для операции «Везер». С разрешения
Трибунала, я хотел бы указать на то, что эта фраза — «еще подыскивает
предлог» — показывает в отталкивающем виде понятие о чести, существо-
вавшее у германских военных руководителей.
Норвегия подверглась неожиданному нападению, и только затем
были выдвинуты фальсифицированные предлоги.
Я утверждаю, что вторжение в Нидерланды и Люксембург в равной
степени, как это ясно доказывает документ, происходило под контролем
и руководством Кейтеля, действовавшего с помощью Иодля. Трибуналу
уже представлялся протокол совещания, состоявшегося в мае, это —
директива, подписанная Кейтелем 15 октября.
Председатель: Какая это серия?
Роберте: Это номер — С-62.
Здесь имеются два документа: от 9 октября и 15 октября. Это две
директивы: одна, подписанная Гитлером, другая, подписанная Кейтелем.
В них содержатся приказы об оккупации Голландии и Бельгии.
Документ С-10, ВБ-108 от 8 ноября—это оперативный приказ Кей-
теля 7-й парашютной дивизии совершить высадку в центре Гааги.
Документ ПС-44, 107-ВБ от 20 ноября, подписанный Кейтелем,
представляет собой последующую директиву относительно вторжения
в Голландию и Бельгию.
184 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ
Документ С-72, ВБ-109 от 7 ноября 1939 г. и 10 мая 1940 г. вклю-
чает в себя восемнадцать- писем, из которых одиннадцать подписано Кей-
телем, а 7 — Иодлем, в которых говорилось, что фюрер приказал отло-
жить день вторжения ввиду неблагоприятной погоды.
В дневнике Иодля также имеются записи об этих событиях (доку-
мент ПС-1809). Здесь имеется несколько записей относительно пред-
стоящих операций, достигших своего кульминационного пункта 8 мая.
Я хочу напомнить Трибуналу одну запись, когда Иодль сказал, что
«поступают тревожные информации из Голландии». И далее он выра-
жает негодование по поводу того, что безнравственные голландцы соби-
раются исправлять дорогу и проводить подготовку к мобилизации.
Затем, господа Судьи, состоялось вероломное вторжение Б эти три
нейтральных государства.
Теперь я перехожу к планированию агрессии против Греции я Юго-.
славии. Документ ПС-1541, ВБ-117 от 13 декабря 1940 г. представляет
собой приказ Гитлера об операциях против Греции, — зашифрованный
под названием «Марита». Этот приказ был подписан Гитлером, копия
была направлена Кейтелю в ОК.В.
Документ ПС-448, ВБ-118 представляет собой приказ, который был
подписан Гитлером и на котором имеются инициалы 1К,ейтеля. Это при-
каз от 11 января 1941 г. об операциях против Греции.
Документ С-134, ВБ-119, датированный 20 января 1941 г., пока-
зывает, что Кейтель и Иодль оба присутствовали на совещании с Гит-
лером, Муссолини и другими лицами, когда обсуждались операции про-
тив Греции и Югославии.
В документе С-59,, ВБ-121 от 19 февраля 1941 г. даты операций
«Марита» были проставлены Кейтелем.
Документ ПС-146, ВБ-120. Это протокол совещания у Гитлера от
27 марта 1941 г., на котором присутствовал Кейтель и Иодль и на кото-
ром было объявлено решение подвергнуть нападению и разгромить
Югославию. Фюрер тогда заявил: «Я решил уничтожить Югославию и
я применю безжалостную жестокость для того, чтобы устрашить других
нейтралов».
Я перехожу к плану нападения на Советский Союз. Кодовое назва-
ние плана—«Барбаросса» (документ ПС-446, США-131), датировано
18 декабря 1940 г., который представляет собой приказ Гитлера об опе-
рациях «Барбаросса», на нем имеются инициалы Кейтеля и Иодля. Гит-
лер сказал, как вспомнит Трибунал, что «он намеревается сокрушить
Россию в одной стремительной кампании».
Следующий документ ПС-872, США-134 от 3 февраля 1941 г. пред-
ставляет собой протокол совещания между Гитлером, Кейтелем и Иод-
лем, на котором обсуждался план «Барбаросса» и операция в Северной
Африке. Гитлер заявил тогда: «Когда начнется операция «Барбаросса»,
то мир затаит дыхание и не сделает никаких замечаний».
Документ ПС-447, США-135 от 13 марта 1941 г. представляет собой
оперативный приказ, подписанный Кейтелем, относительно администра-
ции областей, которые должны быть оккупированы.
Документ С-39, США-138 датирован 6 июля 1941 г. Там излагалось
расписание проведения операции «Барбаросса». Этот документ был
подписан Кейтелем и направлен Иодлю. Документ С-79, США-139 от
9 июня 1941 г.—это приказ Гитлера Кейтелю и Иодлю присутствовать
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ 185
ка совещании по осуществлению плана «Барбаросса» 14 июня 1941 г.,
то есть за 8 дней до начала кампании.
Теперь я перехожу к последнему вопросу — о провокационном под-
стрекательстве Японии к агрессии против США. Здесь имеются два
основных документа, в издании которых участвовали и Кейтель и Иодль.
Документ С-75, США-151, датированный 5 марта 1941 г. Это директива
ОК.В, подписанная Кейтелем, копия которой была направлена Иодлю..
Там говорилось о том, что «Следует добиться активного участия Японии
в войне».
Документ С-152, ВБ-122 датирован 18 марта 1941 г. Это протокол
совещания у Гитлера, с участием Редера, Кейтеля и Иодля, где говори-
лось, что «Япония должна захватить Сингапур».
Я перехожу к вопросу военных преступлений и преступлений против.
человечности. Уже доказано, что Кейтель подписал приказ «Мрак и
туман», документ Л-90, США-503, о тим, что лица с оккупированных
территорий должны был» перевозиться в тюрьму, в Германию, где все
следы о них пропадали.
Документ С-50—это приказ от 13 мая 1941 г. о безжалостных дей-
ствиях при проведении кампании «Барбаросса». Документ С-51 ---приказ.
Кейтеля, датированный 27 июня 1941 г. Там говорится: «В соответствии
с приказами относительно работы с тематическими материалами, ниже-
следующие управления должны уничтожить все копии приказа фюрера
от 13 мая 1941 г.»:
а) всем инстанциям до «штаба корпуса включительно». Это озна-
чает, что командиры, от командира корпуса и ниже, были обязаны унич-
тожить копии приказа;
б) «командования групп танковых войск». Это также означает, что"
командующие танковых частей ниже командира корпуса должны были
уничтожить копии приказа;
с) «командования армиями и управления равного ранга, — в случае,
если существует опасность, что они могут попасть в руки посторон-
них лиц», — то есть эти документы должны были уничтожить даже выс-
шие генералы, если линия фронта приближалась к ним, и в случаях,
если существовала опасность, что эти документы могли быть захва-
чены.
«Однако приказ остается в силе, независимо от уничтожения его
копий. В соответствии с § 3 командующие несут личную ответственность
за то, чтобы управления, а также юридические советники получили
во-время инструкции, и только те пункты приказа подтверждаются, кото-
рые соответствуют политическим целям высшего командования».
Это касалось немецких солдат, которые не привлекались к ответ-
ственности военнополевыми судами за действия, направленные против
советских войск. «Этот приказ также следует уничтожить вместе с ко-
пиями приказа фюрера».
Я указываю на тот факт, что ОКВ во главе 'с Кейтелем стремилось
уничтожить этот приказ, который, как я утверждаю, является беззакон-
ным и варварским приказом, что является весьма показательным.
Документ ЮК-20. Он издан в ставке фюрера 6 мая 1943 г., я зачи-
таю третий абзац этого документа: «В подобных случаях следует прово-
дить тщательное расследование и принимать соответствующие меры про-
тив родственников тех французов, которые сражаются за русских, если
186 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ
эти родственники проживают на оккупированной территории Франции.
Если расследование покажет, что родственники оказали помощь в целях
облегчения бегства из Франции, то в таких случаях следует принимать
самые строгие меры».
Документ ЮК-57, ВБ-164, он издан Отделом иностранной контрраз-
ведки («Аусланд абвер») и адресован ОКВ. Он датирован 4 января
1944 г. Я хочу огласить только второй абзац:
«Документы относительно «командос» были подобраны и тщательно
изучены штабом РСХА. В пяти случаях английские военнослужащие
были арестованы как соучастники. В соответствии с приказом фюрера
они были расстреляны. Имеется возможность приписать им нарушение
международного права и на суде посмертно вынести им смертный при-
говор. До сих пор не доказано ни одного нарушения международного
права со стороны «командос».»
Пометки Кейтеля здесь можно найти в левом верхнем углу этого
документа. Там говорится: «Нам нужны документы, на основании кото-
рых мы сможем произвести такую же процедуру. Это — репрессии, не
имеющие ничего общего с военными действиями».
Следующий протокол на ту же тему датирован 6 января 1944 г.
В начале этого письма имеются инициалы Кейтеля, которые сделаны
красным карандашом и которые показывают, что он получил этот мемо-
рандум.
Второй абзац озаглавлен: «Попытка произвести нападение на
линкор «Тирпиц».
«В конце октября 1942 г. британские «командос», которые прибыли
в Норвегию на катере, имели задание произвести атаку на линкор «Тир-
пиц» в Тронхейм-фиорде при помощи торпеды с двумя людьми. Эта
операция провалилась, так как обе торпеды, которые были прикреплены
к катеру, были потеряны в море во время шторма. Из членов команды,
насчитывающей шесть англичан и четыре норвежца, группа из трех англи-
чан и двух норвежцев была замечена на норвежской границе. Однако
удалось арестовать только одного английского моряка Роберта П. Эванса.
Остальные скрылись в Швецию.
Эванс имел при себе пистолетный кабур, какой обычной используют
для того, чтобы носить оружие подмышкой, и кастет. Нельзя было дока-
зать совершение насилия, представляющее собой нарушение между-
народного права в этом случае. Он дал обширное показание относи-
тельно этой операции. В соответствии с приказом фюрера он был рас-
стрелян 19 января 1943 г.»
Я вновь утверждаю, что это было убийство. Нельзя было доказать
насилия, представлявшего собой нарушение международного права.
Затем, в третьем абзаце говорилось:
«Взрыв электростанции в Глом-фиорде.
16 сентября 1942 г. десять англичан и два норвежца высадились
на норвежском побережье. Они были одеты в форму английской горно-
стрелковой дивизии. Они имели при себе тяжелое оружие и взрывчатые
вещества всякого рода. После того как они пересекли трудно доступную
гористую местность, они взорвали важные сооружения на электростанции
на Глом-фиорде 21 сентября 1942 г. При этом был застрелен германский
часовой. Норвежским рабочим угрожали, что их усыпят хлороформом,
если они будут сопротивляться. Для этой цели англичане имели при себе
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМЫХ КЕИТЕЛЯ И ИОДЛЯ
187
шприцы для морфия. Несколько преступников было арестовано, тогда
как другие скрылись в Швеции».
Семь человек были арестованы и расстреляны 30 октября 1942 г.
Здесь также не имеется никаких указаний на то, что имело место
какое-нибудь нарушение международного права. Это были английские
моряки и они были одеты в военную форму.
Затем я перехожу к абзацу четвертому.
«Диверсионные акты против германских кораблей, находящихся
в Бордо».
«12 декабря 1942 г. целый ряд ценных германских судов, находив-
шихся в Бордо, был серьезно поврежден в результате взрывов ниже
ватерлинии. Подвесные мины были прикреплены пятью английскими
группами, действовавшими с лодок. Из десяти участников через не-
сколько дней были арестованы...» (перечисляются имена шести англичан).
«Эти' участники по два человека высаживались с подводной лодки
и на шлюпках плыли к устью реки Жирондо. Они были одеты в особую
серо-зеленую форму. После того, как совершили взрыв, они потопили
свои шлюпки и пытались скрыться в Испанию. При своем бегстве они
не совершили никаких уголовных преступлений. Все были арестованы
и в соответствии с приказом расстреляны 23 марта 1943 г.». На этом до-
кументе имеются инициалы Кейтеля. Этот документ ПС-735 содержит
следующее замечание Кейтеля: «Я против юридической процедуры, она
не оправдывает себя».
Председатель: Не огласите ли Вы следующую страницу 5?
Роберте: С разрешения Трибунала я это сделаю.
«Ставка фюрера, 9 января 1944 г.». Начальник Штаба верховного
командования передал заместителю начальника, то есть Иодлю, прила-
гаемое письмо со следующими замечаниями: «Я знаю, что нет необхо-
димости доказывать нарушения международного права в документаль-
ной форме, но, однако, является весьма важным подбирать весь мате-
риал, который может быть использован для показательного процесса
в пропагандистских целях. Провести этот показательный процесс как
таковой, означает продемонстрировать с пропагандистской целью нару-
шение международного права неприятельскими солдатами, которые
будут перечислены по имени и которые уже были казнены или должны
ожидать приведения в исполнение смертного приговора. Начальник ОКВ
попросил начальника отдела внешней разведки адмирала Канариса при-
нести соответствующие документы при следующем посещении ставки
фюрера».
Слова Кейтеля соответствовали действительности, если прочесть
отчет о тех актах, которые, как я утверждаю, являются хладнокровным
убийством мужественных людей — солдат и моряков. Здесь было приве-
дено лишь несколько примеров многочисленных убийств, о которых гово-
рится в документах, на которые я только что ссылался.
На этом я заканчиваю представление документов по обвинению
против Кейтеля и Иодля.
Я утверждаю, что документальные доказательства против этих под-
судимых являются полными и их осуждения требует весь цивилизован-
ный мир.
188 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА
ПРЕДСТАВЛЕНИЕ АНГЛИЙСКИМ ОБВИНИТЕЛЕМ
ЭЛВИНОМ ДЖОНСОМ'ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В ОТНОШЕНИИ
ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА
[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 15 января 1946 г.}
Господа Судьи, моим долгом является представить Трибуналу
доказательства, устанавливающие виновность создателя нацистского
военно-морского флота, подсудимого Редера. Обвинения против него
изложены в приложении «А» обвинительного заключения. Подсу-
димый Редер обвиняется в том, что он действительно содействовал и
принимал участие в планировании нацистских агрессивных войн, в про-
ведении этих планов и в руководстве, направлении и участии в нацист-
ских военных преступлениях, особенно в военных преступлениях, совер-
шенных при ведении морской войны.
Редер родился в 1876 году, с 1896 года он начал служить в герман-
ском военно-морском флоте, а в 1915 году он стал командиром крейсера
«Кельн», в 1928 году он стал адмиралом, главой германского военно-
морского флота. В 1935 году он стал главнокомандующим военно-мор-
ского флота. В 1936 году он стал генерал-адмиралом. Этот чин дал ему
Гитлер в день своего 47-летия. В 1937 году ему была оказана высокая
честь для нациста — он получил золотой значок нацистской партии.
В 1938 году он стал членом тайного совета в в 1939 году—гросс-адми-
ралом — это ранг, который был введен Гитлером, вручившим Редеру
маршальский жезл. В 1943 году он стал адмиралом-инспектором герман-
ского военно-морского флота, что было своего рода понижением, по-
скольку с января 1943 года Дениц стал командующим германским
военно-морским флотом.
Я обращаю внимание суда на документ С-156, который уже был
представлен в качестве доказательства за номером США-41. Этот доку-
мент, как помнит Трибунал, представляет собой «Историю борьбы гер-
манского военно-морского флота против Версальского договора в период
1919—1935 гг.»; он был секретно опубликован германским адмиралтей-
ством в 1937 году. Секретные меры вооружения распространялись от
строительства опытной подводной лодки и эсминца до создания тайных
разведывательных и финансовых организаций.
В документе С-156 говорится: «Главнокомандующий военно-морским
флотом адмирал Редер добился полной независимости в построении и
развитии военно-морского флота. Но строительству военно-морского
флота препятствовал тот факт, что перевооружение должно было прово-
диться тайно для того, чтобы формально это не нарушало условий Вер-
сальского договора».
В документе С-141, США-47 Редер утверждает, что «Имея в виду
обязательства, которые взяла на себя Германия согласно договору и
конференции по разоружению, следует предпринять шаги для того, чтобы
не показывать открыто появление первой полуфлотилии миноносцев, как
соединения миноносцев, поскольку число этих миноносцев не должно вхо-
дить в число, предусмотренное договором».
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 189
Следующий документ С-135 представляется в качестве доказатель-
ства ВБ-213. Из него вытекает, что еще в 1930 году вопрос о нападении
на Польшу уже обсуждался в германских военных кругах. Этот доку-
мент представляет выдержку из истории подготовки войны и плана мо-
билизации. Этот документ был написан в 1938 году, в нем говорится:
«Поскольку по Версальскому договору все приготовления к мобили-
зации запрещаются, эти приготовления вначале должны проводиться
ограниченным числом сотрудников и, кроме того, вначале они должны
носить только теоретический характер. Тем не менее, в то время уже
существовал «Приказ по организации», инструкция, явившаяся предше-
ственницей теперешних мобилизационных планов.
Порядок организации и соответствующие инструкции были наме-
чены на каждый А-год — кодовое наименование года проведения моби-
лизации.
Как уже было сказано, эту организацию того времени следовало
воспринимать как чисто теоретическую организацию, поскольку она
не имела положительной базы в виде людей и материальной части. Тем
не менее она создавала ценную базу для создания военных организа-
ций, что было нашей конечной целью».
Во втором абзаце говорится, что «кризис между Германией и
Польшей, который постепенно обостряется, вынудил нас вместо того,
чтобы делать теоретические приготовления к войне, готовиться уже прак-
тически к совершенно неизбежному германо-польскому конфликту.
Стратегическая идея быстрого захвата польской базы Гдыни была
положена в основу, и действующий флот должен был быть подкреплен
дополнительными силами для достижения этих стратегических целей. Все
важные береговые и зенитные батареи, особенно в Пиллау и Свинемюнде
должны были быть захвачены». Так в 1930 году разрабатывался план
увеличения вооруженных сил. Второй абзац гласит, что «Гитлер выразил
совершенно ясное политическое требование о том, чтобы в течение 5 лет—
к 1 апреля 1938 г. для него были созданы вооруженные силы, которые
должны стать оружием политической власти».
В документе С-189, США-44 Редер сообщает Гитлеру в июне 1934 го-
да, что германский флот должен увеличиваться с тем, чтобы противостоять
Англии и что поэтому, начиная с 1936 года и впредь, большие суда дол-
жны быть вооружены тяжелыми орудиями, чтобы превзойти боевую тех-
нику британского корабля «Король Георг». Дальше, в последнем абзаце,
имеется ссылка на требование Гитлера о том, чтобы строительство под-
водных лодок держалось в абсолютном секрете, особенно имея в виду
Саарский плебисцит.
В ноябре 1934 года Редер имел дальнейшее совещание с Гитлером
относительно финансирования военно-морских вооружений и в связи
с этим Гитлер сказал ему, что в случае необходимости он попросит
доктора Лея дать от 120 до 150 миллионов германских марок из «Тру-
дового фронта» в распоряжение военно-морского флота.
Следующий документ, на который я хочу обратить внимание Три-
бунала, — это документ С-23, США-49, где сказано, что истинное водо-
измещение некоторых германских линкоров превышает на 20 процентов
водоизмещение, о котором сообщалось англичанам, и я утверждаю,
что это является характерным для обманных методов, применявшихся
Редером.
190 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА
В документе С-166, США-48 содержится приказ о том, чтобы вспо-
могательные крейсеры, строящиеся секретно, назывались «транспортными
судами».
Затем идет документ С-29, США-46, подписанный Редером. В нем
говорится о том содействии, которое оказывалось со стороны герман-
ского флота германской промышленности вооружения, и показывается
тесная связь нацистских политиканов, германского командного состава
и германских военных промышленников. Документ С-156, представляв-
шийся под номером ВБ-214, является письмом Редера, адресованным
командованию германского флота 11 июня 1940 г. Я процитирую неко-
торые выдержки:
«Основным предметом обсуждения среди офицеров является вопрос
о торпедных действиях и проблема о том, предусматривалась ли в строи-
тельной программе до осени 1939 г. возможность начала войны еще
в 1939 г. или следовало ли основные усилия направлять с самого начала
на строительство подводных лодок.
Если в офицерских кругах высказывается мнение о том, что вся
программа морского строительства была неправильной и что с самого
начала следовало строить в основном подводные лодки, а лишь после
этого перейти к строительству в основном крупных кораблей, то я дол-
жен подчеркнуть следующее:
Строительство флота проводилось на основании политических тре-
бований, установленных фюрером. До последнего момента фюрер на-
деялся избежать угрожавшего столкновения с Англией до 1944— 1945 гг.
В это время флот имел бы значительное превосходство в подводных лод-
ках и гораздо более благоприятное положение в отношении всех других
кораблей, в особенности тех, которые сконструированы для боев в откры-
том море.
Несмотря на политические ограничения периода Веймарской респуб-
лики, была блестяще проведена далеко идущая подготовка к строитель-
ству подводных лодок, которая сделала возможным чрезвычайно
быстрое развитие подводного флота как в отношении личного состава,
так и в отношении материальной части, немедленно после прихода
к власти.
Трибунал видит, что в этом письме Редера нет и признака неже-
лания содействовать программе нацистов. Наоборот, доказательства
показывают, что Редер приветствовал приход нацистов к власти и стал
одним из основоположников их режима.
Обвинение утверждает, что Редер больше чем кто-либо другой несет
ответственность за безусловную преданность немецкого флота нацист-
скому движению, преданность, которую Дениц еще более сделал прочной
и фанатичной.
Это довольно ценное подытоживание заслуг Редера перед нацист-
ским движением.
В предоставленном документе говорится:
«Следует отдать должное Редеру в том, что к тому времени флот
уже стал мощной боевой силой, несмотря на ограничения Версаля.
После прихода национал-социализма к власти начался самый плодотвор-
ный период строительства германского флота. Фюрер открыто выразил
признательность Редеру за его преданную службу и полное сотрудниче-
ство тем, что 20 апреля 1936 г. назначил его генерал-адмиралом».
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 191
Редер действительно был членом узкого круга заговорщиков и дол-
жен разделять с другими заговорщиками ответственность за действия,
которые привели к вторжению Германии в Польшу в 1939 году и к на-
чалу войны.
Я обращаю внимание Трибунала на документ ПС-386, за номером
США-25 — это протокол совещания в кабинете Гитлера, в имперской
канцелярии, 5 ноября 1937 г. относительно вопросов, которые, как было
сказано, являлись слишком важными, чтобы их обсуждать в более
широком составе имперского кабинета.
Второе совещание у Гитлера состоялось 23 мая 1939 г. Протокол
этого совещания имеется в документе Л-79, идущем под номером
США-27. Это было совещание, на котором Гитлер подтвердил свое наме-
рение совершить при первой возможности нападение на Польшу, хорошо
зная, что это приведет к всеобщей войне в Европе.
Это были два основных совещания. Редер также присутствовал на
очень многих других совещаниях.
Трибунал уже хорошо знает об активном участии Редера в военном
планировании и подготовке к польской кампании и я не намереваюсь
вновь повторять эти доказательства.
...После начала войны Редер показал, что он полностью овладел
самым типичным приемом заговорщиков — обманом в широких масшта-
бах. Трудно найти лучший пример для подтверждения этого, чем случай
с пароходом «Атения».
Как Трибуналу известно, «Атения» была пассажирским пароходом,
затопленным вечером 3 сентября 1939 г. на пути в Америку. При этом
погибло около 100 человек.
23 октября 1939 г. газета нацистской партии «Фелькишер беобах-
тер» опубликовала под огромным заголовком сообщение о том, что
«Черчилль потопил «Атению». Ссылаюсь на документ ПС-3260.
Ввиду предумышленности этого сообщения «Фелькишер беобах-
тер» и для того, чтобы отдать должное морякам английского торгового
флота, следует сказать, что вопреки утверждению этой нацистской газе-
тенки, «Атения» несколько раз посылала по радио сигналы о помощи,
которые были перехвачены в на которые ответил английский корабль
«Электра», а также норвежский пароход «Кнут Нельсон» и яхта
«Южный крест».
Я представляю Трибуналу доказательства о том, что капитан под-
водной лодки «У-30» старший лейтенант Лемм позднее погиб в бою, но
некоторые другие члены команды «У-30», которые остались в живых и
были взяты в плен, рассказали правду.
Я ссылаюсь на документ С-654, ВБ-219. Письменное показание гласит:
«Я, Адольф Швидт, торжественно заявляю следующее:
В первый день войны, 3 сентября 1939 г., пароход водоизмещением
около 10000 тонн был торпедирован поздно вечером подводной лодкой
«У-30».
После того как этот пароход был торпедирован, и мы поднялись на
поверхность, примерно через полчаса после взрыва, командир вызвал
меня на мостик, чтобы показать торпедированный пароход. Я видел этот
пароход своими глазами, но не думаю, чтобы наша лодка была в то время
видна с парохода, учитывая свет луны. Только несколько членов команды
имели возможность подняться на мостик и увидеть торпедированный
192 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА
пароход. Когда я увидел судно после торпедирования, помимо меня
на мостике был старший лейтенант Гинш. Я видел, что судно погружа-
лось в воду. До пуска торпеды не было сделано предупредительного
выстрела. Я заметил, что на борту торпедированного судна было большое
оживление. Мне кажется, что пароход имел лишь одну трубу. Сначала
были выпущены одна или две торпеды, которые не взорвались, но после
этого я слышал взрыв торпеды, которая 'попала в пароход. Старший
лейтенант Лемм выждал наступления темноты перед тем, как подняться
на поверхность.
14 сентября 1939 г. я был тяжело ранен во время налета авиации.
Незадолго до того как 19 сентября 1939 г. я сошел на берег в Рейкья-
вике, старший лейтенант Лемм утром посетил меня в каюте для унтер-
офицеров, где я лежал тяжело раненный. Старший лейтенант Лемм
потребовал, чтобы из комнаты все вышли, для того, чтобы остаться со
мной наедине. После этого старший лейтенант Лемм показал мне пись-
менное заявление о том, что я клянусь ничего не говорить относительно
событий 3 сентября 1939 г., касающихся подводной лодки «У-30». До
сегодняшнего дня я ни с кем не говорил об этих событиях. Ввиду окон-
чания войны я считаю себя более не связанным клятвой».
Роль Деница в эпизоде с «Атенией» описывается в его письменном
показании — документ Д-638, идущий под номером ВБ-220.
Подсудимый Дениц показал:
«Подводная лодка «У-30» вернулась на базу в середине сентября.
Я встретился с командиром — старшим лейтенантом Леммом в Виль-
тельмшейне, когда лодка входила в порт и он попросил разрешения по-
говорить со мной наедине. Я сразу заметил, что он выглядел очень огор-
ченным. Он сразу сказал мне, что считает себя ответственным за потоп-
ление «Атении» в северном районе Ла-Манша.
Я приказал, чтобы в качестве предварительной меры этот инцидент
остался втайне. Позднее, в тот же день или утром следующего дня,
я получил устный приказ от капитана Фрика — начальника оператив-
ного отдела военно-морского штаба о том: 1) чтобы этот инцидент дер-
жался в полном секрете, 2) верховное командование флота считает, что
военный суд не необходим, так как оно уверено, что командир действо-
вал с благими намерениями, 3) политическое объяснение инцидента берет
на себя верховное командование флота.
Я не имел никакого отношения к политическим событиям, в ходе
которых фюрер утверждал, что ни одна немецкая подводная лодка
•не потопила «Атению».
Редер в качестве главнокомандующего флотом должен считаться
соучастником фальшивки, опубликованной в газете «Фелькишер беобах-
тер» 23 октября 1939 г.
Маскировка Редера, повидимому, не ограничивалась перекрашива-
нием кораблей и поднятием на них английского флага, как он это делал
при нападении на Норвегию и' Данию.
Участие Редера в обсуждении плана войны против России пока-
зано в документе С-170, США-136. Этот документ состоит из выдержек
из официальных записей германского военно-морского штаба. Первая
выдержка от 26 сентября 1940 г. показывает, что Редер убеждал Гитлера
начать агрессию не на суше, а вести агрессивную политику на Среди-
земном море, при этом, конечно, флот играл бы первостепенную роль.
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА_________193
В выдержке сказано:
«Главнокомандующий флотом на беседе у фюрера. Главнокомандую-
щий флотом представляет фюреру свои соображения относительно суще-
ствующего положения: Суэцкий канал должен быть захвачен с немецкой
помощью. Через Суэц — наступление на Палестину и Сирию, затем
Турция — в наших руках. Тогда русская проблема будет выглядеть по-
иному. Россия в основном боится Германии. Вопрос о том, потребуются
ли в таком случае действия против России с севера, является сомни-
тельным».
Затем в записи от 14 ноября сказано:
«Главнокомандующий флотом на беседе у фюрера. Фюрер все
еще склонен начать войну против Ро'ссии. Главнокомандующий флотом
предлагает отложить это до того, пока не будет разгромлена Англия, ибо
силы Германии сильно напряжены и конца войны не видно».
Затем в записи от 27 декабря 1940 г. сказано:
«Главнокомандующий военно-морским флотом серьезно возражает
против проведения русской кампании до поражения Англии». Имеется
запись от 18 февраля 1941 г.
«Начальник морского оперативного штаба настаивает на оккупации
Мальты даже до проведения плана «Барбаросса». Имеется следующая
любопытная запись от 23 февраля:
«Указание верховного командования вооруженных сил о том, что
захват Мальты предполагается провести осенью 1941 г. после проведения
плана «Барбаросса».
Следующая запись от 19 марта 1941 г. указывает, что к марту
1941 г. Редер начал рассматривать вопрос о том, какие перспективы для
флота представляла агрессия против России. Там говорится:
«В случае проведения плана «Барбаросса», главнокомандующий
флотом считает, что оккупация Мурманска совершенно необходима для
флота. Начальник верховного командования вооруженных сил считает,
что с этим трудно согласиться».
А затем в записи от 6 июня говорится:
«Главнокомандующий флота на беседе у фюрера. Меморандум на-
чальника военно-морского оперативного штаба. Замечания относительно
стратегического положения в восточной част» Средиземного моря после
балканской кампании и оккупации Крита и дальнейшего ведения войны».
Несколькими фразами ниже говорится:
«Меморандум с внушительной ясностью указывает на решающие
цели войны на Ближнем Востоке. Эти цели стали более осуществимы,
благодаря успехам в районе Эгейского моря. В меморандуме подчерки-
вается, что данное благоприятное положение в наступательных целях
должно быть использовано с максимальной быстротой и энергией до
того, как Англия с помощью Соединенных Штатов вновь укрепит свои
'позиции на Ближнем Востоке. В меморандуме отмечается тот факт, что
вскоре будет начата кампания против России, но содержится требование
о том, что план «Барбаросса», который ввиду его огромных масштабов
играет первоочередную роль в оперативных планах руководства воору-
женных сил, не должен ни при каких обстоятельствах привести к пре-
кращению или уменьшению военных действий в восточной части Среди-
земного моря».
13 Нюрнбергский процесс, т. II
194 ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА
После того как Гитлер принял решение напасть на Россию, Редер
добивался того, чтобы флот принял активное участие в этой кампании.
Первый морской оперативный план был против России особенно ковар-
ным. В записи от 15 июня 1941 г. говорится:
«По предложению начальника военно-морского оперативного штаба,
немедленно разрешается использовать оружие против русских подвод-
ных лодок к югу от северной границы польского запрещенного района;
следует стремиться к безжалостному уничтожению».
Подсудимый 'Кейтель дал характерный для него бесчестный повод
к этим действиям. Это имеется в его письме (документ С-38, который
представляется под номером ВБ-223). Это письмо Кейтеля датировано
15 июня 1941 г.
«Тема: Наступательные действия против подводных лодок против-
ника в Балтийском море.
Верховному командованию военно-морских сил.
Дается разрешение на наступательные действия против подводных
лодок к югу от линки Мемель — южная оконечность Эйланда, если при
приближении германских военно-морских сил эти лодки не могут быть
определены как шведские.
Если эти действия будут предприняты до начала военных действий,
то следует сослаться на то, что наши морские силы считали, что они
имели дело с проникшими в этот район английскими подводными лод-
ками».
Этот документ был составлен 15 июня 1941 г., а вторжение в Россию
началось лишь 22 июня 1941 г. Тем временем еще 16 марта 1941 г.,
Редер настаивал на том, чтобы Гитлер расширил масштабы мировой
войны, убедив Японию захватить Сингапур. Это имеется в документе
С-152, ВБ-122.
20 апреля 1941 г. Гитлер согласился с предложением Редера о том,
чтобы побудить Японию предпринять наступательные действия против
Сингапура.
В документе С-66, ВБ-81 говорится о том, что в то время фюрер был
полон решимости произвести неожиданное нападение на Россию неза-
висимо от того, какова будет позиция России в отношении Германии.
В течение всей своей карьеры Редер полностью пренебрегал любыми
международными правилами или обычаями ведения войны.
Сам Редер чрезвычайно ясно определил свою позицию в документе
РОК-65 под номером ВБ-224. Этот документ представляет собой
пространный меморандум, составленный Редером и германским морским
штабом 15 октября 1939 г., то есть лишь через несколько недель после
начала войны. Это меморандум по вопросу об усилении войны на море.
«В своей морской стратегии мы должны будем как можно быстрее
использовать все военные средства, находящиеся в нашем распоряже-
нии. Можно с уверенностью ожидать военных успехов в том случае, если
мы будем нападать на английские морские коммуникации с полной без-
жалостностью. Конечная цель этих нападений заключается в том, чтобы
прекратить всякий импорт и экспорт Великобритании. Интересы ней-
тральных стран следует учитывать постольку, поскольку это возможно.:
без нанесения ущерба военным целям. Желательно проводить все при-
нятые военные меры на базе .существующего международного права.
Однако меры, которые представляются необходимыми с военной точки
ДОКАЗАТЕЛЬСТВА В ОТНОШЕНИИ ПОДСУДИМОГО РЕДЕРА 19&
зрения, должны быть проведены, при условии, что они принесут жела-
тельный успех, даже если они не предусмотрены существующими нор-
мами международного права».
И далее на следующей странице:
«Поэтому в принципе любые средства морской войны, которые будут
способствовать тому, чтобы сломить сопротивление врага, должны быть
использованы под любыми правовыми предлогами (какими именно,
не указано), даже если это потребует создания нового кодекса морской'
войны».
«Верховный военный совет должен будет решить, какие меры воен-
ного и правового характера должны быть приняты. После того, как из-
военных соображений решено вести экономическую войну в самой без-
жалостной форме, это решение должно проводиться при всех обстоя-
тельствах и ни при каких обстоятельствах такое решение о ведении са-
мой безжалостной формы морской войны не может быть отвергнуто или
отменено в силу политического нажима со стороны нейтральных держав.
Это произошло во время первой мировой войны и нанесло нам ущерб,
Все протесты нейтральных держав должны отклоняться. Далее угроза
того, что другие страны, включая Соединенные Штаты, вступят в войну
(чего с уверенностью можно ожидать, если война затянется), не должна
привести к ослаблению установленных форм экономической войны. Чем
более безжалостно будет вестись экономическая война, тем скорее мы
добьемся результатов и тем скорее закончится война. Экономические
последствия таких военных мер в отношении нашей собственной военной
экономики должны быть учтены и компенсированы путем реорганизаций
германской военной экономики и изменения соглашений с нейтральными
государствами. Если необходимо, с этой целью должен быть применен
сильный политический и экономический нажим».
Документ С-27, БВ-225. Это протокол совещания Гитлера с Реде-
ром от 30 декабря 1939 г.
Во втором абзаце говорится:
«Начальник военно-морского штаба просит, чтобы морской штаб
получил полную власть в деле принятия любых мер, требуемых положе-
нием и необходимых для ведения войны. Фюрер в принципе согласен
с тем, чтобы без предупреждения топить греческие суда и суда нейтраль-
ных стран в тех частях американской запрещенной зоны, в отношении
которых можно создать фикцию о минной опасности, как, например,
в Бристольском заливе».
В то время греческие корабли были нейтральными, и это еще раз
подтверждает тот факт, что Редер был человеком, лишенным всяких
принципов. Это подстрекательство к преступлениям является типичным
примером.
Директива от 30 декабря 1939 г. была издана верховным коман-
дованием вооруженных сил за подписью подсудимого Иодля — документ
С-] 2, ВБ-226. Он гласит:
«30 декабря 1939 г., в соответствии с докладом главнокомандующего
флотом, фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силам»
приняли следующее решение:
1) Греческие торговые суда в районе Англии, который объявлен за-
претной зоной, должны рассматриваться как 'суда противника.
13*
196 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ
2) В Бристольском заливе все судоходство может быть подвергнуто
нападениям без предупреждения, когда можно создать впечатление, что
произошел инцидент с минами.
Оба мероприятия вступают в силу немедленно».
Другой пример позиции германского флота под командованием
Редера в отношении нейтрального судоходства можно найти в записи
из дневника Иодля.
Председатель: Может быть вам следует зачитать пометку каран-
дашом?
Джонс: Пометка карандашом на документе С-12 гласит: «Добавить
к пункту (1) —'следует производить нападение, не будучи видимым.
В случае заявления протестов, следует опровергать утверждения о потоп-
лении этих судов».
Запись Иодля от 16 июня 1942 г., документ ПС-1807, под номером
ВБ-227. Эта выдержка из дневника Иодля, датированная 16 июня
1942 г., гласит:
«29 мая оперативный штаб флота просил разрешения совершать
нападения на бразильские морские и военно-воздушные силы. Морской
штаб считает, что в настоящий момент внезапный удар по бразильским
военным и торговым судам является целесообразным:
а) потому, что меры по обороне все еще не закончены;
б) потому, что имеется возможность совершать нападения внезапно;
в) потому, что Бразилия фактически ведет морскую войну против
Германии».
Война же между Германией и Бразилией началась лишь 22 авгу-
ста 1942 г.
28 октября 1942 г., как показывает документ С-179, США-543, на-
чальник оперативного отдела морского штаба передал морским офицерам
приказ Гитлера от 18 октября 1942 г. относительно расстрела десантни-
ков. Этот документ датирован 28 октября 1942 г. и гласит:
«Прилагается приказ фюрера относительно уничтожения террори-
стических и' диверсионных частей. Этот приказ не должен распростра-
няться в письменном виде командирами флотилий, частей и другими
офицерами подобного ранга. После устной передачи младшим коман-
дирам, вышеуказанные офицеры должны передать этот приказ выше-
стоящему офицеру, который будет нести ответственность за уничтоже-
ние документа».
Ничто не показывает так ясно, как эти указания, что морское коман-
дование понимало, что это были преступные приказы.
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО ВИЛЬГЕЛЬМА КЕИТЕЛЯ
[Из стенограммы заседания Международного Военного Трибунала
от 5 апреля 1946 г.}
Руденко:\ Подсудимый Кейтель, уточните, когда вы получили пер-
вый офицерский чин?
Кейтель: 18 августа 1902 г.
' Главный обвинитель от СССР на Нюрнбергском процессе.—Составители,
ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ 1§7
Руденко: Какое вы получили военное образование?
Кейтель: Я вступил в армию в качестве кандидата в офицеры и
служил сначала в качестве простого солдата и, пройдя затем все после-
дующие чины — ефрейтора, унтер-офицера — стал лейтенантом.
Руденко: Я спросил вас о вашем военном образовании.
Кейтель: Я был армейским офицером до 1909 г., затем около шести
лет полковым адъютантом, во время первой мировой войны я был коман-
диром батареи, а с весны 1915 г. находился на службе в генеральном
штабе.
Руденко: Вы окончили военную или другую академию?
Кейтель: Я никогда не учился в военной академии. Два раза я в ка-
честве полкового адъютанта принимал участие в так называемых боль-
ших командировках генерального штаба, летом 1914 г, был откоманди-
рован в генеральный штаб и в начале войны 1914 г. возвратился в свой
полк.
Руденко: Какую военную подготовку и военный чин имел Гитлер?
Кейтель: Лишь немного лет назад я узнал от самого Гитлера, что он
после окончания первой мировой войны якобы был лейтенантом в одном
из баварских пехотных полков. Во время войны он был простым солда-
том, затем он получил чин ефрейтора, очень может быть, что в послед-
нее время он получил чин унтер-офицера.
Руденко: Не следует ли сделать вывод, что вы, обладая солидной
военной подготовкой и большим опытом, вмели возможность оказывать
существенное влияние на Гитлера при решении военно-стратегических и
других вопросов, касающихся вооруженных сил? Вы не станете отри-
цать, что в силу своего опыта и военной подготовки вы являлись совет-
ником Гитлера в ряде важнейших вопросов?
Кейтель: Я относился к его ближайшему военному окружению.
Руденко: С какого времени, вы считаете, началось ваше сотрудни-
чество с Гитлером?
Кейтель: Как раз в тот день, когда я был призван на эту должность,
4 февраля 1938 г.
Руденко: Итак, вы работали в контакте с Гитлером весь период,
подготовки и осуществления агрессивной войны?
Кейтель: Да, мне кажется, что я уже дал все нужные разъяснения
относительно того, как для меня, оказавшегося в этой ситуации, разви-
вались события, уготовившие мне много неожиданностей.
Руденко: Кто, кроме вас, из руководящих военных работников ОКВ
и ОКХ был приравнен к рангу министра рейха?
Кейтель: Ранг имперского министра имели три главнокомандующих
составными частями вооруженных сил, причем главнокомандующий
военно-воздушным флотом рейхсмаршал Геринг был, кроме того, импер-
ским министром авиации, точно так же и я, как я уже показал вчера,
приравнивался по рангу к рейхсминистру, но я не имел полномочий
министра и не назывался министром.
Руденко: Какой орган, начиная с февраля 1938 года, выполнял функ-
военного министерства?
Кейтель: До последних дней января или первых дней февраля то-
гдашний имперский военный министр фон Бломберг. После 4 февраля,
как известно, не существовало больше ни военного министерства, ни
военного министра.
198 ДОПРОС ПОДСУДИМОГО КЕИТЕЛЯ
Руденко: Я поэтому вас и спрашиваю, какой орган заменял и вы-
полнял . функции военного министерства, зная, что этого министерства
не было?
Кейтель: Я вместе с управлением вооруженных сил, тогдашним
штабом военного министерства, во главе которого я стоял, вел дела
дальше, распределив их, как я указал, то есть передав все высшие пол-
номочия главнокомандующим составными частями вооруженных сил. Но
это был не мой приказ, а приказ Гитлера.
Руденко: Из представленной вами суду схемы видно, что ОКВ
являлось центральным объединяющим и высшим военным звеном в рейхе,
непосредственно подчиненным Гитлеру. Правильно сделать такой вывод?
Кейтель: Да. Это был штаб, военный штаб Гитлера.
Руденко: Кто непосредственно в ОКВ руководил разработкой военно-
стратегических планов? Я имею в виду планы нападения на Австрию,
Чехословакию, Польшу, Бельгию, Голландию, Францию, Норвегию,
Югославию и Советский Союз.
Кейтель: Все оперативные, стратегические планы разрабатывались
по поручению Гитлера главнокомандующими составных частей воору-
женных сил, например, в сухопутных войсках — ОКХ и генеральным
штабом сухопутных сил. После чего об этих планах докладывалось Гигт-
леру и затем принимались соответствующие решения.
Руденко: Я хочу вас спросить в связи с Югославией о следующем.
Признаете ли вы, что изданная за вашей подписью директива о предва-
рительном разделении Югославии является документом" большого поли-
тического и международного значения, которым предусмотрено фактиче-
ское уничтожение Югославии как государства?
Кейтель: Я не сделал ничего, помимо оформления письменного рас-
поряжения Гитлера, и препроводил его в инстанции, которых это интере-
совало и касалось. Я не мог оказать ни личного, ни политического'
влияния на решение этого вопроса.
Руденко: Согласны ли вы, что при прямом участии ОКВ организо-
вывались провокационные акции для создания повода к германской
агрессии и для оправдания этой агрессии в глазах общественного мнения?
Кейтель: Я не принимал участия в подготовке каких-либо инциден-
тов, и военные инстанции по желанию Гитлера никогда не принимали
участия в обсуждении, подготовке, разработке или проведении такого
рода инцидентов. Под инцидентом подразумевается провокация.
Руденко: Какое участие принимало ОКВ в обеспечении вооружения
«фрайкора» в Судетах?
Кейтель: Я не осведомлен о том, что какая-либо военная инстанция,
если можно так выразиться, поставляла или направляла туда тайным
Образом оружие. Я об этом не знаю.
Руденко: Кто и' почему издал приказ об оккупации Моравской
Остравы и Витковиц германскими военными частями 14 марта 1939 г.,
после полудня, когда президент Гаха еще находился в пути в Берлин
с целью переговоров с Гитлером?
Кейтель: Под конец фюрер решил издать этот приказ. Были сде-
ланы приготовления с тем, чтобы внезапно, до планировавшегося ранее
вступления в Чехословакию, занять этот район, где находился известный
крупный современный сталелитейный завод, расположенный в Морав-
ской Остраве, я не могу сейчас вспомнить, как он называется.